Виль Владимирович Липатов
Биография писателя
Виль Владимирович Липатов — русский советский писатель.
>Юные годы писателя
Липатов родился в семье интеллигентов. Отец — журналист, мать — учительница. В 1929 году родители разошлись, и мать с сыном уехали на Дальний Восток. В 1939 году Виль с матерью переехали в село Новокороткино Колпашевского района Томской области, затем в село Тогур.
В 1942 Виль Владимирович поступил в Новосибирский институт военных инженеров транспорта но инженером так и не стал, т.к. затем перевелся на отделение истории Томского педагогического института (1948–1952, окончил экстерном). Липатов окончил исторический факультет Томского педагогического института и с 1951 по 1958 год проработал журналистом в редакции томской областной газеты «Красное знамя», а также в Асине в газете «Причулымская правда». Затем работал в Чите, Брянске специальным корреспондентом газеты «Советская Россия», в Москве — специальным корреспондентом газет «Известия», «Правда», «Литературная газета».
Разносторонние грани творчества
В 1958 вышла первая книга Липатова – повесть «Шестеро», где в традициях советской «производственной» прозы идет речь о том, как во время бурана водители сумели провести через тайгу необходимые леспромхозу машины. Тема трудового подвига, рост и мужание человека в труде, взаимоотношения личности и трудового коллектива определяют и содержание последующих повестей Липатова, поставившая вопрос о психологии современного мещанина, вызвала дискуссию в литературной критике, как и принесший Липатову всесоюзную известность цикл рассказов об участковом уполномоченном Анискине «Деревенский детектив». Последний, как и повести «Лида Вараксина» и «Сказание о директоре Прончатове», наиболее полно выявили характерные черты прозы Липатова: очерково-документальную основу сюжета, «фона» и образов, социальный характер конфликтов и принципиально оптимистическое доверие к человеческое натуре, всегда способной, по Липатову, правильно сформироваться (или исправиться) в процессе разумно налаженного трудового и нравственного взаимодействия с обществом.
Актуализированность «журналистского» подхода писателя к изображаемому диктовала не только известную простоту, четкость и фактографичность повествования, но и постепенное неизбежное усиление в его произведениях социальной критики. Одним из первых с конца 1960-х годов Липатов начал упорно и последовательно ставить вопрос о неблагополучии общества, в котором честный милиционер Анискин и талантливый инженер-«управленец» Прончатов вынуждены ловчить, нарушать официальные правила, чтобы принести пользу делу и людям, что вызывало полемические выпады ортодоксальной критики в адрес «деревенского Мегрэ» и «сибирского Остапа Бендера». В то же время внимательные критики отмечали и элементы «притворности», определенной заданности ситуации в этих произведениях Липатова, что более четко обозначилось в романах «И это все о нем» и "Игорь Саввович".
Утверждению вечных ценностей человеческого бытия – честного труда, искренней любви, крепкой и дружной семьи – посвящены повести Липатова "Еще до войны", "Житие Ванюшки Мурзина", или "Любовь в Старо-Короткине", а также "Серая мышь", где с болью и грустью следит писатель за судьбой слабохарактерного, разрушившего себя водкой Семена Баландина, модификации шукшинского «чудика», деревенского правдоискателя, не находящего применения своим мечтаниям, изобретениям и благородным проектам и потому спивающегося.
"Зелёный змий" не щадит никого
И тут же, летом 1972 года, писатель сам лёг в больницу имени Соловьёва. Вместе с ним тогда в больнице лежал поэт Николай Старшинов. Поэт недоумевал, зачем Липатов травит свой организм. А он отвечал: «Да меня заставили пройти принудительное лечение. Если бы я отказался от него, меня сняли бы с работы и исключили из партии. А так я как бы пройду курс лечения, получу об этом справку. А употреблять-то всё буду по-прежнему. Без этого у нас не обойдёшься».
В повести "Выборы пятидесятого" (конец 1960-х годов; не опубл.) талантливый журналист, «мужчина в постели, в газете – проститутка», пишет очерк-«подвал» "Патриотка"
о старой работнице, живущей в заливаемом водой подвале (многозначительная игра слов) и продолжающей славить Сталина. Писатель создает притчу-пародию об искаженном бытии и сознании рядового труженика советской эпохи.
Особенно глубок социальный анализ в романе" Лев на лужайке", повествующем о головокружительной газетной карьере «обаятельного конформиста».О газетчике, сделавшем благодаря своему конформизму головокружительную карьеру.
По одной из версий, на раннюю смерть писателя повлияло пристрастие к наркотикам. Это книга стала последним произведением писателя.
Писатель много работал с литературной молодежью. Его произведения инсценировались, в том числе самим автором.
Умер Липатов в Москве 1 мая 1979.
Похожие авторы:
Я люблю советские книги. Про трудовых людей, про их стремление сделать мир лучше, светлее, дружнее. В этих книгах есть смысл. После них только оглядываться на сегодняшнюю бытийность страшно, когда каждый за себя и волк.
Ну, ладно не будем о моем любимом больном) Лучше о книге. Она интересна тем, что как раз указывает на преступление, которое сложно осудить. Когда все сделано руками других, голосами других, поступками других людей, хоть все и подогревалось кем-то одним, но без доказательств, просто там слово, там дело. Там не обратили внимание, там не досмотрели, тут проигнорировали, а этот человек просто в нужную минуту отвернулся. Здесь нет вопроса, что же делать, когда такое происходит. Тут больше рассказ про то, как такое попустительство происходит. Как один факт влияет на другой и вот мы имеем, точнее не имеем открытого, честного, чувствующего и стремящегося парня, который мог бы много хорошего сделать, но успел сделать только одно большое дело, то что заметили, но это была его жизнь, вся такая, просто другие дела были не столь масштабны, но столь же направлены на помощь жизни, когда люди стремятся обогатить не себя, а всю страну, ведь если она богата, то и каждый человек в ней будет богат, а не кто-то один за счет рабочих спин, умов, рук других.
Тут книга о рабочей, простой деревне. Любование этими людьми, руками, спинами и умами. Любование тем, как то к чему стремились наконец-то осуществляется:
"Черт возьми, что происходило в Сосновке и ее окрестностях! Только за год, подсчитал в уме Прохоров, шесть сельчан побывали в заграничных туристских поездках, девятнадцатилетний Генка Попов свободно говорил на английском, начальник лесопункта изобретал трактор, парторг Голубинь, имея уже одно высшее образование, заочно учился на историческом факультете педагогического института, тракторист и секретарь райкома сошлись на Селинджере.
Когда Прохорову было столько же лет, сколько сейчас Кириллу Бойченко, председатель их колхоза имел четырехклассное образование, секретарь райкома ВЛКСМ ходил в драном полупальто и спрашивал Прохорова: «Я с тобой уже поздоровкался?», заграница казалась далекой, как луна, слово «синекура» никто не знал, из американских писателей был известен только Теодор Драйзер; в районном центре бегало всего два легковых автомобиля марки М-1 — первого секретаря райкома и начальника райотдела КГБ… Подумать только, что это было немного больше двадцати лет тому назад!"
Вот ради того, чтобы люди так жили и были революции, ради того, чтобы они все это умели и знали - защищали родину голыми руками и могли худые, измученные поднять на гору пушку, когда ее сытые и довольные в том же числе сдвинуть не смогли на обратном пути. Эта книга радости. Ода, если хотите природе, Сибири, труду человеческому, жизни.
И от того удивительно, что ты читаешь книгу, где уже есть смерть одного из тех про кого эта ода. Ты не понимаешь как же так, как это случилось и из абзаца в абзац автор тебе рассказывать как. Вот говорит он, если ты, честный человек, где-то умолчал, где-то не доглядел, где-то повелся на сплетню, вот что будет. Ты потеряешь того, кто стоит с тобой в одном строю. Смотри, береги, думай, действуй и люби! Люби то ради чего ты все это делаешь. Лелей свою страну, свой народ, смотри в эти озера, реки синие, в эти леса и поля. Это ведь все твое, родное, Ты хозяин.
Ну, как мы всем этим распорядились, мы с вами знаем. Теперь хорошо, если сквер хотя бы наш) А книга, конечна, удивительная, как большинство советских книг о трудящихся людях.
зы. Не смогла пройти мимо этой цитаты:
"— Вы отсталый тип! — упоенно закричал Сухов. — Дважды два уже давно не четыре!
Он вскочил, зарычал:
— Новосибирские математики, развивая теорию Эйнштейна, выяснили, что близ Земли дважды два не четыре, а на три миллиардных больше… В районе Марса эта величина изменяется еще на одну сотую своей величины… В межгалактическом пространстве десятичная система исчисления вообще, по-видимому, неприменима…"
Если вы видели видео о том, какие мы все разные и как имеем право считать, что 2+2=22, то вы поймете почему эта цитата меня привлекла. Но тут у человека хотя бы действительно научная причина есть говорить что 2+2 не четыре)
