Страницы← предыдущаяследующая →
Политика общества не претерпела каких-либо изменений с приходом Мухаммеда. Кинжал продолжал карать его врагов, и с каждой павшей жертвой те, кто отстаивал права Исмаила и кого держали в строгом соблюдении заповедей Корана, не замечали ничего, кроме справедливой руки Небес, обнаженной для того, чтобы осуществить возмездие за преступления и незаконное присвоение прав. Горный властитель едва успел взять в свои руки бразды правления, когда Рашид, преемник последнего халифа, стремясь отомстить за убийство своего отца, собрал армию и отправился в поход на Аламут. Он достиг Исфахана, но здесь его поход и завершился. Четыре ассасина, которые специально для этого поступили к нему на службу, напали на него в палатке и зарубили. Когда эта новость дошла до Аламута, то были устроены великие торжества, и в течение семи дней и семи ночей трубы и литавры гремели с крепостных башен, возвещая окрестностям о триумфе кинжала.
Сирийские владения исмаилитов к этому времени значительно расширились. Они выкупили у Ибн Амру принадлежавшие тому замки Кадмос и Кахаф, а также силою захватили у властителей Шейсера замок Массьят. Этот замок, расположенный на западной стороне горы Легам, напротив Антарадуса, с тех пор стал главным местом расположения исмаилитов в Сирии. Теперь обществу принадлежала вся береговая линия до Триполи на севере, а внутрь страны их владения простирались вплоть до Хаурана.
Правление Мухаммеда оставило немного событий, которые могли бы проиллюстрировать историю ассасинов. Возможно, при нем было дано следующее описание сути вероучения исмаилитов людям, которых султан Санжар послал в Аламут, чтобы разузнать о нем[43].
«Наше учение такое, – рассказал глава общества, – мы верим в единого Бога и признаем в качестве истинного знания и правой веры только то, что соответствует слову Божьему и наставлениям Пророка. Мы исповедуем их, как они нам даны в Священном Писании, Коране, и веруем во все, чему учил Пророк о Сотворении мира, о конце света, о вознаграждении и воздаянии, о Судном дне и о воскресении. Верить в это необходимо и никто не вправе самостоятельно судить о предписаниях Всевышнего либо исправлять хотя бы букву в них. Это фундаментальные основы вероучения нашей секты, и, если султан не согласен с ними, пусть он вышлет к нам одного из своих высокообразованных духовников, с которым мы могли бы обсудить этот вопрос».
Такому кредо ни один правоверный мусульманин не мог что-либо возразить. Единственным вопросом было – в чем заключалась исмаилитская система интерпретации и какие еще доктрины они вывели из сакрального текста. Активное же использование кинжала фидави в достаточно ясной форме предполагало, что были и другие теории и что за портьерой скрывалось нечто плохо совместимое с общественными устоями и мирным существованием. Действительно, положение дел, при котором правители исмаилитов преподносили себя всего лишь слугами и представителями невидимого имама, само по себе вызывало серьезные подозрения, что могло помешать им приказать совершить какое-либо злодеяние, которое отвечало их собственным интересам, но прикрывалось именем невидимого хозяина. Совершенно не разбираются в человеческой природе те, кто считает, что на незамедлительное исполнение подобных приказов не согласятся невежественные и фанатичные члены секты.
Гнилая сущность учения секты проявила себя достаточно быстро. Кеах Мухаммед оказался слабым, неумелым руководителем, не пользовался уважением у своих последователей. Они начали примыкать к его сыну Хасану, который имел репутацию человека поразительной эрудиции, с хорошим знанием традиций и текста Корана, искусного в его толковании и хорошо знакомого с науками. Хасан, то ли из тщеславия, то ли по политическим мотивам, тайно начал распространять утверждение, что он сам и есть имам, чей приход был обещан Хасаном Сабахом. Обуянные этой идеей, более информированные члены общества стали соперничать друг с другом в стремлении исполнить его указания, и Кеах Мухаммед, видя, как постепенно власть утекает от него, в конце концов решил проявить силу. Собрав членов общества, он в самых жестких тонах осудил распространяемую ересь.
– Хасан, – заявил он, – мой сын, а я не имам, но лишь один из его проповедников. Любой, кто придерживается иного мнения, – неверный.
Затем, как подобает настоящему ассасину, он подтвердил действием свои слова, казнив 250 приверженцев своего сына и навсегда изгнав такое же количество из крепости. Сам Хасан, чтобы спасти свою жизнь, был вынужден публично проклясть тех, кто придерживался новых взглядов, и написать трактаты, осуждающие их взгляды и защищающие позицию отца. Тем самым ему удалось избавить сознание престарелого руководителя общества от подозрений. Но поскольку он скрытно продолжал пить вино и нарушал некоторые другие заповеди, его сторонники лишь еще больше уверовали в то, что он и есть тот имам, с приходом которого все установления законов перестанут иметь какую-либо силу.
Хасан был вынужден оставаться осторожным и скрывать свои взгляды при жизни отца, поскольку, какого бы мнения ни придерживались ассасины относительно способностей и интеллектуальных возможностей руководителя своей секты, они были убеждены, что обязаны подчиняться его приказам как исходящим от зримого представителя святого невидимого имама. И как высоко ни почитали бы они Хасана, его кровь пролилась бы в тот самый миг, как приказ об этом слетел бы с губ его отца. На как только умер Кеах Мухаммед, после двадцатичетырехлетнего правления, и верховный пост перешел к Хасану, он тут же решил сбросить маску и не только сам начал попирать законы, но позволил и стал поощрять своих подданных поступать так же.
Соответственно, когда пришел месяц Рамадан (Великий пост у мусульман) 559 года от хиджры (1163 н. э.), он приказал всем жителям Рудбара собраться на эспланаде для молебна (мозелла) перед стенами замка Аламут. Обращенной в сторону Кеблы[44] по его приказу была построена трибуна, по четырем углам которой были размещены флаги разных цветов, близких исламу, а именно белого, красного, желтого и зеленого, то есть тех, которые противопоставлялись черному цвету Аббасидов.
На 17-й день этого месяца народ, повинуясь его указаниям, в большом количестве собрался под стенами крепости. Через некоторое время вышел Хасан и взошел на трибуну. Все голоса стихли в ожидании слов шейха аль-Джебала. Он начал свою речь, ошеломив умы аудитории загадочными и невразумительными фразами. Через некоторое время, когда он ввел всех таким образом в заблуждение, Хасан сообщил, что посланник имама (то есть призрака халифа, который продолжал царствовать в Каире) прибыл и передал ему послание для всех исмаилитов, в котором обновляются и утверждаются новые фундаментальные принципы секты. Он продолжил заверять всех, что этим посланием врата Божьей милости и сострадания откроются для тех, кто последует и повинуется ему, что они являются избранными, что они освобождаются от всех налагаемых законом обязательств и избавляются от груза всех предписаний и запретов, что теперь он сопровождает их до дня воскресения и что все это является откровением имама. После этого он на арабском языке прочел Кутбех, молебен, который, по его словам, был получен от имама, а переводчик, стоявший у подножия трибуны, довел его до присутствующих следующим образом:
– Хасан, сын Мухаммеда, сын Бузург Умейда, наш халиф (преемник), дай и худжет (доказательство). Все, кто следует нашему учению, должны прислушиваться к нему в вопросах веры и мирских делах и расценивать его указы как обязательные для выполнения, его слова как весомые. Его запреты не должны нарушаться, и его приказы должны расцениваться как наши собственные. Все должны знать, что наш повелитель проявляет к ним сострадание и ведет их дорогою к самому Всевышнему.
Когда это заявление было доведено до сведения собравшихся, Хасан спустился с трибуны, приказал расставить столы и повелел прекратить пост и, как в праздничные дни, предаться всем видам развлечений, с музыкой, различными играми и состязаниями.
– Потому что, – выкрикнул он, – сегодня день воскресения!
В соответствии с тем, как исмаилиты интерпретировали Коран, это был день явления имама.
То, что правоверные ранее лишь подозревали, нашло теперь подтверждение. Было провозглашено, без всяких иллюзий, что исмаилиты – это еретики, втаптывающие в грязь все наиболее очевидные и простые заповеди ислама. Поскольку, хотя они и могли попытаться оправдать свое поведение иносказательной системой толкования Корана, все это явно противоречило здравому смыслу и могло стать инструментом для одобрения любой гнусности под религиозным прикрытием. С этого времени термин «мулахид» (нечестивый) стал обычным и понятным обозначением для исмаилитов в устах правоверных мусульман. Что касается самих исмаилитов, то они были в восторге от совершенного и вели себя как освобожденные рабы. Они даже начали отсчет новой эры от 17-го числа (некоторые источники указывают на 7-е) Рамадана 559 года, того дня, когда явился имам. К имени Хасана отныне они добавляли: «Да прибудет в мире память о нем». Фраза, которая, как окажется, сама по себе использовалась при упоминании о нем. Так, историк Мирхонд уверяет, что заслуживающий доверия человек рассказывал ему о существовании следующей надписи над дверями в библиотеку Аламута:
С Божьей помощью
Путы законов он снял,
Владыка сущего,
Чье имя пребудет в мире.
Безумие Хасана достигло своего апогея. Он посчитал ниже своего достоинства быть почитаемым, как его предшественники, всего лишь в качестве представителя имама на земле, но стал выдавать себя за истинного и настоящего имама, который наконец-то явился в мир. Он выслал письма во все поселения общества, требуя признать его в этом новом статусе. Ему все же хватило благоразумия, чтобы высказать в своих посланиях уважение званиям и заслугам подчиненных ему местных лидеров. Как это видно в следующем письме, высланном в Кухистан, где правил рейс Мозаффар: «Я, Хасан, сообщаю тебе, что я – посланник Всевышнего на земле, а мой посланник в Кухистане – рейс Мозаффар, кому жители этой страны должны повиноваться и воспринимать его слова как мои».
Рейс возвел трибуну в замке Муминабад, где была его резиденция, и зачитал письмо жителям, большая часть которых с радостью вслушивалась в его содержание. Перед трибуной были накрыты столы, выставлено вино, звучали трубы и литавры, игра свирелей и флейт увеличивала веселье, и день отмены заповедей и законов превратился в торжество и празднество. Те немногие, которые искренне и честно исповедовали ислам, покинули край, который они посчитали прибежищем безбожия, и отправились искать другое пристанище. Другие, не столь решительные, остались, хотя и были шокированы тем, что были вынуждены ежедневно лицезреть. Подчинение приказам имама сой-дисант тем не менее было практически повсеместным и, согласно Хаммеру, которого вряд ли можно заподозрить в том, что он рассматривал систему Хасана как более свободную, чем подробно описанное им учение Магомета, «флаги неверия и самой бессовестной аморальности развевались теперь над всеми замками Рудбара и Кухистана, как примеры нового озарения и вместо имени египетского халифа со всех сторон разносилось имя Хасана как истинного преемника Пророка».
Последнее утверждение представляло определенную сложность для Хасана, поскольку, чтобы соответствовать этой высшей позиции в глазах людей, необходимо было доказать кровное родство с пророком. То была высокая честь, на которую, как хорошо было известно, семья Хасана никогда не претендовала. Он мог взять на себя ответственность отменить заповеди Корана в свое удовольствие, и люди, чьим склонностям таким образом потакали, вряд ли стали бы тщательно выяснять, на каком основании он это сделал. Однако попытка отнять у фатимидского халифа почетное звание, которое он столь долго носил, и принять в его присутствии роль наместника Бога на земле могла оказаться слишком сильным потрясением и вызвать неприятие, если действовать без предосторожностей.
Поэтому требовалось, чтобы он доказал кровное родство с Фатимидами. Он начал делать тонкие намеки относительно правдивости устоявшегося мнения о том, что он является сыном Кеаха Мухаммеда. Ранее уже рассказывалось, что, когда Хасан Сабах был в Египте, возникли разногласия относительно преемника на троне, при которых тот чуть не лишился жизни, выступив против могущественного главнокомандующего (Эмир аль-Джуйуш), и Несар, принц, которого халиф Мостансер видел в качестве преемника, был лишен своих прав под влиянием этого вельможи. Доверенные Хасана начали распускать слухи, что спустя год после смерти халифа Мостансера некий человек по имени Абу эль-Зейди, старавшийся сохранить свой визит в тайне, пришел в Аламут и принес с собой сына Несара, которого он оставил на попечение Хасану Сабаху. Последний в память о халифе и его сыне принял беженца с большими почестями и предоставил небольшую деревню у подножия Аламута под резиденцию молодого имама. Когда юноша вырос, он женился и у него появился сын, который получил имя «Пребудет в мире память о нем». В то же самое время, когда жена имама была прикована к постели в деревне, в замке разродилась супруга Кеаха Мухаммеда. Для того чтобы потомок Фатимы смог прийти к власти, на которую имел право, пользующаяся доверием женщина предприняла попытки и преуспела, незаметно подменив детей. Другие пошли еще дальше и не стеснялись предположить, что у молодого имама была интрижка с женой Кеаха Мухаммеда и что Хасан появился в результате супружеской неверности. Настоящее дитя амбиций, Хасан готов был охотно опорочить память своей матери и даже признать самого себя внебрачным ребенком, если только это поможет ему заставить людей поверить в его происхождение от пророка.
Эти притязания Хасана на происхождение от Фатимидов породили дальнейшее разрастание бесчисленных сект, на которые распадались верующие ислама. Те, кто стал признавать это, получили название низаритов, а Хасан приобрел у них имя Владыка Воскресения (Каим-аль-Киамет), а самих себя они обозначили как секта воскресения.
Правление тщеславного и безрассудного Хасана было недолгим. Он возглавлял общество только четыре года, после чего был убит шурином Намвером. Утверждается, что тот происходил из рода Буяха, который управлял халифами и их владениями до того, как власть перешла в руки к туркам-сельджукам.
Страницы← предыдущаяследующая →
Расскажите нам о найденной ошибке, и мы сможем сделать наш сервис еще лучше.
Спасибо, что помогаете нам стать лучше! Ваше сообщение будет рассмотрено нашими специалистами в самое ближайшее время.