Книга Записки пешехода онлайн - страница 11

19 сентября

Ох, как не хочется рассказывать тайну Вали Павликовой, но и молчать о ней нельзя. Ведь если писать только об одном хорошем и только сладким сиропом, а не чернилами, будущий историк, пожалуй, подумает, что у нас люди только пели, танцевали и хохотали, погода была солнечная круглый год, что мы не знали, что такое дожди, морозы и туманы и что нам непонятны были огорчения, неприятности, что мы не плакали, не горевали, не царапались друг с другом.

Тайна Вали мне совсем не нравится, но уж если я решила писать обо всём, о хорошем и плохом, придётся записать и всю глупую историю Валиной тайны.

Я уже писала о том, что у неё что-то есть и что она хочет поделиться со мной какой-то тайной. И вот вчера она звонит по телефону и просит прийти к ней как можно скорее.

– А что случилось? – спросила я.

– Я должна открыть тебе одну небольшую тайну. Приходи как можно скорее. Больше я не могу переживать всё это в одиночку!

Я бросила всё и помчалась, теряя калоши, не зная даже, что и подумать о Валиной тайне.

– Уж не случилось ли у Павликовых какое несчастье? Может, Джульбарс пропал? А может, Лилька проглотила пуговицу?

Я мчалась с такой быстротой, что прохожие смотрели на меня с удивлением, думая, наверное: «Уж не покусала ли эту девочку бешеная собака?» Некоторые даже останавливались и смотрели мне вслед, а постовой милиционер бросился ко мне и спросил испуганно:

– Что-нибудь произошло?

– Да нет! – отмахнулась я. – Обыкновенный пробег! Эстафета!

И вдруг вижу: Валя сама бежит навстречу.

– Почему так долго? – закричала она, хватая меня за руку. – Пойдём скорее в парк! Покажу тебе сейчас кое-что.

Глаза у неё блестят, на лбу пот. Ноздри так и раздуваются. «Ну, – подумала я, – произошло какое-то несчастье!»

– Да что случилось? Валя, возьми себя в руки!

– Ах, ты ничего не знаешь! – простонала она и, увлекая меня за собою, помчалась так, словно за нами гнались львы, тигры, пауки и мокрицы.

Не успела я понять, куда это она меня тащит, как мы уже остановились около скамейки за новой эстрадой парка.

– Успокойся! Пожалуйста, успокойся! – сказала я, еле дыша.

Валя беспокойно осмотрелась по сторонам.

– Поклянись! – уставилась она на меня совсем круглыми глазами. – Дай слово, что никто и никогда не узнает о том, что я сейчас скажу тебе!

– Клянусь! – ударила я себя кулаком в грудь. – Здесь всё будет погребено, как в могиле! (Так всегда клянутся в романах.)

– Слушай! – прошептала Валя, поглядывая взволнованно по сторонам. – Понимаешь? – Она перевела дух. – В меня кто-то влюбился!

Я чуть не захохотала.

Правда, в шестом классе есть такие мальчишки, которые посылают девочкам разные записки, но ведь все же знают, что эти глупые записки пишут просто так, для смеха. Ну и не таким девочкам, как Валя, потому что Валя ходит всегда с открытым ртом, а нос у неё так густо посыпан веснушками, словно они посеяны специально для того, чтобы её не перепутали с другой Валей.

– Глупости! – сказала я. – В тебя никто не влюбится!

Валя обиделась.

– Почему ты думаешь? – спросила она странным голосом.

Ну, что я могла ответить?

– А зачем тебе всё это нужно? – спросила я.

Валя смутилась.

– Мне совсем ничего не нужно! Но разве я виновата, что в меня влюбляются? – Она снова посмотрела по сторонам и, вздохнув, протянула руку. На раскрытой ладони лежала помятая бумажка, закапанная чернильными кляксами. – Я получила записку! Читай! Только чтобы никому ни слова!

Я развернула скомканную бумажку и прочитала с трудом:

«Я в тебе влюбленый. До свиданья».

– Ну? Что ты скажешь? – задышала мне в лицо Валя.

– Что скажу? – растерялась я. – Скажу, что слово «влюблённый» надо писать с двумя «н». И не «в тебе», а «в тебя» надо писать! Скажу, что это просто чепуха с двумя грамматическими ошибками.

Валя покраснела.

– Не придирайся, пожалуйста. Когда человек влюблён, какая уж тут грамматика! Он же волнуется. Он знаешь как переживает?… Недавно я видела по телевидению, как мучаются влюбленные… Один с моста в холодную воду прыгнул, чтобы доказать любовь, а ты говоришь – грамматика… Не раздеваясь, прыгнул.

– Но кто он? Кто? Ты знаешь?

Валя пожала плечами.

– Не представляю! – Она вздохнула и засопела носом, словно собиралась зареветь. – Но всё-таки ужасно жалко. Мучается же человек, понимаешь? И вдруг куда-нибудь прыгнет, а я потом виновата буду… Представляешь?

Я стала внимательно рассматривать записку, стараясь припомнить: чей же это почерк? Вот, например, букву «д» так пишет только Нина Елагина – девочка из детдома. И буква «я» тоже удивительно похожа на елагинскую.

– Слушай, это же писала Нина Елагина! Честное пионерское, она! Определённо, Нинка! Держу пари!

– Ещё новости! – фыркнула Валя. Она посмотрела так, как будто даже обиделась на меня.

– Тогда, – сказала я для смеха, – тогда не иначе, как Вовка Волнухин в тебя влюбился.

Глаза у Вали заблестели. На лице появилась довольная улыбка, но она повела плечом и сказала небрежно:

– Очень-то мне нужен он!

Но я видела, что моё предположение заинтересовало её; и, чтобы разыграть её, я стала уверять, что Вовка всё время посматривает на неё как-то особенно.

– Подумаешь, – презрительно скривила губы Валя. – Такой противный! – И, взглянув на меня исподлобья, спросила равнодушно: – А как он смотрит? Ты не заметила?

– Вот так! – вытаращила я глаза и тут, не выдержав, расхохоталась, потому что, как только я стала смотреть на неё вытаращенными глазами, она сразу же принялась изображать красавицу из заграничного фильма.

– Что ты ржёшь? – обиделась Валя.

– Да, что ты ржёшь, мой конь ретивый? – засмеялась я. – А конь и говорит: «А что прикажете делать? Плакать? Не умею!» Дурочка ты, дурочка! Тебя разыгрывают девчонки, а ты всерьёз принимаешь. Просто это для смеха написала Елагина.

Валя посмотрела злыми глазами:

– Заладила: Нинка, Нинка! А если хочешь знать, – я с Нинкой в ссоре, и уж мне-то она ни за что не станет писать. Ну, зачем ей писать такие записки? Скажи, зачем?

– Вот и я думаю: зачем? Но знаешь что, – я сегодня же проверю. Посмотрю её тетрадь по русскому… Вместе посмотрим! Ты увидишь, что букву «д» и букву «я» пишет так только она одна в классе.

– Да? – усмехнулась Валя. – А чьим почерком вот это написано? – И протянула пачку смятых записок, которую вытащила из кармана пальто.

– Ого! Что это?

– Читай!

Я прочитала восемь других записок. Написанные разными почерками, все они повторяли одну и ту же глупость. Хотя и по-разному. Еле сдерживаясь от смеха, я прочитала вслух самую глупую записку:

«Мы должны обязательно пожениться. Я совсем помираю от любви. Как ты на это смотришь?»

– Да, – спросила я, – в самом деле, как же ты на это смотришь? Тебе уже тринадцать лет. Ему, конечно, не больше. Вот вы и будете вместе просить у родителей деньги на кино и на каток. Просто замечательно.

– Глупости! – пробормотала Валя. Она прикусила губу, поправила шляпку и сказала устало: – Вообще-то в некоторых странах даже ещё раньше выходят замуж. В Индии, например. В Корее. В Японии. Я читала об этом в журнале «В защиту мира». Но ты думаешь, я собираюсь выходить замуж? Во-первых, это глупости! А во-вторых, папа ни за что не разрешит. Просто мне интересно узнать, кто это сходит с ума и чем это всё может кончиться? Вот что для меня интересно. Понимаешь?

– Поркой! – захохотала я. – Поркой кончится! Вот как узнает твой папа, он и тебя выпорет и того, кто пишет. Нет, нет! Не того! А тех, кто пишет! Неужели ты не видишь, что все записки написаны разными почерками?

Мы сели на скамейку и стали рассматривать внимательно каждую записку. Вдруг я сделала неожиданное открытие.

– Слушай! – закричала я от радости. – Да эти же записки написали ребята детдома. Посмотри внимательно на бумагу! Все на одной бумаге! На одинаковой! И на какой? Видишь? У кого в классе такие тетрадки – с фиолетовыми линейками? У ребят из детдома, да?

– Да! – растерянно кивнула Валя.

– А если да, тогда они и разыграли тебя.

– Но почему? – замигала ресницами Валя.

– Вот и я хотела бы это знать! Да! Почему?

– И за что? – развела руками Валя. – Что я им сделала?

– Ты ни с кем из них не поругалась?

– Н-нет! – неуверенно ответила Валя.

– Вспомни! Попробуй вспомнить!

Если Валя задела кого-нибудь из детдомовских ребят, тогда для меня всё ясно. Они же горою стоят друг за друга. И в этом нет ничего удивительного. У многих из них нет ни отцов, ни матерей, ни дедушек, ни бабушек. Они круглые сироты. Никто за них не вступится, не пожалеет, не приласкает. Ну, вот они и живут, как сечевики в Запорожской Сечи. Все за одного, один за всех. У них, конечно, есть воспитатели, есть шефы, которые устраивают им ёлку, возят на дачи, отмечают именины каждого подарками, заботятся о карманных деньгах, а билеты в кино, в театры и в цирк они получают гораздо чаще, чем мы, дети, имеющие родителей. Живут они, конечно, ничуть не хуже нас, только без семьи. Ну, вот они и организовались в свою собственную, детдомовскую семью, да такую дружную, что им даже позавидовать можно. Сёстры и братья не живут так по-родному, как они.

И когда я увидела, что записки написаны на тетрадях детдомовских ребят, мне всё стало понятным. Я вспомнила, как Валя однажды поругалась с детдомовскими ребятами из-за книги. Они увидели у неё очень интересную книгу и попросили почитать. Валя сказала им, что книга эта не её, а чужая, и просила обращаться с ней осторожно. А как ни обращайся с книгой осторожно, всё равно она портится. Тем более, что книга понравилась и её вернули Вале только после того, как прочитали все триста человек. Конечно, вместо книги Валя получила что-то вроде толстой лепёшки. Валя даже заплакала при виде книги. Вернуть её в таком виде было просто стыдно. И тогда, чтобы не краснеть за порчу, она вынуждена была купить такую же книгу в магазине, истратить на покупку деньги, которые даёт ей папа на кино.

Валя после этого категорически отказалась давать книги детдомовским ребятам, а когда они видят у неё какую-нибудь интересную книгу и просят почитать, она говорит:

– Рано вам ещё читать такие книги! Это про любовь. Подрастите сначала!

– По-моему, – сказала я, – детдомовцы решили разыграть тебя. Ты всё время говоришь, что им рано читать твои книги, и они, может, в самом деле думают, что ты про любовь читаешь. Я уверена, они ещё не так разыграют тебя. Думаю, они ещё и свиданье назначат тебе письмом. А когда ты придёшь, они намажут тебе нос чернилами. Для смеха! И кому тогда что скажешь? Папе? Учителю? Пионерскому отряду? Они же скажут: «Мы её хотели отучить от глупостей!»

– Уже! – вздохнула Валя.

– Что уже?

– Уже прислали! – сказала она и, выудив из кармана конвертик с наклеенными на него цветочками, тяжело вздохнула. – Просят прийти к фонтану к шести часам. В парк Победы! Но не в наш парк, а в приморский парк Победы! К фонтану!

– Поедешь?

– Я? С ума сойти! Туда же два часа надо ехать! Да теперь, если бы и в наш парк назначили, – не пошла бы!

– Ну и правильно!