Эзоп

Биография писателя

Легендарная фигура древнегреческой литературы, баснописец, живший в VI веке до н. э.
Был ли Эзоп историческим лицом — сказать невозможно. Научной традиции о жизни Эзопа не существовало. Геродот (II, 134) пишет, что Эзоп был рабом некого Иадмона с острова Самос, потом был отпущен на волю, жил во времена египетского царя Амасиса (570—526 до н. э.) и был убит дельфийцами; за его гибель Дельфы заплатили выкуп потомкам Иадмона. Гераклид Понтийский сто с лишним лет спустя пишет, что Эзоп происходил из Фракии, был современником Ферекида, и первого его хозяина звали Ксанф, но эти данные он извлекает из того же рассказа Геродота путем ненадежных умозаключений (например, Фракия как родина Эзопа навеяна тем, что Геродот упоминает об Эзопе в связи с фракиянкой гетерой Родопис, бывшей также в рабстве у Иадмона). Аристофан («Осы», 1446—1448) уже сообщает подробности о смерти Эзопа — бродячий мотив подброшенной чаши, послужившей поводом для его обвинения, и басню об орле и жуке, рассказанную им перед смертью. Спустя век это утверждение героев Аристофана повторяется уже как исторический факт. Комик Платон (конец V в.) уже упоминает и о посмертных перевоплощениях души Эзопа. Комик Алексид (конец IV в.), написавший комедию «Эзоп», сталкивает своего героя с Солоном, то есть уже вплетает легенду об Эзопе в цикл легенд о семи мудрецах и царе Крезе. Его современник Лисипп также знал эту версию, изображая Эзопа во главе семи мудрецов.

Рабство у Ксанфа, связь с семью мудрецами, смерть от коварства дельфийских жрецов,— все эти мотивы стали звеньями последующей эзоповской легенды, ядро которой сложилось уже к концу IV в. до н. э. Важнейшим памятником этой традиции стало составленное на народном языке «Жизнеописание Эзопа», дошедшее в нескольких редакциях. В этой версии важную роль играет уродство Эзопа (не упоминавшееся у древних авторов), родиной его вместо Фракии становится Фригия (стереотипное место, ассоциирующееся с рабами), Эзоп выступает как мудрец и шутник, дурачащий царей и своего хозяина — глупого философа. В этом сюжете, как ни удивительно, почти никакой роли не играют собственно басни Эзопа; анекдоты и шутки, рассказываемые Эзопом в «Жизнеописании», не входят в дошедший до нас от античности свод «эзоповых басен» и жанрово довольно далеки от него. Образ уродливого, мудрого и хитрого «фригийского раба» в готовом виде достаётся новоевропейской традиции. Древность не сомневалась в историчности Эзопа, Возрождение впервые поставило этот вопрос под сомнение (Лютер), филология XVIII век обосновала это сомнение (Ричард Бентли), филология XIX века довела его до предела (Отто Крузиус и за ним Резерфорд утверждали мифичность Эзопа с решительностью, характерной для гиперкритицизма их эпохи), XX век стал вновь склоняться к допущению исторического прототипа образа Эзопа.