Этюды оптимизма

В России родилось столько великих людей; столько громких имен, вроде бы все и на слуху, но кто и что сделал, никто не знает. Большинству хватит пальцев одной руки, чтобы всех пересчитать: Менделеев, Сикорский, Калашников, Лобачевский, Мечников. Мечников – великий русский… кто? Получил Нобелевскую премию… за что? Чем вообще мужик занимался, непонятно было, наверное, не одной мне. А еще и всем, кто на биологии был больше увлечен не фагоцитозом, теорией внутриклеточного пищеварения и прочими страшными для пятнадцатилетнего мозга терминами, а игрой гормонов и коленкой соседки по парте.
Мне, как неподготовленному читателю, было совершенно мучительно читать о каких-то невронофагах, макрофагах, проталиуме высших тайнобрачных. Я никак не могла понять, как связан пессимизм с продолжительностью жизни собаки, дикой утки, лошади или летучей мыши, пожиранием простейшими своего потомства, слепой кишкой птицы, толстыми кишками млекопитающих, жизненным циклом коловраток. Единственное, что я знала об этой книге – это то, что в ней должно быть что-то про здоровое питание. Поэтому, какие там коловратки, я ждала момента, когда начнется про кефир.
Ответ Мечникова критикам его предыдущей книги «Этюдов о природе человека» длится дольше, чем терзания Раскольникова по поводу убийства бабки и раздумья о сверхчеловеке вместе взятые. Читать о восполнении пробелов той книги, ее толкование и объяснение равносильно тому, чтобы попытаться понять ядерную физику или молекулярную химию по примечаниям в конце учебника, причем написанного сто лет назад.
Большинство прогрессивных идей того времени для нас уже не актуальны. Умеренность в еде и питье, чистота тела, умственные и физические упражнения, спокойствие души и оптимистические воззрения на жизнь – вот рецепт долголетия от Ильи Ильича Мечникова. А еще кефир! Никуда без него) Каждый день по стакану – то, что доктор прописал.
Во второй части книги физиология и зоология заканчиваются, и резко начинается философско-литературный компот. Для меня связь не слишком очевидна, но скорее всего она есть, просто я ничего не поняла про невронофагов и кишечные бактерии.
Я не пытаюсь умалить вклад Мечникова в науку, прочитав всего одну книгу, даже его оптимистическая философия, идеи вивисекции человека, смелое противостояние антидарвинистам и всей пессимистической философии 19-начала 20 века вызывают глубокое уважение. Но его идеи трудноусвояемы за сансарой литературных сюжетов, утилитарной нравственностью и фантазиями о таком мироустройстве, когда человек будет скрещивать на груди ручки и радостно испускать дух, после долгой и счастливой жизни без болезней и недугов. И тем не менее он очень точно подметил симптомы социальных болезней современного человека. Его книга увидела свет именно в период, когда эпидемия «усталости от жизни» и «отсутствия смысла жизни» начала распространяться, а каждый уважающий себя автор награждал «героя своего времени» именно этой болезнью. Целью Мечникова было найти пути против раннего старения и обеспечения деятельной жизни.
Слова, которые Мечников произнес в день своего семидесятилетия, предвосхитили ход истории. Он сказал: «когда заботы и треволнения мировой войны будут давно сданы в архив, проблемы жизни и смерти сохранят свое господствующее значение». Эти слова сбылись после его смерти, а то, что мы имеем сейчас и то, что нас так заботит: иммунитет, депресии и молодость – как раз и были заботой великого русского физиолога, патолога, основоположника эволюционной эмбриологии и лауреата Нобелевской премии 1908 года по физиологии медицине за «труды по иммунитету».