Тартарен из Тараскона

Очень сложно мне писать о герое, известном нам под именем Тартарена, и на это есть одна веская причина. В первой же части автор очень много ссылается, и не скрывает этого, а напротив, подчеркивает, на произведение знаменитого Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». К стыду своему, я его не читала, данную отсылку мне не оценить в полной мере. На момент чтения имею лишь то, что дал нам Доде — Кихота, стремящегося к победам и свершениям, и Санчо, предпочитающего теплую постель, горячее питье и домашний уют.

Фактически автор сообщает читателю, что в его герое уживаются две эти личности, и от них уже пляшется все остальное повествование, берущее так же характерные черты Мюнхгаузена из тарасконской породы. Борьба двух сторон порождает в итоге те приключения, с которыми знакомится читатель. Первый роман — самый маленький из трех — основан впечатлениях с реальной поездки писателя в Алжир. И он самый скромный из трилогии, имеющий целью познакомить нас с выдающимся Тартареном. Главный герой представляется бахвалящимся выдумщиком, что сам верит в свои россказни о якобы существовавших опасностях и пережитых приключениях. А тут прокол — и приходится доказывать, что он реально могёт!.. Четкое повествование «пришлось — поехал — пожил там — сделал», роман фактически в одно действие (с парочкой ответвлений для душевных приключений), очевидное по своей простоте. Конечно, предполагается, что это юмористическая трилогия, но предлагаемая нам буффонада меня не сильно впечатлила. Пожалуй, самая забавная сцена была по возвращению нашего героя в свое алжирское жилище под песенку на французском. Вторая и третья истории произвели на меня куда бОльшее впечатление, ибо сильнее приближены к реальности относительно карикатурной сатиры первого романа.

Истории про Тартарена часто ставят в одни сборники с близко знакомым русскому читателю Мюнхгаузеном, и между ними действительно есть что-то общее, однако, в отличие от нашему немецкого почти-соотечественника (так-то он был ротмистр русской службы), именитый француз чаще встречается с реальными ситуациями, и ему грозит действительная опасность. Именно это и показывается в двух оставшихся частях трилогии.

Все высмеянные Доде пороки оказались слишком далеки от меня лично, чтобы проникнуться полностью смыслом его пассажей. Да, ложь и выдумка — две соседки, трущиеся друг о друга локтями в людской толпе, но наше современное циничное общество уже не находит это столь смешным, как в 19 веке. Высмеивание буржуазии тоже не нашло во мне отклика. Скорее, во время чтения трилогии мне было искренне жаль Тартарена, вынужденного так изощряться и буквально придумывать себе подвиги, чтобы сохранить свое положение в обществе, а под конец того более... Автор оставляет его разоблаченным в уйме человеческих грехов, но мне, как читателю, по-человечески его весьма жаль.