Книга Полшага до любви онлайн - страница 2

Глава 2

Неприятная мысль о том, что к концу недели она может остаться без работы, не давала покоя Ким весь следующий день. Она не должна была позволять Коултеру так издеваться над собой. Вся беда в том, что она позволила ему довести себя почти до истерики. Ей это может обойтись очень дорого. Слишком многое она может потерять.

Компания Коултера была одной из ведущих строительных фирм Англии. Не потому ли Ким с радостью ухватилась за возможность работать в ней, когда в архитектурном отделе компании появилась вакантная должность. Опыт работы на., таком солидном предприятии имел бы огромное значение для ее дальнейшей карьеры, но теперь она все испортила.

Если бы во главе фирмы стоял кто угодно, только не Коултер! Он, видимо, страшный человек, и неудивительно, что она потеряла самообладание. Так рассуждала Ким, занимаясь уборкой своей маленькой квартиры. Ну, а что ей собственно оставалось делать, когда он так набросился на нее? Пролепетать слова извинения? Ну уж нет. Никогда!

Она включила краны и, прислушиваясь к звуку стекающей в раковину воды, продолжала обдумывать сложившуюся ситуацию. Ну, хорошо, она случайно оказалась в его доме, и он считает, что имеет все основания обвинить ее в посягательстве на свое имущество. Что ж, может быть, он и прав. Это, пожалуй, самый последовательный и разумный вывод, который он мог сделать, застав ее в своем доме, нехотя призналась себе Ким.

Но ведь он даже не дал ей возможности объясниться. Да и потом, когда она пыталась сказать ему правду, он имел наглость назвать ее лгуньей. Подозрительный, злобный человек со скверным характером.

В ее воображении возникли резкие и надменные черты лица Коултера. При воспоминании о его квадратной челюсти ее пальцы нервно сжались в кулак, и у нее возникло непреодолимое желание ударить по ней что есть силы. А этот нос, который с большим трудом можно назвать прямым, а эти холодные голубые глаза, пронизывающие тебя насквозь… Воспоминание о его наглом взгляде, изучавшем ее с головы до ног, не доставило ей удовольствия.

Пытаясь отогнать от себя мысли о нем, она с новой силой принялась тереть раковину. Чувство неприязни было, пожалуй, не совсем тем чувством, которое она испытывала к этому человеку. Конечно же, подумала Ким, если бы он был милым и приятным человеком, мягким и снисходительным, он никогда бы не достиг своего сегодняшнего положения.

К вечеру в квартире воцарился обычный порядок. Ким с удовлетворением обвела глазами свое уютное жилище. После того как она что-нибудь приготовит поесть, можно было бы навестить маму и Стива. Они, должно быть, уже вернулись из поездки и смогут пролить какой-то свет на странное поведение Коултера.

Когда через пару часов Ким вошла на ярко освещенную кухню, Морин и Стив сидели за деревянным столом, заканчивая свою вечернюю трапезу. Весело их поприветствовав, Ким спросила:

– Ну как, хорошо провели выходные? – и, улыбнувшись матери, добавила:

– Я принесла тебе лекарства.

Она положила на стол маленький пакетик и с тревогой посмотрела на мать. По желтовато-бледному болезненному цвету лица матери она поняла, что в ближайшее время Морин придется опять обратиться со своими почками в местную больницу.

– Спасибо, – с грустной улыбкой произнесла Морин, убирая в ящик стола два маленьких флакона с таблетками. – Мы чудесно провели время.

Ким молча смотрела на мать, обеспокоенная неестественным блеском ее ярко-васильковых глаз. Стив, встав из-за стола, пошел за чайником.

– Твоей матери нужен продолжительный отдых, – сказал он, и Ким кивнула в ответ. – Конечно, операция была бы идеальным решением всех проблем, но пока Морин нужно набираться сил.

Поездки к врачу, слава Богу, перестали быть такими утомительными. Стив долго думал, чем бы он мог облегчить жизнь жене при все ухудшающемся состоянии ее здоровья. Больничные фонды были ограничены, а очередь тех, кто нуждался в проведении диализа в амбулаторных условиях, была достаточно длинной. В конце концов, он решил купить дом поближе к больнице. Зная состояние рынка жилья и проценты, которые ему еще придется платить, Ким не сомневалась, что это решение далось ему нелегко. Но, несмотря на цены, Стив, видимо, решил, что дело стоит того. Переезд в новый дом благоприятно сказался на Морин, с ее лица исчезло хотя бы постоянное выражение усталости и изнеможения.

Пока Стив наполнял чайник и ставил его на плиту, Ким обратила внимание, что в лице его и движениях появилась какая-то напряженность, которой она раньше не замечала, и как бы невзначай сказала:

– Вам обоим требуется отдых. Судя по той сверхурочной работе, которую ты взвалил на себя в последнее время, я уже начала думать, что ты стал одним из акционеров компании.

Стив глубоко вздохнул, а Морин тихо засмеялась:

– Да, представить такое совершенно не правдоподобно.

Ким удивленно подняла брови, а Морин продолжала:

– Не очень-то они щедры на благодарность за ту тяжелую работу, которую выполняет Стив. Единственное, что нужно Коултеру, это как можно быстрее закончить работу и получить максимальную прибыль. Люди его мало интересуют. Они могут катиться на все четыре стороны, как только его затраты окупаются.

– Но это же ужасно, – грустно произнесла Ким. Она посмотрела на Стива, потом перевела взгляд на мать. – Что-нибудь случилось? Вы от меня что-то скрываете?

Морин взглянула на мужа, но ничего не сказала. Лицо Стива, пока он накрывал на стол, было непроницаемо. А когда, наконец, он заговорил, Ким поразил совершенно несвойственный ему вялый, равнодушный тон.

– Ты была на конференции в Ноттингеме, когда приехал Коултер. Никто не ожидал, что он вернется раньше времени. Для нас это было как гром среди ясного неба. Поначалу мы восприняли это как должное и продолжали работать, но потом у нас состоялась встреча с нашим основным заказчиком Аланом Мастерсом. – В карих глазах Стива вспыхнули недобрые огоньки. – Как выяснилось, Мастере страшно недоволен состоянием дел на стройке. Он потребовал от Коултера принять срочные меры, а список его претензий по длине не уступал древнему свитку.

– Какого рода претензии? Низкое качество строительства или нарушение сроков?

– Нет, ни то, ни другое. Насколько я могу судить, он недоволен некоторыми материалами, которые мы использовали.

– Какие-нибудь дефекты?

– Не думаю. Мы, должно быть, заменили некоторые изделия, оговоренные в контракте, на аналогичные, но выпущенные другой фирмой. Ты же знаешь, что выбор чаще всего бывает ограничен, особенно, если речь идет о качестве. Но, возможно, цена оказалась слишком высокой. Впрочем, какое бы решение мы ни приняли, это никоим образом не сказалось бы на качестве работы. Коултер всегда придает этому первостепенное значение. Но Мастере оказался человеком чересчур уж придирчивым, и он хочет многое поменять…

Стив сел, тело его обмякло, плечи ссутулились. Он провел рукой по волосам.

– Коултер обещал разобраться во всем и сразу, и как только Мастере ушел, вызвал меня к себе. Более получаса он задавал мне различные вопросы. – Стив немного помолчал, он был очень бледен. – Ну а в результате меня пока отстранили от должности.

– Тебя что?.. – Ким охнула и в недоумении уставилась на него, потом тряхнула головой, как бы отгоняя от себя какие-то тяжелые мысли. – Этого просто не может быть…

– Но это именно так, – спокойно сказал Стив.

– Но это же неразумно, – настойчиво, как бы объясняя ему ситуацию, говорила Ким. – Зачем он так поступает? Я не понимаю. Ты же не сделал ничего дурного. Ты всегда верой и правдой служил своему делу. Ты был незаменим на своем месте. Какие у него основания так обращаться с тобой?

– Я руководитель отдела контрактов, – сказал Стив устало. – Кто-то должен нести ответственность, если не ладятся дела.

Ким не могла успокоиться.

– Ты же знаешь дело как никто другой, – сказала она твердо, – и он всегда так доверял тебе, зная, что все будет в полном порядке, если за дело возьмешься ты. Как он мог принять такое решение? Если Мастерса что-то не устраивает, можно же, наверное, исправить, разве не так?

– Видишь ли. Мастере говорил о людях, которые водят его за нос, идут на какие-то сделки за его спиной. Он грозился больше не иметь дел с нами, если Коултер не примет самых решительных мер. Ну, вот он и принял такие меры. В конечном счете, надо успокоить заказчика. Это главное. Я отвечаю как руководитель за этот контракт, так что я и должен нести ответственность.

– Тот человек тоже должен разделить с тобой ответственность, даже если он и не слишком виноват, – сухо сказала Морин, и пыльцы ее нервно задвигались, то сжимаясь в кулак, то разжимаясь. – Стив стал заниматься этим проектом не с самого начала. Строительство ведь начинал не он.

– Это правда? – спросила Ким. – Кто-то еще занимался этим до тебя?

– Да, я принял дела у своего предшественника, – подтвердил Стив. – Он сейчас работает где-то за границей по долгосрочному контракту. Связаться с ним практически невозможно. Насколько я помню, большую часть времени он и тогда находился в разъездах.

– Но неужели ты не рассказал об этом Коултеру?

– Мне кажется, я говорил об этом, должен был сказать, но он был в такой ярости, что я не уверен, слушал ли он меня вообще.

Ким усмехнулась. Это было так похоже на того Коултера, с которым она уже столкнулась.

– Он обязан был тебя выслушать, это может быть доказательством твоей невиновности, разве я не права? Я имею в виду то, что все документы того периода, видимо, подписаны тем человеком, и ты скорее всего здесь совсем ни при чем.

– Я даже не знаю, где они теперь, – пробормотал Стив. – Коултер прошелся по моему кабинету как ураган. Там теперь пусто, нет никаких бумаг. – Его рот нервно дернулся. – Я не знаю, что он предполагает найти. Но думаю, что в любом случае это на его решении никак не отразится. Он отстранил меня от дел, чтобы угодить Мастерсу. Я стал для него козлом отпущения, и, стало быть, мое дело уже решенное.

– Ты уверен, что нет никаких других причин? – спросила Ким. Как бы ни была сильна ее неприязнь к Коултеру, она должна была предусмотреть и другие ситуации. Она не могла забыть унижение, которое испытала, когда Коултер бросил ей обвинение не просто в посягательстве на его имущество, а в том, что она обыскивала, по его предположению, его кабинет, секретер и письменный стол, то есть те места, где могли храниться документы и деловые бумаги.

– Это все свалилось на меня так неожиданно, что я не знаю, что и думать.

– Им просто хотелось найти стрелочника, на котором можно отыграться, – сказала Морин. – Я не нахожу другого объяснения всему случившемуся. Мне казалось, что столько лет безупречной, преданной службы что-нибудь да значат.

Стив ведь начинал здесь свою карьеру задолго до того, как фирма перешла к Коултеру. С ним поступают более чем несправедливо! – Взгляд, в котором было столько отчаяния, затуманился, слезы мешали ей говорить. Глядя на мать, Ким почувствовала, как что-то оборвалось у нее внутри. Стив подошел к жене и нежно погладил ее по плечу.

– Не расстраивайся, – сказал он ласково. – Мы как-нибудь переживем это, вот увидишь.

– Но я не представляю, на что мы будем жить, – произнесла Морин глухим от волнения голосом. – Как ты в твоем возрасте сможешь найти работу? Кто тебя возьмет? Мы будем вынуждены продать дом. Что с нами будет? Я с трудом могу себе это представить.

– Все образуется, – пробормотала Ким, пытаясь успокоить мать. – Стив прав, надо попытаться все выяснить. Скорее всего, Стив действительно ни при чем. Если это так, то Коултер обязан восстановить справедливость.

Как ей самой хотелось верить, что все образуется…

Оторвав взгляд от печального лица Морин, Ким посмотрела на Стива:

– Я знаю, что ты всегда вел учет всех служебных дел. Ты всегда что-то записывал, придя домой после работы. Твои записи, они как-то не смогут помочь?

– Да, да, конечно, я совсем забыл о них, – пробормотал равнодушно Стив, глядя на жену. – Но я сомневаюсь, что они принесут хоть какую-нибудь пользу.

– Где они у тебя лежат? – спросила Ким. – Можно мне посмотреть? Может быть, я найду в них что-нибудь полезное.

– Посмотри, они в письменном столе. Возьми, конечно, но я боюсь, что от этих записей не будет никакого толку.

Ким открыла стол и стала перебирать лежащие в ящиках бумаги, ища нужный блокнот. Стив подошел к жене.

– Почему бы тебе не прилечь, Морин. Ты почувствуешь себя гораздо лучше после небольшого отдыха.

Наконец Ким нашла то, что искала, и сосредоточила свое внимание на потрепанных страницах, исписанных мелким неровным почерком.

– Я смотрю, ты записывал все, что происходило на фирме изо дня в день, – сказала она через некоторое время. – Я уверена, что здесь немало ценных сведений, которые могут пригодиться.

Посмотрев на усталое и взволнованное лицо матери, Ким почувствовала, как комок подкатил у нее к горлу. Если у Морин на нервной почве обострится болезнь – это будет прямая «заслуга» Коултера.

– Послушайся Стива, мама, – сказала Ким, засовывая блокнот в сумку. – Мне уже пора идти, а завтра я заеду узнать, не нужно ли вам чего. Пока!

Но только после того как повидаю Коултера! – подумала она про себя. Ему не удастся приписать Стиву чужие грехи. Если он не готов выслушать Стива, то ему придется выслушать ее. Она не позволит ему так обращаться с близкими ей людьми.

Если Грег Коултер попытается помешать ей, то очень скоро он убедится, что такой орешек, как она, ему не по зубам. Она самая обыкновенная женщина, но она не даст себя в обиду. Она не боится его. Уволят ее или нет, так или иначе, он свое получит. Уж она-то позаботится об этом.

Ни к чему было посвящать Стива и Морин в свои планы. Это привнесло бы только лишние волнения в их и без того сейчас нелегкую жизнь.

Уже на пороге, чтобы как-то подбодрить их, она сказала уверенным тоном:

– Думаю, что вся эта история в итоге окажется бурей в стакане воды. Стив всегда был незаменимым человеком для фирмы. Выгнав его на улицу, Коултеру придется приостановить все работы. Я думаю, Стив прав, Коултер поднял шум в угоду Мастерсу. Скоро все прояснится, встанет на свои места и жизнь войдет в свое нормальное русло. Вот увидите.

Ким очень хотелось успокоить мать, и по тому, как смягчились черты лица Морин, она поняла, что ее слова возымели действие. Сама же она ни на йоту не верила в то, что говорила. Она лишь видела, как расстроен и встревожен всем происшедшим Стив. Теперь-то Ким поняла причину необоснованных, как ей тогда казалось, обвинений Коултера в свой адрес. Надо было что-то предпринять, и немедленно.

В понедельник в десять часов утра Ким вошла в вестибюль строительной компании Коултера и решительной походкой направилась к лифтам. Она по-прежнему стремилась встретиться с Коултером, и чем больше она думала об этом, тем больше крепла в ней готовность осуществить свое намерение.

В то утро она просидела за рабочим столом ровно столько времени, сколько потребовалось для решения самых неотложных вопросов, и это промедление страшно раздражало ее. Даже слишком медленная, как ей казалось, скорость лифта действовала ей на нервы. И когда, наконец, двери лифта открылись на нужном ей этаже, она стремительной походкой ринулась в сторону приемной Коултера.

Секретарша вздрогнула от неожиданности, когда Ким буквально ворвалась в приемную, нарушив спокойствие и тишину этого священного для рядовых служащих компании места.

– Могу вам чем-нибудь помочь? – быстро придя в себя, спросила девушка, одарив Ким вежливой улыбкой.

Ким окинула ее быстрым взглядом, отметив про себя строгое, но элегантное черное платье, блестящие каштановые волосы и огромные зеленые глаза. Ему нравится окружать себя хорошенькими девочками. Впрочем, ничего удивительного…

– Мне очень нужно видеть мистера Коултера. Девушка нерешительно открыла блокнот.

– Вам назначена встреча? Я что-то не помню…

– Нет, но мне необходимо с ним поговорить!

– Боюсь, что сейчас это невозможно. – Она нагнулась над столом, листая страницы блокнота. – Думаю, вам следует заранее договориться с ним о встрече. Дело в том, что мистер Коултер некоторое время был в отъезде, и накопилась масса дел, требующих неотложного решения. Может быть, удастся записать вас на прием в конце следующей недели.

Ким вдруг совершенно ясно увидела перед собой полные тревоги и страдания глаза матери, вспомнила растерянный взгляд отчима и поняла, что должна немедленно выяснить все сейчас.

– Слишком долго ждать, – сказала она секретарше. – То, что я должна сказать мистеру Коултеру, не терпит отлагательств!

Она решительно направилась к обитой черной кожей двери, настежь распахнула ее и, не обращая внимания на крики секретарши: «Вернитесь, туда нельзя!», вошла в кабинет.

Грег Коултер сидел за огромным столом и просматривал какие-то бумаги. Он поднял голову, и взгляд его рассеянно скользнул по Ким, которая стояла на пороге кабинета.

– Прошу прощения, мистер Коултер. Она не захотела записаться к вам на прием, а взяла и вошла, – пыталась объяснить секретарша срывающимся голосом.

Коултер опять склонился над бумагами:

– Боюсь, что такова привычка мисс Дарби, – сухо заметил он, не отрываясь от чтения. – Она не нуждается в приглашениях.

– Мне необходимо поговорить с вами, – сказала Ким твердо.

Секретарша в нерешительности стояла в дверях, Коултер слегка кивнул.

– Все в порядке, Мэнди. Можете нас оставить.

Как только Мэнди закрыла за собой дверь, он как ни в чем не бывало опять погрузился в чтение разложенных перед ним документов. Ким сердито посмотрела на склоненную над столом голову, и резкие слова уже готовы были сорваться у нее с языка, но она вовремя сдержалась и взяла себя в руки. Если заставить ее ждать входит в его планы, то она так легко не поддастся на эту уловку.

Коултер выглядел сегодня совсем не так, как в прошлый раз. В этих стенах проходила большая часть его жизни, и одежда его точно соответствовала обстановке. На нем был темно-серый деловой костюм, отличный покрой которого лишний раз подчеркивал образ удачливого бизнесмена. Широкие плечи, длинные, нервные, как у пианиста, пальцы, золотые запонки в манжетах накрахмаленной рубашки, тон галстука, гармонирующий с цветом тонких полосок на ней – все соответствовало этому образу.

Еще несколько минут он продолжал читать какой-то документ, потом положил его перед собой, взял ручку и что-то написал сверху. Затем он, наконец, оторвался от бумаг и поднял на нее свои холодные глаза. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым.

Он откинулся на спинку кресла и не спеша стал изучать ее. На Ким был пиджак классического покроя, который она всегда носила расстегнутым. Ее кремовая шелковая блузка резко выделялась на фоне ткани цвета красного вина. Узкая юбка доходила до середины колен, подчеркивая ее длинные стройные ноги, обутые в изящные туфли на небольшом каблучке. Этот элегантный костюм, который ей так нравился и который она считала идеально подходящим для деловой обстановки офиса, не служил ей защитой. Она чувствовала себя страшно неуютно под оценивающим взглядом Грега Коултера, как если бы она стояла перед ним обнаженной.

Ей очень захотелось сказать ему что-нибудь резкое и злое, но именно этого он и ждал от нее сейчас, именно это он и хотел услышать. Нет, она не доставит ему такого удовольствия.

– Ну, мисс Дарби, – проговорил он резко, – может быть, вы потрудитесь объяснить, чем вызван ваш неожиданный визит?

Она еще находилась под впечатлением его циничного взгляда и поэтому не сразу нашла, что ответить.

– Не напускайте на себя столь грозный вид, – сказала Ким, посмотрев на него, как ей казалось, уничтожающим взглядом, – он может напугать только вашу секретаршу.

– Рад это слышать, – усмехнулся Коултер, медленно растягивая слова. – Жаль так сразу выставлять вас отсюда, не узнав причину визита.

– Может быть, мы обойдемся без обмена любезностями, – сквозь зубы процедила Ким.

– Да, пожалуй, – согласился он. – Я очень занят сегодня и был бы вам признателен, если бы вы сразу приступили к делу.

– Я уверена, что вы прекрасно понимаете, зачем я пришла к вам, – вспыхнула Ким. – Я не могу себе представить, как можно даже думать о том, чтобы вышвырнуть на улицу человека, который всю свою жизнь посвятил этой фирме.

Коултер нахмурился.

– Не хотите ли присесть? – предложил он, указывая на стул. – Вы говорите о Беннетте? – спросил он, постукивая пальцами правой руки по крышке стола.

– А что, у вас много других кандидатур на увольнение? Конечно, я говорю о Стиве Беннетте. Я пришла сюда, чтобы попросить вас еще раз все взвесить. Из-за вас его жизнь превратилась в сущий ад. Вы просто обязаны исправить свою ошибку. Стив ни в чем не виноват. Ваши действия не имеют оправдания, потому что все ваши обвинения беспочвенны. Вы не можете уволить его, не доказав прежде его вины. Но если вы все же посмеете это сделать, я обещаю вам массу неприятностей, уж поверьте мне.

Она, наконец, села, положив ногу на ногу, на обтянутый черной кожей стул прямо против его стола.

– Очень мило было с вашей стороны, мисс Дарби, дать оценку моим действиям, но, уверяю вас, в этом не было необходимости. Беннетт не уволен, а освобожден от должности. Это не одно и то же.

– Нет никаких оснований для освобождения Стива от должности, – настаивала Ким. – Совсем другой человек занимался этим контрактом большую часть времени. И этот человек, которого, видимо, вы должны наказать, работает теперь за границей. Почему же вы решили отыграться на Стиве?

– Беннетт руководил отделом довольно продолжительное время, вполне достаточное для того, чтобы разойтись во взглядах с главным заказчиком. Мне бы не хотелось, чтобы фирма разорилась из-за плохой репутации. Мастере грозится аннулировать контракт, а это очень плохо скажется на всех.

– Но это еще не повод для того, чтобы обрушить весь свой гнев на невиновного. Вы хоть что-то предприняли для того, чтобы найти настоящего виновника?

Коултер неопределенно пожал плечами.

– Само собой разумеется, мы проведем расследование, но думаю, что придем к тому же, с чего начали. К Беннетту. Я понимаю, что это совсем не то, что вы хотели бы услышать от меня, но боюсь, что ничего утешительного мне сказать нечего.

– Нет, вы не правы. Стив никогда бы не стал заниматься ничем дурным, а тем более за вашей спиной. – Ким вынула небольшой блокнот из своей сумки и бросила его на стол. – Смотрите, он вел записи дел, которыми занимался изо дня в день. Что-то вроде дневника. Почитайте и увидите, что он не совершил ничего непорядочного.

Коултер неохотно начал перелистывать страницы блокнота. Наконец он произнес:

– Само по себе это ничего не значит. Конечно, записи свидетельствуют о том, какая нагрузка на нем лежала и как совершались кое-какие сделки. Но нас как раз интересует то, о чем здесь не написано. – Он через стол швырнул ей блокнот обратно.

Ким с ненавистью посмотрела на него. Его безразличие и высокомерие приводили ее в ярость.

– То, что вы говорите, может быть истолковано однозначно: вы, не задумываясь, обвинили человека и теперь стараетесь от него избавиться любым способом. Ничего другого я и не ожидала от такого безжалостного властолюбца, как вы.

– У вас все?

– Нет. Но я долго вас не задержу. Если вы настолько уверены в виновности Стива, скажите мне, на что будет похоже ваше так называемое расследование? Вы постараетесь найти какое-нибудь неоспоримое доказательство его вины?

– Да, скорее всего, именно так.

– Если только вы не сфабрикуете его сами, – зло сказала Ким.

Он посмотрел на нее тяжелым пристальным взглядом.

– Поосторожнее, мисс Дарби. Выбирайте слова. Я понимаю ваше беспокойство о родственнике, но не мешало бы хорошенько взвешивать то, что вы собираетесь сказать.

– А как иначе я по-вашему могу на все это реагировать? Вы же сломали жизнь невинному человеку. Есть у вас хоть капля совести? Если вы его уволите, он уже не сможет найти работу в его возрасте.

– Это уже не мои проблемы, а Беннетта, – произнес Коултер. По выражению его лица было ясно, что разговор утомил его и действует ему на нервы.

– Вам ведь все равно, правда? – не успокаивалась Ким. Обида переполняла ее. Мать была права, когда говорила, что люди для этого человека ничего не значат. Медленно растягивая слова, она сказала:

– Он пришел работать в эту компанию задолго до того, как в ней появились вы. Неужели его преданность, верность и опыт не стоят ни гроша?

– Заказчик должен быть доволен в первую очередь – это непреложное правило. Если дела идут плохо, за это приходится расплачиваться.

– Если там что-то и не ладилось, то из-за вас. Единственное, что вас заботит, – это прибыль. Работая на вас, Стив вместе с другими проводил долгие часы на строительной площадке. А вы с самого начала не давали спокойно работать, все время подгоняя его. Для вас самое страшное – превысить минимальный уровень затрат на рабочую силу. Вы потеряли бы какой-то процент прибыли, не так ли? То же самое касается материалов. И если Мастере чем и недоволен, то вините в этом прежде всего себя. Но ведь вам, не придется отвечать? Ну, конечно же, нет! Вы уже нашли виновного. Чтобы угодить Мастерсу, вы сделали Стива козлом отпущения.

Коултер встал, обошел стол и, не сводя с Ким глаз, медленно стал приближаться к ней. Она с некоторым опозданием вспомнила о его достаточно тяжелом весе и грубых повадках, которые скрываются под внешней оболочкой этого внешне респектабельного цивилизованного человека. Когда он остановился перед ней, она, собравшись с духом, посмотрела ему в глаза, и ей почудилось, что в этих холодных, колючих глазах она прочитала непреклонную решимость завершить то, что он не успел сделать вчера. Она непроизвольно сжала кулаки, как бы защищаясь.

Этот жест не ускользнул от него. Губы его скривились в усмешке.

– Боитесь, мисс Дарби? Может быть, вы и правы. Ваш маленький острый язычок когда-нибудь навлечет на вас беду. Я надеюсь, Беннетт ценит то, что вы для него делаете? Он вам уже обещал награду?

Она встала, чтобы хоть как-то уменьшить его превосходство над собой, и сразу почувствовала себя увереннее – благодаря туфлям на каблуках его рост уже не казался ей таким устрашающим.

– Ничего другого я от вас не ожидала, к сожалению. Именно так вы и должны были думать. Вы на все смотрите с корыстной точки зрения – деньги, вознаграждения. Неужели вы думаете, что меня можно испугать вашей агрессивной тактикой. Я не боюсь вас, – зло крикнула она. – Делайте, что хотите, я все равно уйду отсюда. Слава Богу, я не боюсь потерять работу в вашей фирме.

– Вы думаете, отстранить от работы Беннетта исключительно моя прихоть? – Он подошел к ней совсем близко; ей казалось, что в нем кипят злость и негодование. Ким с трудом удалось сохранить самообладание.

– Если вы будете продолжать преследовать моего отчима, то очень скоро пожалеете об этом, предупреждаю вас.

– Что вы говорите? – Он внимательно посмотрел на нее. – Благодарю за предупреждение. Если я буду иметь дело с такой опасной женщиной, действительно придется менять тактику…

– Вы удивляете меня, – усмехнулась Ким. – Я думала, что весь арсенал ваших приемов ограничивается лишь грубой физической силой. – Она потерла рукой плечо, как бы желая успокоить недавнюю боль.

– Болит? – Он удивленно поднял брови. – Уж не предлагаете ли вы мне растереть его получше. – Он ухмыльнулся, показав ровные белые зубы.

Ким инстинктивно шагнула назад.

– Не смейте подходить ближе. Странно, что вы не вывихнули мне его. Вы, видимо, не осознаете силу, которой обладаете.

– Учитывая ваши попытки оскопить меня, следует признать, что мы были почти на равных, разве не так? – проговорил он вкрадчиво. Она сердито посмотрела на него, и щеки ее залил яркий румянец. Зачем ему нужно было вспоминать этот нелепый эпизод?..

– Может, мы все же вернемся к теме нашего разговора? – спросила Ким недовольным тоном.

– Разве есть еще что-то, что вы хотели бы добавить к длинному списку ваших оскорблений.

Ким сделала вид, что не заметила сарказма в его голосе.

– Будет хорошо, если вы запомните, что от меня не так-то легко отделаться, – предупредила она. – И я найду, к кому обратиться в случае, если вы все-таки решите принести в жертву моего отчима.

– Вы что, угрожаете мне? – удивленно спросил он, сощурив глаза, и голос его звучал пугающе мягко и тихо.

– Можете думать, что хотите! Я не… Телефонный звонок не дал ей договорить. Он поднял трубку.

– Коултер слушает.

Ким молча наблюдала за ним. Она обратила внимание на то, как изменилось выражение его лица, насколько мягче стали его интонации, от раздражения и негодования не осталось и следа. Значит, звонит женщина, решила Ким.

Она ждала конца этого разговора, но Коултер, казалось, не торопился его заканчивать. Она нетерпеливо начала постукивать ногой по застеленному ворсистым ковром полу. Не прекращая разговора, он бросил взгляд в ее сторону. Ей очень захотелось уйти, ее раздражало это воркованье, но уйти она не могла.

Она вдруг увидела Грега Коултера с другой стороны, о которой даже не подозревала раньше, и это озадачило ее, хотя она не в силах была понять почему. Она поймала на себе еще один его взгляд, и беспокойство ее усилилось. Почему она все еще здесь? Все, что она хотела сказать, она уже сказала, и незачем ей здесь больше оставаться, продолжать эту игру в кошки-мышки.