Книга Особо опасная особь онлайн - страница 11

ЧАСТЬ 2
Беги, Лина, беги

День 1

Лина подрулила к бензозаправке, – не самой дорогой, но все же приличной. Открыла окно, сунула карту в руку парню-заправщику. Парень заученным движением отвинтил крышку люка, вставил в него заправочный пистолет, чиркнул картой по считывающему устройству.

Лина ждала, тихо насвистывала мелодию из «Крысоловов», барабанила пальцами по приборной панели. Издавала звуки, имитирующие нормальную музыку. Проигрыватель в ее машине сдох два дня назад. Три месяца назад она, не задумываясь, отдала бы его в починку. Теперь у нее не было на это денег. Конечно, можно отнести это барахло Шону – пусть починит бесплатно, для него это сущий пустяк, но вот разладилось у Лины с Шоном, разладилось напрочь. Так же, как разладилось со всеми друзьями. Старые друзья поотсыхали, отлетели, как осенние листья с дерева, а новые друзья как-то не появлялись.

– Извините, миз, – сказал парень. – У вас есть другая карта?

– А что с этой?

– Она пуста.

– Не может быть! – Лина распахнула дверь машины, едва не сшибив парня с ног, выскочила наружу. – Ну-ка, покажи!

– Вот смотрите сами, – заправщик снова провел картой по щели сканера. На дисплее высветились цифры. Несколько жалких десятков баксов.

– На сколько этого хватит?

– Меньше, чем на два литра, миз.

– Черт, почему у вас такой дорогущий бензин? Вы охренели, что ли?

– У нас недорогой бензин, миз, – сказал заправщик, невежливо ухмыляясь. – Относительно недорогой, конечно. Насколько бензин вообще может недорогим. Вы знаете выход, миз. Если хотите ездить на действительно дешевом топливе, перейдите на водород. Будете тратить на топливо в двадцать пять раз меньше, к тому же получите экологическую скидку с налогов. Бензин – удовольствие для тех, кто хорошо зарабатывает.

Прямой намек на то, что Лина зарабатывает плохо. Что, в сущности, было чистейшей правдой.

Лина презрительно фыркнула. Водород, сказал тоже… Это как минимум значит сменить машину. Пересесть с родной, изученной до последнего винтика немки BMW на тихоходного водородного американца – руля нет, в пузе нелепый реактор, скорость не больше сотни, запас хода триста километров… Мерзость.

И все равно, судя по всему, придется это сделать. Потому что денег осталось только на два литра бензина. И потому что ее «Бээмвэшка» стоит как три «водородника», и если ее продать, снова появятся деньги. А кушать, между прочим, тоже хочется.

И побыстрее найти работу, конечно. Только где ее найдешь – такую, какую хочется. Тем более что Лина сама представления не имеет, что именно ей нужно. Все не то, все не так…

– Ладно, – сказала Лина со вздохом, – наливай на всё, что там осталось. Кутить так кутить.

* * *

Лина сидела в машине на подземной стоянке, тупо смотрела в окно, никак не могла заставить себя выйти, расстаться с любимой тачкой – надолго, может быть, навсегда.

Все ведь так просто на самом деле. Позвонить в компанию «Скайкросс» – прямо сейчас. Позвонить, сказать, что возвращается. Она ушла спокойно, без скандала, репутация ее не подмочена, они возьмут ее назад без неистовой радости, но и без особых проблем – пилоты ее класса нужны всегда. В космос, само собой, допустят не раньше чем через полгода, да и в атмосферу – после противной двухнедельной рестажировки, но уже завтра она гарантированно получит аванс и сможет хотя бы поесть в приличном ресторане – нормальную еду, а не пропитанный жиром мусор из фаст-фуда…

Нет, нет. С нее хватит. Последний полет едва не угробил ее. Хватит.

Проблема в том, что она не может никому сказать о своих способностях. Объявление в борде: «Пробегаю милю за полторы минуты, питаюсь вкусными ядами, дышу любой дрянью». Для выступлений в цирке – в самый раз. Только кто ей даст выступать – с таким-то набором утилит? Дяденьки из ЦРУ вычислят ее за две секунды. Поймут, что она переделанная. И упекут в какую-нибудь секретную лабораторию – на всю жизнь.

Запиликал видеофон, Лина глянула на определитель. Отец. Она не разговаривала с ним уже две недели – делала вид, что связь отключена. Пожалуй, на этот раз поговорить все-таки придется.

– Привет, пап, – сказала Лина.

– Лина, нам нужно встретиться, – на экране появилось лицо отца. – Я очень беспокоюсь…

– Хорошо, пап. Хорошо.

– Через два часа. В моем офисе. Ты можешь подъехать?

– Нет, пап. – Лина тряхнула головой. – То есть да, только… Мне не на что ехать, извини. Придется тебе прислать за мной машину.

– Куда? – лицо на экране помрачнело. – Где ты находишься?

– Я буду дома.

– Ты голодная? Лина, ты ела сегодня?

– Ела. Ладно, до встречи, пап.

Лина выключила телефон.

* * *

Стопятнадцатиэтажный билдинг на Челленджер-стрит – сверкающий стеклом параллелепипед, устремленный в блеклое летнее небо, увенчанный двадцатиметровым шпилем. Три этажа в самой серединке занимает компания «Маунтин скиллз». Крупная фирма, торгующая оборудованием для альпинизма. Генеральный директор компании – Джозеф Горны.

Фамилия Лины – Gorny. Такая вот смешная фамилия. Лина Горны. А директор «Маунтин скиллз» – ее папа.

Альпинистское снаряжение доставалось Лине бесплатно – всегда, с самого детства. В последний раз она воспользовалась им в тот день, когда влезла в окно Шона. Она основательно занималась скалолазанием в детстве. Потом это надоело ей – любовь к полетам перевесила все. Теперь надоели и полеты.

«Буду путешествовать по всему миру, – вспомнила Лина слова Виктора Дельгадо, – буду в одиночестве лазить по скалам, бродить в джунглях, добывать пищу голыми руками и жарить мясо на костре».

Она могла бы делать сейчас то же самое – в этот самый момент. Висеть на веревке где-нибудь в горах Вайоминга. Медленно карабкаться вверх, подобно человеку-пауку, цепляться пальцами за малейшие трещинки в старом базальте, – бесконечно одинокая, безгранично свободная.

Только Лина вовсе не жаждала одиночества.

Она украла у Виктора Дельгадо тот дар, что предназначался только ему. И не знала, что с ним делать. Она надеялась, что время сотрет боль, выветрит кошмары из памяти, снова сделает ее нормальным человеком. Но это не произошло до сих пор, и не было надежды, что произойдет в дальнейшем. Стансовские гены, пиявками присосавшиеся к хромосомам, изменили ее личность – грустный, но уже очевидный факт. К счастью, не сделали ее злее, грубее, бесчеловечнее – чего можно было ожидать, но обострили все эмоции, превратили, в сущности, в неврастеничку. То, что раньше воспринималось спокойно, например, криминальные новости, теперь неожиданно вгоняло Лину в слезы. Ей стало трудно находиться среди людей – чувствовать их неестественность, делать вид, что не замечает обычной для людей лжи.

С ускоренной мышечной реакцией дело тоже обстояло не самым лучшим образом. В последнем своем полете на скипере Лина вдруг почувствовала неудержимое желание разогнаться до невероятной, убийственной скорости – пальцеглаз проснулся помимо ее воли. Перегрузка угробила бы всех пассажиров – примитивно, неотвратимо. Слава Богу, это был лайнер среднего класса – наличествовал второй пилот, Лина передала ему управление, сослалась на страшную боль в животе и немедленно сбежала из кабины. Нарушая все инструкции, засела в туалете до конца полета и с ужасом смотрела на свои пальцы – дрожащие от возбуждения, от желания добраться до рычагов управления и врубить скорость на самый максимум. Естественно, после приземления ей предложили немедленно пройти медкомиссию. Само собой, она отказалась. Она предпочла уволиться в тот же день.

Теоретически Лине нужно было записаться на прием к врачу, начать принимать что-то успокаивающее. Но как она могла пойти к врачу, как? Первый же анализ крови выявил бы вопиющую нестандартность в биохимических процессах, следующий – нестандарт в хромосомном наборе. Нет, нет, нет. Она дико боялась засветиться.

Ее тело стало совершенным. Но в душе царил ужасный беспорядок.

Лина хотела ступить на далекую планету – дикую, безлюдную, бесплодную. Мечтала стать одним из первых колонистов. Она проверила все – Мирта действительно существовала, и была именно такой, какой ее описал Виктор. Фотографии Мирты висели теперь над кроватью Лины, она долго смотрела на них перед сном, стараясь сдержаться от слез. Виктор подарил ей прекрасную мечту, он же цинично разрушил ее, втоптал в грязь. Виктор подарил ей новое тело и оставил наедине с ним – нечеловечески сильным, чуждым и непослушным – чтобы маяться и не находить себе места в обычной земной жизни.

Что сейчас, в настоящую минуту происходит с Виктором Дельгадо? Находится ли он все еще на астероиде? Шон не забрал Виктора оттуда, но Виктор давно мог найти способ удрать. В самом деле – что сложного, с его-то деньжищами и хорошо налаженной космической приват-связью.

Почему Виктор до сих пор не вышел на Лину, не попытался ее убить? В его интересах – не оставлять в живых такого опасного свидетеля, как Лина.

Черт его знает… Виктор – хитрая и опытная бестия. Логику его действий нельзя просчитать и предугадать. Будем надеяться, что он сдох внутри своего астероида, что тварь, которая там появилась, убила его, потому что иного Виктор не заслуживает.

Будем надеяться.

Лина подошла ко входу и стеклянные двери автоматически распахнулись. Охранник попался знакомый, но все же пришлось приложиться пальчиками к сканеру отпечатков, вытаращиться на пару секунд в идентификатор сетчатки глаз. «Добро пожаловать, мисс Горны, рад вас видеть. Мистер Горны ждет вас у себя. Вас проводят до его кабинета». «Спасибо, не нужно, я дойду сама». «Нет, нет, мисс Горны, таково распоряжение самого мистера Горны. Дэйв проводит вас». «Ну ладно, ладно, пошли».

Всегда так. Безопасность для отца – превыше всего. Он, видите ли, опасается налета террористов и грабителей. Знал бы, в какую историю вляпалась его непутевая доченька…

Лина невесело вздохнула и поплелась вслед за охранником.

* * *

Кабинет Джозефа Горны. Никаких новомодных скульптур-голограмм и проецируемых предметов декорации – вся обстановка натуральная, олд-фэшн, то ли выполнена в стиле второй половины двадцатого века, то ли действительно является ею, то есть антиквариатом. Шкафы темного дерева вдоль стен, в них – не меньше десятка настоящих книг. Несколько массивных кожаных кресел. Вращающиеся лопасти золоченого вентилятора под потолком. Ковровая дорожка на паркетном полу ведет к тяжелому дубовому столу. За столом сидит хозяин кабинета. Аккуратно уложенные волосы – некогда светлые, а теперь просто седые, гладко выбритое подтянутое лицо, тонкие губы, близорукие голубые глаза, увеличенные толстыми линзами очков. Словом, само приличие и порядочность, воплощение моральных устоев хай-стэнда. Папа.

– Привет, доченька.

– Привет, папа.

Лина пошла к столу – знала, что отец не встанет, не поднимется ей навстречу – воспитанные дети должны знать, как вести себя со старшими. Наклонилась над столом для положенного поцелуя в щечку, села в кресло, сложила руки на коленях и уставилась в пол.

– Лина, что с тобой творится?

– Ничего, пап. Ничего особенного.

– Ты бросила работу и ничего не делаешь уже два месяца. Это что, нормально?

– Я не могу больше работать пилотом. Не могу.

– Хорошо, – Горны хлопнул ладонью по столу. – Не работай пилотом. Я всегда был против этой работы, недостойной члена нашей семьи. Слава Богу, что ты ушла оттуда. Но дальше-то что? Так и будешь бездельничать? Почему ты скрываешься от нас, почему не отвечаешь на звонки, почему, в конце концов, не придешь и не расскажешь, что случилось? Ты прекрасно понимаешь, что все мы очень переживаем за тебя, постоянно думаем, что с тобой. А ты так вот поступаешь с нами. Извини, но мне кажется, что это бессовестно с твоей стороны.

Ну вот, понеслось. Всегда одно и тоже.

– Мне нужно было время, пап. Время подумать.

– Ну и как, надумала что-нибудь?

– Пока ничего.

– Ты плохо выглядишь, Лина. Бледная, худая, нестриженая. Что у тебя на голове? Что это за копна?

– Это прическа, пап. Такая прическа.

– Прическа – это вот что, – Горны провел ладонью по своим волосам. – Прическа хай-стэнда, приличного человека. А то, что у тебя там торчит в разные стороны, подходит только разве марджу.

– А я и есть мардж, – ляпнула Лина.

Джозеф Горны все-таки соизволил встать – медленно поднялся во весь свой немалый рост, наливаясь гневной пунцовостью. Уперся обоими кулаками в столешницу, наклонился на дней и вперил взгляд в дочь.

– Значит, ты мардж? – спросил он тихо. – Еще скажи, что тебе нравится быть марджем.

Молчание в ответ.

– Ты – не мардж, – сказал Джозеф Горны, едва не лопаясь от сдерживаемой ярости. – Тебе повезло, Лина, что ты родилась в семье хай-стэндов, приличных людей, которые зарабатывают на жизнь своими руками и умом, не просят подачек и не сидят на шее у государства. И ты никогда не будешь марджем, потому что я никогда не позволю тебе обратиться в отдел пособий и стать на учет. Только через мой труп…

– Ладно, ладно, пап, извини. Я пошутила.

– Ты всю жизнь шутишь. Все делаешь несерьезно. Вместо того, чтобы получить хорошее образование…

– У меня есть образование.

– Что ты называешь образованием? – вскипел Горны. – Этот твой Скипер-колледж? Десять дешевых программ, списанных с диска в мозг, и год тренировок на прыгающих самолетиках? Это, по-твоему, образование? Я еще раз говорю: тебе нужно поступить в хороший университет и закончить его. Вашингтон, Пристон, Мичиган, Пенсильвания – любое заведение, какое ты захочешь. По любой специальности, какую ты выберешь. Я оплачу обучение.

– Пап, перестань, – упрямо сказала Лина. – В любом университете сейчас все то же самое – инсталляция информации в память и больше ничего. Я могу пойти в любой мнемоцентр, заплатить шесть тысяч за лицензионный продукт и через шесть часов буду знать не меньше любого выпускника Оксфорда.

– Университет – это не просто получение информации. Университет – это методология. Там учат работать головой, понимаешь? После окончания университета ты станешь другим человеком.

– Я уже стала другим человеком, – вяло произнесла Лина.

– Когда? Когда ты им успела стать? На своих танцульках в кеми-диско? Когда гоняла на машине со своими нестрижеными дружками? Или когда ездила в Париж и в Вену с этим своим… как его… Борисом Долинго?

– Виктором Дельгадо. Он погиб. Разбился.

– Я в курсе. Весь мир в курсе, что он разбился, сидя пьяным за рулем, и оставил после себя долгов на пару триллионов. И что он оказался преступником первой степени. Это что, подходящая для тебя компания?

– Его уже нет, пап. Нет. Он умер.

– Слава Богу, что умер. Извини. Вас связывало что-то серьезное?

– Ничего. Он был редкостным скотом.

– У тебя есть деньги?

– Пока есть, – сказала Лина. – Немного. Хватит на пару месяцев.

Почти не соврала. Теперь она точно решила, что продаст машину. Это все же лучше, чем…

– Мое предложение остается в силе. Давай завтра же я устрою тебя на работу. В нашу компанию. Для начала – должность младшего менеджера. Но быстрый карьерный рост я тебе обещаю.

…лучше, чем это.

– Нет, папа. – Лина решительно мотнула головой. – У меня есть одно дело. Мне нужно разобраться с ним. Когда закончу, может быть, подумаю над твоим предложением.

Дело у Лины действительно было. Вот только с какого бока подступиться к нему, она пока не знала.

Начать с информации. Закачать в мозги программу по генетике. И постараться не свихнуться при этом. В любом случае неделя уйдет на то, чтоб перестать мучиться от головной боли. Потому что на лицензионку и качественное обслуживание денег точно не хватит. Придется покупать левак.

Джозеф Горны сел на место, снял очки, протер их салфеткой, снова водрузил на нос, горько посмотрел на дочь.

– Ты авантюристка, Лина, – сказал он. Авантюристка по внутреннему складу, как и твоя покойная мать. Она развелась со мной, когда тебе было три года и погибла, когда тебе едва стукнуло четыре. Разбилась на машине, врезалась в дерево. Она всегда любила ездить с бешеной скоростью. Ты никогда не думала, что неприятности подстерегают нас на каждом шагу? Что жизнь – это смертельно опасная штука?

– Я знаю об этом, пап, – сказала Лина. – Знаю не хуже тебя.