Рецензия на книгу Тридцатая любовь Марины от Reznor
Снова Сорокин. Вот он уже затесался среди популярных авторов моего аккаунта. Стоит себе между давящим Достоевским и вольным Ремарком, смотрит непонимающе и пренебрежительно. Я тоже смотрю непонимающе: не так уж много я у него и читал, чтобы он здесь оказался. Смотрю непонимающе, но с уважением.
Настоящий художник, мастерски раскрывающийся в жанре соц-арта. Эстет, повествующий о низменном. Писатель, ставящий во главу стола форму и язык.
«Тридцатая любовь Марины» сначала вводит в заблуждение – кажется, что автор отошёл от своих принципов построения произведения, обозначенных в «Норме» и теперь сюжет доминирует над формой. Повествование в длинную, сквозной персонаж, избитые отсылки к Набокову. Кажется, что читаешь очередную книгу Пелевина. Она проще, чем обычно пишет Сорокин. Понятнее. Местами смешная, местами надоедлива, но по-своему интересна.
Нагло завязывая сюжет на запретной теме лесбийского секса, в СССР (в котором вообще никакого секса не было) Сорокин уже на старте в дамках. Это будут читать, потому что это злободневно и важно. Для автора это важно вдвойне, ведь для его книги это выступает катализатором – характеристикой целого пласта граждан – беспечных эстетов, восхищающихся Шопеном, диссидентов с плакатами на площадях, эмигрантов – предателей Родины, агрессивных панков и прочих индивидуумов с девиантными повадками – конченных людей, отвергающих светлый советский режим на уровне идеи и, что самое важное, даже не получающих от этого удовольствия.
Удовольствие приходит лишь с утром рабочих дней и трудовыми мозолями. Зная бэкграунд Марины, когда она встаёт за рабочий станок ожидаешь увидеть картинку из клипа Benny Benassi – Satisfaction, но нет. Сексу здесь не место. Как и Шопену с протестами. Приоритеты другие: антисемитизм, борьба с космополитизмом, доносы на товарищей. И не важно, что завоняло оруэлловщиной – «только безделье не пахнет никак». Меняется и язык Сорокина, который, очевидно, стал более официально сухим. Вольные имена и прозвища сменились фамилиями. Чувства и живые мысли – механическими действиями. Наконец меняется и форма – герои и весь сюжет растворяются в лозунгах и пропагандистских статьях. Печальная буффонада превращается в интершум.
Когда Сорокин только набирал популярность в 90-х, про него говорили, мол новый Гоголь явился. Пожалуй явился.
#БК_2022 (3. Книга с забавным или смешным названием)
Я у Сорокина читал многое. 30-я любовь в финальной части, наряду с отдельно взятыми письмами Мартину Алексеевичу мне кажутся сильнейшими его текстами.
@masyama, Я из крупного пока только Норму и вот Марину. Планирую ещё Сало. Письма Мартину Алексеевичу пока что больше всего понравились)
@Reznor, мне Сало понравилось в том смысле, что Сорокин совершенно невероятно имитирует стилистические характеристики классических авторов. Мне кажется, если бы Сорокин родился на двадцать-тридцать лет раньше, он мог бы стать по-настоящему большим писателем вне контекста маргинальной литературы.
@masyama, Если честно, то не уверен, что это было бы хорошо. Живи и пиши он раньше, стал бы одним из многих, в своё же время он стал одним из первых.