Книга Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год онлайн - страница 7

Глава 4
ПОХОД НА АЗЕНКУР

С овладением Арфлером первая часть грандиозного плана Генриха V была осуществлена. Возникал вопрос: добиваться ли ему выполнения второй части плана – брать Париж?

Против этого имелись веские основания. Захват Арфлера занял больше времени, чем предполагалось (хотя в тех обстоятельствах пять недель было адекватным сроком) , а в наступавший сезон идти на Париж становилось нецелесообразным. Стало известно, что король Франции пытался собрать крупные силы войск в районе Париж – Руан, которые, хотя и не отличались боеспособностью (таковыми всегда являются наспех собранные войска), все же представляли угрозу числом. Хуже всего, однако, было то, что дизентерия произвела столь значительные опустошения в рядах английских войск, что осталось немногим больше 7500 относительно здоровых солдат, остальные либо умерли, либо были отправлены в Англию. Из этого числа 900 тяжеловооруженных воинов и 1200 лучников составили гарнизон Арфлера под командованием графа Дорсета. Таким образом, лишь 900 тяжеловооруженных воинов и 5000 лучников, то есть 6000 человек в целом, могли продолжать поход. Из этого следовало, что в случае намерения французской армии дать сражение сложилось бы крайне невыгодное для англичан соотношение в численности войск сторон. Стоило ли рисковать? Идти на Париж означало попытку нанести удар по противнику там, где он был особенно силен. Возможно, это имело смысл, если бы англичане располагали 12 тысячами солдат, но, поскольку у них оставалась лишь половина от этого числа, марш на Париж выглядел явно неразумным. Когда во Францию вторгался Эдуард III, он учитывал, что французские войска разбросаны по территории страны. Значительная часть из них находилась в Гаскони. Теперь складывалось другое положение, поэтому Генрих был вынужден с большой неохотой отказаться от похода на Париж. Перед королем открывались три возможности: он мог остаться с армией в районе Арфлера, у границ района Кале; мог двигаться на Кале, то есть совершить переход в духе стратегии своего прадеда; мог, оставив в Арфлере гарнизон, вернуть оставшиеся войска на зиму домой.

Для оценки ситуации король собрал военный совет. Первая возможность не вызвала поддержки его участников, но вокруг второй развернулись бурные дебаты. Как это бывает на военных советах, некоторые его члены сосредоточились на различных рисках, которыми чревата наступательная стратегия. Под воздействием их аргументов на совете сложилась атмосфера пораженчества, и в результате была выработана рекомендация, содержавшая наименьший риск, – в данном случае возвращение войск в Англию.

Генрих V стойко возражал против рекомендации военного совета. Для этого требовалось немало мужества, несмотря на привилегированное положение короля. Он был еще молод и, возражая против мнения военного совета, шел на большой риск. Не исключались потеря всей армии, гибель или плен короля, как это случилось с французским королем 60 лет назад. Этот огромный риск осознавался историками разных эпох. Их точку зрения резюмирует следующая цитата: «Риск был неоправданным, это был поспешный, даже безумный план». Профессор Вюлли явно был захвачен потоком критики позиции короля и плыл по течению, расценив ее как «крайне неразумную, опрометчивую авантюру из всех, задуманных опрометчивым пиетистом». Лишь профессор Джэкоб осмелился оспорить приговор Вюлли и мягко заметил, что это, «возможно, преувеличение».

Риск был, видимо, гораздо меньшим, чем внешне представлялся, поскольку Франция оставалась дезориентированным, раздробленным государством. В ней еще тлели угли гражданской войны. Нападение на страну, должное произвести дисциплинирующий и объединяющий эффект, на самом деле оказало на страну весьма слабое влияние. Правда заключается в том, что Франция не приобрела еще того чувства национального единства и патриотизма, которое развилось позже под воздействием Жанны д'Арк. Герцог Бургундский оставался буревестником, непредсказуемым фактором. Демонстрируя лояльность королю, он прибегал одновременно к различным уловкам, чтобы уклониться от службы монарху. Герцог не давал и своему сыну, Филиппу, графу Фландрии (который позднее станет герцогом Филиппом Добрым), оказать услуги королю. Страна находилась в состоянии смятения и беспорядка, приказы общенационального характера выполнялись вяло и далеко не всегда.

* * *

Зона сосредоточения французской армии располагалась вдоль Сены, между Мантом, Верноном и Руаном. Дофин прибыл в Вернон 3 сентября, а 10 сентября Карла VI в рамках соответствующей церемонии принял в зале собора в Сен-Дени королевский штандарт в виде красного шелкового стяга – символ борьбы с агрессией – и двинулся в Мант, где оставался некоторое время.

Между тем Бусико и д'Альбре выступили из Онфлера в Руан, где занялись формированием авангарда национальной армии. В начале октября он составил, как утверждают, 14 тысяч человек. Несомненно, это преувеличение, но численность авангарда, должно быть, намного превышала количество полевых войск, которое могла выделить Англия.

Предположим, Генрих знал обо всем этом, но не представлял подлинную эффективность армии противника в конкретный момент. Из опыта предыдущих двух войн, если не существовало других источников, он должен был неплохо знать об особенностях местности в зоне Арфлер – Париж – Кале. В данный момент его целью был Кале, марш до которого покрывал расстояние более 160 миль. Двигаясь налегке, то есть с обозом продовольствия и снаряжения, перевозимых на вьючных животных, он мог дойти до Кале за 8 – 9 дней. То же расстояние было между Кале и Верноном, но вновь сформированная французская армия, учитывая ее слабую маршевую дисциплину и обремененность телегами и фургонами, могла преодолеть это расстояние едва ли за 12 дней. Таким образом, даже если бы обе армии выступили одновременно, французская армия почти не имела шансов догнать, не говоря уже о том, чтобы перехватить английскую армию. Однако вряд ли обе армии выступили одновременно. До тех пор пока англичане не выступили бы в поход, командование французов в Верноне ничего бы не знало о происходящем и не могло бы знать об этом, пока англичане не прошли бы минимум 36 часов, потому что лазутчикам требовалось покрыть от Арфлера в Вернон расстояние 100 миль. Стало быть, французская армия могла выступить в поход через два дня после английской и, следовательно, риск того, что войска Генриха были бы перехвачены французской армией в случае их беспрепятственного марша на Кале, оставался минимальным.

Но остаются сомнения. Мог ли английский король рассчитывать на успешный переход вдоль морского побережья? Для этого нужно было форсировать две небольшие речки, которые имели названия Бетюн и Брель, однако это были незначительные препятствия для войск, не обремененных тяжелым оборудованием. (Король решил оставить все свои пушки в Арфлере.) Но предстояло перебраться через реку Сомму. Вновь следуя примеру своего прадеда, Генрих намеревался воспользоваться бродом Бланш-Таке в нескольких милях от Абвиля вниз по течению реки. Он рассчитывал, что брод не будет защищен войсками прикрытия. В качестве меры предосторожности король послал в Кале перед выступлением своей армии в поход контингент войск, поставив перед ним задачу вести бои в южном направлении, что отражало бы на него и отвлекало от жизненно важного брода все французские войска в данной местности.

Сохранялась, однако, одна неприятность. Как быть с французскими войсками в Руане? Не перехватят ли они англичан в походе? Судя по карте, такая возможность существовала. Руан находился на 30 миль ближе к Кале, чем Арфлер. Но опасность такого перехвата могла быть сведена к минимуму, если не произойдет утечки информации о времени выступления англичан в поход. Более того, выступление французов из Руана едва ли могло произойти без предварительного разрешения коннетабля Франции, который на тот момент находился в Гонфлере, в 30 милях от Руана. Как мы уже знаем, на самом деле и Бусико и д'Альбре двигались в Руан, но об этом не знали английские разведчики, которых отделяло от дороги, по которой двигался коннетабль, широкое устье Сены. Далее, Генрих мог с большим основанием рассчитывать на то, что войска в Руане не посмеют атаковать его армию без поддержки основных сил французов. Как мы увидим, расчеты Генриха были обоснованны. Могли возникнуть другие непредвиденные обстоятельства, когда войска в Руане могли выйти к реке Сомме, форсировать ее и занять позиции на противоположном берегу.

Словом, в плане действий англичан таился риск, но ни одна военная операция не обходится без риска. Ее исход зависит от человеческого фактора, часто также от условий местности и погоды. На войне без риска ничего нельзя добиться, а в данном случае было за что бороться. Альтернативой было возвращение в Англию. В обоих странах это было бы истолковано как поражение, престижу короля был бы нанесен непоправимый ущерб, мог бы произойти даже государственный переворот, а король заменен его законным наследником, графом Марчем. В любом случае условия будущего вторжения во Францию были бы хуже. С другой стороны, если бы поход Генриха удался, он оживил бы в памяти аналогичные походы, прославившие англичан во время правления Эдуарда III. Это показало бы, что английская армия была способна перемещаться на территории, которую считает своей, в любом направлении. С двумя надежными плацдармами на северном побережье Франции сложились бы благоприятные предпосылки для дальнейшего продвижения в глубь обетованной земли. Все это требовало риска. Как справедливо заметил военачальник Вульф: «На войне что-то необходимо оставить на волю случая и судьбы, сознавая, что это опасно и является трудным выбором».

Суммируя все это, Генрих V, располагая теми сведениями, которые были в его распоряжении, пошел, как мне представляется, на допустимый и оправданный риск.

* * *

Выбор состоялся: английской армии следовало попытаться дойти до Кале по суше. Король Генрих выражал желание сразиться во время похода с французской армией, но вместе с тем принял меры, чтобы двигаться «налегке» и как можно быстрее добраться до Кале. Возникает впечатление, что эти два желания противоречили друг другу. Как это объяснить? До этого слова короля соответствовали делам. Он вызывал дофина на поединок и ждал восемь дней в Арфлере ответа. Такой вызов очевидно не похож на действие человека, желающего увильнуть от опасности, однако последнее решение заставляет заподозрить это. Полагаю, объяснение противоречия состоит в том, что король слегка изменил свой план в результате позиции, занятой большинством участников военного совета. Они подчеркивали опасности, связанные с предполагаемым маршем на Кале, и, чтобы учесть их опасения, король считал себя связанным с необходимостью свести к минимуму возможность прямого столкновения с французской армией. Только это, по моему мнению, объясняет очевидную аномалию.

Упомянутый вызов требует пояснения. Король Генрих вызвал на поединок дофина (отец которого был полубезумным) , чтобы избежать кровопролития в столкновении армий. Победитель должен был после смерти Карла VI получить в наследство французское королевство. Трудно предположить, что Генрих ожидал принятия вызова таким зеленым юнцом, как дофин. Для нас такой вызов ассоциируется со школьной стычкой, когда более сильный парень вызывает помериться силами более слабого. Но современники той эпохи воспринимали его по-другому. Для них это было «боевое испытание». Бог должен был отдать победу достойному претенденту – возможно, скорее Давиду, чем Голиафу, – «Бог стоит за правду». Генрих был глубоко религиозным человеком, или, как мы сказали бы сегодня, суеверным. Он был фанатично уверен в правоте своих претензий на французскую корону. Он был убежден, что Всемогущий дарует ему победу в личном поединке или в столкновении армий. Более того, он следовал примеру своего уважаемого предка, который не раз вызывал короля Франции на поединок с целью «избежать бесполезного кровопролития», – и столь же безуспешно. Важность вызова на поединок состоит в том, что он раскрывает, по мнению Рамсея, конечную цель Генриха стать королем всей Франции, претензию, с которой он никогда не выступал официально.