Книга Приключения Кроша онлайн - страница 2

МАЛАЯ МЕХАНИЗАЦИЯ

Проводы на летний отдых справляли всегда торжественно. Выступил директор совхоза. Он говорил, что остров Пионерский – школа будущих агрономов, животноводов и механизаторов. Что навыки, полученные учениками в сельскохозяйственном труде, помогут им найти своё призвание, дорогу в жизни, помогут полюбить работу земледельца, землю, на которой они родились.

Закончил он совсем по-простому:

– Что-то я все о труде да о труде. Отдыхайте получше, ребята, загорайте, поправляйтесь. Ешьте хорошо. Вам, Глафира Игнатьевна, – обратился он к поварихе, – особый наказ: чтоб каждый набрал не меньше двух кило живого веса!

После речей началась отправка. Первыми ехали младшеклассники. Ребятишек посадили в два автобуса, которые тут же облепили родители.

Илья запретил себя провожать. Их класс, теперь уже седьмой «А», уезжал в середине дня. Паром работал в этот день вовсю, только успевал перевозить учеников и лагерное имущество. Досталось и школьному катеру. Окрашенный в белое и синее, с надписью «Грозный» на борту, он сновал по Манычу туда и обратно до самого вечера.

Палатки ставили уже на заре. А когда над островом мягко засветилось бархатное звёздное небо, высоко взметнул свои пляшущие языки костёр…

Наутро Сип шагал по тропинке, ведущей от палаток к домику, где находился штаб лагеря, – по так называемой Центральной улице. Она была обсажена молодыми тополями. В листве играл свежий ветерок, приносивший с реки прохладный воздух и запах воды. Трава стояла зелёная, ароматная, почти готовая под звонкое лезвие косы.

Сенокос Илья любил. Косить научил его дед. Считал это занятие хорошим воспитанием для земледельца. И мучил внука до тех пор, пока не добился, что разнотравье у Илюхи ложилось плавным красивым полукругом.

– Сенокосилки, разная там механика – это хорошо, – говорил дед. – А если не умеешь косу держать в руках, значит, и машиной уберёшь сено неважно.

Наработавшись до ломоты в плечах, они с дедом обычно пристраивались где-нибудь под ракитником, пили холодное молоко из макитры и валились на землю перед походом домой.

Дед заводил свои нескончаемые истории, которые неизменно начинал словами: «А ещё было…»

Рассказывал он по большей части о красных конниках, о легендарном командире Думенко, которого называл с уважением Борис Мокеич, о том, как рубились с беляками, и было много раз и худо, и страшно, а теперь те далёкие годы вспоминались с любовью и сожалением об ушедшей навсегда молодости.

Сип слушал, смотрел на светлое небо, и не верилось, что над ним то же самое небо, вокруг та же земля, хутора и станицы…

Идя в это утро к Смирнову, который исполнял на острове обязанности старшего пионервожатого, Сип вспомнил деда неспроста. Разговор предстоял о работе. После завтрака ребята разбрелись по своим бригадам. Илюха был пока не у места. От мастерских он отказался, так что придётся просить Смирнова определить его к достойному месту. Именно достойному, потому что заниматься чем попало Сип не собирался. Дед не одобрит. Да и самому будет не по себе. Болтаться на работе абы как Саввушкин не привык.

«Директорский» домик, как его называли на острове, был полон народу. Руководители бригад спорили, уточняли задания, предъявляли Макару Петровичу и старшему пионервожатому свои требования и претензии. Естественно – первый рабочий день.

Когда школа переезжала летом на остров, многие работники хозяйства брали отпуска, временно перебирались на работу в совхоз. А вот Смирнова, наоборот, командировали сюда как электрика и будущего педагога. Пионерский, можно сказать, оставался на полное попечение интернатовцам.

Илья сидел на лавочке, ожидая, когда освободится Андрей.

Подошла Маша Ситкина. Вид у неё почему-то был растерянный и взволнованный.

– Ой, Илюха, не знаю, что и делать! Бригадиром меня назначили. Загоруля окончила десятый класс, уехала в техникум.

Сип усмехнулся.

– Ну, и что ты боишься? Справишься.

– А если нет?

– Справишься, – убеждённо сказал Илья и подумал: «Радоваться надо, а она испугалась. Была бы на моем месте…»

Маша хотела что-то сказать, но в это время старший пионервожатый вышел на крыльцо в окружении ребят.

Илья поднялся со скамеечки. Андрей заметил его и, отпустив ребят, поманил к себе.

– Ну, что, Саввушкин? – насмешливо спросил он.

Не будь Машки, Илья, наверное, признался бы, что насчёт мастерских погорячился. Но показать свою слабость при Ситкиной он не мог.

– Сказал, что в мастерских работать не буду, значит, не буду, – твёрдо произнёс Сип. Хотя теперь ему особенно хотелось в мастерские. К ключам, гайкам, тискам, верстаку, где пахло железными опилками, тавотом, где сейчас трудился счастливый Стасик Криштопа…

– Ну что ж, пошли посмотрим. – Андрей возвратился в домик, сел за стол. Перед ним лежал план острова, на котором были нанесены все участки и бригады хозяйства. Илья встал рядом.

– К полеводам? – Андрей ткнул пальцем в квадратик с названием «Зерновой клин».

Илья отрицательно покачал головой.

– А конеферма тебя не прельщает?

Сип подумал про Данилова, Ваню Макарова, которые рады будут им покомандовать, и сказал:

– Не подойдёт.

Андрей сердито откинулся на стуле:

– Если ты сам не знаешь, чего хочешь, откуда мне знать?

– Помощником тракториста, значит, не…? – осторожно спросил Сип.

– У нас уже есть трое!

– А на катер? – В голосе Саввушкина звучало отчаяние.

Смирнов постучал по фанерной перегородке, и тут же в дверях появился капитан катера «Грозный» Олег Ченцов, десятиклассник, принявший флагман школьного флота весной этого года. Ченцов был в джинсах, полосатой тельняшке и кедах.

– Олег, как у тебя с комплектом в команде?

Ченцов провёл ладонью поверх головы.

– Может, юнги нужны? – спросил старший пионервожатый.

– Да некуда нам больше, Андрей! – взмолился капитан.

Сип подавил вздох. Стать матросом «Грозного» мечтали чуть ли не все мальчишки в школе. Команда катера состояла из стольких человек, что, соберись они на «Грозном» все вместе, не осталось бы свободного места. Таким образом, большинство моряков на острове были как бы допризывниками. Работали на поле, в огородах, в саду. На «действительной» же службе, непосредственно на катере, было всего пятеро, включая самого капитана. Правда, «допризывники» помогали драить, чистить, красить катер. И терпеливо ждали, когда освободится вакансия. Это случалось с окончанием школы кого-нибудь из матросов. Иногда – в исключительных случаях – в команду можно было попасть, но для этого надо было отличиться чем-то особенным. Олег Ченцов, например, занял первое место в районных соревнованиях на байдарке-одиночке…

Илюха не мог похвастать успехами в водном спорте. Плавал он, правда, отлично. Но для мальчишек из Тихвинской это было не диво: рядом Маныч.

– Вот видишь, – сказал старший пионервожатый, когда Ченцов вышел. – Ну, что ж, приходи попозже, что-нибудь придумаем.

В это время в комнату влетели две девчонки.

– Так нельзя? – с отчаянием закричала старшая из них, девятиклассница Люба Минина. Помладше – это была Катя Петрова из Илюхиного класса – стояла у дверей молча.

– Опять воюешь? – поморщился Смирнов.

– А что? Людей не хватает, помещений тоже. У меня норма: на один квадратный метр должно приходиться одна целая пять десятых голов индеек, а мы держим по три штуки. Механизации никакой…

– Не все сразу, не все, – успокаивал её Андреич – На следующий год…

– Ну хоть людей ещё подкиньте! – взмолилась Люба.

Смирнов вертел в руках карандаш.

– Где я их возьму? – Он посмотрел на Илью. – Трактор им подавай, катер…

В голове Сипа зрело какое-то решение. И неожиданно для всех он вдруг сказал:

– Может, мне к ним пойти?

Люба недоверчиво посмотрела на Саввушкина.

– Бери, бери, – засмеялся старший пионервожатый. – А то передумает.

– Покажи ему наше хозяйство, – быстро сказала Люба Кате. – И пусть завтра приступает.

Птичник, вернее, длинный сарай, помещался недалеко от реки. Первоначально предполагалось, что в хозяйстве будут и утки. Но до этого дело не дошло. Надо было устраивать небольшой тихий заливчик, огороженный сеткой. Это попытались сделать, однако в первое же половодье Маныч нанёс столько ила, что от затеи отказались. Поэтому из пернатых на острове оставили только кур да индеек.

Катя была в восторге, оттого что Саввушкин попросился в их бригаду.

– Понимаешь, к нам мальчишки не идут, – призналась она Сипу. – А зря…

В птичнике стоял неумолчный гомон. По обеим сторонам вдоль стены расположились в два ряда деревянные клетки с сетчатым полом. Хохлатки сновали в них, кудахтали, что-то долбили своими крепкими клювами. Когда ребята шли мимо кур, те провожали их клёкотом, просовывали головы сквозь прутья.

– Знают меня, – похвасталась Катя. – Есть просят.

Сип хозяйственным взглядом окинул птичник. В глазах у него рябило от мелькания медно-жёлтых с красным отливом птиц.

– Какие-то они у вас красные… – сказал Сип.

– Юрловская порода, – пояснила Катя. – Бывают ещё чёрные, серебристые…

– Да? А у нас дома всегда были только белые.

– Неслись хорошо?

– Хватало.

– Наверно, леггорны. Или русские белые.

Илья потрогал одну клетку, потряс её. Куры в страхе сбились в угол.

– Ты что? – испугалась Катя.

– Так, смотрю.

Вдоль клеток был прикреплён деревянный жёлоб.

– Для корма? – спросил Сип.

– Да. И плошки для воды.

– Ясно.

Одновременно заголосило, закудахтало несколько хохлаток.

– Снеслись, – пояснила Катя. Она подошла к клетке, открыла дверцу и вынула яйцо.

– Примитив, – усмехнулся Сип, И направился к выходу…

Выбор Саввушкина был воспринят ребятами с большим чувством юмора. Вечером, когда все укладывались спать в палатке, со всех сторон доносился то петушиный крик, то кудахтанье. Но Сип на это не реагировал.

– Илюха, – тихо позвал его Володя Гулибаба, – что это тебя потянуло в птичник? – Их раскладушки стояли рядом.

– В птичнике тоже работники нужны, – туманно ответил Сип.

Он смотрел в брезентовый потолок, и лицо его было озарено внутренним светом. Илюха думал. Он был во власти идеи.

– Цып-цып-цып! – пропел кто-то тоненьким голосом.

– Сип, курочка яичко снесла, – откликнулся другой.

– А яичко не простое, золотое…

– Кончай базар, – спокойно сказал Стасик Криштопа.

Но расходившихся ребят остановить было не так просто.

Утром на завтрак, как нарочно, подали варёные яйца.

– Завтрак имени Саввушкина, – прокомментировал Юра Данилов.

Илья на колкость не ответил.

После завтрака все пошли по своим бригадам. Сип по пути заглянул в мастерские. Он потоптался возле верстака, потрогал разложенный инструмент, заглянул в открытый шкаф, заваленный различными железками, мотками проволоки, разрозненными частями от всевозможных агрегатов – от автомобильного двигателя до обыкновенного утюга. В эту коллекцию он и сам внёс немалую лепту.

– Можешь катиться к своим курочкам, – сказал кто-то.

– Кончай, – строго сказал Стасик. Он был бригадиром. – Что, инструмент какой нужен? Бери, не стесняйся.

Сип порылся в шкафу, отыскал нужную ему вещь, завернул в бумагу. На него никто больше не обращал внимания. Илюха вышел.

На полпути к птичнику он присел отдохнуть, положив свою ношу на землю. Сзади послышалось сопение. Саввушкин оглянулся.

Возле тополька, сбивая листья прутиком, стоял Филя. Он смотрел в землю, изредка бросая на Сипа виноватые, умоляющие взгляды.

Илюхе стало жаль его. В сущности, в чем был Филька виноват? Несмышлёныш. Саввушкин вспомнил его преданность и горячее желание принять участие в любом деле, которое он затевал. Такими друзьями не швыряются.

– Бездельничаешь? – спросил он весело.

Филя от неожиданности вздрогнул.

– Везёт же вам! – продолжал Сип. – Гуляй, купайся, никакой тебе ответственности…

– Помочь? – осторожно спросил мальчик.

– Тяжёлая штуковина, – сказал Илья, поднимая свою ношу.

Филя вприпрыжку подбежал к Сипу и ухватился за свёрток. Они двинулись по тропинке.

– Горох сегодня пололи, – сообщил мальчуган.

– Интересно?

– Так себе… А это что за штука?

– Эта штука, Филька, произведёт техническую революцию на птичнике. Понял?

Филя довольно шмыгнул носом.

Петрова обрадовалась, увидев Сипа. Она засыпала кормушки ячменём из ведра. По всему помещению стоял стук клювов о дерево.

– Я думала, ты сбежал, – призналась Катя.

– Плохо ты меня знаешь, – сказал Сип. – Вот ещё и помощника привёл.

Филя зарделся.

Тяжёлый свёрток они положили в укромный уголок. Потом с усердием таскали корм, доставали яйца и складывали в корзину со стружками. Филя ухитрился пару яиц разбить и страшно при этом испугался.

– Ничего, бывает, – успокаивала его Катя. – Я их страсть сколько вначале побила.

– Скоро этого не будет, – загадочно сказал Сип. Но больше ничего объяснять не стал.

Техническую революцию Илюха готовил несколько дней. Девочки уходили с работы, и тогда из птичника доносились стук молотка, повизгивание пилы и взволнованное кудахтанье хохлаток.

Когда, по мнению Саввушкина, все было готово, он пригласил на испытание системы всю бригаду во главе с Любой Мининой.

Бригадир птичниц недоуменно осматривала клетки.

– Что это? – спросила она. Жёлоб для корма был прибит криво. Клетки скособочились.

– Демонстрирую малую механизацию! – торжественно провозгласил Илья.

Он щёлкнул выключателем на агрегате, и раздался тоненький ноющий звук, словно раскручивали детскую юлу. Затем звук погустел, стал ниже, и клетки с одной стороны птичника мелко задрожали. Яйца, легонько подпрыгивая на сетчатых полах, скатывались к краям и по жёлобу устремлялись вниз, в заранее подставленную корзину со стружками.

Птичницы заворожённо смотрели на эту картину.

– Вибратор, – пояснил Сип, указывая на агрегат.

Люба восхищённо покачала головой. Яйца потоком плыли по жёлобу…

– Это только начало, – пообещал Илья. – Я ещё задумал…

Но что он задумал ещё, Сип сказать не успел. Тряхнуло так, что куры, громко квохча и хлопая крыльями, забились в клетках. Илья бросился к чудо-агрегату и выключил его. Однако вибратор продолжал работать. Он рокотал, как реактивный двигатель, до основания сотрясая весь птичник. Яйца высоко подпрыгивали и шлёпались на пол. С треском отлетел жёлоб. Хохлатки, обезумев от ужаса, оглашали окрестность дикими криками. Когда стали валиться клетки, птичницы выскочили на улицу…

В кабинете директора Макара Петровича собрались Смирнов, Минина, Катя Петрова, Маша Ситкина, как председатель совета отряда седьмого «А», и, конечно, Саввушкин.

– Подведём итог, – хмуро сказал Макар Петрович.

– Двадцать три яйца, – сказала Люба Минина.

– Куры все целы, – поспешно добавила Катя.

– Я не об этом, – продолжал директор школы, – Ты понимаешь, Саввушкин, что я говорю о твоих необдуманных поступках?

Илюха сидел, понурив голову. Смирнов был в растерянности.

– Что же будем делать? – оглядел присутствующих Макар Петрович.

– За такое, за такое… – Люба Минина от возмущения не могла найти подходящих слов. – Отправить с острова!

Андрей нахмурился.

– Развалил весь птичник, – не унималась бригадир.

– Я уже все клетки приладил на место, – оправдывался Илья. – Ты же сама говорила, что нужно механизировать птичник.

– Да что с ним церемониться! – Люба не могла прийти в себя от негодования. – В станицу его, от греха подальше!

– Успокойся, Минина, – остановил её Макар Петрович. – А в станице что ему делать? Собакам хвосты крутить?

– Можно мне? – поднялась Маша Ситкина.

– Ну? – посмотрел на неё директор школы.

– Я прошу допустить Саввушкина к работе на свиноферме, – тихо, но твёрдо сказала Ситкина.

Андрей, подавив вздох облегчения, кивнул. Макар Петрович некоторое время молчал, обдумывая предложение Маши. И вынес своё решение:

– Ладно, Ситкина. Под твою ответственность.