Книга Дурацкая история онлайн - страница 2

Первая ложь

Не сон. Это – не сон. И не предчувствие беды. Это она и есть. Беда. На самом деле. “Господи, зачем они это делают? – думал Дзеди, с ужасом глядя на Дени и Ноора. – Верни им разум, Господи!”

Дени стоял возле двери и молчал. Ноор зашёл в тёмный угол “тима” и теперь его почти невозможно было различить, лампочка светила еле-еле. Арти сидел в своём излюбленном углу и наблюдал за ними. Он тоже ничего не говорил – знал, что бесполезно. Лин сидел рядом с Дзеди. Он за последние три дня сильно сдал, потому вовсе не принимал участия в происходящем. Ему было всё равно, он слишком сильно устал.

Час прошёл в молчании. Обычно они в это время спали, но в этот день… Дени и Ноор решили бежать. Это решение пришло к ним как-то спонтанно, разом. Раньше они и не мыслили о подобном, но теперь же в них словно что-то сломалось, будто рухнула некая незримая стена, отделявшая ранее здравый смысл и элементарный инстинкт самосохранения от безумия.

– Я так не могу больше, – прошептал Ноор, когда их вели из зала в “тим” три часа назад. – Не могу…

– И не надо, – сказал Дени.

В “тиме” они, вместо того, чтобы поскорее лечь, сели рядышком и принялись торопливо перешёптываться, поглядывая иногда на дверь.

– Вы про что это там такое говорите? – спросил Арти.

– Мы отсюда уходим. Вы – как сами пожелаете, – ответил Дени. – Это – ваше дело. Всё понял?

– Ах, так? – едва заметно усмехнувшись, прошептал Арти. – Желаю удачи… Что толку с того, что я думаю… верно, Дени?

– Ты уже подумал тут за нас, хватит, – огрызнулся Ноор. – Я хочу жить, понимаешь? Просто жить. И ничего другого.

– Мы – ни чьи-то игрушки, Арти, – сказал Дени. – Мы вправе решать для себя – жить нам или умереть. Ведь так?

– Так. Всё так, – ответил Арти. – И ты вправе, и он… и Дзеди, и Лин, и я. Всё верно. Только всё очень сложно, Дени.

– Я это слышу уже четыре года, – взорвался тот. – И я устал. От всего. Всё, Арти. Мы уходим.

Арти промолчал. Все снова замерли, прислушиваясь к тишине пустого коридора. Время шло неимоверно медленно, казалось, оно временами останавливалось вовсе. И, наконец, когда нетерпение Дени стало перерастать в панику, в коридоре раздались шаги.

– Сейчас, – еле слышно сказал Дени. Ноор кивнул.

Дверь открылась, и Дени бросился на человека, стоящего за нею. Всё произошло в какую-то долю секунды. Раздался крик, топот ног и… в “тим” влетело ещё человек пять надсмотрщиков. Ноор, бросившийся было вслед за Дени, оказался лицом к лицу с ещё ничего толком не понявшими, но вполне серьёзно настроенными людьми. Он выпал в стойку, метнулся вправо, насколько позволяло расстояние до ближайшей стены, ответил на чей-то выпад… надсмотрщики не стреляли, но численный перевес был явно на их стороне, да и дрались они весьма неплохо. “Что с Дени? – подумал Дзеди. – Он же выскочил… где он?” Надо было срочно что-то делать. Дзеди вскочил с пола, где сидел до того и бросился к двери. Момент он поймал удачно – дверь не перекрыли, всё внимание нападавших было направлено на Ноора. Дзеди выскочил из “тима” и понёсся, что было духу, к лестнице. Он помнил, что проход наверх был где-то слева… Да, точно. И никого. Скорее! “Как же я устал! – вдруг понял он. – Как устал”. Четыре этажа он преодолел меньше, чем за минуту. Куда дальше? Один коридор вёл прямо, другой – направо. Куда? Он не мог вспомнить и поэтому остановился в нерешительности. Справа, смутно различимый, раздался чей-то вопль:

– Падла!…

Туда, быстрей! Все сомнения разом исчезли. Дзеди бросился по правому коридору. Когда коридор кончился, он столкнулся с каким-то человеком, сбив того с ног, и тут вылетел на свет, который, как нож, резанул с непривычки по глазам. Дзеди остановился, тяжело дыша, почти не слыша, как за его спиной поднимается упавший.

На улице была зима, день, искрящийся белым-белым ледяным снегом. И солнце. Дзеди вцепился в косяк двери, чтобы удержаться на ногах. Первые секунды он ничего не видел, глаза заполнили слёзы, он болезненно сощурился и заморгал. Боль прошла.

И тут Дзеди увидел Дени. Далеко, метрах в двухстах, возле какой-то машины. Большой, неуклюжей, бежевого скучного цвета. Дени выскочил их кабины и подбежал к капоту, попытался открыть… что-то у него не вышло, но что?… Дзеди мгновенно оглядел двор и увидел, что люди, стоявшие раньше у ворот, бегут к машине. Внимание Дзеди вдруг привлекли голоса, доносившиеся откуда-то сверху. Шевельнулось какое-то смутное воспоминание четырёхлетней давности… Вышка! Как же он мог забыть! Быстрее!

– Дени! – закричал Дзеди изо всех сил. – Дени, вышка!

Но было уже поздно. Потом Дзеди не раз и не два вспоминал этот страшный момент, и каждый раз ему казалось, что крикни он на несколько секунд раньше, всё вышло бы по-другому. Но только казалось. По-другому быть не могло.

Дени повернулся на его крик, и тут люди на вышке принялись стрелять. Первые пули легли рядом, взбив снег искрящимися фонтанчиками, это выглядело почти красиво. А дальше… Дзеди сделал шаг вперёд и замер.

– Дени… – проговорил он потерянно.

Он никогда не видел подобного раньше и, видимо, в его душе продолжала ещё теплиться надежда, что такое произойти не может в принципе. Там, откуда он был родом, никто никогда никого не убивал. Никто и никогда. Никогда…

Первая пуля ударила Дени в грудь, развернула, но он по какой-то непонятной причине остался стоять на ногах. Он ещё не понял, что же происходит. Вторая попала в спину, Дени пошатнулся и упал на колени. Он пытался подняться, но тут раздалась очередь. И Дени, как миллионы людей до него, упал лицом в этот яркий искрящийся снег, тело его несколько раз дёрнулось, и он затих…

Дзеди стоял неподвижно и смотрел. Кто-то за его спиной попытался оттолкнуть его в сторону, но тут выстрелы, наконец, прекратились. Тишину, столь полную, что она казалась нереальной, прервал чей-то голос:

– Кто стрелял, уроды?…

Дзеди молча пошёл вперёд, туда, где неподвижно лежал его друг. Его никто не пытался задержать. Дзеди, подойдя к неподвижному уже телу, медленно опустился на колени на снег. Слов не было. Не было вообще ничего – ни мыслей, ни эмоций. Ничего. Пусто. Дзеди набрал в ладонь окровавленного снега. Красиво… Это было бы красиво, не будь это смертью. Снег в его руке таял, красная струйка побежала по рукаву… Дзеди перевернул Дени на спину, хотя глаза ему говорили – всё. Человек не сможет жить, если пули снесли ему половину черепной коробки. Дени уже не дышал, его глаза, остановившиеся, бессмысленные, уставились в небо… Дзеди осторожно опустил ему веки вниз. Так положено. Кто-то подошёл и ударил по спине прикладом. Больно. Это ничего, не страшно. Он всё ещё сидел на коленях. Разум отказывался работать. Надо просто посидеть и тогда… может быть, если закрыть глаза, а потом снова их открыть, ничего… нет, нет, нет… этого не может быть… не может…

– Пошёл, сволочь! Да пошёл, кому говорю!… – надсмотрщик рывком поднял Дзеди на ноги, и потащил прочь. Множество людей (откуда только они появились?) толпилось во дворе, они переговаривались, переругивались…

Дзеди шёл, ничего и никого не видя перед собой. Он не заметил Лина и Ноора, которых конвой тоже уводил внутрь здания, он не видел вытянувшихся испуганных лиц надсмотрщиков и младших чинов, и озверевших – старших… Ничего не видел.

Его отвели на второй подземный этаж и заперли в “тиме”. Одного. Света в “тиме” не было, лампочка перегорела. Только узкая полоска света из-под двери, и всё. Он сидел на полу долго, очень долго. Не думал ни о чём, на это просто не осталось сил и души. В ушах всё ещё звенела недавняя тишина, что наступила после выстрелов. Он молча смотрел на полоску света…

“Дзеди, – позвал Арти. – Ты слышишь меня, Дзеди? Я еле прорвался, говорить трудно… слышишь?” Отвечать не хотелось, но Дзеди всё же ответил: “Слышу”. “Послушай, это важно… у нас беда, – Арти секунду помолчал, словно собираясь с духом, – большая беда”. “Ты о…”, – начал было Дзеди, но Арти прервал его. “Нет, я не о Дени. Десять минут назад Ноор покончил с собой”. Дзеди на секунду прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Наконец, собрав все силы, сумел спросить: “Как?” “Разорвал рубашку и повесился на крюке… он был в девятой, ты знаешь, что это за крюк. Вас осталось двое, Дзеди… ты слушаешь?” “Да… почему двое, Арти? А ты?” “Я… Дзеди, сегодня сорвались они и ты видел, что из этого вышло. Недалёк тот день, когда могу сорваться я… и я боюсь. Лучше мне уйти сейчас, пока ещё не поздно. Иначе…” “Как – уйти?! Арти, подожди, не надо! Это же грех, Арти! Не смей! Слышишь, не смей! – Дзеди затрясло от ужаса. – Ты не можешь…” “Я – не они, Дзеди. Я – это я. Крови не будет, я обещаю. Я всегда держу своё слово, Дзеди, и ты это знаешь. А пока… Постарайся сделать одну вещь. Для меня. Это просьба. Зайди прощаться последним. Хорошо?” “Арти… Не надо, пожалуйста… неужели ты не понимаешь, что мы с Лином…” “Это-то я очень хорошо понимаю. И ещё кое-что – тоже. Только вы с Лином сумеете как-то повлиять на ситуацию здесь. На Земле. Только вы. Ты понял?” “Как, Арти?… Не сходи с ума, остановись… О каком влиянии речь?… Господи ты Боже мой, да что же это… Арти, не смей, не надо!…” “Пойдёшь прощаться вторым, – голос Арти затихал отдалялся, – дальше я объясню. Вторым…”

Всё снова исчезло. Сколько прошло времени, он не знал. Обычно он чувствовал время, о теперь… какое там!… От неподвижности затекли ноги, но он сам этого не замечал. Ни холода, ни усталости… Господи, за что?! Арти… Дзеди впал в какой-то ступор, который тоже длился неизвестно сколько времени. А после этого куска бесконечности в “тим” пришли люди.

* * *

…Дзеди шёл по коридору, конвоиры следовали за ним на порядочном расстоянии – боялись. А ему было всё равно. Совсем всё равно. Когда выводили, сказали:

– Там ваш этот дурак… удавился… а второй, так и вообще… словом, попрощаться вам разрешили. Пошёл, урод, чего сидишь-то? Заслушался?…

В этой комнате было холодно. Дзеди вошёл, дверь за ним закрыли, щёлкнул замок.

Тела на полу никто не даже не удосужился закрыть. Хотя бы лица. Дзеди подошёл ближе, медленно, словно через силу…

Дени… самый младший из них. Дзеди посмотрел на знакомое (теперь незнакомое, потому что мёртвое) лицо. Посмотрел без страха или жалости. Он ещё не принял то, что произошло. Понял, но не принял. Душой. Принять предстояло позже.

Ноор… на Ноора невозможно было смотреть без содрогания – посиневшее лицо, вылезшие из орбит глаза… Дзеди отвернулся. Нет сил. Это – не правда. Так не бывает. Повернулся снова. То же, что и раньше. Зачем так?… Так страшно. Прости, Ноор, прости меня, ладно? Это не я, это ты оказался сильнее. Я не прав. В этом страхе прав оказался ты. Ты – свободен. А я…

Арти… Казалось, что Арти просто крепко-крепко уснул. Дзеди присел рядом с ним на корточки и протянул к телу руку, положил свою ладонь Арти на плечо. И тут же отдёрнул руку – тело уже окоченело. И тут, одновременно с этим движением в голове у Дзеди зазвучал голос Арти.

“Слушай и не перебивай, – приказал тот. – Это важно, очень важно. Сейчас ты откроешь свой тайник… ты думал, что про него знаешь только ты, наивный… Молодец. Это ты хорошо придумал – сделать в подошве такую штуку. И не сканируется ничем, хорошая работа. Я как знал, что пригодится… открыл? Хорошо. Теперь ты подойдёшь к каждому из нас и возьмёшь материал”. “Мне нечем сделать срез, Арти”, – ответил Дзеди, и подумал – я сошёл с ума. “У тебя есть руки. Действуй. Быстрее, сюда придут с минуты на минуту… правильно, вон там валяется маленький осколок стекла, он подойдёт. Срезы делай в разных местах, совпадения не нужны… скорее… теперь слушай. То, что ты будешь делать – неимоверно тяжело. Даже один материал может запросто угробить носителя меньше, чем за год. Я предупреждаю честно, сразу. Хочешь – можешь отказаться. Дело твоё”. “Арти, пока есть хоть какой-то шанс…” “Не продолжай. По мере своих сил я постараюсь как-то помочь тебе, но… я думаю, ты и сам понимаешь. Жди, пока есть силы. Теперь… отойди в угол, отвернись… постарайся не смотреть. У меня совсем не осталось времени”.

Боже, какая тяжесть! Это невозможно перенести, физически невозможно… Сколько можно выдержать? Вот так, с таким грузом? Ноги не держали, он сел на пол. Его затрясло, к горлу подступила тошнота. “Терпи, – приказал Арти. – Поднимись на ноги, отойди в сторону… вот так. И не смотри. Постарайся не смотреть. Прощай, Дзеди”.

Дзеди смотрел и не верил тому, что видел. Он пытался последовать совету Арти, но не смотреть не мог, душа требовала правды. Поэтому он смотрел.

Тело Арти оделось вдруг языками холодного прозрачного пламени, вспыхнула и испарилась одежда, на мгновение проглянули кости… и тело исчезло. Словно его и не было. Только контур остался на полу, силуэт. Напоминание.

* * *

Он не помнил, что было дальше. Кто-то его бил, кто-то другой спрашивал:

– Ты спалил, сука?! Я тебя спрашиваю – ты? А ну, отвечай, гнида сратая! Как ты его запалил, падла? Говори!

Он молчал. Сидел на полу и молчал. Всё равно. Убьют – и ладно. И хорошо. Так и надо… Потом в камеру кто-то вошёл. Кто-то другой. Этот другой сказал:

– Отставить. Вы чего измываетесь? Парень за эти сутки трёх своих потерял, а вам всё мало…

– Он этого… нелюдя спалил! Сам видел…

– Из чего он его мог спалить?… Из пальца, что ли?… Всё, парень, пошли. Поднимайся, давай, не сиди…

– Эдуард Гершелевич, вы это… это под вашу ответственность. Хорошо?

– Под мою, не волнуйся. Идём, дружок, надо тебе в тишине посидеть… вот и хорошо, пошли… Не, Василий, конвой не нужен, он и мухи не обидит. Идём, дорогой, нам недалеко…

В коридоре Дзеди нашёл в себе силы сказать этому человеку:

– Не говорите Лину… про Арти. Он сойдёт с ума…

– Про то, что он сгорел?

Дзеди кивнул.

– Хорошо, не буду. Нам сюда, почти пришли. Я тебе сейчас дам таблетку, ты от неё уснёшь. Так надо. Хорошо?

Дзеди не ответил. Он дал усадить себя, выпил, не почувствовав вкуса, воду из железной кружки… Лин сидел рядом с ним, не двигаясь, молча. За узким окном была ночь. Человек, который привёл их двоих сюда, сидел возле стола и читал. Потом он отложил книгу.

– Спите, ребята, – приказал он. – Хватит.

В комнату заглянул другой человек, остановился подле двери, спросил:

– Отвести этих в “тим”?

– Нет, оставь тут. Достаточно того, что двое с собой покончили… За этими я послежу до утра, от меня не убудет. И принеси чайку, пить охота…

– Хорошо.

Дзеди чувствовал, как же много сил теперь стало уходить на то, чтобы как-то поддерживать нужный уровень энергетики. Очень много, гораздо больше, чем раньше. Сказать об этом Лину? Нет. Конечно, нет. Только когда всё кончится. Хорошо ли, плохо ли… не важно. Сейчас не важно… Думать он мог. Но говорить… Это выше всех сил. Как страшно!… Он всё никак не мог оправится от того, что пережил только что. Он не мог чувствовать, словно все чувства испарились разом и исчезли, как ветер или дым. Нет, ничего нет. Ни боли, ни зла на тех, кто убивал. Ничего. Пусто. Совсем пусто…

“Плохо?” – спросил Лин мысленно. Дзеди не ответил. “Дзеди, тебе плохо? – переспросил Лин. – Помочь?” “Нет”, – наконец ответил Дзеди. Лин отвернулся. “Я не должен говорить, – подумал Дзеди. – Я никому об этом не должен говорить… Лин может заметить… но я постараюсь, чтобы он не заметил. Утомляемость?… Спишем на счёт здешних условий. Потеря ресурса?… Да, это сложнее, но тоже можно что-то придумать. Прости, Лин, по я так должен сделать… хотя бы ради тебя”.

– Пей, – приказал тот самый человек, что забрал их и увёл в эту комнатку. – Пей, сказал! Это лекарство, его надо принять, иначе не выдержишь… да пей же ты!

Дзеди немного очнулся от своих мыслей. Оказывается, перед ним сидели на корточках и Эдуард Гершелевич, и Лин.

– Что? – еле слышно спросил он.

– Это надо выпить, – объяснил Лин. – Это снотворное. Ты уже три часа так сидишь… молча. Что ты видел? И что с тобой?

– Что я видел? – повторил Дзеди. – Всё видел…

– Пей, – приказал Эдуард Гершелевич.

– Кровь на снегу… – сказал Дзеди. – Это красиво… я и не думал…

– Не надо, не вспоминай сейчас, – сказал Эдуард Гершелевич. – Будет только хуже. Я понимаю, что трудно… но держаться надо, ты пойми. Иначе вам просто не выжить. Ты понимаешь?

Дзеди кивнул. Лин сидел рядом с ним, робко заглядывая ему в глаза. И только тут Дзеди вдруг понял, какую ответственность он несколько часов назад взвалил на свои плечи. Четыре жизни теперь зависят от него. Целых четыре жизни! О, Господи!… И как же это будет тяжело. Дзеди прикрыл глаза, от страха у него на секунду пересохло во рту. Он втянул голову в плечи и закрыл глаза трясущимися руками.

– Выпей таблетку, пожалуйста, – попросил Эдуард Гершелевич, – ну… вот и молодец. А теперь ложись… Ты, рыжий, тоже… Я посижу с вами, чтобы вас не беспокоили до утра. Это всё, что я смог для вас сделать…

Всё, что смог сделать… “А ведь это верно, – подумал Дзеди, уже засыпая, – всё, что смог… я тоже. И то хорошо”.

* * *

Среди ночи, тихой и нарочито спокойной, Дзеди вдруг проснулся. От лекарства, которое его заставили принять, мысли путались, а тело слушалось плохо. Он сел, прислонился к стене, чтобы удержать равновесие – его почему-то всё время неудержимо тащило куда-то в сторону. Что-то он забыл. Что-то настолько важное, что забывать об этом было нельзя. А он забыл. И вдруг вспомнил.

– Боже, – прошептал он, – входы… у них же у всех стоят входы… у всех троих… О, Боже… как же так?… как я…

Эдуард Гершелевич подошёл к нему и опустился на корточки.

– Что случилось? – спросил он. Дзеди попытался как-то сфокусировать взгляд на лице своего собеседника, но ничего не получалось – он словно видел через слой воды, всё плыло, раздваивалось…

– Входы… – упавшим голосом повторил Дзеди. – Входы… у них… я не снял… теперь всё точно погибло… детекторы… не снял… забыл…

– Что такое – входы? – Эдуард Гершелевич подался вперёд, чтобы лучше слышать. – Я могу тебе помочь? Что надо сделать?

Дзеди не ответил. Он запустил руки в волосы и стал тихонько раскачиваться взад-вперёд, еле слышно плача.

– Перестань, – Эдуард Гершелевич осторожно взял Дзеди за плечи и развернул к себе лицом. – Объясни, что надо найти? И где искать?

Дзеди положил руку себе на горло, затем провёл ладонью вокруг шеи.

– Там… – сказал он. – Это там…

– Что – там? – не понял его собеседник. – Оно большое?

Дзеди отрицательно покачал головой. Хотел было что-то добавить, но тут его вдруг повело с новой силой. Голова закружилась, глаза закрывались сами собою. Рука его бессильно опустилась.

– Спать… – прошептал он, – спать хочется… сил нет…

– Ну и спи, – одобрил Эдуард Гершелевич. Он помог Дзеди лечь, встал на ноги и прошёлся по комнате, задумчиво потирая подбородок. Затем решительно кивнул, вытащил из своего чемоданчика скальпель и пинцет. И вышел прочь, даже не прикрыв за собой дверь.

* * *

Их не трогали. Уже который день. Не били, не издевались. Когда они находились в зале, им каждые десять часов стали давать часовой отдых. Кормить стали каждый день, да и сами порции увеличили. Дзеди есть перестал. Вообще. Лин страшно переживал, но поделать ничего не мог – разговаривать друг с другом им запретили, а Дзеди выглядел настолько подавленным, что Лин и не думал пробовать общаться мысленно – сказывалась врождённая тактичность. Безучастность друга, его угнетённое состояние пугало Лина. “Что такое? – думал он. – Что происходит? Что с ним? Как помочь?” За эту неделю Дзеди сильно ослабел, он еле таскал ноги. Ночами Лин старался как-то поговорить с другом, но пока это было тщетно – Дзеди просто не отвечал. Не потому, что не хотел – просто не было сил, чтобы как-то общаться. Не мог. Он временами начинал думать, что уже больше никогда не сможет говорить – все силы, что были, без остатка уходили на то, чтобы как-то поддержать материалы. Которые сжирали всё. Он старался, очень старался не подавать вида, насколько ему тяжело – и это ему удалось. Лин так и не понял, что на самом деле происходит с его другом. И не понимал ещё много-много лет…

В один прекрасный день всё изменилось. Они снова были в зале, им дали полежать, и они дремали, сидя в высокой части зала. Дзеди проснулся и неожиданно вдруг ощутил в себе невесть откуда взявшиеся новые силы. “Откуда? – ошарашено подумал он. – Не может быть!…” Силы… этого запаса вполне хватит на полгода, если расходовать экономно! Хватит на всё – и на полноценную поддержку материалов, и на собственные нужды. “Как? – подумал он. – Не мог же я…” “Это и не ты, – раздался знакомый голос у него в голове. – Это я”. “Арти! – удивлению Дзеди не было предела. – Но ты же…” “Это ещё не повод для того, чтобы не помогать друзьям, – отрезал тот. – Не распускайся. Я сказал, что при первой же возможности помогу тебе. И помог. По мере своих возможностей. Если позволят – потом помогу ещё. Всё. До свидания, Дзеди”. “Арти…” Дзеди потихонечку оглянулся. Всё было спокойно – Лин ещё спал, надсмотрщик не обращал на них никакого внимания. Ему велели – не трогать. И он не трогал. Велят убить – убьёт. А пока… Что ж, как говориться – наше дело маленькое…

Лин проснулся минут через десять и первое, что он увидел – это Дзеди, который дремал, сидя рядом с ним. Дзеди проснулся через несколько минут, пристально посмотрел в дальнюю часть зала, словно соображая что-то, а затем вдруг сказал:

– Лин, я так хочу есть… сегодня ещё не кормили?…

– Слава Богу, – тихо сказал Лин. – Слава Богу… я-то уж думал, что я и тебя потерял… Не делай так больше, слышишь? Не делай!… Не пугай меня, не надо…

– Прости, рыжий, – Дзеди отвёл взгляд, – я просто не мог собраться… собраться с силами… после всего… я не нарочно…

– Да всё я понимаю, – Лин взял Дзеди за руку. – Мне до сих пор невмоготу. Как будто ломается что-то… что-то внутри… А, хочешь ты этого, или не хочешь – надо быть сильным. Так?

– Так, – согласился Дзеди. – Всё верно, Лин. И я постараюсь, чтобы с нами всё было хорошо.