Рецензия на книгу Калигула, или После нас хоть потоп от Headless

Мне нравится название этого романа, очень нравится.
Что до самого романа, я решила его перечитать из внезапности обращения к Калигуле. Даже и не перечитать, а посмотреть как раз на императора.
Забавно, у меня сложилось такое впечатление, что автор ужасно хочет убедить нас и себя, что Калигула был плохой-преплохой (именно с такой формулировкой, да). Но при этом горячем желании он явно погрузился в тему и от правды-то ему уйти жутко сложно. Это порождает разные казусы.

Например, среди героев романа имеется мнение, что Калигула довольно-таки невежествен, это не переставал повторять Тиберий, и другие подхватили. От лица тех других автор нам так Калигулу и рекомендует (надо отметить, что автор по большей части не решается говорить гадости прямо, и всё это преподносится глазами других героев). И вот "невежественному" императору сенаторы подносят на новогодние празднества свиток Овидия. Он по этому поводу фыркает своему ближайшему товарищу, мол, ну на что? Товарищ тоже мнение общее разделяет, потому упирает на то, что свитки сами по себе ценные, да ещё отделка... И тут бы автору и замолчать, эффект усилить радостью от отделки. Но нет, император замечает, что библиотека ему досталась от деда, и там есть все стихи, и вообще, не тупее некоторых. Потом автор сорвался, увлёкся и мило принялся описывать, как "марионетка на золотых ниточках", совершенно восторженно слушая себе восхваления, быстро разбирает, кто за кого на самом деле радеет и делает выводы легко и непринуждённо, для собеседников оставаясь той марионеткой ровно до того момента, пока они не почувствуют, какие железные лапы схватили их за горло. С умом Калигулы автор так для себя и не пришёл к единому знаменателю, неожиданно всё скомкав в конце и свернув всю мотивацию до "мне всё позволено". Печально.

Ещё пример - любовь к сестре Друзилле. Тут автор старается как можно жирнее подчеркнуть, что любви никакой не было. А были и две другие сестры и была она, любимая игрушка. Только вот "игрушка", которой он в лицо говорит, что захочет - прирежет, что-то его не боится совсем. Наверное, потому что он тут же объясняться рвётся. А потом автор вовсе допускает жуткую оплошность - описывая один из затяжных пиров, он походя, но колко, упоминает, что "вялая и зевающая Друзилла надоела Калигуле". И дальше - "и он отвёл её спать и вернулся". Отвёл. Не послал, не отправил, не выгнал, в конце концов, как подобает негодяйскому негодяю, а отвёл. Рухнул авторский замысел ужасающего инцеста. Видимо, поняв это, автор уже не препятствовал ни Друзилле нежно прижиматься к брату-любовнику, ни Калигуле с нежностью и внимательностью относится к беременной жене. Чего уж там.

С жестокостью тоже не удалось как-то. Это был последний козырь и он почти сыграл. Но автор не смог или не захотел в конце утаить от нас, что Калигула помнит, как замученный насмешками и откровенными издевательствами начальник охраны на плечах его таскал в детстве, замечает, как он постарел и поседел, вспоминает, что человек он хороший и попросту за насмешки перед ним извиняется. Потом, правда, по-детски проверяет, испортив вино духами, но и за это извиняется тоже. Словом, смазалась и кровожадность.

На этом фоне очень комично выглядят авторские хватания за внешность. Шишковатой голове икалось. А уж описывать дряблые мышцы, а потом представлять императора без малейшей иронии "молодостью", "победителем (скачек) в зелёной тоге" - это уж и вовсе моветон и неудобно.

Вообще неоднородностью страдает весь роман. Там много сюжетных линий - и актёров, и сенаторов, и того товарища детства, Луция, который взлетел за своим "Гелиосом" - и все линии каким-то вспышками, есть моменты, которые хоть цитируй, есть и такие, что схематичностью отдают.

Что меня порадовало.
Порадовал Сенека. Удивительно разочаровывающий образ получился. Честный-честный. Особенно его это "ах он негодяй!" с интонациями князюшки из "Трёх богатырей", если это кому-то что-то говорит.
Порадовал финал. Ждала, что всё предсказуемо закончится убийством, но всё закончилось "потопом", близостью его, точнее.
Порадовали те самые вспышки, моменты, но какие.

И, в конце концов, теперь я решусь на другой роман, чтобы сравнить образы, это ли не замечательно.