Приглашение на казнь

Если не считать литературных лекций, то это мое первое знакомство с Владимиром Набоковым. И если все остальные книги такого же плана, то этот писатель заслуживает весьма пристального внимания.

Это замысловатая, скрученная в клубок история о человеке по имени Цинциннат, которого приговорили к смерти. Собственно, с этого начинается роман. Мы не знаем - за что, он не знает - когда. И оба вопроса живенько интересуют. В дальнейшем автор пытается раскрыть картину действительности, углубляясь в поведение, понятия и привычки действующих лиц. Но это картины - мазками: там чуточку, там капелюшечку. Медленно и головокружительно. На протяжении всего чтения я одергивал себя, напоминая, что читаю Набокова, между прочим, а вовсе не Кафку, как мне казалось от образов и рассеянной, как будто из баллончика, мысли.
Кроме того, книга характеризуется проявлением абсурда. Например, свежевыкрашенные скамейки во время проведения заседания суда, или вальсировавшие заключенный с надсмотрщиком по коридорам тюрьмы, или рассуждения "Мне тридцать. И Вам тридцать? Значит, Вы тоже любите фотографию".

А как автор складывает слова? Это так забавно: "Тогда Цинциннат брал себя в руки и, прижав к груди, относил в безопасное место" или "И все-таки я сравнительно. Ведь этот финал я предчувствовал". И описание матери заключенного, просто вспышка: "Посредине довольно открытой груди краснелся треугольник веснушчатого загара, – но вообще кожа была все та же, из которой некогда выкроен был отрезок, пошедший на Цинцинната, – бледная, тонкая, в небесного цвета прожилках".

Тюремщики ведут себя скорее как слуги: привратники, экономки, дворецкие. Слащавый гротеск в обращении с арестованными: пионы в вазах, ласковые слова, фрукты, коврик под дверью. Уборки, правда, непритязательные:
"– Убрано-то как у вас, а? Таперича и гостей принять не стыдно.
Особенно, казалось, был он горд тем, что паук сидел на чистой, безукоризненно правильной, очевидно только что созданной паутине."

Главный герой настолько отягощен всем происходящим, что воспринимает события как пьесу, людей как пародию, эмоции как бутафорию. Помните Шекспира?

Весь мир - театр.
В нем женщины, мужчины - все актеры.

Так вот, Набоков уточняет: театр абсурда!

Кроме того, при желании можно обнаружить символизм в произведении: ассоциация Цинцинната то с пауком, поселившимся в камере, взращенным и взлелеянным на отборном корме, и вышвырнутым в итоге вон, то с бабочкой, которую также приговорили к смерти, но она, затаившись, все еще ждет освобождения, то с Сократом ("Сегодня вечером идет с громадным успехом злободневности опера-фарс «Сократись, Сократик»")...
Было бы желание сопоставлять и выдумывать сравнения. Ну нет в книге прямых ответов! Да и быть не может, я так думаю.

Ну и вот: читаешь-читаешь, думаешь-думаешь. Так когда же казнь? Так за что же его, бедолагу? Уже пропитавшись повествованием ожидаешь нового абсурда, например, "за ковыряние в носу". Или все таки Кафка с "Процессом"? А потом уже и не важно становится - читаешь, погружаешься... И в конце концов приходишь к мысли: "А может это и не тюрьма вовсе? Может, это та самая рутина жизни?"...

#С1_1курс

Давно я не получала такого читательско-эстетически-душевного удовольствия, как от романа Владимира Набокова "Приглашение на казнь".

С первых же фраз: "Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный приговор шепотом. Все встали, обмениваясь улыбками. Седой судья, припав к его уху, подышав, сообщив, медленно отодвинулся, как будто отлипал" - и на протяжении всего произведения мне хотелось с урчанием облизать безупречные, сочные, аппетитнейшие слова на экране электронной книжки.

Должна признать, что я сильно ошибалась в своем мнении о Набокове. Всегда считала его холодным интеллектуалистом, напыщенным снобом и в общем-то уже даже не русским писателем, который больше озабочен формой, чем содержанием литературных творений...
Но! Передо мной "Приглашение на казнь" - и это иной мир, это совершенно другой Набоков. Это автор, который безупречно чувствует не только стиль, язык русского народа, но его культуру, духовность, его Слово.

Коротко мои впечатления от книги можно описать как bad trip Платонова, который в порыве экзистенциально-абсурдистского опьянения, решил написать житие Христа в декорациях кэрролловской Алисы.

Bad trip - это ужасающее, душащее, до визга в глубине живота, описание разболтанного, на пороге взрыва мира вокруг Цинцинната Ц.
Ощущения героя сродни кафкианскому кошмару обыденности: привычный мир вдруг остранняется, теряет свои связи и последовательности. Цинциннат Ц. в кошмарном сне и никак не может прорваться на поверхность реальности (да и существует ли что-то за пределами этого ужаса - под сомнением).

Остальные персонажи - марионетки в обшарпанном кукольном театрике - скрипучие истуканчики, действующие по заведенной программе, доводящие Цинцинната до исступления изощренными пытками псевдо-общения, лже-участия, фальшивых социальных и профессиональных ролей...

Эпизоды существования главного героя обставлены декорациями в духе дешевой оперетки, фарса, травести-шоу: то съедет накладная борода у тюремщика, то покосятся картонные стены темницы, то актеры перепутают реплики, то паук в углу окажется плюшевым, а мать узника - истасканной актрисой в эпизодической роли...
Но что за всем этим расписным полураспадом - пустота и гниль или другой, реальный мир, откуда время от времени до тонкого слуха Цинцинната доносятся живые, настоящие голоса?..

Язык Набокова в "Приглашении на казнь" напомнил мне прозу Андрея Платонова. Нельзя сказать, что их авторские стили похожи. Роднит их, скорее, напряженное внимание к поэтическому слову (весь роман написан необыденным, выверенным в каждой мелочи языком) и ощущение старости, разложения Вещества существования, пронизывающее реальность героев.

Не зря критики проводят параллели между Цинциннатовой фигурой и образом Христа: рожденный, возможно, от плотника, существо не от мира сего - составленный из более плотного вещества, чем остальные, - он ходит по воздуху, подвергается искушениям, даже творит чудеса (хотя не обзаводится ни одним учеником)... Последний ужин-представление оказывается в этом контексте перевернутой карикатурой на Тайную вечерю в театре поломанных куколок.

Однако Цинциннат не готов к смиренной жертве - да и ради кого и чего могла быть она принесена? Он воскресает, перешагивая через смерть, пока карточный мир вокруг него рушится, как в финале путешествия Алисы.
Его сумеречная погоня за "белым кроликом" (надеждой, смыслом происходящего?) окончена, декорации расколоты, актеры де-антропофицированы, свет погас. Цинциннат на пути в другие миры.
На этом все. Все, что нужно было сказать, сказано.

Книга произвела на меня огромное впечатление, совершенно точно она из разряда must read, и я жалею, что не прочла ее раньше.
Не хватит слов, чтобы выразить, как я восхищена талантом Владимира Набокова, ярко проявившимся в этом романе. Я непременно продолжу знакомство с писателем, на очереди "Защита Лужина".

Есть такая категория произведений, чтение которых похоже на разгадывание кроссворда с ключевым словом. И вот ты разгадываешь, разгадываешь... И много вроде слов уже разгадано, но ключевое слово, то, которое должно вырисовываться из букв остальных слов, никак не получается. И не понятно, какие же ты слова разгадал не правильно?

Вот, какие слова получились у меня.

1. Время. На протяжении романа не совсем понятно, какой на дворе год. Нашла только одно упоминание про 20-е годы ХХ столетия, то есть точно события проходят не раньше этого времени. Будущее? Отсутствие каких-либо вещей, свойственных новому дню не пресутствуют. И явно не настоящее, так как поведение и разговоры людей отличаются от современных. Выдуманный антиутопический мир?

2. Место. Главный герой находится в тюрьме в ожидании казни. Но тюрьма не совсем тюрьма. И вроде наш персонаж из бедного и не из знатного рода, но у него кушанье как в ресторане, обслуживание уборщиц, а охрана и директор тюрьмы постоянно даже интересуются у него не желает ли он чего. И как бы тюрьма не тюрьма. Аллегория? С чем? Точно скажу, что это Россия, так как в диалогах пару раз проскальзывало, что-то вроде "у нас в России..."

3. Язык. Я читала "Лолиту" Набокова и этот автор просто влюбил меня в себя своей манерой повествования. В этом же произведении какие-то поломанные предложения и даже порой на цельные фразы не тянут. Очень тяжело поначалу читать. Ведь я видела на какое мастерство способен автор. Думала может автор написал на иностранном языке этот роман и его неудачно перевели. Ан нет. Значит есть тут какая-то подоблёка в подобной манере написания.

Вот что у меня вышло. Но ключевое слово никак не разгадывается мною. Почему? Я не правильно разгадала слова? Или может ещё есть невидимые ячейки с клеточками за которыми скрывается ещё одно слово? А может кроссворд это не моё?

#С1_1курс

Что случилось с мистером Бирманчиком?
С кем?
С мистером Бирманчиком. Почему вы пришли к ветеринарчику? У вас животик болит?
Вы сказали "ветеринарчик"?
Горлышко першит? Что случилось с мистером Бирманчиком?
Я пришёл усыпить его.
Прошу прощеньице?
У него рак печени, и я принёс его усыпить.
Рак?
Да.
Рак печени?
Да.
Рачок-дурачок?
О, Боже
Что, у тебя рачок, мистер Бирманчик? Ты будешь бай-бай, котенька? Твоё сердечко прекратит делать тук-тук? А потом тебя закопают в земельку? Коп-коп лопаточкой и покойся с мирком, да, котя-мотя? (с)

#И2_5курс
#флешмоб_Антиутопия

Почитай Набокова, почувствуй себя собачкой, которая многое понимает, но со сказать-выразить проблемы бОльшие. Сначала я не ждала от автора антиутопии и вообще не понимала, что этот тег делает в жанрах, потому что начало книги, которое я когда-то осилила, как мне казалось, не предполагало наличия типичных элементов жанра. Но ещё большее удивление постигло от постепенно сгущающегося сюра сюжета. Не зря многие сравнивают книгу с Кафкой и в частности с Процесс . Оттого и такой эпиграф. Хотя ещё и из-за странного взаимодействия между героем и остальными.

Эта книга из тех, которые меняют. Начиная даже с мелочей: раньше я мало задумывалась о таком обычае, как последняя трапеза, а вот Набоков явно возвёл в гротеск лицемерие подобных актов. Непонятно за что приговорённому к смерти Цинциннату предстоит ещё немало увидеть в жизни. Вокруг него строят целые заговоры, подселяя другого осуждённого и даже тайно заставляя его подружиться с собственным палачом. Пусть сам герой об этом не знает, но доверенный топора хочет всё узнать не только о шее будущего клиента, но и о том, какие думы бродят в его голове. На каждом сюжетном витке я уже думала, что не может случиться ничего абсурднее, но оно обязательно происходило. Разговор с тестем на тему «как ты мог?» явно бьёт все рекорды палаты Наполеонов. А главное, что мог-то? Невнятный приговор «гносеологическая гнусность» - вот и вся информация, которую ему предоставили, не сообщая даже даты казни. Это отдельная тема, потому что оказалось ещё сложнее готовиться к смерти в любую секунду. Она точно настигнет, но неясно когда, и так проходит день за днём. Хотя это только верхушка айсберга, ведь самим приговором автор настроил на гораздо более философские темы. За какое свободомыслие Цинциннату присудили вышку? Вряд ли случайно он оказался писателем, в этом ощущается такой страх самого Набокова, что ни с какими ужасами по силе воздействия эта книга не сравнится. И не изгладится из памяти это ужасное осознание Цинциннатом того факта, что его творчество не дойдёт до читателя – главный кошмар для любого писателя.

Пройдёт время, и даже от такой эффектной книги останутся в голове лишь главные или особо зацепившие моменты. В первую очередь это тема прозрачности. Когда наступает слияние с общей массой? С той, с которой до этого боролся, отстаивал свои убеждения. Но не мытьём, так катаньем, а толпа обычно может заставить индивидуума отречься от себя, даже если на этой уйдёт время. Поэтому среди антиутопий книга особенно страшна, ведь в ней нет одиозного Большого Брата, вместо него, можно сказать, «обыкновенные люди», которые даже в чём-то добры к приговорённому – устраивают ему встречи с матерью, женой, почти сюсюкаются. Но гораздо интереснее им устраивать шоу из казни. И если бы только из казни… Это было бы банально, у Набокова особую зрелищность принимают даже многодневные этапы подготовки. Такие громкие, что после них казнь откладывается, потому что весь город устал праздновать этот пир во время чумы.

Перечисленное только пара вершков с позиции антиутопии. Но после книги мне попалась любопытная аналитическая статья, благодаря которой хочется выждать время и перечитать с точки зрения не такой сюжетной, а подспудной. Будучи писателем, Цинциннат имеет сложную внутреннюю организацию, и именно этой иерархией и обозначен роман. В общем, каждый персонаж – это шестерёнка в голове героя, его внутренняя борьба, терзание, самоанализ и попытка прижиться в этом мире, успев при этому ещё и оставить след. С этой стороны будет интересно увидеть сюжет, тогда он предстанет уже не сюрреалистичным, а скорее образным. Когда каждый внутренний позыв облекается в ту или иную ипостась.

#С1_1курс

Вот и состоялось моё знакомство с Владимиром Набоковым. Знакомилась ли я с его творчеством в школе не могу вспомнить.

От этой книги у меня двоякие впечатления. С одной стороны, интересный сюжет, который заставил меня поразмышлять, пошевелить мозгами. С другой стороны, было ощущение, что я не читаю, а пробираюсь сквозь тернии.

Может быть, это я такая, люблю читать, что полегче, не прилагая усилий, но язык книги (возможно, и Набокова вообще) показался мне сложным. Иногда мне приходилось снова и снова перечитывать абзацы, чтобы понять, о чём они. Но вместе с тем, я прекрасно понимаю, что этот сложный слог как никакой другой подходит к сюжету книги.

Цинциннат Ц. приговорён к казни. Единственное, что он хочет - это знать день, когда лишится головы. День сменяется днём, а он так и остаётся в своей камере. И если сначала он готовился к смерти, то позже в его душе стала расцветать надежда на побег. И шорох за стеной, и детские рисунки, как намёки о спасении, побуждали Цинцинната думать, что ему будет оказана помощь в побеге.

Гениальнее всего, на мой взгляд, в произведении главный герой противопоставлен всем остальным действующим лицам. Они, окружающие его люди, как будто карикатурные и неестественные, а, может быть, они такие только в глазах приговорённого к казни. Его жизнь как будто замедляется, а их по-прежнему движется вперёд. Его мысли сводятся к дню казни, а они продолжают говорить о повседневных делах. За это великолепное противопоставление я готова аплодировать Набокову стоя. Но общая оценка всё-таки не получается высшей.