Книга Человек отовсюду онлайн - страница 10

Глава 12
Паучий пророк и страна Лимония

К ночи операционная опустела, и Карл решился отправиться на разведку. Без труда он пролез под дверью и, крадучись, выбрался в коридор. Дурея от больничного запаха, он быстро бежал вдоль плинтуса, держась поближе к широкой щели между полом и крашеной деревяшкой, чтобы, ежели случится опасность, спрятаться и там переждать.

Пробегая мимо какой-то двери, он почувствовал родной запах. Пахло паучьим духом. Карл замер, осторожно скользнул под дверь и оказался в темном пространстве, заваленном всевозможным хламом. Скоренько сориентировавшись на местности, он двинулся на источник запаха.

Источник сидел в углу, наглухо затянутом паутиной странного, пурпурного цвета. Карл подобной никогда не встречал и не знал, что такая вообще бывает. Вид имел источник тоже, мягко говоря, странноватый – встреться Карлу это чудо на улице, шарахнулся б от него подальше, пока не получил промеж хелицер бутылкой. Но что больше всего удивило Карла во всем поношенном облике восьминогого хозяина комнаты – это его борода. Мощная, нечесанная, густая, она спускалась от самой нижней губы и путалась у паука в педипальпах. И еще – борода была такого же цвета, что и паутина в углу. Паук был явно не городского вида, а его вылезшие из бугорков глаза смотрели на гостя не то что недружелюбно, а как-то плотоядно и сумрачно.

– Простите, это не ИНЕБОЛ? – нарушил Карл затянувшееся молчание.

– Арахнофобы! Гомункулосексуалисты! Предатели! – Бородач взметнул вверх правую педипальпу и гневно потряс ею в воздухе. – Падите во прах! – Он направил лапу на Карла. – И ты пади, нечестивый паук, не достойный ни одной из восьми своих грешных ног ступать по земле.

– Я извиняюсь, – повторил Карл, – я только хотел узнать, это заведение, в котором я сейчас нахожусь, не ИНЕБОЛ?

– Это вертеп, который исчадия нечистого духа, величающие себя людьми, называют Первым Медицинским университетом. Вертеп, за забором спрятанный, который ты назвал ИНЕБОЛ, – он через дорогу, напротив.

– Ага, – сказал Карл удовлетворенно. – Ну тогда я пошел. Счастливо оставаться, любезный.

– Иди, променявший на человеческое ухо святую паучью правду! Но знай, что воздастся тебе по грехам твоим, и детям твоим, и детям детей твоих, и сродникам твоим, и всему твоему нечистому семени.

– Послушай, приятель, – такое нелюбезное отношение начало раздражать Карла, – думаешь, раз ты здесь живешь, так можно и грубить, сколько вздумается? Ты уж говори да не заговаривайся. И вообще, причем тут человеческое ухо?

– Ты Ананси! – сказал бородач-паук и сам же содрогнулся от звуков произнесенного имени. – От тебя пахнет человеческим ухом!

– Я – Анашка? – Карл рассмеялся. – Ты хочешь сказать, что я – этот сумасшедший придурок, который корчит из себя паучьего Дарвина? Который и ходит-то, говорят, по-рачьи, задом вперед, как пятится, чтобы доказать свою теорию эволюции. Мол, пауки и раки – близнецы-братья, вылезли из одного болота. – Карл, признаться, не ожидал такого поворота беседы; ему даже любопытно стало, с чего вдруг этот выживший из ума паучина принял его за ренегата Ананси.

– Я бывал в человечьем ухе и знаю, как там воняет. – Бородатый гнул свою линию. – Это ад, там сера, а сера есть экскременты дьявола. Само ухо это спираль, по которой, как по кругам ада, спускаешься в зловонную бездну. Ты – Ананси, что в переводе значит иуда рода паучьего.

Пора было наконец представиться и положить предел дурацким инсинуациям бородатого.

– Вообще-то, меня зовут Карл, и род мой тянется от мойры Антропос. Так что, паук богатый, ударь по жопе клешней мохнатой и кончай тут передо мной залупаться. Думаешь, борода до пола, значит и язык без костей? Скажи мне лучше, кто ты есть сам и почему у тебя в углу паутина красная?

– Угол красный – и паутина красная. – Как ни странно, но вроде бы объяснение Карла слегка подействовало. Во всяком случае, голос бородатого паука перестал быть истеричным и злобным. Неприятие в голосе оставалось, но злости и истерики поубавилось. – Я – Волос, а прозвище мое Красная Борода!

– Вижу, что не зеленая, – попробовал пошутить Карл, но шуточка ему вышла боком.

– Не кощунствуй, исчадье ада, – вновь принялся паук за свое. – Клянусь моей святой бородой, дух Волосень отъест твою лапу, и из нее выпадет нечистая кость, и нашлет он на тебя слепоту и болезнь, «пириполох» именуемую, и будешь ты паук пириполошный, и дети твои, и внуки твои, и правнуки. Молись на красную паутину, отмаливай свой великий грех! – Выпученные глаза бородатого метали громы и молнии, он нервно перебирал хелицерами, и по бороде его стекала слюна.

Карл с детства был атеистом и не признавал любых видов насилия, включая, конечно же, и духовное. Поэтому не мог стоять в стороне, когда рядом с ним велась столь откровенная пропаганда опасного религиозного мракобесия.

– Знаю я, почему у тебя паутина красная, – сказал он, принюхиваясь и приглядываясь и к Волосу, и к пурпурной паутине в углу. – И борода почему красная, тоже знаю. Ты воруешь кровь из местной лаборатории и красишь ею паутину и бороду. Что, не так? Вон в углу окровавленные тампоны. А вон колбы стеклянные с засохшими остатками крови. – Карл выстрелил по Волосу злорадной улыбкой и хищно погрозил хелицерой. – А то «молись», «Красная Борода» – а сам-то, сам-то… Небось, единственное, на что ты способен, колтуны собакам и кошкам по ночам в шерсти заплетать. Тоже мне, Волос, паучий пророк нашелся.

– Ну, кровь, ну, из лаборатории, а что тут такого? – Видя, что не на простого напал, краснобородый как-то сразу стушевался и сник. – Я ж как лучше хочу. Чтобы наш паучий народ жил богато, не как сейчас. А то что получается! Любой малообразованной бабке позволено колючей метлой обметать в домах паутину, гнобить наше жилище, место, где мы растим и воспитываем детей…

– Тут ты прав. Люди это главное зло. С людьми надо бороться. Но методы, методы… Разве можно таким дедовским методом, как религия, одолеть узурпатора-человека? Ты вот что-нибудь про Лимонию слышал?

Бородатый, по недостатку образования, не то что про Лимонию, он и про нототению-то ни разу не слышал, поэтому Карл тут же вкратце всё ему изложил.

Была в древности такая слаборазвитая страна – Лимония. Страна была аграрная, производила лук, репу и помидоры, поставляла их на мировой рынок, с трудом справляясь с возрастающей конкуренцией и едва сводя с концами концы. С властью лимонцам тоже не повезло, страной правил самодур принц Лимон, был он жаден, думал исключительно о себе и о кучке своих ближайших родственников, сам ходил под пятой супруги Лимонихи и жутко ненавидел любые прогрессивные начинания. Тюрьмы были, естественно, переполнены, потому как за любую провинность провинившегося прятали за решетку. Например, назвал миллион лимоном – получи заслуженное пожизненное за оскорбление отца родного, монарха. Или бросил мимо урны окурок – также отбывай срок. Про налоги и говорить нечего – брали за соль, за сахар, за воздух, солнце, нестандартный размер ноги. Опять же, коли не расплатился вовремя – пожалте на тюремные нары. Народ терпел, а что еще оставалось делать, когда ни на прокламации, ни на правильную подготовку восстания денег не было ни шиша. Но однажды некоему пауку, жившему при дворцовой кухне, было во сне видение. Что родит он сына, который хоть и будет от роду хромоногим, но одолеет тирана-принца и свергнет его кровавый режим. Паук наутро, едва проснулся, возьми и по простоте душевной ляпни о своем сне кухаркам. Какой-то час всего и прошел, а все, что от бедняги осталось, – это чуть заметное пятнышко на кафельной стене рядом с мойкой. Жестокий сапог кухмейстера, явившегося по доносу кухарок, не пощадил простодушного паука-провидца. Бросились ловить паучиху – сон-то сон, да кто его знает, вдруг и правда вылупится на свет вражина и пойдет крушить и корежить священные государственные устои. Но паучиха оказалась хитрее своего почившего муженька. Действительно, в ту ночь она родила и вместе с коконом, куда уложила яйца, канула в неизвестном направлении. Дальше всё случилось по-виденному. Родился хромоногий паук, выучился на тюремного почтальона, организовал тайную передачу писем из камеры в камеру и на волю, тем самым выполняя роль координатора и поставщика информации как в стенах, так и вне стен тюрьмы. Затем в один из осенних дней был устроен грандиозный побег заключенных, которые, объединившись с революционно настроенными представителями городских низов, в вечер того же дня взяли штурмом королевский дворец, схватили ненавистного принца и вместе с женой Лимонихой и толстопузыми прихлебателями-родственниками заколотили в фанерный ящик и отправили всю эту компанию в далекую страну Цинагею, чтобы местное цинагейское население гоняло чаи с лимоном и не страдало от болезни зубов.

– Вот и нам надо действовать, как в Лимонии, – закончил свой рассказ Карл. – Развернуть пропагандистскую деятельность, провести соответствующую работу среди мух, клопов, тлей, кузнечиков, тараканов, высших насекомых и низших, домашних и лесных, ползающих и летающих. А затем назначить день «Д» и по команде из единого центра жахнуть всей этой армией по всем направлениям сразу. Кстати, единый центр можно оборудовать прямо здесь. Прибраться только, повесить на стены лозунги, вон тот железный ящик приспособить под партийную кассу. Но главное в нашем деле, – Карл понизил голос до шепота, – конспирация. Враг подслушивает! Это надо помнить всегда. Так что, товарищ Волос, – Карл снова заговорил нормально, – завязывай с религиозным дурманом и займись настоящим делом. Тем более партийное имя у тебя уже есть – Красная Борода.

Волос с огнем в глазах и безумным дрожанием в голосе, выкинул вперед хелицеры.

– Грядет новая Лимония! – сказал он, и в красной его бороде отразилось пламя грядущей революционной битвы.

– Конечно, грядет, куда ж она денется. – Карл похлопал передней лапой краснобородому по спине. – ИНЕБОЛ, говоришь, напротив, через дорогу? Очень хорошо. Пойду налаживать там конспиративную сеть. Как налажу, вернусь сюда, проверю, как идут дела в центре. Чао! И помни о конспирации.