Книга Тень Орла онлайн

Автор сердечно благодарит свою жену Надежду, Сергея Здоровцова, Яна Канера, Татьяну Ларину, Владимира и Светлану Сатаровых, и Аллу Николаевну Трудакову за понимание, помощь, совет и участие.

Храни вас Небо!

ПРЕЛЮДИЯ

Он хирел с каждым днем. Не то чтобы он бился в агонии, задыхаясь от боли, охватывающей тело, просто с каждым днем все вокруг становилось для него пустым и безразличным. Пропадал интерес ко всему – к миру… жизни… смерти. Тело было уже вялым и прозрачным, и силы неспешно вытекали из него. Порой он не мог понять, что сейчас: день или ночь и какие времена настали в гранях.

Он забросил свои обязанности и почти все время пребывал в забытьи. Лишь изредка, когда приходила Вига, находил в себе остатки сил, чтобы, поднявшись, усесться рядом и заставить себя слушать ее праздную болтовню в плывущей полудреме.

Вига, в свободном бесцветном одеянии похожая на утренний туман, брала его полупрозрачные руки в свои и щебетала о пустяках, стараясь не затрагивать неприятных тем, стремясь пробудить в умирающем хоть какой-то интерес к жизни. Но раз от раза это давалось все труднее, да и сами новости по своей сути так или иначе только ухудшали состояние.

– Вига, назови мое имя, – однажды попросил он, прерывая ее празднословие.

– Прости… – нахмурила она брови.

– Значит, ты тоже забыла… – обреченно вздохнул он. – Что ж, тогда прощай. Не приходи сюда больше. Не дело молодой и полной жизни красавице тратить свое драгоценное время на разлагающегося старика, чье имя бесстрастно изъели мгновения бесконечности.

Подбирая слова, он замолчал, щуря тусклые, почти бесцветные глаза.

– Уходи, Вига, у тебя так много дел. Жизнь порой сплетает непонятные узоры, бросая нас и все окружающее в безмерность тлена.

Вига встала, еле сдерживая слезы.

– Последний совет, ватау. – Он вытянул перед собой ладонь, пытаясь разобрать на ней линии судьбы. – Спутайся с каким-нибудь парнем из смертных. Желательно из тех, кто иногда видит больше собственного Я. Роди от него. Плохо, когда никто не может тебе подсказать ни твое имя, ни твое прошлое.

Здесь он слукавил. Свое прошлое он еще помнил. Как и представлял близкое будущее.

И он приступил.

Из нитей эфира он соткал бумагу и переплет, украсив его запретными рунами. Выловив из великого Ничто пустую мертвую звезду, он втер пустой свет в кожу бумаги. Призвав Знание, выждал, когда Вига последует его совету, принятому за последнее желание, и, дождавшись момента, вошел в нее, выкрав из чрева зародыш, заменив его тремя перепелиными яйцами.

Тело неродившегося, смешав с дыханием гор, он превратил в чернила.

Когда его собственное тело стало достаточно мягким и податливым, он выбросил ступню и, вырезав берцовую кость, соорудил писало.

Он тайно призвал к себе того, чье имя запрещено произносить вслух. Они заключили договор. Непроизносимый оградил его жилище от чужих глаз, вдохнул в покалеченное тело толику жизни и послал ему в услужение сорок уродцев – помесь хищных обезьян и сбившихся с пути ангелов, проклявших и покинувших своих хозяев. Уродцы-то и украли для него Великий Кристалл, указав на нем ту грань, где впервые его имя было потеряно.

Долго всматриваясь в него, он указал начало. Кристалл был возвращен на место, а из паутин дорог и селений в его чертоги принесли двух сестер-близнецов.

За одну земную ночь, которая длилась целую вечность, и была написана эта Книга. Под крики боли и страсти он выцарапывал одну за другой ровные строки.

Когда труд был закончен, сестер вернули в отчий дом, а Книгу…

Не прошло и одной смены звезд, как его призвали Старейшины и был задан вопрос, на который он не смог, а может, и не захотел ответить. Его изгнали, хотя как можно изгнать изгнанного?

По пути он встретил молодого, только что народившегося божка.

– Здравствуй, старче, – с усмешкой приветствовал его божок, – куда лежит твой путь?

– Туда, где рано или поздно будут все те, кто забыл себя, дружок, – сквозь рвотный кашель улыбнулся он в ответ. – Лучше скажи мне, какая птица попалась тебе по пути?

– Аист… – тихо ответил молодой бог, отводя в сторону глаза.

– Красивая… хорошая птица, – пустился он в воспоминания, – помню, две с половиной тысячи лет назад… – он осекся, всматриваясь в чужое лицо. – На какой лиге?

– На двенадцатой… – прошептал тот, шагнув назад.

– Судьба… Никто не смеет ее исправлять… – И растворился над дорогой облаков.

Божок, придя на гору Старейших, рассказал о встрече.

Седобородый, встав с выточенного руками тленных из цельного минерала кресла, призвал к себе четверых.

– Найдите Книгу. Уничтожить вам ее не удастся, поэтому просто спрячьте ее. Призовите Красу Неба на ее стражу. Наложите замок, но помните: если смертные найдут ее, все мы потеряем имена.

Четверо сделали свое дело. Спрятали Книгу среди вековых лесов и гор, на одной из граней Кристалла.

И не то по року судьбы, не то по воле Непроизносимого, но именно в этом мире две сестры родили в один год и тот же месяц мальчика и девочку, которые и положили начало династии царей.

И были они прокляты смертными и тем, чье имя никогда не произносится…

Так началась месть Бога, которого в суетной жизни своей забыли люди.

Глава 1
ЗАРЕВО

Быстро-быстро перебегая от одного дерева к другому, девушка то и дело оглядывалась – не заметил бы кто. Солнце уже село за верхушки деревьев, и видеть в надвигающейся темноте становилось все труднее. Кое-как разобрав, где находится, она вышла на широкую лесную поляну с неказистым, скособоченным бревенчатым домом. Поправив съехавший платок и немного отдышавшись, она украдкой осенила себя знаком креста в круге и, собравшись с духом, засеменила маленькими ножками к избе.

Сидевший на еще не развалившемся крыльце старый толстый кот при неярком свете из окна казался еще более черным и массивным, чем на самом деле. Перестав на мгновение умываться, котяра безразлично взглянул на вечернюю гостью и, громко мяукнув, словно объявляя о ее приходе, продолжил вылизывать лапу.

Девушка, еще раз перекрестившись и шепотом помянув Единого и Отца Его, робко постучала в приоткрытую дверь.

– Матушка Мийяра, вы дома? – И отступила на шаг от порога.

– Дома, дома… где ж мне еще-то быть? – ворча, появилась в проеме двери сгорбленная женщина.

На вид и семьдесят, и все сто. Если бы не горб и абсолютно голый череп – память о перенесенном море, то ей можно было дать и не больше сорока. В деревне говорили, что в молодости Лысая Мийяра была чудо как хороша. «Не иначе, – шептались селяне, – от Нечистого краса такая, от Отродья».

Не всякий, кто хотя бы раз узрел статную чернобровую прелестницу, мог просто забыть увиденное.

Деревенские парни, да и грешным делом седовласые мужики, толпами ходили за первой красавицей, пока однажды проезжавший летом через деревню знатный вельможа не обомлел, встретив Мийяру, и силой не увез ее с собой в столицу, в великий Уилтаван.

Минула не одна весна. Легли в землю за деревенской околицей сначала отец, а следом и мать Мийяры. Под осиротевшим очагом поселились муравьи да шепот сквозняков. Уносила годы река Вира, что огибала село, впадая в воды могучего Келебсира. И вот однажды по дороге, что брала свое начало от Перекрестка Семи Дорог, мерно застучали копыта, заскрипели колеса крытых повозок. В деревню после пятнадцати лет отсутствия вернулась Мийяра.

По бокам от нее стояли два отрока – четырнадцати и двенадцати лет.

Слуги сгружали тюки с телег. Дюжие работники зазвенели топорами, возвращая заброшенный дом к жизни.

Деревенские заприметили сразу, как изменилась их первая красавица.

Полный брезгливости властный взгляд. Походка, жесты, речь – все говорило о том, что на родину вернулась едва не сама королевна. Но первое, что сразу бросилось всем в глаза, – это обруч, придерживающий на голове богатый покров, как то водится у жителей дальнего жаркого Юга. Настороженно восприняли эту пустяковину старухи: «Не к добру это… Не по-нашему…»

Уже потом ребятня, возвращавшаяся поздним вечером из грибного похода, увидела Мийяру, нагой купающуюся в Вире. На голове у женщины не было ни одного волоска.

Дакки, деревенская знахарка, объясняла досужим бабам, что это результат перенесенного недуга. «Не иначе как от потешной болезни, – хихикала Дакки, – а может, и от мора, что в позапрошлом годе был».

Так или иначе люди сторонились ее. Деревенские пацаны пару раз поколачивали Локо и Инвара, сыновей Мийяры. И, как часто бывает, однажды крестьяне попытались вызвать возвращенку на откровенный разговор. «А как же! В поле не работает, хозяйство не ведет, дома сидит и с голоду не пухнет! Непонятно это, а значимо, нехорошо».

Но с чем пришли соседи, с тем и ушли.

Прошел год. Неожиданно для всех Инвар, младший сын Мийяры, сдружился с дочерью старосты хохотушкой Ули. Дело кончилось тем, что староста не вытерпел, глядючи на это, и, не тратя времени на пустые разговоры, избил паренька.

Домой Инвар смог добраться только под утро. Мийяра со старшим Локо сразу же явилась к обидчику для разъяснений.

Лантан, так звали старосту, жил вдовцом, имел большой добротный дом и десяток расторопных работников, следящих за крепким хозяйством. Встретив рассерженную мать, повинился он за свою несдержанность и зазвал в дом обсудить, насколько велика обида.

По молодости староста, будучи первым женихом, не раз был отвергнут капризной красавицей.

В тот день привязанная вожжами к столу для рубки мяса Мийяра не смогла отвергнуть бывшего ухажера…

В присутствии ее сына всем двором сильничали ее до самого рассвета…

А через неделю, когда заплаканная Ули с доверенными людишками уехала к тетке, сгорел дом старшины.

Разом вспыхнул он средь бела дня на глазах у доброй половины деревни. В огне сгорел живьем Лантан и кое-кто из дворовых.

«Покарал мужика Господь. Хороший был человек. Ну да хоть погулял напослед».

Но уже вскоре порешили селяне, что не гнев Божий убил старосту. Кто заметил первым, уже никто и не помнил, но начал у Мийяры расти горб.

Дакки на вечерних посиделках доказывала товаркам: «Нечисть она. На спине ее – это ж знак Отродья. Ибо те, кто заключает с ним договор, кто берется колдовать от имени Нечистого, печать его носят».

Призадумавшись, крестьянки начали вспоминать, что еще до того, как Мийяру забрал вельможа, было в ней что-то этакое… Вспомнилось, как угадала она неурожай, а однажды предсказала надвигающуюся зимнюю бурю, что унесла несколько жизней. Да и прабабка Мийяры в свое время подшептывала наговоры и слыла сильной знахаркой.

«Верно, от бабки, упокой ее душу, – шепелявила Дакки, – и перешел к девке дар».

Рассудив между собой, бабы с мужиками в который раз пришли к дому Мийяры предложить ей уехать по-хорошему.

Крестясь, отступили люди при виде былой красавицы, поразившись, как постарела она всего за несколько дней.

Как ни странно, горбунья согласилась сразу, попросив только выстроить ей в соседнем лесу хоть какой-нибудь домишко, чтобы жить там. Почесав затылки, селяне согласились.

Прошла еще пара лет, и в лесной дом втайне друг от друга стали наведываться деревенские девки и бабы…

– Ну, принесла, что ли? – Ведьма вышла навстречу молодой крестьянке. Та робко протянула навстречу кулечек, не смея поднять глаза.

– Да не бойся, дурочка, – беззлобно усмехнулась Мийяра, разворачивая тряпицу, – все ли здесь?

– Все, как велено было. И волос его, и нитка с рубахи, и еще что нужно…

– Вижу, вижу. – Ведунья прошаркала к грубо сколоченному столу, аккуратно выложив принесенное на широкую глиняную мису. – Ну-ка, поди сюда, – поманила она гостью.

Холостячка осторожно приблизилась к столу и даже не успела сообразить, что к чему, когда ведьма, ловко подхватив ее руку, легонько полоснула маленьким ножом по ребру тонкой ладони. Черные тягучие капли одна за другой бесшумно упали на блюдо рядом с принесенными вещичками.

– Ты, милая, иди потихоньку… – Не оглядываясь на гостью, отложив в сторону окровавленный нож, старуха начала развязывать кошель с травами, – нечего тебе здесь больше делать.

– Локо! – В дверях появился длинный сухопарый парень. – Проводи до околицы, а то заплутает впотьмах. Да не шали! – повысила она голос на сына. – Знаю я тебя!

Девушка, то и дело кланяясь, попятилась наружу, зажимая ранку и косясь на ухмыляющегося провожатого. Сейчас больше всего она жаждала вернуться домой и чтобы этот не провожал ее!

Локо шел чуть сзади – на узкой тропинке можно было идти только друг за другом. Селянка спешила, поглядывая на темнеющее из-за плотно стоящих деревьев небо. Загорелись первые звезды, те, что неотступно следуют за Младшей Сестрой, как верные рабы за своей госпожой.

Тропинка вывела на широкую лесную дорогу, и молодые люди пошли рядом.

– А что же, по-другому никак нельзя было? – наконец решился спросить парень. Ничего не ответив, девушка лишь ускорила шаг.

– Куда так спешить, Аргия? Сегодня тепло, вечер еще не кончился.

– Откуда вы знаете мое имя? – не останавливаясь, оглянулась девушка. Если бы она не отвернулась от стежки, то…

Обутая в короткий старенький сапожок ножка Аргии споткнулась о выбоину дороги. Ловко поймав девку, Локо тесно прижал ее к себе.

– Не надо благодарить, – широко ухмыльнулся юноша и быстро чмокнул ее в губы.

– Что вы… ты делаешь?

– Ой-ой, только не надо, а? Уж я-то знаю, что тебя привело сюда, – еще шире ухмыльнулся парень, слегка ткнув пальцем в ее живот. – Не хочет милый на мене жениться, – плаксивым голосом пропел-проблеял Локо, – а говорил, а обещал, а уж как дорвался, то след сокола простыл! Матушка Мийяра, возверни кобеля!

Аргия сжалась, не смея не то что слово сказать, пошевелиться не могла – так сковал ее страх.

– Вот и умница, вот и славненько… – прошептал Локо, снова целуя ее, – не надо кричать, не надо бояться… – между тем пробуя ее грудь.

– Оставил бы ты ее, братец.

Локо, не выпуская задыхающуюся от страха добычу, обернулся через плечо. Сзади, всего в шаге, заложа руки за спину, стоял Инвар.

– Тебе-то чего? – огрызнулся старший. – Или боишься, что тебя не позовут, забудут?

– Дурак ты, братец, – устало качнул головой младший. – Она, может, и не додумается, а мамка да тетки ее вмиг плод тебе припишут.

– А она у нас никому не скажет, – хищно оскалился сильник, не желая расставаться с добычей. – Ведь ты никому не скажешь, ведь так, а? – тряханул он ее, схватив за горло.

Инвар снова покачал головой и, неожиданно широко шагнув, резко выбросил вперед руку, – даже не ударив, а просто прикоснулся пальцами к шее скудоумного брата. Как раз под мочку уха.

Старший, как был с выпученными глазами и приоткрытым для ругани ртом, так и замер.

– Тебе туда, – освободив девушку от объятий живой статуи, указал рукой Инвар. – Да смотри, языком не трепи, а то отсохнет. Уж это у меня лучше всего получается.

Сглатывая слезы, Аргия отступила назад, взглянула мельком на застывшего на месте провожатого, кивнула и, подобрав подол, бросилась наутек.

Когда топот быстрых ног стих, Инвар осторожно вынул иглу из шеи Локо.

«А ведь купился! – усмехнулся младший сын ведуньи, пряча тоненький стержень вместе со склянкой морозящей отравы в карман. – Поди решил, что я уже матушкиным искусством овладевать начал. Ну да ему это только на пользу будет!»

Северный ветер принес в долину свежесть. По утреннему холодку на гнедом красавце жеребце к Вире выехал высокий широкоплечий мужчина. Если бы не длинный меч, выглядывающий из-под черного плаща, его можно было бы принять за священника, странствующего по запутанным дорогам грани, проповедуя и обращая язычников в истинную веру с именем Единого на клинке. Не был он и тем, кого называют бор-От^[1]. Ему было еще далеко до мастера боя, да странник никогда и не стремился им стать.

Прошедшую ночь он провел в седле, но, несмотря на опыт подобных ночевок, сейчас ему больше всего хотелось вытянуться на свежих простынях поверх мягкой постели и забыться до тех пор, пока священное светило не разбудит на следующий день.

– Потерпи немного, Гнедыш, и тебе воздастся. – Мужчина успокаивающе провел рукой меж ушами жеребца. – Надеюсь, как и мне, – усмехнулся он, слегка тронув уставшего коня, направляя его к завидневшейся из-за холма деревне.

Фыркнув, конь, мерно переступая копытами, поплелся в сторону изб.

Едва они поравнялись с первым домом, навстречу вышел дородный селянин с косой на плече.

– Не поздновато ли для косьбы? – Всадник остановил гнедого, сверху рассматривая крестьянина. – Роса уже сошла, только косу испортишь.

– А что делать, мой господин, – остановился крестьянин, смахивая со лба выступивший пот, – поздно или рано, а косить-то надо. Скотинка ведь зимой голодной сидеть никак не может. Жрать ей, понимаешь, давай, а то молока вовсе не буде, а глядишь, и того хуже – отела. А вот про «косу спортишь», здесь вы правду казали, да уж поделать нечего. Всю ночь с мужиками Аргию, девку соседскую, по лесу искали да вот только-только на огородах нашли. Страсти… Не приведи, Ушедший!

– Может, миловаться бегала? – улыбнулся всадник, – дело-то молодое!

– Да не кажи, господин… если б с парнем каким была, энто одно, конечно, а здесь… – почесал в затылке мужик, воровато оглядываясь, – дело-то нечистое.

– Нечистое? – чужестранец с трудом подавил зевоту.

– А как же иначе?! – селянин в сердцах бросил косу наземь. – Мы нашли ее на грядках помидоров всю в крови, еле дышащую!

– Может, ей просто плохо стало, а кровь из порезов… – еле сдерживаясь, чтобы не заснуть прямо в седле, выговорил мужчина.

– Но ведь кровь шла… – селянин перешел на шепот, – …кровь шла у нее из… ну, между ног.

– Наверное, просто выкидыш…

– Выкинул?! Кого выкинул? Зачем? – замотал головой почтенный отец семейства.

– Выкидыш, отторжение плода… – Видя полное непонимание, пришелец в который раз возмечтал о мягкой желанной постели. – Бывают случаи, когда беременная женщина не может выносить ребенка и… теряет его.

– Не, это не так все… – бросив размышлять, поднял свою косу мужик. – Как она может быть брюхатой, если даже не замужем? Это вы, господин, меня разыгрываете! Вы уж меня звиняйте, но мне давно пора, – махнул рукой на прощанье деревенщина, – насмешили вы меня, честное слово!

– Конечно… конечно… – наконец тронул коня один из Круга Двенадцати, мастер Скорпо, или в миру – Девин Каяс, сын Докорпа.

Первый попавшийся мальчишка указал магу общинный дом, и после короткого торга и выдачи старосте задатка Каяс наконец вытянулся на долгожданной постели.

Разгоняя густой полог недолгого сна, в комнату ворвался негодующий гомон толпы.

– Деревня дворов пятьдесят, а шуму на целый Гольлор в ярмарочный день! – с досадой открыл глаза Скорпо, прислушиваясь к шуму.

В основном женские голоса требовали кого-то наказать, убить, растерзать, «покарать, чтоб неповадно было».

Опустив ноги на холодный пол, колдун попробовал проснуться окончательно. По мере пробуждения гул с улицы становился все громче и громче. Ворча, как древний старец, он добрел до стоящей в углу комнаты лохани для умывания.

Холодная вода разбудила его окончательно. Уже вытираясь, он прислушался к звукам, идущим с улицы. Крики не прекратились, наоборот, они усилились, стали настойчивее и злее.

– Интересно, а обед здесь предлагают или его надо требовать? – Он аккуратно повесил полотенце на вешалку.

В отличие от трактиров, в общинных, или гостиных, домах не было кухни, где могли бы накормить прибившегося на ночлег путника. Но из опыта Скорпо знал, что за дверью его наверняка будет ждать стол, накрытый неприхотливой деревенской едой.

Приведя костюм в порядок, мастер Двенадцати вышел из своей комнаты. В просторном зале его действительно ждали. Полноватая девушка в залатанном рубище пялилась в окно, не обращая внимания на вошедшего колдуна.

– Не меня ли, хозяйка, ждешь? – уселся за стол Каяс, механически разглаживая когда-то белую скатерть.

– А? – Девица рассеянно повернулась к гостю. – Чаво говорите-то?

– Говорю, обед давай, – стряхнул Скорпо с ладоней частицы пыли.

– А-а-а… – согласно кивнула прислужница, неспешно пересекая комнату по направлению к закрытой корзине, что стояла на лавке.

Целиком жаренная курица, зеленовато-желтые помидоры, крупно порезанное сало, вареный с кожурой картофель, кувшинчик кисло-сладкого яблочного вина да каравай еще теплого хлеба были быстро выставлены на стол.

– Еще чего? – услужливо поклонилась крестьянка.

– Присядь. – Мужчина кивнул на свободный стул. – Или куда спешишь?

– Да там сейчас все ведьму жечь пойдут… – с явным сожалением присела служанка, в то же время выкручивая голову в сторону окна.

– Эта которая Аргию испортила? – с удовольствием обсасывая крылышко, поинтересовался маг.

– Откуда вы знаете?! – широко раскрыв глаза, всем телом развернулась к нему собеседница. – Али вам уже все рассказать успели?

– Что успели? – Скорпо налил себе вина.

– Странный вы какой-то… – протянула девица, явно разрываясь между гостем и криками с улицы.

– Какой же я странный, милая Олина? – вытер жирные руки подобием салфетки Каяс – Самый обычный… Поверьте на слово, таких, как я – много. Даже слишком… – прибавил он, усмехнувшись.

Крестьянка долго смотрела на колдуна – явно в нерешительности: то ли бросаться наутек, то ли начинать кричать и звать на помощь.

– Успокойся, – принялся очищать клубень Скорпо, – для того чтобы узнать имя человека, необязательно быть великим волшебником, богом или уродцем Отродья. Достаточно просто взглянуть на собеседника и представить, какое имя ему лучше всего подходит.

Видя полное, смешанное с суеверным ужасом непонимание девицы, он пояснил:

– Я врач, лекарь.

– Фу!.. – с облегчением выдохнула Олина. – А я уж было невесть что про вас подумала. Тут же у нас такие страсти творятся! Да вы вот и сами-то знаете. А все ведьма эта со своими сынками…

– Сынками? – перестав жевать, поднял глаза Скорпо. – У нее даже дети есть?

– А то как же! Целых два выродка: один другого страшнее. Если бы не ихняя мать, то наши мужики уже давно бы в Вире обоих утопили. Старший девкам проходу не дает, подолы задирает, а младший и того хуже – сам колдует помаленьку.

– И сколько же им? Лет им сколько? – прищурился Каяс.

– Старшему вроде как семнадцать, а Инвару, младшему то есть, всего пятнадцать.

«Вот это да! Неужели наконец повезло! – продолжил поедать нехитрую снедь маг. – Если эта баба воистину что-то может, то ее младший отпрыск по всем законам должен был унаследовать хоть толику ее способностей…»

– А вот вы сможете Аргию полечить? – осторожно подала голос девушка. – Ведь страдает горемычная, попортили ее…

– Обязательно! – неожиданно для самого себя торжественно кивнул гость. – Если действительно девку попортили, то я еще и с обидчиками разделаюсь. Специалист я по этим вопросам! Ты бы пока за старостой сбегала, пока ваши дров не наломали… на свою голову. Ведьму-то прибить тоже надо умеючи.

Немного подумав, Олина кивнула и, подобрав подол рубища, стремглав кинулась в дверь.

– Вы и вправду лекарь? – утерев с лица пот, Делка отхлебнул большой глоток из глиняной кружки. Тонкие пивные струйки потекли по подбородку за ворот льняной рубахи. – Прощения просим – упрел малость. – Староста рукавом растер липкие пятна. – Олина сказала, что вы вроде можете и порчу с девки снять, и ведьме башку оторвать. Так ли?

Девин Каяс лишь молча кивнул, рассматривая почерневшую от копоти лампады статуэтку Единого в северном углу избы.

– Ежели оно все так и вы не проходимец какой… – Делка осекся, увидя, как посерело лицо гостя. – Опять же прощения просим: был давеча один. Голова что снег зимой. Сам весь в черном, меч исписан, травками всякими, что хлебом питался. А у нас тут волчара здоровенный по весне появился. Думали, оборотень – уж очень хитрым был, стервец. Так этот белоголовый, Хральд или… – Мужик почесал в затылке. – Харя, короче. Так вот, волка-то он прибил, но вот денег немерено под это дело огреб, да еще полдеревни невзначай перепортил. А серый-то не оборотнем оказался, а простым волчарой. Однако большущим чрезмерно. И получается, что Харя этот не мастером был, а проходимцем обычным.

Удержавшись, чтобы не расхохотаться в голос, мастер Скорпо согласно кивнул: «прощаю».

– Денег не обещаю, но вот ежели… – Делка перешел на шепот, воровато оглянулся на входную дверь, за которой столпилась чуть ли не вся деревня, – корм для коняги будет, еще одну лошадь дам. Похуже, конечно, но на пожитки таскать сойдет. Опять же продать можно. Провизии – сколько унести, то бишь увезти сможешь. А желаешь, можешь зимой сюда вернуться, поживешь до тепла. К бабенке ладной пристроим. Короче, не обидим. Да, чуть не забыл – деньги, что ты за постой заплатил, я тебе верну все до монетки. Ты, главное, нас от колдуньи избавь, от Мийяры этой паскудной. Да Аргию излечи… Ну, так как?

– Для начала я хотел бы осмотреть эту девицу, – встал со стула Каяс, – надо убедиться, что это порча. Установить диагноз. Может, она просто заболела.

– Это чем же она таким могла заболеть?! – повысил голос староста. – Порча это, и все!.. Но посмотреть все же надо: а то как же лечить, ежели не знаешь, от чего будешь лечить, а если вылечишь не то, как же она, если…

Продолжая бубнить, Делка поковылял к выходу.

«Мозоль, что ли, натер? – удивился про себя маг, поднимаясь следом. – Когда встретил, вроде нормально ходил».

Вокруг лежащей на ворохе смятых простыней Аргии, охая и причитая, суетились две женщины.

– Это мать, а та, что совсем старуха, – местная знахарка. Правда, она зараз нас, всех вместе взятых, переживет. – Каяс издали смотрел на страждущую под разъясняющий шепот Делки.

– Так, бабы, – гаркнул старшина, отодвигая женщин, – дайте мастаку девке помочь да себя показать.

Селянки недовольно отошли в сторону, причем у Дакки ревниво задергалась нижняя губа.

– Лекарь, что ли? – надменно прошамкала знахарка. – Молодой шибко. Неуч, верно.

– Цыц, баба! Думай, на кого и что говоришь! – в голос рявкнул Делка.

– Оставьте это… – Скорпо сел на край постели.

В установившейся тишине он простер правую руку над белым лицом девушки. Немного подержав, начал осторожно водить ладонью над телом, ожидая, что та вот-вот увязнет в тяжелой колючей грязи, покрывшей невинную душу.

Ничего… кроме еле слышного щекочущего покалывания… Только раз или два ладонь обдало холодным ветерком. Да и тот, наткнувшись на ищущую ладонь мастера, спешно ретировался, как кошка при виде голодной псовой своры. Мутные, еле различимые картинки одна за другой пронеслись перед внутренним взором волшебника.

– Ну, че скажешь? – не выдержал Делка, когда Каяс, отняв руку, встряхнул ею, словно освобождаясь от воды.

– По поводу порчи? – Колдун, встав, подошел к столу и, раскрыв принесенный с собой сундучок, начал рыться в нем. – Пересуды бабьи есть, а порчи нету…

– Как это «нет»?!! – выкатилась вперед знахарка. – Люди, Я говорю есть, а этот самоучка-выскочка брешет, что…

– Это что? – не обращая внимания на разъяренную бабку, кивнул колдун на большую деревянную кружку, от которой шел ароматный дымок.

– Отвар… – тихо ответила мать Аргии, – из ряпицы.

– Из петрушки? – Скорпо только головой покачал. – Вы что, с ума сошли? Она же вся кровью истечет!

– Правильно! – уперла руки в бока Дакки. – Чтоб дурная кровь вышла, а вместе с ней и та зараза, которой Мийяра девку попотчевала.

– Пошла вон… – Колдун, выплеснув отвар прямо на дощатый пол, продолжил рыться в своем сундучке.

– Чаво? – открыла рот старуха.

– Пошла в схад, карга! – не выдержал старшина. – Тебе же по-человечьи сказали: не умеешь ничего, так под ногами не мешайся, пока девку совсем не уморила.

Дакки, обиженно поджав губы, выкатилась из дома. Сразу же за дверью раздалась такая ругань, что даже видавший виды Каяс поморщился.

– Да ну ее к Отродью!.. – обреченно махнул рукой селянин. – Ей сто лет на заре, а все угомониться не может, язык – что тряпка на ветру, видно, что без костей. В свое время нахваталась всего понемногу, вот и кажет из себя врачевалку. Ты лучше скажи: что, правда порчи нет? За пересуды говорить не буду, наши бабы и святого при жизни на погост сгонят, а вот…

Маг, выудив на стол мешочки и коробочки, неторопливо смешивал их содержимое в деревянной плошке.

– Скорей всего, девочка испугалась, – не отрываясь от изготовления снадобья, сказал он, – от пережитого потрясения организм девушки не выдержал, и она потеряла ребенка.

– Какого еще ребенка?! – вытаращился старшина. – Лекарь, ты чего плетешь?

– Точно… – Мать Аргии села на кровать, повесив руки. – Так оно и есть. А я уж думала, что обмишурилась… а она и вправду забрюхатела. Убью, тварь!!! – замахнулась она на лежащую без памяти дочь.

– Так что, может, и не лечить? – перехватил занесенную руку Каяс. – Все равно потом прибьете.

Женщина долго переводила взгляд с Аргии на мага.

– Ладно… делайте, что надо… Потом разберусь.

– И то дело, – согласно кивнул Делка. – Пойду покуда народ успокою, а то как бы вгорячах беды не натворили. Хотя… Мийяру все же сжечь было бы надобно, а то как же это: ведьма, а значит…

Староста, бормоча по привычке, пошел к двери. На пороге он обернулся:

– Я вернусь еще. Ты девку, главное, подними. Лады?

Через час кровотечение остановилось, а ближе к вечеру Аргия наконец открыла глаза.

– Привет… – улыбнулся сидевший рядом Каяс, – как ты?

Девушка ничего не ответила, внимательно прислушиваясь к себе.

– Успокойся – все уже позади. Будет еще немного больно… даже, скорей, неприятно, но жить будешь. И даже рожать.

Больная метнула на него испуганный, полный мольбы взгляд.

– Увы, но этого ребенка ты потеряла. Смирись. Может, это и к лучшему.

Аргия, закрыв глаза, отвернулась к стене.

Скорпо потрепал девушку по плечу и, нагнувшись к ней, прошептал на ухо, чтобы ни мать, ни сидевший в своем углу старшина не могли слышать:

– Не беспокойся, все будет хорошо. Мать на твоей стороне, я позабочусь об этом. А сейчас спи – тебе нужен сон. Я навещу тебя утром.

– Ну что, идем на боковую? – Следом за колдуном поднялся со своего табурета старшина.

– Да, сейчас… – Скорпо, подойдя вплотную к матери девушки, как бы невзначай взял ее за руку, глядя прямо в глаза.

– Послушай меня внимательно, – тихий голос мага стелился по воздуху. Каяс говорил ровно, отчетливо выговаривая каждое слово, словно пытался внушить нерадивому школяру прописную истину. – Повторяю, слушай меня очень внимательно. Твоя дочь ни в чем не виновата. Все, что произошло, это роковая случайность. Аргия – жертва. Ты будешь защищать ее. Ты не дашь ее в обиду. Будешь ухаживать за ней, пока она полностью не поправится. Очнись! – И резко дернул женщину за руку.

– А?! Что? – встряхнула та головой, хлопая глазами.

– Я все забываю спросить, как тебя зовут? – улыбнулся Каяс.

– Меня-то? Иова… – Она растерянно оглядывалась вокруг.

– Хорошее имя! – одобрил колдун. – А сейчас я пойду, пожалуй, утром зайду посмотреть, что еще можно сделать для твоей дочери.

– Да… да, конечно… – Женщина неуверенно оглядывалась вокруг, словно пробуждаясь от долгого сна. – Вы ведь придете завтра?

– Обязательно. Спокойной ночи, – поклонился маг.

У входа он одернул застывшего Делку.

– Ты чего? Заснул, что ли?

– Да вроде того… Пойдем, наверное.

Улица встретила их вечерней прохладой. Мужчины шли бок о бок к дому старшины.

– У меня переночуешь. Выспишься, поешь нормально. Что-что, а хороший ужин и приличную постель ты сегодня заработал, – буркнул староста.

– Что-то не так? – повернул голову Скорпо.

– Да нет, все в порядке, – сплюнул Делка под ноги, – просто с головой у меня что-то… Ну, вот когда ты с Аргией разговаривал, это я помню. А потом все как провалилось куда-то.

– Устал, верно, задремал.

«Идиот! Силу соизмерять разучился? – выругался про себя колдун. – Еще не хватало, чтобы тебя самого здесь за задницу подвесили!»

У дома Делки их ждали несколько обеспокоенных крестьян.

– Ну, чего стоим? – нахмурил брови старшина.

– Так это… – выступила вперед дородная бабенка в накинутой на плечи богатой душегрейке, – тебя ждем.

– И дальше что?

– Как «что»? Народ знать желает, что случилось! Если Мийяра девку спортила, то завтра же ведьму к столбу. А ежели, как люди говорят, Аргия дитя нагуляла, да сама же его и сгубила, то сейчас же, немедля, кинуть блудницу в Виру, чтобы село не позорила!

– Тарафа! Думай, что несешь! – рассвирепел староста. – Да ежели оно так и было, попробуй ее хоть пальцем тронуть! Я с тебя живьем шкуру спущу! Поняла?!

«Хотя, с другой стороны, если силу не соизмерять, то и в этом можно найти свою пользу», – усмехнулся Каяс, между тем рассматривая толпу. Его внимание привлек высокий смазливый парень, внимательно вслушивающийся в каждое слово. Что-то было с ним не так – уж слишком он нервничал.

– Так что скажешь, Делка? Только правду говори! – Тарафа расходилась все больше.

Скорпо не любил вмешиваться в подобные дела. Он вообще старался как можно реже влезать в чужую жизнь. «Что случилось, то и случилось. Значит, так было нужно». Но девушку было жаль. Да и неужели его труд и старания должны пропасть впустую? Нет, на эту деревню у него были другие планы. Второй раз за день он внутренне сконцентрировался, входя в состояние потаенного глаза, и сделал первый шаг.

– Сударыня, я говорю вам как лекарь, что все слухи совершенно беспочвенны и не имеют под собой ни толики…

– Это кто такой говорит?! – грубо перебила его Тарафа. – Ты откуда, молодец, вообще выискался, а? Наслышаны уже про тебя, хамье бездомное!

Как ни странно, но в глазах у Скорпо слегка потемнело. Прекрасно понимая, что это мальчишество может не сойти ему с рук, он попытался как можно глубже взглянуть на женщину.

– Вы что-то говорили о позоре? – показывая безупречные зубы, широко улыбнулся маг. – Я так вижу, что вы замужем. И ваш драгоценный супруг тоже здесь? Отлично! Тогда поведайте ему, а заодно и всему народу о некоем событии пятидневной давности, что случилось между вами и вашим э-э-э… соседом на сеновале вашего же сарая.

Вокруг все оглохло.

– А заодно и о поездке на ярмарку в соседнее село, – закончил маг, выходя из состояния взгляда. Его немного пошатывало, но он был совершенно спокоен, зная, что сейчас это пройдет.

– Ах ты, сучка! А я еще слухам не верил! – К остолбеневшей Тарафе подлетел дюжий мужик, хватая левой рукой ее за воротник, а правой пытаясь ударить в лицо.

Изменница увернулась, оставив в кулаке супруга душегрейку, и пустилась наутек. Но не тут-то было: споткнувшись о кем-то выставленную ногу, она упала, загребая руками пыль и принимая первый удар. На обманутом муже с двух сторон повисли бабы, силясь уберечь от расправы свою подругу. На них, в свою очередь, кинулись друзья мужика.

– Заметь: про тебя я ничего не сказал, – шепнул опешившему Делке маг.

Не обращая внимания на возникшую драку, Скорпо обошел матерящийся круг, направляясь к заинтересовавшему его парню. Малый, заметив его, задергался еще больше, чем выдал себя с головой. Каяс даже не стал смотреть на него – настолько все было очевидно.

– Теперь ты! – больно ткнул ему пальцем в грудь чародей. – Твое имя?

– Илия… – тяжело сглотнул тот.

– Илия, ты знаешь, что за все надо платить? – Юноша кивнул, не сводя глаз с ледяного лица мага.

– Не слышу?! – Голос мужчины тоже не отличался теплотой.

– Да… – еле слышно прозвучало в ответ.

– Громче!!!

– Да, знаю! – Парень трясся, как одинокий лист на ветру.

– Завтра утром у ее дома. Повтори!

– Утром… у ее дома…

– У чьего именно дома? Поясни.

– У дома Аргии.

– Молодец. Можешь идти спать, – отпустил его Каяс, возвращаясь к, старающемуся навести порядок, старшине.

Драка уже закончилась, селяне расходились по домам, на ходу обсуждая последние события вечера.

– Все в порядке? – заложив руки за спину, как ни в чем не бывало, стал рядом с Делкой магистр черной и белой магии. – А что у нас сегодня на ужин?

– Ты ведь не просто лекарь? Или я ошибаюсь? – Делка ковырял двузубой деревянной вилкой давным-давно остывшую яичницу. – Чего молчишь?

– Я ем… – проглотил Каяс жесткий кусок кое-как жаренного мяса. – Трапеза трапезой, а беседа беседой.

– Ну-ну. – Староста отодвинул тарелку с почти нетронутой едой. – Эй, мать, подай-ка вина.

Женщина с испуганными глазами молча выставила на стол огромный запотевший кувшин.

– Гостю постелила? – Делка разлил вино по стаканам. – Тогда иди ложись, меня не жди.

Скорпо покончил с мясом и с нескрываемым удовольствием взялся за стакан.

– Ты колдун… – скорее утверждая, чем спрашивая, проговорил старшина. – Из этого, как его?.. Круга Двенадцати. Так?

– Конклава, Круга. Называй, как хочешь, – с неподдельным интересом взглянул на собеседника маг.

– Ты весь день паришься в этой одежке под самое горло. Но я пару раз видел, что ты там прячешь, – хмуро пояснил мужик, сделав глоток. – Может, покажешь? Когда еще случай представится?

Волшебник неспешно развязал шнуровку плаща-балахона, выставляя на свет грудь – у самого предплечья красовалась татуировка в виде разрезанного надвое круга с фигуркой неизвестного Делке не то зверя, не то насекомого.

– Это что ж за дрянь такая? – поморщился селянин: вид животного ему не понравился.

– Скорпион. – Каяс спрятал татуировку. – Маленькое, но очень ядовитое, а следовательно, опасное насекомое.

– Ни разу таких не видел.

– Они живут в пустынях южных земель.

– Выходит, твои цеховые товарищи называют тебя «Скорпион»?

– Скорпо. По имени созвездия. Ушедший много веков назад народ высмотрел в небе созвездие, очертаниями схожее с этим, – название соответственно на их языке. На антыни. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Делка молча налил по новой.

– Вначале я было решил, что ты один из охотников на ведьм и другую мерзопакость из детей Отродья. Вроде той, того… Хари. Но твой меч не из серебра, да и выглядишь как вполне нормальный человек. Сам вызвался помочь, не требуя денег вперед, как тот белоголовый.

– Положим, волосы у меня тоже белые, – провел по голове Каяс – Между прочим, они у меня такие от рождения, а не от мутации.

– «Мута» чего? – не понял Делка, но колдун только махнул рукой: «забудь».

– Я также думал, что вы сидите у себя по башням и пещерам и не высовываете носа на улицу, разве что только собираетесь на очередной шабаш. Но сейчас вроде не переход года, хотя ты и держишь путь в сторону Башни Лео. Так какого ты вылез из своей норы? – Он вплотную наклонился к спокойному лицу гостя. – Ты же знаешь, что в наших краях не жалуют вашего брата. И то, что ты сегодня учинил возле моего дома… это просто непростительная глупость с твоей стороны. Тебя же могли порвать в клочья!

– Могли, – согласно кивнул Скорпо, – но, по-моему, эта Тарафа так надоела своим соседям и, главное, мужу, что моя невинная выходка была им только на руку. Так сказать, предлогом для более активных и откровенных действий.

Делка невольно рассмеялся, сокрушенно качая головой.

– Кстати, о выходке, – Каяс пригубил вино, – а почему ты не отдал меня на растерзание односельчан? Или ты не был уверен в том, что я колдун?

– А зачем? Ну убили бы тебя, и что с того? Девочка бы сама выздоровела? Ну, может, когда-нибудь… В смысле, что полностью оправится. Потом то, что ты о ведьме и о ее ублюдках выспрашивал, это ведь не просто так? Глядишь, и призовешь ее к порядку, а то и вовсе… – Он провел пальцем по кадыку.

– А может, я с ней объединиться хочу? Чтобы вместе искоренять род людской на потребу своей черной душе?

Старшина, не опуская поднятый стакан, долго глядел в лицо волшебнику.

– Тогда бы ты не говорил мне об этом, – наконец выпил он вино.

– Мой покойный учитель, бывало, говорил: для того чтобы обмануть, необязательно лгать, чаще всего достаточно просто сказать правду.

– В этом есть резон, – кивнул Делка. – Только живым ты мне нравишься больше.

– Я тебе нравлюсь?

– Да, есть в тебе что-то от человека.

Каяс поперхнулся. За последние лет двадцать всякое приходилось слышать о себе. Но такого еще не было. И мало того, что в лицо, так еще и от простолюдина.

Ночь перешагнула за половину. Разговор прервался. Мужчины смотрели, как догорает свеча, роняя капли воска на затертый от времени стол.

– Я видел, что ты с Илией разговаривал, – прервал молчание Делка, – я так разумею, это он Аргию обрюхатил?

Чародей утвердительно кивнул.

– Крутые у него родители. Жесткие, – рассматривая собственную ладонь, заметил староста. – Папаша тот хотел сам старостой стать, да народ меня выбрал. А про мамашу лучше к ночи не поминать – настоящая ведьма! Только что по небу не летает. Вот скажи, почему, если баба при деньгах и красоте, так обязательно стерва, каких земля не рожала? Чуть что не по ней, так в крик-плач, в драку, как заправский боец, лезет. Она же сама парню невесту из соседнего села подобрала. И девка та – что ее отражение в луже. А малый и пикнуть не смеет.

– Ты лучше про Мийяру, про ведьму вашу, расскажи… – прогоняя сон, потянулся Каяс.

– А что про нее рассказывать? Хотя история еще та… Ну, коль желание имеешь, слушай.

Они разошлись только под утро, когда Младшая Сестра, молчаливым взглядом проводив старшую подругу, отправилась запрягать лошадей в Небесную Колесницу.

Наскоро умывшись и второпях перекусив, чародей и старшина отправились к дому Аргии.

Улица была пуста, но уже то тут, то там скрипели двери хлевов и натуженно мычали коровы, встречая спешащих на утреннюю дойку хозяек.

Идя по пыльной улице, Каяс спиной ощущал взгляды, впивающиеся в него из-за щелей заборов и чуть приоткрытых ставень. «Чего они ждут? Чуда? Или первой же возможности перерезать мне глотку? Прав был Делка, не стоило вчера выказывать свое мастерство! Надо было все решить как-то по-другому… по-человечески».

– Я так понимаю, что у Аргии отца нет? – нарушил молчание маг.

– Уже два года как умер, – буркнул староста, кивая в ответ на приветствие вышедшей навстречу селянке, – грудная болезнь.

«Она еще и сирота, – мысленно выругался про себя Скорпо. – По плечу ли такая ноша – брать на себя ответственность за чужую судьбу? Ладно, сделаю все, что можно, раз влез в это дело!»

Девин Каяс никогда не считал себя человечным. За те годы, когда, постигая законы высшей магии, поневоле возишься в дерьме и крови и лишь иногда окунаешься в высокие материи структур природы грани, становишься черствым, а скорее равнодушным к людям. И сейчас чародей прекрасно осознавал, что им движет не желание помочь попавшей в грязную передрягу девушке, а стремление выстроить законченную мозаику событий, осколки которой он узрел в помутненном сознании Аргии. Выстроить и найти свою выгоду.

Тот или нет? Сквозь мутную пологу увиденного Каяс почувствовал огромную силу, которая таилась в этом парне. Хотя силой это назвать можно было с большим натягом. Потенциал. Неразвитый, неотшлифованный. Нужен искусный ювелир, чтобы довести до ума эти возможности, сделать из сына ведьмы настоящего чародея, волшебника. И Скорпо было необходимо убедиться, что перед ним подлинный самородок, а не обманка, которую пытается тебе всучить за бриллиант пройдоха-ювелир на портовом базаре.

Сперва Аргия должна рассказать о случившемся. Честно, откровенно, с самого начала. И если увиденное не было миражем, то следующий шаг вассала Виги лежал в логово Лысой Мийяры.

Скорпо сокрушенно покачал головой: уже не одно десятилетие члены Конклава Двенадцати вынуждены скрывать места своего пребывания. Прятаться, как сказал накануне Делка, «по башням и пещерам», чтобы владыки королевств не могли достать братьев по ремеслу. В чем причина? Каяс считал, что скорей всего в страхе перед тем, что однажды чернокнижники решат прибрать себе их троны и королевства. Глупость! Откровенная человеческая глупость, порожденная привычкой равнять всех по себе.

И вот настоящие чародеи объявлены вне закона, в то время как в деревнях и городах процветают ведьмы, ведуны, волхвы, обычные шарлатаны, добрую половину которых можно смело предать огню или познакомить с виселицей, не забыв потом как следует забить в сердце кол из священного дерева. Другое дело эльфийские друиды и гномские каради, они берут силы у природы, у земли и камней. Но эти! Полная мешанина от заклинаний старых черных культов и откровенного язычества до святых молитв Единой Церкви и других конфессий. И все эти чудотворцы в той или иной степени затрагивают такие силы, что иногда просто непонятно, почему этот мир еще не раскололся, растворившись в пустоте Хаоса!

– Мы пришли, – остановил размышления чародея Делка.

Они стояли у невысокого плетеного заборчика дома Аргии. На другой стороне улицы, переминаясь с ноги на ногу, топтался Илия. Даже отсюда было видно, как его лихорадит от волнения.

– Трясется малый, – довольно усмехнулся старшина, – значит, ты угадал, его работа!

– Угадывают гадалки, а мне как-то не по чину, – отрезал Скорпо, поманив парня к себе. Тот нерешительно, словно по незнакомой тропинке через болото, перешел улицу.

– Значит, так, про тебя и Аргию мы все знаем. Поэтому не вздумай дурить. Нашкодил – отвечай. В том, что произошло, твоя и только твоя вина. Как девчонка с тобой решит, так все и будет. Уяснил?

Пряча глаза, Илия молча кивнул.

– Сейчас мы с Делкой заходим в дом, – спокойно продолжил Каяс, – ты стоишь здесь и никуда не уходишь. Когда будешь нужен – позовем.

«Ну, Вига, благослови!» – воззвав к своей богине, чародей постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, переступил порог.

Давно проснувшаяся Аргия слабой улыбкой на бледном лице приветствовала вошедших мужчин. Иова, бросив хлопотать у выгоревшей печи, поклонилась в пояс, как самым дорогим долгожданным гостям. Чародей и староста ответили тем же, не погнушавшись нагнуться до земли.

«Ох уж эти обычаи северных земель и прилегающих к ним территорий!» – усмехнулся про себя Скорпо^[2].

– Как ты себя чувствуешь? – как и вчера, присел на кровать чародей.

– Спасибо, хорошо… – отчетливо ответила Аргия.

– Ну и славно. – Каяс положил руку на тонкое девичье запястье.

Он прикрыл глаза, словно вслушиваясь, о чем шепчет кровь, спеша по голубым нитям вен.

– Что я скажу… – открыл Скорпо глаза. – Дней через десять ты окончательно поправишься. Организм молодой, сильный… так что мои услуги, думаю, больше не понадобятся.

– Как мы можем отблагодарить вас? – прижимая руки к груди и чуть ли не падая на колени, обратилась к волшебнику мать.

– Как?.. – Скорпо сделал вид, что задумался. – А рассказом! – И, видя непонимание со стороны женщин, добавил непреклонным жестким тоном, переведя свои холодные пустые глаза на больную, – ты расскажешь мне все, что случилось в тот вечер. Все, от начала и до конца. Со всеми подробностями и деталями, начиная с того, на кой ляд тебя вообще понесло к Мийяре.

Аргия вздрогнула, ее наполнившиеся влагой глаза беспомощно заметались от старосты к матери, словно они могли защитить, запретить этому человеку заставлять ее говорить вслух о том, что хотелось спрятать в самые дальние уголки памяти, чтобы забыть о страхе и ужасе, пережитых ею.

– Рассказывай, – сухо велел чародей и, смягчив тон, добавил: – Кое-что я уже знаю, но мне бы хотелось расставить все на свои места… знать истину… – он провел ладонью над глазами девушки, – говори…

И Аргия заговорила.

Тихо, неуверенно, замолкая через слово, она начала свой рассказ.

Как и предполагал Каяс, все было очень просто. А потому и пошло, как и вся мирская жизнь. Она и он. Он и она… История настолько тривиальная, что маг только вздохнул про себя, набираясь терпения, дабы не прервать рассказчицу и не потребовать перейти сразу же к тому, что на самом деле интересовало его больше всего.

Итак, молодые люди полюбили друг друга, как говорится, с первого взгляда. Но мать Илии и слушать не желала об избраннице сына, приготовив ему другую невесту. Под давлением парень пошел на попятную, решив, что «так оно, может, будет и лучше». И все бы хорошо, если бы не неожиданная беременность Аргии. Но несостоявшаяся свекровь тут же заявила, что «ее мальчик здесь ни при чем и пусть бесстыдница убирается на все четыре стороны, если не желает вручить своего ублюдка истинному отцу», иначе она опозорит ее на всю деревню. Каково же было удивление, точнее, шок Аргии, когда еще и ее милый, отводя глаза в сторону, попросил ее убраться со двора, ежели та и вправду желает ему счастья.

– Вот здесь ты и решила вернуть любимого, обратившись к колдунье, ведь так? – недобро усмехнулся Каяс. – Что именно потребовала принести Мийяра? Постарайся ничего не упустить – от этого многое зависит. Например, твое будущее…

Косясь на хранивших молчание мать и старшину, Аргия перечислила затребованное. Внимательно выслушав, чародей отметил, что предметы были выбраны тщательно, а ведь малейшая неточность или, того хуже, ошибка в подборке могли повлечь за собой весьма неприятные последствия.

«Старая школа стихий. Ничего нового – все проверено поколениями». Последние сомнения рассеялись: женщина действительно могла привораживать, а возможно, и колдовать. И еще… как ни старался Скорпо, войдя в разум девушки, так и не смог он рассмотреть лица колдуньи. Непроглядной темнотой было укрыто оно… Ответ был только один: Лысая Мийяра специально выставила защиту на тот случай, если к делу ее рук так или иначе прикоснется другой мастер.

– Здесь все ясно, – подытожил Девин Каяс, – а что было дальше? Там, на дороге?

Аргия пошла пятнами, ее стало заметно лихорадить.

– Эй, лекарь! – подал голос Делка. – Мож, не стоит, а? Кабы девка еще и умом не тронулась… Глянь, как побелела вся!

– Ты ушла от Мийяры, – не удостоив старосту даже взглядом, настойчиво продолжил допрос Каяс – Ты пошла одна? Ведь нет? Кто пошел с тобой? Кто тебя провожал?

– Локо… – закрыла глаза Аргия.

– Что произошло потом? – Маг низко склонился к лицу девушки.

– Он… он… он хотел меня… – И больная разразилась рыданиями.

– Но у него ничего не получилось. Этому помешал его младший брат, Инвар, правильно? А теперь очень подробно расскажи мне о том, что произошло между братьями там… в лесу…

Путаясь в словах, прерываясь на плач, но кое-как Аргия все же довела свою исповедь до конца.

Чародей был обескуражен. Получалось так: либо парень обладал искусством эльфийских друидов, что еще как-то можно было допустить, хотя и непонятно, как это могло произойти (эльфы свято хранили свои тайны), либо Инвар владел некоторыми приемами искусства бор-Отов! Что тоже казалось неправдоподобным, потому как мастера боя хранили собственные секреты еще надежней, чем эльфийские волшебники.

В первый раз за много лет Каяс почувствовал себя по-настоящему в растерянности. Концы не сходились с концами, не возникало даже намека на правильный ответ. Определенно ясно было лишь одно – мальчик представлял собой если не уникум, то, на самый худой вариант, личность незаурядную, щедро одаренную природой.

– Дорогая, – Скорпо принял решение, – из твоего рассказа я понял, что мое лечение было правильным. Повторю еще раз: ты будешь совершенно здорова и в будущем сможешь иметь детей. Более того, – он заговорщицки подмигнул, – их будет много.

Девушка слабо, как-то недоверчиво улыбнулась.

– Но оставим будущее для будущего. Сейчас самый последний вопрос. Твои необдуманные действия привели к тому, что Илия твой. Ты, точнее, Мийяра, приворожила его. И ныне он пойдет за тобой, куда бы ты ни пошла. Он будет поступать так, как захочешь этого ты. Он будет говорить только то, что пожелаешь услышать ты. Но нужно ли тебе это? Мне кажется, что тебе нужен не беспрекословный раб, а нормальный, живой человек. Если ты хочешь это исправить, скажи. Это в моих силах. У тебя уже было время подумать. Итак?

Несмотря на еще раннее утро, Илия стоял уже не один, а с парой плечистых сверстников. Когда Каяс со старостой показались из избы, молодежь перестала шептаться, напряженно всматриваясь в мужчин.

– Илия, подойди ко мне, – приказал колдун, указывая на место рядом с собой.

Юноша в сопровождении дружков подошел к магу.

– Вас я не звал, – хмуря брови, сухо проговорил Скорпо.

– А мы тоже знать все хотим! – безапелляционно заявил один из них, с лицом, покрытым мелкими прыщиками.

– Да! – поддержал его второй, высокий миловидный русак. – У Илии от нас тайн нет. А оставь мы его одного, так ты, лекарь, быстро ему голову задуришь.

– Если голова пуста, то умом ее не наполнишь! – оглянулся чародей на Делку. Тот криво усмехнулся, словно отвечая: «Ты мальчик большой, что делать, и сам знаешь».

Расценив ухмылку старосты по-своему, парни осмелели и, отодвинув Илию за свои спины, вплотную подступили к Скорпо.

– Сдается, мил-человек, что ты не лекарь, – заявил прыщавый, как бы невзначай собирая пальцы в кулак.

– Есть мысля, что ты и сам колдун, – поддержал приятеля русак, – и появился здесь не просто так, а чтоб свою проб… – Делка удивленно крякнул, заглушая слова молодчика, – …что в лесу отсиживается, от суда честных людей спасти.

– А заодно и Илию на этой сучке женить! – Красавчик сделал шаг в сторону для маневра.

– Ребята, ребята!.. Ну не надо! – подал голос бывший ухажер.

– Значит, я колдун? А может, тогда вас всех заколдовать, а? Так… для разнообразия и урока ради?..

Скорпо лихо подсек прыщавого, поддержав его таким образом, чтобы он не разминулся лицом с вытоптанной землей. Мало того, Каяс, наступив малому на спину, отпустил русаку такой удар в подбородок, что тот отлетел назад, заваливая своим телом низенький плетень.

Далее чародей направился к попятившемуся Илии.

– Я тебе говорил, что за все надо платить? – Каяс демонстративно убрал руки за спину. Парень перестал пятиться и кивнул, не отрывая глаз от поверженных товарищей.

– А теперь слушай! Повторюсь еще один раз: все, что произошло, случилось только по твоей вине. Это твоя вина и твоя ноша. И никому ее не передать! Ни друзьям, ни матери. У тебя своя голова на плечах. И своя жизнь. И как ты будешь жить… С чистой ли совестью или с грузом на душе, который и шагу не даст ступить спокойно, это решать только тебе! Чего хочет Аргия и что она решила, я тебе не скажу – ты сам должен сделать свой выбор!

Маг, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

Старшина, глядя то на барахтающихся в пыли парней, то на полного смятения Илию, размышлял: а не самое ли что ни на есть настоящее чародейство он увидел сейчас? Ведь для того, чтобы излечить тело больного, требуется только умение, а вот для того, чтобы душу?..

Не удержавшись, Делка поддал под зад начавшему было подниматься прыщавому и отправился за Каясом.

«Надо же еды ему в дорогу собрать да до леса проводить. Лошадь, опять же, обещал. А то как это: обещать и не дать! Да и в хозяйстве, глядишь, пригодится. Хотя какое у него хозяйство? И опять же…» – привычно бубня про себя, широко шагал следом староста.

Втянув в себя узкими чуткими ноздрями воздух, тварь недовольно заворчала. Воздух был холоден и пуст. На расстоянии полночи бега лишь несколько мелких грызунов, затаившихся под толстыми корнями деревьев, да примерно столько же ширококрылых черных птиц, что устроились на ночлег на недоступных ветвях.

Завидев вышедшего из своего логова ночного бродягу, встревоженно ухнула сова. Ухнула и, резко набрав высоту, ушла прочь, стараясь как можно быстрее улететь подальше от проклятого места.

Тварь широко оскалилась, поводя пересохшим языком по осколку недавно выломанного клыка. Зуб зашелся немилосердной болью, которая немедленно отозвалась в голове, перебежала дальше в плечи и устремилась к спине. Совсем уж по-щенячьи заскулив, существо встряхнуло лысой головой, закрыло пасть и, дождавшись, когда боль наконец уйдет, снова прислушалось к запахам.

Ночь бесконечной темнотой спешно укрывала уставшую землю, зажигая на безоблачном небосводе желтые огоньки. Долгожданный порыв ветра принес с юга резкий запах гниющего мяса и чего-то еще. Тот, второй, был похож на запах жилища муравьев, однако так же пахли и земляные жуки, живущие так глубоко, что не стоило тратить силы, чтобы добраться до них.

Существо потянулось, разминая одеревеневшие от долгой неподвижности мышцы, и, еле переступая, поплелось на запах.

Это была старая, уже начавшая разлагаться собака. Наверно, псина ушла подальше от всех, чтобы спокойно встретить долгожданную смерть. Крупные зеленые мухи роились над оскаленной в агонии мордой, садясь на мертвые глаза.

Существо не любило падаль. Но то, что зовется желудком, было пустым, и голод натужно подвывал в пересохшем горле. Помогая передними лапами, осторожно, чтобы не потревожить больной зуб, тварь начала разрывать тонкую кожу собачьего брюха, сглатывая шерсть и маленьких белесых червячков, добираясь до кишок.

Засохшая черная кровь была безвкусной, а мясо царапало горло и язык. Но он ел и ел, глотая непережеванную пищу, недовольно косясь на жужжащих мух.

Добравшись до твердых ребер, тварь застыла, уставившись на яркий шар, что вдруг завис над самой ее головой.

Существо замерло, внутренне сжавшись, не понимая, что перед ним, и не в силах бросить свою добычу и пуститься наутек. А шар заискрился, стал расти и, переливаясь разными цветами, вытягиваться в высоту.

Тварь, забыв о падали, попятилась, не осознавая, что встает на задние лапы.

«Со… ско…» – взорвалось в разжижженном мозге.

«Иар… иар…» – завыла перед тварью мерцающая фигура не то бога, не то человека.

Существо закрыло глаза, чувствуя, как по дрожащим ногам потекла вонючая моча.

– ГАН УО! – звонко рассмеялся явившийся и, резко взмахнув подобием ноги, вмял ее в грудь твари, проламывая хлипкие кости грудины. – БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, СМЕРД!

Опрокинувшись на спину, Инвар закричал и наконец открыл глаза.

Был день, и за покосившимся окном избы, весело щурясь, светило солнце.

Мальчик провел рукой над коленями, с ужасом понимая, что это случилось опять. Он поднялся с усыпанного соломой пола, соображая, где мать сложила выстиранное сухое белье и где сейчас Локо. И как не попасться ему на глаза.

Быстро переодевшись, Инвар вышел из спальни в подобие зала, пряча за спиной скомканную рубаху. Оторвавшись от печи, мать взглядом указала на стоящую у двери корзину с ворохом грязного белья.

«Она всегда все знает!» – покорно вздохнув, Инвар засунул свидетельницу ночного кошмара в глубь корзины.

– Садись ешь. – Абсолютно лысая женщина выставила на стол деревянную мису с дымящейся кашей. – Что тебе приснилось сегодня? – Села она рядом.

Отрицательно мотнув головой, младший сын подтащил к себе горячую тарелку, берясь за почерневшую от времени ложку. И только сейчас осознал, что во рту стоит запах мертвечины и…

Чтобы мать не заметила, он отвернулся, якобы заинтересовавшись чем-то на полу, и осторожно, двумя пальцами извлек из щели между зубами маленького белесого опарыша.

– Нынче у нас гость будет. – Лысая Мийяра смотрела в сторону. – Великий гость! – И добавила, горько улыбнувшись: – Пойди, рот прополоскай.

Привязав Гнедыша к столбу коновязи и пристроив рядом подаренную Делкой плохенькую рыжую кобылку, Каяс смело постучал в приоткрытую дверь.

– Не видно, что не заперто?! – раздалось в ответ. – Если хочешь, можешь даже зайти.

Удовлетворенно хмыкнув, маг перешагнул через порог.

– Ну, здравствуй, что ль, гость дорогой! – Голос шел из полумрака горницы. – Как там Аргия? Говоришь, подлечил девчушку? Да присаживайся, не стой столбом, как паж за троном.

– Спасибо. – Гость уселся на указанный табурет, с нескрываемым любопытством разглядывая хозяйку. Через глубокие морщины на раньше времени постаревшем женском лице проступали знакомые черты. Да и голос, сама манера говорить – все это было очень и очень знакомо!

– Что, Девин Каяс, не узнаешь? – улыбнулась ведьма, показав отличные белоснежные зубы. – А ведь было время, ты не только не сводил с меня глаз, но даже грезил мной, пытаясь ухаживать, несмотря ни на что и ни на кого!

Скорпо встал, упираясь руками в стол.

– Создатели Кристалла! – выдохнул он. – Госпожа Де Увал!

– Забываешь, Девин: принц Керит, упокойся его душа в мире, так и не дал мне ни своего имени, ни всего остального…

– Принц умер? – оправившись от удивления, сел на место чародей. – Прости, я не знал.

– Честно говоря, я и сама не знаю, умер он или нет. Когда меня выселяли из усадьбы, по крайней мере, он был при смерти.

– Сестра с матерью настояли? Хотя можешь не говорить, эти две… дамы, по-моему, были с самого начала не в восторге от тебя…

– …и моих детей, которых принц хотел сделать своими законными наследниками. Сам-то как? Вижу, все бродишь по земле? Еще не осел? А, судя по наряду, также и не разбогател. На старость хоть накопил? – открыто усмехнулась Мийяра.

– Есть небольшой запасец, – в тон ей ответил чародей. – И на старость хватит, и на черный день есть. А в остальном ты права – дом, семья и спокойная жизнь… это не для таких, как я. Хотя ныне я странствую не по зову души…

– …а по зову долга, – закончила за него женщина, – я не ошиблась?

– Как всегда – нет. – Скорпо распустил шнуровку на воротнике мантии-плаща. – Уверен, что знаешь, зачем я здесь.

– А ты скажи! Вдруг я наконец ошиблась! – игриво качнула плечом Лысая Мийяра – в ней еще жила та женщина, которую много лет назад знал Каяс.

– Мне нужен тот, кто через какое-то время займет мое место, станет носить имя Скорпо и сможет передать наши знания другим, чтобы они не растворились в веках, дабы…

– Если опустить напыщенность пустой брехни, то тебе нужен ученик, – махнула рукой ведьма, останавливая поток слов. И после долгой паузы продолжила: – Полагаешь, Инвар подойдет?

– Для начала мне надо взглянуть на него.

– Чуть позже взглянешь… – Мийяра в задумчивости барабанила пальцами по столу. – Ты хотел что-то спросить у меня? Можешь не стесняться…

Сколько раз Скорпо копался в чужом разуме, читал чужие мысли… но когда сам попадаешь под прицел видящего… И самое обидное: как чародей ни старался поставить упреждающий щит, у него не получалось. Точнее, не успевал выставить.

– Я слышал, что ваша покойная матушка обладала некоторыми способностями, – сказал гость.

– Мама ничем не обладала, – раздраженно отмахнулась Мийяра, – бабушка, та другое дело, но мама… Маму трогать не будем!

– Тогда все более-менее становится на свои места. Насколько я помню, сила потомственных ведьм передается по женской линии через поколения.

– У черных – без разницы, – буркнула ведьма, – кстати, ты знаешь, что после Инвара никто из нашего рода не будет обладать способностями? Нет? Бабушка говорила, что наша сила уйдет вместе со вторым мужчиной подряд.

– Я знаю, – кивнул Каяс – Тебе жаль, что с Инваром уйдет сила вашего рода?

– Не знаю. Может, это и к лучшему… – Женщина потупила взгляд, а затем вдруг резко посмотрела в глаза магистру Двенадцати. – Я не считаю себя слугой Отродья, но кто может поручиться, что эта сила не послана именно им?

Черный котяра нахально прыгнул на колени чародея, настойчиво требуя ласки.

– Брысь отсюда, изменник! – шутливо прикрикнула на любимца Мийяра, прерывая тягостную тишину.

– Так я могу поглядеть на Инвара? – перешел к делу Каяс.

– Поглядеть можешь, – поднялась с места женщина, направляясь во двор.

Царапнув когтями колени, кот сиганул следом за хозяйкой – а не перепадет ли вдруг чего-нибудь вкусненького.

Готовясь к встрече, Скорпо попробовал сосредоточиться, внутренне сконцентрироваться, возможно, к долгой и нелегкой беседе.

Сегодня все решалось? Похоже, что да. А нет… Значит, можно попробовать поискать кандидата в ученики по бессчетным лесным деревенькам Бревтона, удаляясь все дальше на восток. Многолюдные Гольлор и Мериден, что находились на юго-востоке соседнего королевства, Каяс отмел сразу – искать там юношу с хоть более-менее значимыми магическими способностями – дело пустое. Если они еще не попали в поле зрения собратьев по цеху, то наверняка, провозгласив себя очередными чудотворцами, открыли свое дело, излечивая страждущих или доводя до погребального костра тех, на кого указали эти самые страждущие, требуя «Небесной справедливости». Или примкнули к одному из множеств религиозных течений, коими пестрела восьмая грань, что тоже приносило устойчивый доход.

– Добрый день. – Стоявший в дверях подросток явно пребывал в нерешительности.

«Какой же ты худой! Как еще только душа из тела не сбежала?!» – вздохнул про себя Девин Каяс.

– Мама сказала, что вы хотите поговорить со мной? – наконец переступил он порог.

– Так оно и есть, – Скорпо жестом пригласил мальчишку к столу и добавил вслух: – Не бойся. Присаживайся, Инвар.

– А я и не боюсь… – Деревянно переставляя длинные журавлиные ноги, юноша прошел вперед.

– Как тебе здесь живется? – начал издалека Каяс, тем временем осторожно нащупывая ауру собеседника.

– Да нормально вроде… – пожал плечами паренек, – немного скучно, правда. Мы ведь никуда не ездим. Все на одном месте.

– Детство хорошо помнишь? – Чародей, встретив клубок из страха и неустойчивой энергии, осторожно искал вход. «Он?!! Он ли?»

– Отрывками… – Инвар с начала разговора прятал глаза, стараясь не встречаться взглядом с мужчиной. «Может, заберет отсюда? Подальше от этих сумасшедших людей и не менее сумасшедшего братца?»

– Расскажи… – Каяс нашел тоненький вход в подсознание мальчишки и осторожно двигался по нему.

– Я очень плохо помню детство… Так, всякие разные картинки, и больше ничего.

– Отца помнишь?

– Смутно… Я видел его редко.

– Ясно. – Скорпо, наконец войдя в разум «ученика», ликовал: «Он! Он!!! ОН!!! Потенциал не просто выше среднего, он – огромен! Только не понятно, что это?..»

– Раз детство помнишь плохо, то наверняка не забыл, как ты успокоил Локо?

Инвар, непроизвольно дернувшись точно от огня, прищурился на чародея.

– Только не надо мне говорить, что ты использовал высшую магию или что-то в этом духе во имя справедливости и доброго дела. – Выйдя из полутранса, Девин Каяс мысленно встряхнул руками, высвобождаясь из чужого… По столу пробежала огненная змейка и, вспыхнув цветком, погасла в воздухе разноцветными капельками.

– Ух ты! – выдохнул юноша. – Здорово! Дяденька, а вот гвоздь проглотить можешь?

– Вообще-то я предпочитаю более достойную пищу, хотя могу и это, – подыгрывая пареньку, улыбнулся Каяс, – но поверь мне на слово, я могу заставить и тебя сожрать целый мешок этой дряни… Да и не только этой. – Оскалив в усмешке зубы, волшебник взглядом поднял со стола огарок свечи и послал его как раз меж бровей насмешника.

– Вы там спрашивали чего-то? – отдирая со лба кусочек воска, пробурчал Инвар.

– Мне что, вопрос повторить?

– Когда матушка велела Локо девчонку проводить, я решил посмотреть, все ли будет нормально.

– Нормально? – Колдун недоуменно пожал плечами.

– Так ведь Локо еще в прошлый приход с Аргии глаз не сводил. Ну я и смекнул, что братец может деваху прямо в лесу опрокинуть.

– И ты решил доброе дело сотворить: девушку спасти, ведь так?

– «Девушку спасти»? – почесал затылок Инвар. – Если бы Локо с ней худое сотворил, кто знает, чем бы это кончилось? А деревенским же только повод нужен, чтобы нас всех на соснах повесить. Вот и получается, что и свою шкуру спас, да и чужую.

«Вот тебе и на! Никакого великодушия – личная безопасность превыше всего!»

– Ворожить да колдовать – в этом я плохо смыслю, а у матушки одно пойло есть – «морозящая отрава» называется. Одной капли хватит, чтобы человека надолго успокоить, вот я ею братца и… – Инвар развел руками, показывая, что он сделал с «братцем».

– И выставил это так, словно заколдовал его, – внимательно рассматривал паренька чародей. – Спрашивается, зачем?

Инвар долго молчал, потом, видимо сообразив, что лгать бессмысленно, пробубнил:

– Боюсь я его… Он меня сильнее, раз чуть не убил совсем, а так, глядишь, и сам бояться начнет.

Каяс, понимающе кивнув, встал и зашел за спину мальчишки.

– А хочешь по-настоящему научиться колдовать? Хочешь овладеть искусством магии? – Скорпо положил широкие ладони на худые плечи.

– Вы хотите взять меня к себе в ученики? – выдохнул сын Мийяры.

– А почему нет?

– Думаете, у меня получится?

– А мы сейчас попробуем. Считай, что это экзамен. Условия просты. Сдашь его хотя бы на «хорошо» – едешь со мной, чтобы в будущем стать великим волшебником. Нет – останешься здесь пугать деревенских и дальше дрожать за свою попку. Ты готов?

Мальчик только кивнул.

– Вот свеча. Бить сейчас никого не надо – просто передвинь эту штуку по столу. Естественно, что руками трогать ее нельзя.

– И чья ет лошадь? – Локо оценивающе оглядывал жующего травку привязанного Гнедыша. – Хорош! Монет на двадцать потянет, а то и больше. Мать, у нас гости?

Сидящая на поленнице Мийяра только приоткрыла один глаз и сразу же закрыла его – припекающее солнце разморило ее.

– На чужое добро не зарься – свое наживай! А в дом не ходи пока, там разговор серьезный. Если все пройдет хорошо, то Инвар уедет. К делу пристроен будет.

– К делу – это хорошо, – проведя языком по желтым зубам, оглядел еле стоящую на своих четырех кобылу, – дрянь, и семи монет не стоит! Хотя с добрым кнутом…

Словно понимая сказанное человеком, лошадь тяжко вздохнула, пытаясь сорвать несколько зеленых травинок.

– Ну и сколько этот гость даст? – присел рядом с матерью Локо. – Или ты собираешься сыночка запросто так отпустить?

– Не твое дело… – Ведьма недовольно поежилась, несмотря на жару. – Держи язык за зубами, и глядишь, вместе с Инваром поедешь.

– Ну-ну… – Перспектива поездки куда-то, да еще и с младшим братом, не особо радовала парня. Его больше устраивала жизнь здесь, в лесу, под боком у всемогущей матери. Но совету он решил внять и замолчал, посматривая на приоткрытую дверь избы.

Инвар весь изошел потом, но сколько бы он ни напрягал лицо, ни таращил глаза, проклятая свеча так и не сдвинулась с места.

– Ты не суетись – результат уже есть, вон сколько мух, глядя на тебя, от страха разлетелось! – поморщился чародей. – Так, хорош мучиться, – хлопнул он мальчишку по плечу. – Давай начнем сначала. – Каяс сел рядом. – Посмотри на эту свечу немного по-другому. Во-первых, расслабься. Просто расслабься, как после дня тяжелой работы. Знаешь, бывает, что все тело болит, нещадно ноет. И вот тебе, как подарок свыше, достается огромный чан горячей воды с настоем хвои. Ты погружаешься туда по самое горло, вытягиваешь ноги и закрываешь глаза. Вода окутывает тебя, свежий запах заполняет разум. Голова немного кружится, и ничего больше не хочется … Ты сам – вода… Ты растворился в ней… Ты можешь просочиться сквозь щели лохани на землю. Влиться в нее. Или, превратившись в пар, подняться к небу над великим ничто. Ты видишь мир по-другому… Ты сам мир… Вселенная… Ты – узорчатый листок на ветке дерева… Ты – одна из миллиарда снежинок в выпавшем с утра снеге… Ты что угодно, как этого сам пожелаешь… Ты – камень или перо птицы… Ты – кусок льда и сухая хворостина… Ты – свеча, лежащая на столе… Перекатись вперед, назад, как тебе захочется, зажгись, в конце концов, ибо это СВОБОДА!

– О… эээ-э аа-а… А как это?! – ворвался в комнату Локо и затряс брата за плечо. Зависший было в воздухе огарок упал на стол, и тело Инвара молнией прошила боль.

Юноша взвыл, задыхаясь под волной нахлынувшей ярости и беспредельной боли. Черная искрящаяся мгла накрыла Инвара с головой, и сквозь эту грязь на него смотрели безумно радостные и ненавистные глазища Локо! Охватив разом мерзкую жижу, Ведьмин сын скомкал ее и запустил в искаженное лицо, обессиленно падая на стул…

Девин Каяс открыл сначала один глаз… затем второй… Его ученик тупо таращился перед собой, обеими руками вцепившись в стол, из-под его пальцев струйками шел сизый дымок.

Там, где стоял так не вовремя появившийся братец, не то клубился туман, не то вихрилось облако пыли. Принюхавшись, Скорпо с облегчением удостоверился, что не дым!

«Дверь чинить придется, – машинально отметил чародей про себя. – Надеюсь, Мийяра сумеет привести в порядок своего любопытного отпрыска».

Каяс встал с пола и, отряхнув одежду, спокойно продолжил вслух:

– И прежде всего – контроль! Контроль, контроль и еще раз контроль!

– Значит, ты хочешь, чтобы я забрал с собой еще и Локо? – Скорпо не скрывал неудовольствия – И что прикажешь мне с ним делать?

– А что хочешь… – Мийяра придирчиво рассматривала новую дверь. – Пристрой его к делу, пусть какому-нибудь ремеслу научится. К себе брать необязательно. У тебя же полно знакомых. Наверняка и для Локо найдется местечко.

– Куда я его засуну?! Он хоть что-то умеет, кроме того, что девкам платья задирать?

– Вообще-то речь идет о моем сыне! – погрозила пальцем ведьма. – Хватит разговоров, не на базаре. Мое условие таково: забираешь с собой обоих, а дальше это только твоя забота, как поступать с моими мальчиками.

– Одно слово: ведьма! – в сердцах сплюнул Каяс – У меня даже лишняя лошадь всего одна, а двигаться придется быстро. Очень быстро!

– Тебе денег на покупку дать? – Женщина удовлетворенно кивнула, оглаживая свежевыструганные доски новой двери. – Вот что значит мужик в доме!

Девин только рукой махнул.

Сборы были недолгими. Невесть с чего Лысая Мийяра начала поторапливать мужчин с отъездом.

– Мама, но скоро ночь! – попробовал протестовать Инвар. – Мы даже не успеем из лесу выйти.

– Захотите – успеете, – затягивая узел дорожного мешка, буркнула мать, между делом поглядывая на небо.

К удивлению молодых людей, Скорпо не протестовал, молча подтягивая упряжь лошадей. «Мийяра что-то учуяла, – думал маг про себя, – неужели деревенские возжелают посчитаться со мной? Или с Мийярой?»

– Ты двигай отсюда, а о себе я сама могу позаботиться. – Женщина отозвала чародея в сторону.

– Уверена? Давай мы здесь переночуем, может, они не посмеют… – предложил было Каяс, но его оборвали.

– Ты что, не понял? Им не я – ты нужен! Или у тебя есть желание устроить маленькое побоище? Кажется, вне закона тебя еще не объявляли.

«Так-так… Ну, Делка!»

Скорпо взял лошадь под уздцы и уже вслух произнес:

– Попрощайтесь, ребята!

Локо только сухо чмокнул мать в щеку и молча, с независимым видом отошел в сторону, уступая очередь младшему. Подойдя вплотную, Инвар обнял мать, уткнувшись ей в грудь. Как ни старался Скорпо, он так и не расслышал прощальных слов матери и сына. Ему самому колдунья на прощание ничего не сказала.

Инвара Каяс посадил сзади себя, старшему досталась еле передвигающая копытами кобыла.

Дорога так или иначе выводила к околице деревни. «Конечно, есть искушение попробовать пройти через лес, но в наступающих сумерках в незнакомом месте заблудиться – проще простого, – размышлял чародей. – Ладно, если Небу угодно столкнуть меня с местными… значит, такова Его воля!»

На этот раз уже знакомая Скорпо парочка – русак и прыщавый – привели с собой едва ли не целый отряд. Навскидку чародей насчитал человек двадцать молодых здоровых парней.

Селяне дожидались мага сразу же у выхода из леса, там, где, сойдя с дороги, можно было пройти через холмы в обход недружелюбной деревни.

– Чай не ждал нас?! – ухмыляясь во весь рот, вышел вперед прыщавый. – Или думал уехать, не попрощавшись с добрыми людьми, а?

– Что ж, можно и попрощаться… – прискорбно вздохнул чародей, обнажая абсолютно черное лезвие меча, при виде которого молодежь попятилась назад.

– Ну и кто первый прощаться? – со свистом рубанув воздух, осклабился маг. – Кстати, мальчик, как твоя спина?

– Господин Каяс, – подал сзади голос Инвар.

– Во-первых, с этого момента ты называешь меня учитель. Или мастер Скорпо. Как тебе больше нравится.

– Мастер Скорпо, – в ужасе прошептал ученик, – нас же просто камнями закидают.

– Кто? Эти? Эти могут! – кивнул волшебник.

– Да что мы с ним цацкаемся! – прошепелявил русак, поднимая с земли камень.

– Я не с ними! – во все горло проорал Локо, пытаясь спрыгнуть с лошади. – Меня насильно захватили!

– Учитель, побьют же нас! – с неподдельным ужасом шептал Инвар. – Сделайте что-нибудь, вы же маг, волшебник.

– Жизнь, значит, любишь… – кивнул Скорпо куда-то за спины сгрудившихся парней. И вдруг, вернув оружие в ножны, скрестил руки на груди. – Ребятки, это не за вами случайно?

Недоверчиво обернувшись, молодцы явно растерялись, а кое-кто даже попытался скрыться в лесу, но было уже поздно… Молча, словно духи легендарных воинов, восставших из могил для великой мести, направлялись к месту несостоявшегося побоища мамаши юнцов. И мелькали в воздухе тенью легендарных мечей метлы и ухваты, со звоном опускаясь на нерадивые сыновьи спины под боевые кличи героических времен…

– Скотина безрогая! Я кому говорила дома сидеть!

– Ты меня когда-нибудь слушать будешь? будешь?! будешь?!!

– Тебе жить спокойно надоело? На подвиги потянуло?!

– Не смей кричать, кобель перекормленный! Тебя еще дома отец с вожжами дожидается!

Уворачиваясь от ударов разгневанных матерей, парни бросились врассыпную. То там, то здесь ловкие матроны вылавливали из кучи-малы своих отпрысков и пинками, да и просто за ухо, конвоировали до дома.

– При случае надо будет перед Делкой извиниться. И спасибо не забыть сказать, – потер переносицу чародей и слегка толкнул пятками Гнедыша.

Уилтаван встретил путников запахом конского навоза и гомоном улиц. Цепкие глаза нищих провожали своеобразную троицу: плечистого, белоголового, по-монашьи строго одетого, мужчину на великолепном гнедом жеребце. Да еще и с худющим, чуть ли в не лохмотьях подростком за широкой спиной и бледного парня с откровенно злыми глазами на облезлой рыжей кобыле.

От Северных ворот троица свернула в один из многочисленных проулков, какими изрезан квартал цеховиков, и уверенно двинулась в глубь домов. Длинные ряды безделушных мастерских сменили аппетитно пахнущие пекарни, а затем снова мастерские, но уже портных, скорняков и оружейников, то и дело перемежающихся с небольшими пивными того или иного цеха.

– «Трезвый меховщик», «Лезвие меча», «Нить и игла», – с нескрываемым любопытством вертел головой Инвар. – «Кровь и лоза», «Печень и…» – Юноша чуть не свалился с крупа лошади, разбирая незнакомое слово. – «Печень и cystis»! – наконец выговорил он. – Учитель, а здесь кто собирается? В смысле, что это за слово такое?

Пряча улыбку, Скорпо молча правил конем, высматривая нужную ему улочку. Еще немного поблуждав в лабиринте квартала, они наконец въехали в более зажиточную часть района. Здесь уже не было покосившихся закопченных лачуг и одинаковых одноэтажных строений из серого камня с толстыми общими стенами. Вместо них мимо проплывали узорчатые железные изгороди богатых домов.

– Это тоже мастерские… – пояснил Каяс, – так сказать, элитные. Здесь живут те, кто сколотил себе более-менее приличное состояние.

– И чем же они занимаются? – восторженно прошептал Инвар, глядя на роскошное здание из фиолетового азарского камня.

– Ювелиры, медики, учителя…

– Учителя?! – фыркнул ученик. – Вот уж про кого никогда бы не подумал!

– Мой мальчик, – не оборачиваясь, проскрипел Каяс, – запомни раз и навсегда: хорошее образование – это очень дорого. Кстати, мы приехали.

Ворота открыл совершенно седой старик. Легко спрыгнув с коня, маг вручил поводья прислуге и, кивнув юношам следовать за ним, направился к дому. По тому, как уверенно он двигался по усыпанной речным песком дорожке, было ясно, что здесь Скорпо не впервые.

На пороге роскошного двухэтажного особняка, приветливо улыбаясь, их ожидал хозяин дома.

«Отродье меня забери! Какой красивый мужик!» – невольно восхитился Инвар.

«Эльфийский ублюдок поди…» – с первого взгляда возненавидел хозяина Локо.

Ювелир Ень-Иро был эльфом на одну четверть. От деда он унаследовал тонкие черты лица и белоснежные шелковистые волосы. На этом его сходство с древним народом заканчивалось. Не по-эльфийски широкие кости, самые обыкновенные серые глаза и нос с причудливой горбинкой. Будь он экспонатом для тех, кто всю жизнь спорил о превосходстве людской расы над другими, то победа человеческой крови была бы признана безоговорочно. И все же, несмотря на грубость человека, природа наделила Ень-Иро редкостной для мужчины красотой, что, право, доставляла ему некоторые неудобства. Будучи по своей сути добропорядочным и верным супругом, бывало, ему приходилось буквально отбиваться от какой-нибудь зарвавшейся красотки из придворцового квартала, что усомнилась в слухах о непогрешимости ювелира. Хотя именно это и помогло ему подняться от бедного подмастерья до того уровня, которой он занимал ныне: его основными клиентами были богатые и знатные женщины!

Спустившись со ступеней, Ень-Иро заключил в объятия старого приятеля.

«Уж не любитель ли мальчиков наш схадов чародей?» – недовольно поморщился Локо, глядя, как маг и ювелир, долго хлопая друг друга по плечам, то отстранялись, словно не могли никак насмотреться, то снова прижимались, как нежные подружки.

– Пройдем в дом, дорогой Каяс, уверен, Тизария будет рада снова видеть тебя! – Ень-Иро просто светился от счастья.

– Надеюсь, для моих спутников найдется место под твоей крышей? – Скорпо кивнул в сторону молодых людей.

– Конечно! Ты еще спрашиваешь! Это твои ученики? – Подхватив чародея под руку, радушный хозяин повел его в дом.

– Ребята, за нами! – не поворачивая головы, скомандовал волшебник.

В гостиной братья замерли, поразившись еще больше, чем ранее. Если ювелир был красивым мужчиной, то его супруга…

У Локо враз загорелось все внутри, едва он только увидел эту женщину.

– Эй, молодец! – резко развернулся к нему чародей. – А ну-ка остынь! Или мне успокоить тебя по-другому?

– Извините… мэтр… – Молодой человек перевел взгляд на стоявшую в углу изящную статуэтку единорога.

– Что-то не так? – обеспокоился Ень-Иро. Как ни странно, но для прожженного ювелира, в чьих жилах текла кровь мудрых эльфов и пройдох-людей, он был несколько наивен.

– Все в порядке, мой дорогой. Так, легкое недоразумение. – Чародей встал между Локо и женщиной. – Приветствую вас, прекрасная Тизария, – склонил голову Каяс перед дамой.

– Здравствуй, старый друг! – Хозяйка приобняла Скорпо за плечи. – За прошедшие четыре года ты ничуть не изменился: все так же появляешься неожиданно и все так же учтив и галантен.

– Издержки профессии… – поклонился маг.

– Что я слышу? – удивленно вскинула густые длинные брови хозяйка дома. – Учтивость и галантность уже стали издержками профессии? Боги, неужели ты сменил ремесло?

– Я имел в виду, что появляюсь неожиданно… – покраснел Каяс.

– Тизария, прекрати смущать гостя! – расхохотался Ень-Иро, призывно хлопая в ладоши. – Эй, Поакор, вина для гостей!

– Надеюсь, мэтр Скорпо все так же предпочитает красное зерстское, чуть-чуть разбавленное водой? – Старый слуга выставил на инкрустированный стол оплетенную бутыль и три высоких бокала темно-синего стекла.

– Молодые люди, ужин ждет вас наверху, в вашей комнате. – Старик приглашающе повел рукой. – Пойдемте, я провожу.

– Он что, научился читать мысли? – кивнул вслед ушедшим Скорпо.

– Поакор с нами уже не один десяток лет. И он самый лучший и преданный слуга из всех, кого я видел. – Полуэльф, разлив вино, первым поднял бокал. – За встречу!

– Не в обиду тебе будет сказано, дорогой Девин Каяс, – хитро прищурилась Тизария, – но ты ведь посетил Уилтаван не только для того, чтобы повидать старых друзей. Ведь так?

– Ты же рискуешь, милый друг, – поддержал жену Ень-Иро. – Насколько я помню, по закону ты имеешь право посещать город только перед Праздником Зимнего Равноденствия. А сейчас… – Он указал за окно, где на яблонях наливались соком плоды.

– Значит, я опять все перепутал… – обреченно вздохнул Девин Каяс, – а что вы хотели? Вечное недоедание, жизнь в обветшалых хижинах, постоянно на ветру, в снегу. Конкуренция опять же…

– Давайте о заботах и проблемах потом! – По новой наполнил бокалы ювелир. – Сейчас нам подадут еду. Поверь мне, не всегда стоит смешивать приятное и не очень.

После ужина волшебник в сопровождении гостеприимных хозяев прогуливался по саду ювелира. Обговорив с супругами последние новости, Скорпо перешел к делу.

– Значит, ты хочешь оставить мне этого паренька? – нахмурился Ень-Иро.

– Мой друг, Локо нравится мне не больше, – сорвал с ветки аппетитно пахнущее яблоко гость. – Но, увы, мне он будет только мешать. Не след ему видеть то, чем я собираюсь заниматься с Инваром. Магии он не научится, а проблем будет создавать достаточно.

– Понимаю, – кивнул полуэльф, – а так как ты пообещал его матери позаботиться о мальчике, то решил подарить мне ученика? Полагаешь, искусству ювелира он сможет научиться?

– Искусству – вряд ли, ремеслу – наверняка.

– Хотелось бы все же талантливого человечка, – призадумался мастер.

– Ень-Иро, клянусь, что как только в следующий раз попаду на ярмарку в Гольлоре… – торжественно начал чародей, – я найду тебе что-нибудь подходящее.

– В Гольлоре? На ярмарке? – наивно посмотрел ювелир на волшебника.

– Дорогой, мне кажется, что наш гость просто шутит. – Женщина укоризненно взглянула на Скорпо.

– А, понял! – рассмеялся Ень-Иро. – Мэтр, вы, как всегда, полны остроумия! – Отсмеявшись, он продолжил: – Вот ежели этот… как его… Локо! Так вот, если этот Локо не справится, что мне прикажете с ним делать?

– А что хотите, – надкусил яблоко маг, – хотите – закоптите, хотите – зажарьте на вертеле. Желаете, перекиньте его другому… мастеру. На самый худой конец можно пристроить его в городскую стражу, там ума большого не надо, так что не пропадет. Но я уверен, что до этого не дойдет.

– Мне идея про жаркое очень понравилась, – взяла мужчин под руки Тизария. – Все нынче так дорого! Милый Каяс, вы не представляете, сколько с меня запросили на прошлой неделе за окорок. Разориться же можно!

– Да?! – непонимающе нахмурился ювелир. – И сколько?

Как ни напрягался Локо, прижимая ухо к толстому оконному стеклу, он так и не смог разобрать, о чем говорил и почему так заразительно смеялся Каяс с ублюдком-эльфом и его бабой. Единственное, что не подвергалось сомнению, это то, что речь шла о его судьбе.

«Неужели хочет оставить меня здесь? – не находил он себе места. – Я ему что, какой-то крестьянин, чтобы меня можно было отправить в подмастерья?! Нет, многоуважаемый маг, я не согласен!»

– Ну что ты весь исходился? – видя терзания брата, не выдержал Инвар. – Не хочешь здесь оставаться, так и скажи. Хотя знаешь, быть ювелиром не так уж и плохо: посмотри, какой он себе дом построил. А какая у него жена? Недаром люди говорят: «Где деньги, туда и женщины тянутся»! Глядишь, разбогатеешь, сможешь и себе такое позволить.

– И когда это будет? Лет через десять? Двадцать, тридцать? А что будет завтра? – сплюнул Локо на дорогой ковер. – Сидеть и корпеть над камнями, ожидая, когда с неба свалится богатство? Люди говорят!.. – вдруг осекся он. – Говорят, сказываешь?!! Ну-ну…

– Что ты задумал? – с нескрываемым страхом в голосе встал ученик мага со своего табурета. – Я же вижу, ты что-то задумал!

– Кто? Я? – отвернулся от окна Локо. – Ничего особенного. Просто… что мне мешает найти себе занятие по душе? Уилтаван большой, наверняка найдется что-то и для меня. В смысле то, чем мне будет нравиться заниматься!

– Локо, – подойдя к брату, Инвар взял его за руки, – ты именно это задумал? Только, пожалуйста, не лги мне.

– Успокойся, не собираюсь я никому глотки резать. Поживу пока здесь, а там видно будет, – улыбнулся парень.

«Врешь ты все. Неладное задумал, я знаю», – не поверил Инвар.

«Только дайте мне попасть за ворота, только дайте!» – криво улыбнулся старший сын Лысой Мийяры.

– Вручаю тебе этого отрока, дабы ты обучил его своему ремеслу! – торжественно произнес древнюю формулу Девин Каяс, передавая Локо ювелиру.

«Вручаю… Словно вещь какую!» – еле не выдал малый вслух.

– Принимаю и обещаю научить всему тому, что знаю и умею сам! – поклонился Ень-Иро.

– Мы уезжаем. Попрощайся, – повернулся колдун к Инвару.

– Ты это… береги себя… Хорошо? – еле сдерживая неожиданно нахлынувшие слезы, пробормотал ученик колдуна.

– Ты чего, Инвар? Нюни подбери! Будто на всю жизнь прощаешься! Свидимся еще! – обнял брата за плечи Локо. – Не будь бабой! Мы с тобой еще на этом свете пошумим! Если что, я тебя найду. Твой сказал, где, если понадобится, тебя можно будет найти. Так что давай, братишка! Не лей слез, выше голову!

Пока Инвар взбирался на лошадь, Каяс отвел Локо подальше в сторону. Ничего не говоря, он молча взял парня за подбородок и посмотрел ему в глаза.

Молодой человек почувствовал, как холодная скользкая змея, извиваясь и шипя, через горло проползла ему в голову и пристроилась где-то за лбом.

– Только попробуй… – просипел кто-то. Локо так и не понял, кто именно – не то змея, не то ненавистный колдун. – Я все скажу Ень-Иро…

Мотнув головой, Локо стряхнул с себя оцепенение, ища взглядом Скорпо. Волшебник прощался с ювелиром и его женой: прижимая руки к груди, что-то клятвенно обещал.

«Почудилось… наверное… – Вытер испарину парень, и тут же в голове злобно зашипело, предупреждающе ударяя в висок. – Значит, не показалось…» – обреченно побрел подмастерье в отведенную ему комнату.

Как Инвар и Каяс выезжали из усадьбы, он не видел. В это время он лежал на твердом топчане, уткнувшись лицом в вышитую мериденским узором подушку, и судорожно глотал слезы. Плакал он первый раз в жизни.

Поначалу, глядя на эту парочку, стражник было что-то заподозрил и даже хотел позвать на помощь капитана, но вдруг, неожиданно для самого себя подумав: «А оно мне все это надо?» – безразлично махнул рукой и не только не стал задерживать этих двоих, но и поспешил открыть перед ними Южные ворота, выпуская путников в ночь. Уже не спеша, задвинув на место тяжелый засов и для верности хлопнув по нему вдетой в железную перчатку рукой, служивый широко зевнул и заторопился в каменную сторожку, где его ждали полусонный капитан и полтора кувшина недопитого темного пива.

– Кто там был? – Зевнув, старший приоткрыл один глаз, устало наблюдая, как наполняется пенным напитком кружка, но подниматься с удобного лежака ради сиюминутной прихоти было просто лень.

– А… так… гномы какие-то… – Не дожидаясь, когда осядет пена, приложился к кружке стражник. – Ни схада не дали, жлобье мелкое.

– У этих воды в дождь не допросишься, – еще раз зевнул капитан, заворачиваясь в плащ поплотнее, – ты на пиво не налегай, еще разморит… – и, уже засыпая, пробормотал сквозь усы: – Ты их в «список вышедших» не вноси, без толку все это, а меня на Младшей Сестре разбудишь…

Солдат, с презрением глянув на старшего, отцепил от пояса мешающий меч и, усевшись поудобнее, наполнил очередную кружку.

«И куда Отродье понесло этих орков? – рассеянно смотрел он на свечу, чувствуя, как пивко потихоньку достает его. – Вот в Вильсхолле закон правильный – нелюдям даже носа показать нельзя. А у нас? Ходят-бродят гоблины толпами среди ночи, приличным людям спокойно посидеть не дают…»

Как того требовал обычай, ворота постоялого двора «Южный Тракт», что стоял на самом Перекрестке Семи Дорог, были открыты и днем и ночью. С красными от недосыпа глазами хозяин трактира, даже не разобрав, кто перед ним, впустил под крышу заведения «не то гномов, не то орков», невнятно буркнув о пустующих комнатах, что прямо около кухни, и завалился спать дальше. Не раз бывавший здесь Скорпо уверенно проследовал к указанной двери, лишь молча кивнув Инвару следовать за ним.

– Учитель, и зачем мы здесь? – Молодой человек с нескрываемой тоской оглядел скудное помещение. – Не лучше было бы остаться у вашего друга и спокойно переночевать у него? Тут даже нельзя как следует выспаться! – брезгливо указал он на деревянный топчан с пожелтевшими от времени простынями.

– А выспаться, мой дорогой, уже не получится. – Сбросив на стул плащ, Каяс с блаженством стягивал сапоги. – Скоро утро, и гостиница будет полна народа. Причем разного… – Чародей, смахнув с постели пыль, не раздеваясь, лег, пристроив длинный меч между собой и стеной так, чтобы в случае необходимости он без промедления мог оказаться в руке. – Так что лучше ложись-ка спать, дружок, после обеда у нас будет куча дел. – Набросив на себя одеяло, волшебник закрыл глаза.

– В этой дыре? – недоверчиво спросил мальчишка, с опаской присаживаясь на край кровати. – В нашей лесной хижине и то чище и спокойней.

– А перед сном мама давала тебе кружку горячего молока… – с иронией протянул из своего угла маг.

– У нас не было коровы… – с обидой буркнул Инвар.

– Все детство коту под хвост. – И, не дожидаясь, пока ученик сможет придумать что-нибудь достойное в ответ, отвернулся к стене.

Мальчик лишь показал широкой, перетянутой ремнями спине язык и накинул себе на голову одеяло.

Лежа, как мышка в норке, он вспомнил дом. Запах кухни и шелест леса за окном. Скрип половиц и тоскливое пение неуловимого сверчка. Вялый дурман проник под одеяло, нашептывая сон, смыкая глаза и изгоняя разум из этого мира…

Крючковатые, покрытые следами ожогов сильные пальцы рванули застежку Книги.

– Открывайся по-хорошему, – прохрипел он, повторяя попытку, но Книга не поддалась. – Открывайся, открывайся! – ломая ногти, царапал он застежку.

Где-то высоко прогремел гром. Появившиеся со стороны востока темные тучи укрыли Сестер и души идущих. Становилось все холоднее, и еще с утра шедший легкий снежок прямо на глазах начинал превращаться в буран. Повторным раскатом пронесся над землей гул грома. И вот только сейчас в возбужденном мозгу мелькнуло: «Гром? Зимой?!»

Вспыхнула молния, ярким светом озаряя тусклые звезды, выглянувшие из-за туч. И тут же немедля, словно ожидая этого сигнала, разрешения Небес, древний фолиант начал нагреваться.

Лишь почувствовав запах горелого мяса, он понял, что руки его горят. Он отбросил Книгу в сторону и воткнул дымящиеся конечности в снег, закричав от боли. Раздалось шипение остужаемой плоти, и вместе с ним в третий раз раздался гром, и молния, вспоров небесную мглу, ударила рядом.

С таким треском разламывается камень…

Он поднял голову и с благоговейным ужасом узрел, как размыкаются оковы, спеленавшие страницы заветной книги…

Встав на колени, он, как раб, на четвереньках пополз к своему господину…

Там, где был фолиант, вспыхнуло, взметнувшись в небо огненным лучом, ослепляя глаза.

– АРТАГА СКАНГАР ЛАС!!! – раздалось из света. – ТЫ МОГ БЫ И ПОТОРОПИТЬСЯ, ЖАКХЕ!

Протирая ослепшие глаза, он попытался рассмотреть говорившего, но сияние было слишком ярким.

– НЕ МОЛЧИ, ТАР-ГАТХЕ, – шелестел, приковывая к себе, голос, и вместе с тем, оглушая, прижимал к земле. – ТЫ ВЕДЬ ЧТО-ТО ХОТЕЛ, СМЕРД? ТАК ГОВОРИ, НЕ ТРАТЬ ВРЕМЕНИ ПОНАПРАСНУ!

– Я… я… – Он так и не смог подняться с колен.

– НЕ МЯМЛИ!!!

– Я хочу, чтобы… – набравшись храбрости, он начал говорить, но новый раскат грома приглушил его слова.

– ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ЖАЖДЕШЬ ЭТОГО? – в голосе духа Бунп Лоуусу была слышна насмешка, – ХОРОШО… ДА БУДЕТ ТАК!!!

Он почувствовал, как что-то утраченное и давно забытое вливается в его тело, наполняя его мощью. Слова, когда-то намертво засевшие в его памяти, наполняются смыслом. Он встал, расправив плечи, осознавая и чувствуя, как судорожно забилась под ногами силовая жила и что весь мир стоит перед ним на коленях.

– НЕ НАДОРВИСЬ, МИЛАЙ! – Он наконец рассмотрел духа.

Его черты постоянно менялись. То он был мерцающим разными оттенками шаром, то переливался из фигуры человека в неведомое животное, которое затем становилось правильным кубом или пирамидой, и так далее.

– НУ-КА, ПОПРОБУЙ ЧТО-НИБУДЬ! – пролаял огненный пес, возникший из засохшего дерева.

– Лаин ом, э за вида утоун… – нараспев принялся он читать заклинание левитации, чувствуя, как, задрожав, невидимые силы из земли вливаются в него, поднимают вверх…

– НАДО ЖЕ, СЛУЧИЛОСЬ! – расхохотался Бунп Лоуусу. – Ну, извини, если что не так! – чуть слышно добавил он и, не дожидаясь возможного вопроса, слившись в точку, растворился.

– Эй! А… – растерялся он, зависнув в воздухе. – А как же…

Тучи над головой моментально рассеялись, освобождая путь звездам. Снег хлопьями падал на землю, засыпая следы произошедшего.

Недоуменно пожав плечами, он двинулся по воздуху сквозь лес, не сходя с линии. Тысячи мыслей разом клубились в его голове. Все то, что он планировал, о чем мечтал последние десятилетия, было готово материализоваться, обрести реальность.

– Мне нужна армия, – вслух думал он, – несокрушимая, преданная армада, перед которой склонят головы боги.

Где-то вдалеке раздался знакомый смех. Он огляделся и открыл глаза…

Смех слышался из-за стены комнаты. Инвар откинул одеяло и сел, свесив ноги с койки.

Учитель куда-то ушел, и юноша был совершенно один. Немного поразмыслив, он решил выйти наружу.

Оперевшись о высокую для него кровать, он по-девичьи взвизгнул, бросив взгляд на отнятые ладони. Ему почудилось, что его красные, точно обваренные, руки еще дымились.

Поплевав на ладошки, он спрыгнул на пол и направился к выходу. Что-то необъяснимое не давало ему покоя. Но вот что?

Трактир, что называется, ходил ходуном. И это несмотря на то, что был только полдень!

Отыскав взглядом учителя, Инвар решил присоединиться к нему и, осторожно огибая сидящих за столами, направился к чародею. Тот о чем-то договаривался с неимоверно толстым, пестро одетым гномом.

Лавируя между покачивающимися людьми и гномами, юноша таки добрался до своего наставника и сел рядом. Тот, даже не удостоив взглядом пришедшего, выложил перед собеседником в ряд шесть золотых монет уилтаванской чеканки. Удовлетворенно кивнув, гном моментально сгреб их к себе за пазуху и, встав, приглашающе кивнул колдуну.

– Посиди пока здесь. Я вернусь быстро, – наконец обратил внимание на ученика Скорпо и отправился вслед за гномом в сторону двери.

Оставшись один, Инвар оглядел стол, за которым сидел. Пара больших глиняных кружек, остатки аппетитно пахнущей снеди. Мальчик ощутил, как настойчиво заявляет о себе голод.

«Если я съем немного, учитель ведь не будет сильно ругаться?» – решил про себя юноша и, отломав изрядный кусок вареной телятины, стал усердно запихивать его в рот.

Сочное мясо быстро разжевывалось молодыми острыми зубами. Потом наступил черед каравая хлеба и солидного куска мягкого склизкого сыра.

Насытившись, Инвар почувствовал жажду – сыр был изрядно пересолен. Обшарив взглядом стол, мальчик обнаружил потный кувшин и, даже не поинтересовавшись, что в нем, от души глотнул, наслаждаясь горьковатой прохладой.

«Пиво? – огорошенно осознал он. – Мама настрого запрещала!.. – испуганно вытерев губы, отставил он полупустой сосуд. – Хотя мама далеко… А какой от пива вред? Да никакого!»

Горький вкус напитка мальчишке понравился, и, не удержавшись от соблазна, он наполнил кружку, по-видимому, Каяса и приложился к ней, даже не дожидаясь, когда сойдет пена.

Утолив жажду, Инвар принялся рассматривать окружающих. Голова немного кружилась, предметы слегка теряли очертания, но это только придавало наблюдению некую пикантность.

Глядя, как у ближайшего человека раздваивается голова, как, впрочем, и все остальное, Инвар расхохотался излишне громко.

Промолчи он, и всего, что случилось потом, можно было бы избежать…

«Раздвоенный» раздраженно оглянулся на паренька раз, другой и, не выдержав, встал, направляясь к нему.

– Ты над кем ржешь, стервец?! – Возвысилась над Инваром огромная туша. Посмотрев на нее, ученик волшебника расхохотался еще громче – уж слишком нелепо выглядела малюсенькая голова над огромным, свисающим через ремень пузом.

Человек побагровел (отчего стал еще смешнее) и, ухватив одной рукой парня за шиворот, поднял его над скамьей, отводя другую лапищу для удара.

– Так, мож, скажешь, что во мне такого потешного?!! – проревел мужик, перекрывая гомон гуляющего трактира.

– Ты… Вы… ты… – захлебываясь, попробовал объяснить Инвар, тыча пальцем в чужой живот. – Дяденька!.. – наконец собрался он. – Ну и жирный же ты!

Не сдержавшись, мужик двинул кулаком насмешника в глаз. Инвар опрокинулся на спину, очутившись аж на другом столе.

Больно ударившись спиной о столешницу, юноша зашелся истерическим смехом. В ответ вконец озверевший мужик подскочил к нахалу и, стащив его на пол, с размаху поддел ногой под дых.

Инвар задохнулся, выплевывая наземь все, что он съел и выпил. Хмель моментально улетучился из головы. Он понял, что его просто убивают.

Окончательно озверевший пьяный мужчина избивал мальчишку, не жалея сил, молотил ручищами по всему, что не успел прикрыть ослабший Инвар.

Он бы и убил парня, если бы не оттащили его собутыльники.

Сквозь кровь, что наплыла с рассеченного лба на глаза, перед Инваром проплывали злые, неприветливые лица. Потные… бородатые… со шрамами… с огромными бородавками и…

Инвар почувствовал, как темнеет в его душе… Как заполняется грудь злобой и такой ненавистью, что его самого замутило от этого. И, не сдержавшись, выплеснул он то, что бурлило в сердце, как гной, вырвавшийся из надавленного чирья под неумелой рукой.

Мужика опрокинуло на ближайший стол, протащив по грубо сколоченной столешнице, и свалило наземь. Некстати подвернувшийся купчик вдруг взлетел к потолку, сшибая по ходу высоко подвешенное колесо с огарками еще не зажженных свечей. Стоявший рядом гном с косящими от выпитого глазами, завертевшись, словно в припадке, вокруг себя, ударился об стол, сдвигая его в сторону и дрыгая в воздухе ногами, опрокинул сородичей, вставших на его пути, заверещал, поминая Отродье и богов Небесной Горы.

С головы до ног залитый кровью, Инвар в страхе отступал назад, только сейчас осознавая смысл произошедшего.

Неведомо, чем бы закончилось все это – новой кровью, смертью или еще боги знают чем, если бы не ворвавшийся в это царство хаоса и погрома Девин Каяс не проорал во все горло:

– А ну хорош!!! Это я всем говорю! Прекратить, или, клянусь Небом, я превращу в крысу каждого, кто посмеет двинуться или даже пикнуть! – Маг держал над раскрытыми ладонями жужжащий огненный шар.

– Волшебники… отца их в схад!.. – проворчал кто-то из волнующейся толпы, но Скорпо, проглотив оскорбление, встал, закрывая собой ученика.

– Инвар, – сквозь зубы прошипел он, – быстро в комнату! И запереться там! Не открывать никому! Пошел! Живо!.. – и, быстро-быстро размахивая острым клинком в воздухе, пошел на давящуюся в злобе толпу, освобождая ученику проход.

– Ну-ка дыхни! – заперев за собой двери, Каяс взял за шиворот своего ученика.

– А что я? – попытался защититься Инвар. – Ни при чем я! Этот первым начал!

– Правда? А кто в стельку нализался, как последняя свинья, не знаешь? Ведь если бы не ты, то… – Скорпо задохнулся от ярости.

Юноша сжался, потупив взгляд. «Все! Теперь назад, к матери, отправит! Прощай большой мир!..»

– Пойми, малыш, – неожиданно ослабил хватку чародей, – мы с тобой не в том положении, чтобы привлекать к себе внимание. Я, как теперь и ты, объявлен вне закона. Нам разрешено появляться среди людей только раз в год… а сегодня, к сожалению, не тот день! Но и это только полбеды…

– А в чем же тогда настоящая беда? – поднял голову ученик.

– Уходить нам отсюда надо. – Волшебник многозначительно кивнул на доносящийся из-за двери шум. – И чем быстрее, тем лучше.

– Вы… боитесь их? – Инвар даже пригнулся. – Сударь, ведь вы же… маг! Вы же можете одним движением руки превратить их всех ну-у… Да во что угодно!

– Правда? – Каяс, подперев дверь скамейкой, лихорадочно открывал тяжелые оконные ставни. – Тогда расскажи, как ты это себе представляешь?

– Ну… – почесал в затылке паренек, – ну… слова какие-нибудь сказать, там… заклинание в смысле…

– Хорошо, произнес, а дальше что? – спросил чародей, расшатывая перегородку рамы.

– Как «что»?.. Все вокруг превратятся… в камень, допустим.

– Хорошо. По-твоему, надо просто-напросто произнести несколько слов, и после этого что-то должно произойти. – Достаточно расшатав, чародей начал вынимать раму полностью. – Ты прав в том, что после произнесения вслух некоторых слов что-то с кем-то происходит. Объясняю принцип действия. И в самом деле некоторый порядок слов, точнее звуков, интонация и громкость, с которой они сказаны, тон, я бы даже сказал, мелодичность и кое-что еще во всей своей совокупности вызывают ряд действий, чаще всего связанных с изменением физического и химического состава некоего предмета или предметов. Это и называется заклинанием. В данном случае заклинание формы. Существуют также и другие виды заклинаний, но сейчас речь не об этом.

Скорпо наконец вынул раму и, осторожно положив ее на пол, стал собирать вещи.

– Так вот… В большинстве своем заклинание формы действует лавинным способом. Может, я выразился неправильно, но эффект именно такой: все, кто подвергся этому магическому воздействию, словно накрываются лавиной. То есть кто-то произнес заклинание, и на некоторой площади все обращаются в камень… или того хуже. Повторяю еще раз: все! Есть ли защита для произнесшего заклинание? Да. Это или контрзаклинание, которое произносится перед основным, или некий предмет, артефакт, обладающий предохранительными свойствами именно от этого заклинания!

Инвар слушал открыв рот.

– И что же случилось бы, если бы я поступил, как предложил ты? Допустим, я успел бы произнести необходимые слова прежде, чем нас убьют. Кстати, это вполне вероятно. Я имею в виду заклинание. И что же дальше? Ни у меня, ни тем более у тебя нет при себе ничего такого, что могло бы нас спасти от собственного же магического воздействия. Я-то, конечно, может, успел бы произнести еще и контрзаклинание, но вот ты?.. Сомневаюсь! – Чародей, закончив сборы, передал заплечный мешок ученику, свой закинул себе за спину и взял в руку меч. – Еще вопросы будут?

– А вот вы какой-то шар в руке держали. Это, я так понял, оружие было…

– Во-первых, это была «иллюзия»… – криво усмехнулся Каяс – Настоящий ол-фари при первом же соприкосновении хоть с чем-нибудь сжег бы этот трактир. Да и вызвав (создав) его, просто так… не уберешь. Это же не кошелек: захотел – достал, захотел – спрятал. А так все видят: большое, страшное и опасное… а жить хочется всем. Долго и счастливо…

– Так, может, вы создадите еще пару иллюзий, и мы спокойно выйдем через дверь?

– Испытывать судьбу лишний раз? Слуга покорный! Где гарантии, что, как только откроется эта дверь, нас не нашпигуют арбалетными болтами? Ладно, ты готов? Тогда за мной. И поверь мне, мой мальчик, этим выходом тебе придется пользоваться не один раз!

Тяжело вздохнув, Инвар полез в выставленное окно следом за учителем.

Войдя в конюшню, Инвар немало удивился, обнаружив там того самого толстого гнома, с которым Девин Каяс о чем-то договаривался до начала заварушки.

– А я уже думал, что увижу вас не так скоро, сударь. – Похоже, чародей также удивился нежданному «гостю».

– Мэтр, вы же знаете, «что дело есть дело». А отношения клиента и окружающего его мира – это личное дело самого клиента, – недовольно пробурчал толстяк, вытаскивая из-за пазухи объемистый сверток. – Ваш заказ, господин маг.

– Отлично. – Скорпо чуть развернул сверток, чтобы убедиться, что там именно то, что он просил. – Благодарю вас, дорогой Катт-Арр.

– Не за что, – пожал плечами торговец. – До свидания и всего хорошего. – Поклонившись, гном направился к выходу.

– Подождите! – окликнул его Каяс – Когда вы в следующий раз будете в этих краях?

– Может быть, через полгода, может, через год, – выпятив живот, остановился Катт-Арр. – Вы желаете сделать заказ?

– Да. Еще несколько манускриптов Сио, если можно.

– Хотите разных, или вы ищете определенные экземпляры?

– Без разницы, но желательно без повторений.

– Будет сделано, – важно кивнул коротышка, – что-нибудь еще?

– Бунп Лоуусу, если попадется, – с самым серьезным видом попросил волшебник.

– Бунп Лоуусу? – расхохотался гном. – Бунп Лоуусу!!! Да вы шутник, господин маг! – И, не переставая смеяться, продолжил путь.

– Бунп Лоуусу… – отвернувшись, прошептал Инвар. Он уже слышал это название. Слышал или знал… Только вот откуда?

– Забавный тип, да? – улыбаясь, смотрел вслед Катт-Арру маг.

Вместо того чтобы поскорей убраться подальше, как думал Инвар, учитель недалеко отъехал от Перекрестка Семи Дорог и устроился в кустиках у развилки Южного и Юго-Западного трактов.

– Если бы не твоя выходка, – разъяснил Каяс молодому человеку, – то нам бы не пришлось сидеть здесь в засаде, а спокойно поговорили бы с нашим приятелем в гостинице. А когда он появится здесь, только одному Небу известно!

Инвар лишь жалобно всхлипнул в ответ, потирая заплывший глаз.

– Ладно, не хнычь. Считай, что первый урок ты уже получил. – Скорпо пристально вглядывался вдаль. – Кстати, можешь считать, что ты прощен – они уже едут.

«Они? Маг же сказал, что хочет поговорить с одним приятелем?» – Мальчик взглянул в указанную сторону и оторопел. К ним торопливой рысью приближались двое всадников. Один – обычный молодой парень, с виду лет на пять старше самого Инвара. Но вот второй!

Первый раз в своей недолгой жизни сын Лысой Мийяры видел орка живьем. До плеч – обычное тело человека, только… помясистей, что ли? А вот выше округлых широких плеч возвышалась самая обыкновенная поросячья голова, над верхней губой орка выступала пара небольших клыков. Но больше всего мальчика поразили толстые обрубки-пальцы, сжимающие веревки поводьев. Инвара аж передернуло от отвращения.

– Только не вздумай показывать ему свое отношение, – одними губами предостерег Скорпо, – в лучшем случае тебе набьют и второй глаз.

Тем временем всадники приблизились к ним, лихо осадив коней.

– Прихвет тебе, великхий шаман! – прохрипел орк, вскинув руку, и Инвара чуть не вырвало – меж острых зубов болтался толстый, неестественно красный, как у собаки, язык. Видимо, поэтому речь его была такой же отчетливой, как если бы сам Инвар попробовал говорить с набитым едой ртом.

– Привет и тебе, Ост Шагар, сын Ажатона, – вскинул в ответ руку Каяс. – Приветствую и тебя, молодой бор-От! – чуть поклонился молодому человеку колдун.

– Айдо… – поклоном же поздоровался парень, при этом причудливо сцепив пальцы рук перед собой, – меня зовут Айдо, и я хочу выразить свое восхищение, познакомившись с вами, мэтр Скорпо.

– Благодарю, – снова поклонился Каяс. – Не хочу показаться невежливым, но предлагаю для дальнейшей беседы удалиться в более укромное место. После инцидента в «Южном Тракте» мое общество может быть неблагоприятным для вас.

Оседлав коней, чародей и его ученик двинулись следом за Айдо и орком в глубь леса. Выбрав поляну попросторней, они отпустили коней пастись, а сами, усевшись в кружок, продолжили разговор.

– Мастер Айдо, – начал первым чародей, – не скрою, что уже давно искал встречи с вами и вот только теперь благодаря Ост Шагару наконец имею счастье беседовать с вами.

– Я могу ответить на это теми же словами, уважаемый маг, – широко улыбнулся бор-От, отчего его чуть раскосые глаза стали еще более узкими. – Но ведь не только простое любопытство заставило вас искать меня?

– О да! У меня есть некое предложение.

– Слушаю и внимаю! – отозвался юноша.

– Дело вот в чем. Когда я еще только постигал азы своего ремесла, мой наставник учил меня не только искусству магии, но и искусству боя, за что я не раз возблагодарил его в своих молитвах. Теперь у меня самого есть ученик, – Каяс указал на Инвара, – и я хочу, чтобы и он овладел этим искусством. Я понимаю, что это будет нелегко, – перехватив критические взгляды орка и юноши, поспешил успокоить чародей. – Прошу немного: ему необходимо научиться лишь нескольким простейшим приемам самообороны и, что самое главное, контролю. Вы же, наверное, видели, что он учинил в трактире?

Присутствующие рассмеялись, отчего зардевшийся Инвар отвернулся, закрывая синяк под глазом.

– Благодарю за доверие, мэтр, – начал Айдо, но Каяс тут же прервал его.

– Умоляю, только не надо говорить о своей молодости и прочих глупостях! – протестующе выставил вперед руки Скорпо. – Мастер, у вас великолепнейшая репутация! Вы, пожалуй, один из лучших бойцов грани. И это несмотря на ваши годы! Именно поэтому я и пригласил вас – И, видя еще некоторое сомнение на лице мастера боя, добавил: – В конце концов я тоже хочу немного поучиться у вас, – и покорно склонил голову перед юношей.

Орк удовлетворенно хрюкнул, лукаво глядя на Айдо.

– Ничего не могу возразить! – только и развел руками бор-От.

Перед тем как расстаться, Скорпо, отведя орка в сторону, очень долго о чем-то беседовал с ним. Оставшись один на один с Айдо, Инвар растерялся. Что особенного было в этом человеке? Да ничего! Одного роста с ним, цвета волос. Даже можно сказать, что ровесники! Однако же его учитель только что на коленях перед ним не ползал! Скорпо называл этого малого «бор-От». Инвар долго вспоминал, что означает это слово, но так и не смог вспомнить. Единственное, что пришло на ум: так вроде называли «очень злых, сильных молодцов, которым нет равных в бою и поножовщине».

– О чем печалишься, ученик волшебника? – прервал молчание Айдо.

– Да так… – еще больше растерялся Инвар, – слишком много всего произошло за последние дни. Аж голова кругом.

– Так это же хорошо! – рассмеялся молодой человек, неожиданно хлопнув Инвара по плечу. – Если вокруг что-то происходит, значит, все еще не умерло, и получается, что мы еще живы!

«Какую-то нелепость он сейчас сказал. – Юноша отвел глаза в сторону возвращающегося к ним Каяса. – Слава Небу… Слава Небу…» – мысленно воздал он хвалу и только сейчас понял, что боится этого человека. Как никого никогда не боялся. Волна чего-то страшного шла от него… Страшного и сильного…

Инвара передернуло, он еле сдержал рвотный спазм – до такой степени страх овладел им.

– Все в порядке, малыш? – положил руку на плечо ученика подошедший чародей, и мгновенно рассеялся коричнево-золотой туман, отпуская сжавшееся нутро.

– Да… спасибо… – Инвар растерянно оглянулся, улавливая краем глаза отъезжающего восвояси Ост Шагара.

– А раз все хорошо, то нам пора в путь! – Скорпо взял под уздцы Гнедыша. – До Заблудшего Леса вроде бы и немного, но нам лучше поторопиться.

– Мы едем в лес? – не поверил ученик.

– Да, в лес, – с усмешкой подтвердил Каяс. – А если быть точнее, то домой.

– Домой?

– Да, дружок, домой! На ближайшие годы он станет для тебя домом. Так что… – маг лихо вскочил на коня, – так что в путь.

– Дом… – чуть не плача, выдавил из себя Инвар, усаживаясь на кобылу. – Дом. Новый дом.