Книга Запах онлайн - страница 4

Глава 4
«Похоронный марш»

В городе Карячине, как и в любом другом российском городишке, существовали похоронные конторы. Без подобных заведений не существует ни один мало-мальски населенный пункт. Ведь население то растет, то уменьшается, словом, не находится в статическом состоянии. И значит, какая-то часть этого самого населения закономерно отправляется в иной мир, чтобы продолжить там загробное существование в соответствии со своими земными заслугами. Во всяком случае, так утверждает церковь, а она знает, что говорит. Но проводить туда умершего должны живые, и кто ещё может помочь им в этом, как ни похоронная контора. Но когда похоронных контор становиться больше, чем этого требует насущный момент, происходит черт знает что.

На письменном столе владельца похоронного бюро «Райские кущи» Петра Киселевича лежали аккуратные пачки долларов в банковской упаковке. Они радовали глаз и возбуждали самые вдохновенные материальные желания. При виде такого богатства на любого нормального человека нахлынули бы всевозможные корыстные мысли, которые, пожалуй, затмили бы его разум своим количеством и разнообразием. Но Киселевичу корыстные мысли разум отнюдь не затмили, а как раз наоборот, он их усердно обдумывал. И думал он в одном направлении – в какое бы дело вложить эти деньги, чтобы они принесли ему максимум прибыли. И побыстрей.

Похоронный бизнес шел плоховато, если не сказать хреново. Ритуальных контор в городе развелось видимо-невидимо, покойников на всех не хватало, и рентабельность предприятия падала на глазах. Собаки-конкуренты постоянно снижали расценки на свои ритуальные услуги, и потенциальные клиенты перебегали к ним, оставив Киселевича одного наедине со своими гробами, коих на складе уже скопилось невероятное количество.

Года два назад он уже брал в долг у одного знакомого предпринимателя, более-менее сносно на эти деньги просуществовал, но когда пришло время долг возвращать, решил, что предприниматель может подождать еще. Но тот оказался не таким олухом, каким представлялся вначале, и обратился за помощью к своей крыше – Леве Меченому. Но Киселевич этого ещё не знал, и даже думать, не думал, что по его душу могут прийти крепкие парни, которые вытрясут из него эту душу вместе с деньгами.

Вместо этого он думал над тем, как ему поменять профиль деятельности на более прибыльный. Для начала он решил заложить всю свою контору с потрохами и получить под эту недвижимость в «Прямстрямбанке» солидный кредит. Кредит в пятьсот тысяч условных единиц он со скрипом получил, и то только благодаря знакомству с начальником кредитного отдела и хорошим откатом. Но вложить эти деньги в дело Киселевич решил совсем в другом месте – в Москве. По его мнению, столица открывала самые широкие возможности для любого бизнеса, в том числе и похоронного.

И сейчас директор, не спеша, с удовольствием пересчитывал деньги, тыкая пальцем в каждую пачку, бормоча при этом себе под нос:

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

Считать деньги он любил и делал это с упоением. Если бы не надо было тратить время на их зарабатывание, он бы только тем и занимался, что пересчитывал.

– Двадцать семь, двадцать восемь…

Конечно, нельзя сказать, что деньги были смыслом его существования, смысл жизни он видел в том, чтобы их делать, но само по себе обладание большой суммой доставляло ему неимоверное удовольствие.

– Сорок пять, сорок шесть…

Наконец, насчитав пятьдесят пачек по десять тысяч каждая, он пробормотал:

– Ровно пятьсот тысяч.

После чего радостно потер руки, аккуратно уложил все пачки в пластиковый кейс, закрыл крышку и провернул колесики шифрового замка. Новенькие долларовые купюры получили свое новое хранилище, надежное и недоступное для чужаков. По крайней мере, так казалось их хозяину. Киселевич поднялся из-за стола, подошел к сейфу, вделанному в стену, достал из кармана ключ и открыл дверцу. Он решил спрятать деньги в ещё более надежное хранилище. И уже поставил кейс в сейф, как вдруг подумал, что этот сейф, несмотря на прочность стенок и сложность кодового замка, не настолько надежное хранилище, как обыкновенная человеческая хитрость. Иной раз и самый прочный сейф не спасет капитал от руки взломщика. А хитрость спасет.

Он вынул кейс из сейфа, закрыл дверцу, провернул ключ и сменил код. Сейф оказался запертым, но хранил в себе только лишь никому не нужную документацию.

Выйдя из кабинета вместе с кейсом, Киселевич направился по коридору в столярный цех. Там не было уже никого, поскольку всех работников он отпустил по домам. Делать им здесь было абсолютно нечего – гробов уже навыделывали на месяц вперед.

Если завтра они придут, с удовольствием подумал Киселевич, то узнают потрясающую новость – их директор исчез, оставив после себя неплохо налаженное производство гробов и наработанный за несколько лет список клиентов. И ещё узнают, что на банковском счету их фирмы нет ни копейки денег, но зато есть кредитный вексель на огромную сумму, что будет означать только одно – похоронная фирма «Райские кущи» – полный банкрот.

В столярном цеху на верстаках лежали свежеструганные доски, заготовки гробов, сколоченные из этих досок, готовые гробы, обитые материей, и гробы, покрытые лаком с прибитыми по бокам бронзовыми ручками. Словом, в мастерской был широко представлен весь процесс изготовления гробов от заготовок до конечной продукции. Просто можно водить сюда студентов для ознакомления с этим оригинальным производством.

В одном из углов мастерской стоял настоящий шедевр похоронного искусства. Полукруглая крышка, состоящая из двух половинок, откидывающихся на петлях, мягкая постелька из белой атласной тканы, покрытая темным лаком и отполированная поверхность, бронзовые литые ручки – словом, не гроб, а шедевр. Этот гроб заказал как-то один криминальный авторитет для своего друга и соратника, да не успел за него расплатиться. Авторитета самого пришлось хоронить, правда, в другом гробу, подешевле. А этот шедевр так и остался невостребованным и ждал своего часа. Вернее, своего богатенького постояльца. Но времена изменились, авторитеты пошли не те, уже не обладали той широтой размаха и экономили даже на похоронах своих приближенных.

Киселевич откинул половинку крышки с шедевра, положил внутрь кейс с долларами, накрыл его атласным саваном, так что стороннему наблюдателю показалось бы, что гроб совершенно пустой, и закрыл крышку. Потом, пыхтя и отдуваясь, заставил его другими заготовками, выстраивая своеобразный штабель из гробов. Так что шедевр оказался в буквальном смысле похороненным. Пускай денежки полежат в гробу до вечера, решил Киселевич, время до отхода поезда ещё есть. Так оно надежней!

Вечерние сумерки скрывали как очертания фасадов, так и сокровенные помыслы некоторых искателей приключений вроде директора похоронного бюро. Но, как бы он не пыжился построить личный план своего будущего процветания, его судьбу решали другие, те, кто играет судьбами, как игральными костями, выбрасывая единицы и шестерки, и отводит каждому человеку соответствующее место – либо тот будет единицей, либо шестеркой. И одним из таких игроков был доморощенный авторитет Лева Меченый. Именно в руках этого бандита находилась судьба Киселевича, ведь посланцы судьбы, направленные легкой левиной рукой, уже подъезжали к его фирме на своей колеснице.

Когда директор пыхтел под тяжестью свежеструганных гробов, заставляя ими тайник с полумиллионом долларов, перед стеклянной дверью его похоронной конторы тормознул старенький «фольксваген». Из машины вылезли три начинающих рэкетира: бойкий парень Макс, флегматичный здоровяк Жорик и шустрый водила Боря. Не мешкая, они подошли к входной двери, которая светилась изнутри бледным рассеянным светом, как и единственная витрина с выставленным на всеобщее обозрение гробом. В простенке между дверью и витриной висела мраморная вывеска:

«Похоронное бюро „Райские кущи“

Оказывает ритуальные услуги круглосуточно»

Макс переглянулся с Жорой и показал пальцем на звонок. Жорик нажал кнопку. Где-то внутри затренькало что-то тягуче-мелодичное, напоминающее похоронный марш. Но в ответ на звонок внутри не раздалось ни звука. Никто не спешил открывать дверь, никто не хотел видеть в своей конторе новых клиентов. Может быть, потому что директор конторы их не ждал или догадывался, что это пришли не клиенты, а совсем наоборот – кредиторы. Жорик нетерпеливо позвонил ещё раз. И опять безрезультатно. Словно он позвонил в морг, закрытый по причине отсутствия контингента.

– Никого нет, – констатировал он.

– А написано – круглосуточно, – заметил Макс и ещё раз перечитал вывеску. Да, так и написано золотым по белому – услуги оказывает круглосуточно. Им и надо оказать маленькую услугу – выдать долг в размере двухсот тысяч баксов. Значит, не все услуги здесь оказывают, и совсем не круглосуточно. Называется, не верь глазам своим.

– Что будем делать? Уходим? – уточнил Боря, собираясь двинуть обратно к машине. Его так и тянуло к ней, и он был рад любому поводу, только бы отсюда побыстрее слинять.

– И что шеф скажет? – Макс посмотрел на него строго, как смотрел на них совсем недавно Лева Меченый. – Опять, скажет, не справились! Опять, скажет, лопухнулись! Тогда уж точно не помилует! В раз выгонит! И все, окажемся на улице! Тогда даже нищими не возьмут!

И его внутри всего передернуло от воспоминания о походе на вокзал в качестве бомжа.

– Да, где сейчас работу найдешь? – согласился с ним Жорик. – Ты, кажется, уже попробовал на своей шкуре, как легкие деньги достаются?

– Ну что ж, можно и другую работу поискать, – неопределенно высказался Боря и вернулся обратно к двери. Несмотря на это заявление, он даже не представлял себе, где ещё можно легально заработать на жизнь.

– Нет, ребята, надо эти бабки выбить, чего бы нам это ни стоило! И тогда в нас поверят! И мы сами в себя поверим! – твердо решил Макс и кивнул Жорику. – Ломай!

Жорик с ним согласился, что эта вся афера с похоронной конторой – их последний шанс. Если не справятся с этим делом, Лева точно их не помилует и отправит куда-нибудь подальше с глаз долой. Он подошел к двери, прикинул для начала, как ему получше её высадить, потом отошел недалеко, на несколько шагов, и с разбега ударил по двери плечом. Дверь сорвалась с петель и упала на пол, разбив стекло. Жорик таким же образом упал на неё сверху.

Тут откуда-то из темноты коридора в вестибюль выкатился перепуганный насмерть толстенький пузатенький человек – владелец этого скорбного заведения Петя Киселевич. Он уже собрался было открыть дверь, но сделать это ему так и не удалось. Видно, клиенты пришли слишком нетерпеливые. Так и норовят дверь высадить! «Значит, это все же не клиенты», – понял директор. Клиенты всегда звонят жалобно и просяще, а рэкетиры нагло и протяжно, несмотря на то, что звонок один и тот же.

– Добро пожаловать… – изумленно пробормотал он.

Макс с Борей вкатились в вестибюль следом за упавшим. Жорик проворно поднялся с пола, потирая ушибленную коленку. Макс постарался напустить на себя грозный вид, и кажется, ему это удалось. Киселевич дрожал как осиновый лист, хотя виду и не показывал. Как он, оказывается, вовремя спрятал деньги! Десять минут задержки и все, плакали его денежки.

– Чего не открываешь? – рявкнул Макс, решив добавить к грозному виду не менее грозный и отвязный тон. И, кажется, на директора это подействовало. Он затрепетал ещё больше и пробормотал испуганно:

– Я был в туалете. Что-то живот прихватило.

– Ты, что ли, Киселевич – директор этой конторы? – рявкнул Жорик.

– Он самый, – представился гробовщик. – Что вам угодно, господа? Хотите кого-нибудь похоро…

И запнулся на полуслове, поняв в один момент, насколько двусмысленно сейчас звучит эта фраза. А вдруг пришедшие господа только и мечтают похоронить одного толстенького директора похоронной конторы.

Господа тем временем наступали на Киселевича. А тот испуганно отступал спиной к стене, поближе к двери в свой кабинет, и даже задел плечом за косяк. Немного сдвинулся в сторону и уже во второй раз довольно точно попадал в проем. Господа же неотступно следовали за ним, пока не подвели его к столу. Киселевич наткнулся спиной на стол, не глядя, обошел его и опустился на свое рабочее место, испуганно переводя взгляд с одного на другого. Жорик с Максом грозно нависли над ним, а Боря застрял в дверях, отрезая директору возможные пути отхода.

– Мы от Левы Меченого! – веско сказал Макс. – Знаешь такого?

– Кажется, что-то припоминаю… – испуганно пробормотал Киселевич.

– Сейчас вспомнишь! – сказал Жорик зло и со всего маху вдарил кулаком по стене рядом с головой Киселевича. Со стены сорвался висящий на ней диплом лауреата конкурса лучших гробовщиков и грохнулся на пол, звонко разбив стекло.

Киселевич испуганно вздрогнул и с жалостью посмотрел на осколки былой славы.

– Нам угодно получить с тебя должок! – рявкнул Макс. – Триста тыщ баксов. Платить думаешь или как?

– Конечно, конечно! – забормотал Киселевич. – Обязательно заплачу! Непременно заплачу! Потом…

– Как это потом?! – рявкнул Жорик. – Как потом?! Мы что, ждать будем? У нас таких, как ты, целая толпа. Если каждого ждать, с голоду помрешь!

Он прижал Киселевича коленом к спинке кресла и задышал в лицо.

– Короче, давай бабки и свободен! Мы тебя больше не задерживаем. Можешь отправляться к своим покойникам и веселиться с ними хоть до утра.

Киселевич насколько возможно отвернул голову в бок, чтобы не вдыхать прокуренный аромат, исходящий из глотки Жорика.

– Но у меня сейчас нет таких денег, – заблеял он.

– А нас это волнует? – хмыкнул Макс.

– Нет, правда, – виновато пожал плечами Киселевич. – Прибыли никакой. Очень мало клиентов.

– Как это мало клиентов? – искренне удивился Макс. – В стране смертность растет день ото дня, а у тебя клиентов мало?

– Мало. Правда! – Киселевич стукнул себя кулаком в грудь. – Зачем мне врать? Конкуренция сейчас, знаете, какая! На каждом углу похоронные конторы! На всех просто покойников не хватает. Ко мне всего два-три покойника в неделю приходят. И те – голь перекатная! С них и взять-то нечего. Задаром хороню…

– И ты думаешь, мы не знаем, сколько ты с них дерешь? – со знанием дела заявил Боря, который не поленился побывать в бюро до налета и все разузнать о графике работы и оплате услуг. И он хорошо знал, что по сравнению с другими ритуальными конторами, в «Райских кущах» родственников усопшего буквально раздевали на глазах.

– Но мне же надо платить столярам, рабочим, водителям, могильщикам! – попытался оправдаться Киселевич. – Такие накладные расходы, просто жуть!

– А мы кто, не рабочие, что ли? – вдруг сказал Жорик. Он всегда считал себя рабочей лошадкой и хотел получать оплату за свой труд по максимуму. О моральной стороне дела речи не шло, потому как его ещё в школе научили, что любой труд почетен. Даже труд рэкетира.

Он схватил бедного директора за шиворот и хотел оторвать от кресла. Но Киселевич, не будь дурак, ухватился руками за подлокотники. Однако Жора оказался парнем достаточно крепким, и ему вполне хватило сил приподнять гробовщика вместе с креслом. Воротник директорского пиджака затрещал и стал отрываться по шву. Кресло опустилось на пол. Вместе с задом его хозяина.

– Посмотрите финансовую отчетность, – взвился Киселевич. – Узнаете, какой у меня доход. Еле-еле свожу концы с концами. А я ещё и налоги плачу, и ментам отстегиваю, и санитарному врачу, и директору кладбища, и за аренду помещения, и членские Союза похоронщиков, и…

Макс прервал поток его восклицаний, иначе Киселевич перечислял бы свои расходы до утра, очевидно, надеясь разжалобить рэкетиров, чтобы они, видя его бедственное положение, сами отдали бы ему свои кровные.

– Нам Лева Меченый сказал, ты кредит в банке получил! – веско сказал Макс, демонстрируя свою информированность.

– Я ничего не получал, – запыхтел Киселевич, отдуваясь и отплевываясь. – Это гнусная клевета!

Он начал показывать бумаги, лежащие у него на столе, пытаясь доказать свою правоту. Бумаг была огромная масса, здесь и счета клиентов, и сметы на похоронные услуги, и отчеты в налоговые органы, и прочая дребедень. Не было только ни одной самой завалящей бумажки, которая доказывала бы честность директора.

Макс бегло просмотрел документы, ничего не понял и бросил взгляд на Борю. Но водила смотрел куда-то в сторону, словно его совершенно не интересовало происходящее. Макс проследил за его взглядом и увидел вделанный в стену огромный сейф. Жорик тоже заметил, что его напарники смотрят куда-то в одну точку, обернулся, увидел сейф за спиной и выпустил пиджак директора из своих цепких пальцев. Киселевичу представилась возможность ещё раз убедиться в том, что его импортный сейф не совсем надежное хранилище для денег.

– Один мужик из Лондона, – сказал Жорик, пристально глядя на директора, – заключил с японцами липовых контрактов на двести миллионов баксов, разорил свой банк, один из старейших в Европе, и слинял с деньгами. До сих пор «Интерпол» его найти не может. Так вот! Если бы нам поручили, мы бы нашли!

Киселевич тяжело сглотнул и вжал голову в плечи. «Да, – подумал он, – серьезные ребята завалились в его контору. Такие все равно найдут деньги, как их не прячь. Может, сразу отдать им их и не мучаться?» И он уже открыл рот, чтобы назвать место тайника, да что-то вдруг заклинило у него во рту, связало язык, и он не смог произнести ни звука, а только глупо хлопал глазами, пялясь на рэкетиров. Директор понял, что никакая сила не сможет заставить его отдать этим бандитам деньги. Даже нечистая.

– Открывай! – приказал Макс, подойдя к сейфу.

– Вы меня без ножа режете! – жалостливо забормотал Киселевич. – Я не могу отдать вам последнее, что у меня есть.

– И что там у тебя есть? – уточнил Боря.

– Ничего! Там нет ни копейки.

– Так чего ты разволновался? – заметил Жорик.

Киселевич вылез из-за стола, достал из кармана ключи и дрожащей рукой открыл дверцу сейфа. В сейфе, действительно, не было ни копейки, кроме каких-то папок с бумагами, документов, списков клиентуры и прочей бухгалтерии. Боря по-хозяйски выкинул все это на пол, постучал по стенкам сейфа, надеясь, что они имеют потайную полость. Но так ничего и не обнаружил. Жорик тем временем выдвинул ящики директорского стола, вытряхнул все их содержимое на пол и тоже не нашел ничего.

– Скажи честно, Кисель, – грозно проговорил Макс. – Где ты прячешь деньги?

Киселевич что есть силы замотал головой, надеясь, что ему поверят.

– Нигде! Честно! У меня ничего нет. Я почти банкрот. Моя фирма дышит на ладан, и скоро её саму придется похоронить.

– А если мы сейчас перевернем вверх дном всю твою контору? – предложил Макс и выразительно посмотрел на Жорика. Тот кивнул. Видно, давно хотел поработать руками, да все как-то случая не подворачивалось. А то все головой, головой…

– Зря потратите время, – пробормотал Киселевич обреченно.

– Ничего, у нас до утра времени завались! – сказал Макс, открыл дверцу встроенного шкафа, выбросил все папки с бумагами, которые находились там, и тоже не обнаружил ничего хоть отдаленно похожего на деньги. Внимательно осмотрел директорский кабинет и понял, что больше искать негде. И, чтобы не останавливаться на достигнутом, спросил: – Какие ещё есть помещения?

– Никаких, – директор убедительно помотал головой.

– А там что? – Боря показал в сторону коридора.

– Там столярный цех, – пожал плечами Киселевич. – Но я же не настолько наивен, чтобы держать деньги в цеху!

Макс переглянулся с друзьями и подумал о том, что директор, видимо, прав. Конечно, никто не будет держать деньги в столярном цехе. Деньги обычно держат в банке. Или на худой конец в сейфе. Но поскольку в сейфе полный голяк, деньги могут лежать где угодно. Потому что шеф сказал, что деньги у Киселевича есть, а Лева врать не будет. Мгновенно обмозговав сложившуюся ситуацию, Макс скомандовал:

– За мной! – и пулей вылетел из кабинета.

Боря и Жорик двинули за ним. Последним из кабинета вышел бледный директор и поплелся следом за ними, моля Бога, чтобы они не добрались до заветного тайника.

Пришлось начать со столярного цеха. Хотели начать с другого помещения, но такового просто не оказалось. Крошечная фирмочка Киселевича занимала ничтожную площадь с небольшим вестибюлем для клиентов с развешанными по стенам образцами венков, табличек, муаровых ленточек и черных лент с надписями «От родных и близких…», кабинетом директора, в котором он принимал этих самых клиентов, да ещё столярным цехом. Мест для обыска было так мало, что специалисты провели бы его за полчаса. Но начинающие рэкетиры специалистами не были и обыскивать помещения не умели. Более того, все трое проводили обыск впервые в жизни. А когда таким важным делом заняты дилетанты, ни о каком качестве работы не может быть и речи.

И они начали с визуального осмотра. Макс и Жорик принялись разглядывать заготовки гробов, смотреть под верстаками, в шкафчиках рабочих, между наваленными досками и среди коробок с инструментом. А Боря даже заглянул в кожух циркулярки. Киселевич наблюдал за ними в крайней степени напряжения. Особенно Жорик вызывал его беспокойство.

Поскольку именно он, Жорик, облюбовал себе составленный из гробов штабель, в самом низу которого находился шедевр ритуального искусства с пятью сотнями тысяч долларов внутри. Он позвал на помощь Борю, и они на пару уже начали составлять гробы один за другим на пол, открывать крышки и проверять содержимое. А какое содержимое может быть в гробу, пока в него кого-нибудь не положат? Да никакого. И жорин деятельный порыв уменьшался с каждой снятой крышкой.

Киселевич понял, что должен остановить этих энтузиастов обыска каким-нибудь отвлекающим маневром. Каким угодно маневром, лишь бы отвлечь их от штабеля гробов. Ну, хотя бы вот таким рискованным!

– Эти гробы уже две недели невостребованные стоят, – нехотя заметил он. – Я же говорю, хоронить некого…

И директор запнулся, почувствовав на себе сосредоточенные взгляды. Жорик и Боря сразу прекратили разборку штабеля, а Макс подошел к нему вплотную и заглянул в глаза. В них была полная пустота. Как у покойника.

– Хоронить, говоришь, некого! – процедил он сквозь зубы. – Ну, одного клиента мы тебе сейчас найдем!

И он многозначительно посмотрел на друзей. Те поняли его с полуслова. Потому как у них возникла та же самая мысль. Но вот серьезно он это сказал, или так, решил попугать директора, пока было не ясно. Во всяком случае, угроза Макса выглядела вполне достоверно. Решив, что в любом случае потрепать нервишки гробовщику не помешает, Жорик с Борей начали угрожающе подходить к Киселевичу с плохо скрываемыми намерениями.

Тот, не долго думая, начал испуганно отступать, пока не уперся спиной в стену. И растекся по ней, как чернильное пятно.

– Лучше сам отдай, а то хуже будет! – зло проговорил Макс.

– Так нечего отдавать… – пожал плечами Киселевич. – Когда будут деньги, отдам.

Макс повернулся к друзьям. Те стояли наготове и, казалось, стоило Максу кивнуть, как два костолома бросятся на директора и разорвут его на части. Но на самом деле отдавать приказ он пока не спешил, потому как даже не знал, что делать дальше. Не пытать же, в самом деле, утюгом! Это не только бесчеловечно, но и не эстетично. Запаха паленой кожи не выдержит ни один нормальный человек! И Макс решил спросить совета.

– Что будем делать? Опять уйдем с пустыми руками? Я думаю, Лева будет недоволен. Уволит нас к чертовой матери и все! – он повернулся обратно к директору. – Кисель, у тебя есть вакантные места?

Друзья с надеждой посмотрели на Киселевича. Черт возьми, а вдруг в его шарашкиной конторе есть рабочие места! Все лучше, чем работать у этого головореза, Левы Меченого! Хоть и с покойниками каждый день дело иметь, но зато эти покойники сами собой взялись, без всякой помощи с их стороны. Но директор виновато опустил глаза. При всем желании обеспечить работой трех бездельников он не мог. Откуда у него могут быть вакантные места, когда фирма уже приказала долго жить! Но не сообщать же об этом бандитам!

– Нету! – Директор помотал головой. – У меня все места заняты. А штат раздувать, сами знаете…

– Макс, давай, я ему по шее дам! – предложил Жорик. – Больно!

Макс оценил порыв Жорика, но добро не дал, потому как не любил мордобоев.

– Кисель, хочешь по шее? – тем не менее спросил он.

Директор мотнул головой. По шее он явно не хотел. И вообще ни по чему не хотел. Он хотел только одного – чтобы рэкетиры побыстрее ушли. И как только они это сделают, он испариться из этого проклятого города навсегда. Конечно, вместе с деньгами, которые ещё лежат на дне похороненного шедевра. Но, похоже, эти охламоны не собираются уходить! И, похоже, они собираются его пытать. Ну что ж, пускай попробуют! Ради пятисот тысяч долларов он выдержит все. Ведь убивать его они ни за что не станут. Иначе не получат своих денег никогда.

– Может, живот утюгом прижгем? – между тем с самым серьезным видом предложил Жорик. – Обычно те, кого мы жгли утюгом, сразу все отдавали! Даже то, что и не просили.

Макс так и не понял, серьезно он это предложил или нет, но поинтересовался на всякий случай:

– Кисель, у тебя есть утюг?

– Нет… – промямлил директор,

– Да что ж такое! – вздохнул Жорик. – Чего ни хватишься, у тебя ничего нет!

Надо было срочно искать альтернативу утюгу, то есть другие подручные средства для пыток. Подошло бы все, чем можно напугать человека, даже старое ведро, которое можно надеть ему на голову и постучать по нему кулаком. Не очень практично, зато эффективно. Сразу оглушает человека и лишает его возможности видеть происходящее.

Боря по-хозяйски обошел все помещение цеха с явной корыстной целью. Отыскал под верстаком большую пилу с двумя ручками для распиливания бревен. Для чего она хранилась в столярном цехе по производству гробов, трудно было представить. Возможно, принес кто-то из столяров показать коллегам, да так и оставил на память. Боря покрутил пилу в руках, проверил заточку.

– Может, распилим его? – вдруг предложил он. – Пополам!

– А ты кровожаден, друг мой! – заметил Макс, радуясь в душе инициативе своего соратника. Тут уж все средства хороши, лишь бы напугать упертого гробовщика.

– Станешь тут кровожадным! – проворчал Боря. – Если каждый ломаться будет, как красна девица!

Вдруг у Макса в голове затеплилась какая-то слабая идея, которая ещё не сформировалась окончательно, поэтому он её не торопился высказывать. Он подошел к водиле, отобрал пилу, согнул, позвенел полотном. Полотно издало тонкий звенящий писк. Макс немного послушал мелодичное пищание, и тут его лицо озарилось светлой мыслью, наконец, родившейся в его башке. Причем так озарилось, что у бедного директора мурашки побежали по спине и даже спустились вниз, к ногам, пощекотав ягодицы.

– Слышь, Кисель, ты в детстве в цирке был? – зачем-то спросил Макс.

– Что? – переспросил Киселевич, хотя уже начал с ужасом догадываться, к чему тот клонит этот беспредметный разговор.

Максу пришлось повторить.

– В цирке, говорю, был?

– Ну, был… – директор тяжело сглотнул.

– Фокус такой видел? Распиливание женщины, называется!

– Ну, видел… – признался Киселевич и сошел с лица.

– Сейчас ты будешь этой женщиной, – радостно сообщил Макс.

Он подошел к директору, пристально посмотрел в искаженное от страха лицо и неожиданно резким движением толкнул его в грудь. Тот не удержался на ногах и упал прямо на руки Бори и Жорика, которые успели зайти сзади и подхватить толстяка в полете. Киселевич хотел было возмутиться таким грубым рукоприкладством, но ему не дали. Жорик с Борей подняли бедного директора за руки, за ноги, отнесли к штабелю готовой продукции и уложили в один из гробов. Гроб был дорогой, современный, покрытый лаком, с бронзовыми ручками по бокам. Одно удовольствие в таком полежать!

Но Киселевичу такое удовольствие оказалось не по душе. Не любил он лежать в гробах, даже собственного производства. Как-то скованно он себя в них ощущал. Поэтому он стал яростно сопротивляться и отбиваться ногами и руками. И кричать благим матом:

– Отпустите, черти! У меня ни гроша за душой. Не надо меня пилить! Я все вам отдам! Через неделю! Ей-богу, отдам! Подождите немного…

В этот момент он уже пожалел о том, что заныкал деньги от Левы Меченого. Отдал бы три сотни кусков, так ещё две все равно бы остались. И не было бы сейчас этих угроз, и не светились бы сейчас перед ним эти бандитские рожи, не пугали бы его утюгами и всякими другими предметами для распилки, не засовывали бы живым в гроб. Такого ужаса он не мог пережить.

Но рэкетиры его уже не слушали. Жорик с Борей скрутили ему руки и ноги, с трудом уложили в гроб, как он не отбивался, а Макс накрыл его крышкой. И чтобы бесноватый директор не откинул её, пришлось всем троим погрузиться задницами на неё сверху. Конечно, гробовщику не понравилось лежать в гробу, как это ни странно звучит, и он принялся молотить в крышку кулаками и что-то там орать, чего даже трудно было разобрать. Когда же он немного успокоился и перестал колотить в крышку, Макс негромко постучал по ней пальцем, словно попросил разрешения войти.

– Ну что, Кисель, отдаешь бабки или как? – проникновенно сказал он.

– Нет у меня денег, – раздался глухой голос из гроба. Похоже, Киселевич уже окончательно успокоился там, в гробу, и такое лежание ему начало нравиться. Поэтому он даже не стал давать невыполнимые обещания вернуть деньги через неделю.

– Тогда можешь считать себя покойником, – спокойно констатировал Макс. – Боря, забивай!

Боря спустил ноги на пол и отправился на поиски молотка и гвоздей. Все это быстренько нашел, благо этого добра в столярном цехе было завались, вернулся и принялся деловито прибивать крышку, словно был профессиональным забивальщиком гробов. И что удивительно, во время этого процесса Киселевич не издал ни звука. Видимо, понимал, что в такой ситуации всякие слова бесполезны, а звать на помощь бессмысленно. Никто ему уже помочь не сможет. Поэтому со смирением ждал своей участи, раздумывая над вечными вопросами о цене жизни и неизбежности смерти.

Как только Боря закончил сию поминальную операцию, Макс пристроил пилу поперек крышки и взялся за одну ручку. Жорик взялся за другую. Поплевав на руки, они попробовали немного попилить, у них это неплохо получилось. Пила, видно, была хорошо наточена и разведена, и полотно так легко вжикало по дереву, словно это был не гроб, а хорошо высушенное полено. Они пилили бы себе и дальше, но суть-то дела заключалась не в пилении, а в психологическом воздействии на «покойника», и волей-неволей пришлось остановиться. Макс опять постучал пальцем по крышке.

– Слышь, Кисель, мы сейчас дальше пилить будем! – заносчиво пообещал он.

– Да, пилите, мне-то что! – донесся из гроба слабеющий голос. Видно, директор уже готов был отдать Богу душу. – Нет у меня денег! И не будет!