Книга Инквизитор Светлого Мира онлайн - страница 2

ГЛАВА 2

Сознание возвращалось ко мне постепенно, наплывало удушливыми волнами, воняющими нечистотами и горящим жиром.

– Пить, – стонал кто-то. – Дайте пить…

Кто-то приоткрыл мой рот и теплая вода, отдающая ржавчиной, полилась ко мне в глотку. Я вдруг осознал, что это именно я издаю жалобные стоны и прошу пить.

– Пей аккуратнее, – тихо произнес старик, который стоял возле меня на коленях и поил меня. – Воды мало, и неизвестно, дадут ли еще. Может быть, они решат немножко подсушить нас перед тем, как сжигать. Знаешь ли, обезвоженные тела лучше горят. А дрова нужно экономить. В наших лесах завелись шепотники, пьявицы, мясоверты, шипокрылы и прочая нечисть. Лес становится рубить все опаснее.

– Хватит. Спасибо. – Я отстранил рукой кувшин с водой и сделал попытку сесть. Это было непросто. Ноги мои были зажаты в огромной деревяшке с прорезями для щиколоток. А деревяшка была приделана толстой цепью к каменной стене. Весил этот чурбан, наверное, не меньше, чем я сам.

– Это что еще за дрянь? – поинтересовался я.

– Это ножные колодки. Личное изобретение господина Вальдеса. Он изобрел много интересных приспособлений, и все они предназначены для того, чтобы лишать людей свободы, подвергать их истязаниям и как можно болезненнее отправлять на тот свет.

– Ну дела… – Я подергал огромный замок, скреплявший сбоку две половины колодок и убедился, что сковали меня добросовестно и надежно. – Ты кто, старик?

– Я – Флюмер. – Старик поднялся в полный рост, приложил руку к сердцу и церемонно поклонился. При этом длинная борода его, раздваивающаяся в нижней своей части и аккуратно расчесанная, задела меня по лицу. Он был одет довольно опрятно – в серый камзол, серые штаны, обтягивающие тощие голенастые ноги. И пахло от него как-то приятно – тонкий аромат мяты пробивался как свежий ветерок сквозь застарелую густую вонь тюремной камеры. Одним словом, старик вызывал у меня явную симпатию. Он вовсе не был похож на ту крикливую шваль, что окружала меня на арене.

– А меня зовут Шустряк, – сообщил я. – Я боевой пес. Чемпион сезона, между прочим. Победил Бурого Черта. Только толку от этого – никакого. Я рассчитывал на то, что меня отпустят на свободу. А вместо этого угодил сюда…

Я обвел глазами помещение. То, что я увидел, нагоняло тоску – настолько смертную, что мысль о костре казалась избавлением. Каземат, в котором мы находились, имел тошнотворно грязные каменные стены и захламленный пол, он едва освещался жировым светильником. В этом-то как раз не было ничего особенного – трудно ожидать приличного вида от места, в котором держат людей, предназначенных для публичной казни. Ужасно было именно то, что мы здесь находились. Именно мы и именно здесь. И никаких шансов выползти из этого места у нас не было.

– Я тебя знаю, Шустряк, – сказал Флюмер. – Мы с тобой встречались пару раз до того, как попали в эту темницу.

– Да? – Я искренне удивился. – Я этого не помню. Извини, Флюмер, у меня что-то с черепушкой. Я не помню ничего, кроме сегодняшнего дня. Словно только сегодня на свет родился.

– Такое бывает, – старик заложил руки за спину и пошел по комнате, мусор захрустел под его ногами. – Так обычно и бывает с демониками. В течение двух недель после того, как они попадают в Кларвельт, с ними случаются всякие неприятности. У них периодически пропадает память, или отнимаются руки и ноги, или открывается желудочное несварение… Ты попал сюда десять дней назад – я знаю это точно. Я следил за тобой. Я даже хотел укрыть тебя, но не успел – ты попал в руки святош.

– Значит, я все-таки демоник?

– Демоник.

– Но у меня же нет всяких там магических способностей, о которых говорил Вальдес…

– Они не успели проявиться. Ты здесь всего десять дней, Шустряк. Через четыре дня у тебя должны открыться демонические качества. Должны… Но они не успеют открыться. К большому сожалению для тебя, тело твое будет предано огню уже завтра. Вальдес успел вовремя. Он всегда успевает вовремя, у него звериное чутье на демоников.

– А что, мы, демоники, на самом деле такие мерзкие и злобные твари?

– Я в этом не уверен. Совсем не уверен… – Старик покачал головой. – Никто не видел, как демоник начинает творить зло. Доблестный и бдительный господин Вальдес всегда сжигает демоников до того, как они успевают войти в свою полную колдовскую силу. Но вот как раз это и кажется мне странным. Такое впечатление, что только Великий Инквизитор знает все о демониках. Более того, скажу тебе один секрет. – Флюмер наклонился ко мне и глаза его заговорщицки блеснули. – Когда-то в Кларвельте не было никаких демоников. Не и было и Вальдеса. Он появился лишь пятьдесят лет назад. Он объявил, что все беды нашего мира происходят от демоников. Госпожа Дум назначила его Главным Инквизитором. Вот тогда-то и появились эти самые демоники. И с каждым годом их все больше и больше. У Вальдеса всегда много работы.

– И что, то, о чем ты сейчас сказал, это большой секрет?

– Об этом не знает никто, – сказал Флюмер. В голосе его не прозвучало гордости за то, что он обладает особым знанием – скорее, присутствовали уныние и обреченность. – Не знают, потому что не хотят знать. Я говорил об этом людям, я пытался донести до них правду. И вот результат – я объявлен еретиком и попал в подвалы инквизиции.

– А ты откуда знаешь?

– Прочитал. Просто прочитал в книгах. Знаешь ли, еще сорок лет назад велась летопись Кларвельта и все события, происходящие в мире, имели должное документальное отражение. Теперь уже никто не помнит об этих летописях. Все наши горожане считают, что Вальдес существовал всегда, что он вечен в такой же степени, как и Госпожа. Но это не так. Я точно знаю дату его появления в нашем мире.

– Стало быть, он пришел откуда-то ? Так же, как и я?

– Именно так.

– И значит… – догадка лежала на поверхности, но все же мне приятно было, что я сам додумался до этого. – Значит, Вальдес – тоже демоник?! И магические способности у него есть! Эти его вытягивающиеся руки…

– Официальный постулат гласит, что Вальдес Длиннорукий – не демоник, хотя и похож на демоника. Его магическая сила – светлая, он олицетворяет собой добро и справедливость, в отличие от зла и разрушения, что несут с собой демоники. Он – пророк, или, если можно так выразиться, исполняющий обязанности пророка. Он пришел, чтобы очистить наш мир от скверны.

– Постулат… А как же факты? Как же книги, которые ты прочитал? В них есть истина…

– Истина существует только для меня. Люди больше не читают книг. Я – продавец книг, но люди больше не покупают их. Большинство из них и читать-то не умеют. Отцы их еще умели читать, но вот детей своих к чтению не пристрастили. Это неприлично теперь – читать книги. Считается, что благородный господин должен исполнять законы, платить налоги и слушаться Госпожу Дум. Вольномыслие не поощряется – за это легко угодить в инквизицию. А раз так, то зачем читать? Это опасно. Господин Вальдес и его прислужники уже давно рассказали о том, что следует знать приличному человеку. Остальное – лишнее.

– Да… – Я почесал в затылке. – Хорош ваш Кларвельт, нечего сказать… Мракобесие какое-то. Просто средневековье (я применил слова, поднявшиеся из глубин моей памяти, и они показались мне очень подходящими). Послушай, Флюмер, если я не ошибаюсь, "Кларвельт" означает "Светлый Мир"?^[1] Что же светлого здесь, в вашем мире? – Я обвел рукой мрачную камеру. – Больше все это напоминает большую кучу грязи. Извини…

– Не стоит извинений. – Старик грустно улыбнулся. – Когда-то Кларвельт действительно был Светлым Миром. Не было кровавых боев, в которых ты имел несчастье участвовать. Не было разделения людей на псов и хозяев. Не было инквизиции, не было демоников и костров, на которых живьем сжигали людей. Благородные господа действительно были благородными. Именем Госпожи Дум не прикрывали отвратительные поступки. Даже подлости, лжи и беспросветной тупости, как мне кажется, было меньше. Я читал старые книги и плакал. Я скорбел о светлой эпохе, что описывалась в них и безвозвратно ушла в прошлое. Светлый Мир стал грязным и убогим, он издает запах разлагающегося трупа.

– Это Вальдес? Это он убивает ваш мир?

– Нет, дело не в Вальдесе. – Флюмер взволнованно взъерошил руками шевелюру – седую, не по-стариковски пышную. – Вернее, не только в нем. Вальдес – всего лишь червь, который завелся в ране. Один из многих червей, что завелись в ранах нашего мира за последние столетия. Все дело в Госпоже Дум. Она больна. Мне даже кажется, что она умирает. Она уже не следит больше за тем миром, который создала. Она уже не обращает больше внимания на таких рассадников заразы, как Вальдес.

– Госпожа Дум – ваша богиня? Почему вы думаете, что именно она создала мир? Может быть, и нет никакой Госпожи, и все это только выдумка, миф?

– Ты пришел из другого мира, ты не понимаешь этого! – Флюмер посмотрел на меня сердито, как на богохульствующего недоумка. – Может быть, в вашем вельте совсем по-другому. Но для нас, жителей Кларвельта, Госпожа Дум – это не выдумка! Это даже не абстракция! Она живет в наших умах, она повелевает нашими душами! Мы слышим ее голос!

– А ее видел кто-нибудь из людей? Как она выглядит?

– Нет, никто не видел ее. Мы только слышим ее голос – иногда добрый, иногда грозный, но всегда повелительный. Она живет в Замке Дум. Замок этот находится в самом центре Кларвельта. Любой человек может увидеть этот замок, но никто не может зайти внутрь. Ибо это лежит за пределами человеческого существования.

– Инквизиция… Великий инквизитор Вальдес… Сжигание еретиков и демонов… – Я обдумывал все то, что услышал. – Знаешь, Флюмер, я не помню ничего о том мире, из которого я пришел, но вся эта мерзость кажется мне удивительно знакомой. Мне кажется, если бы я вспомнил свое прошлое, то смог бы объяснить многое из того, что у вас происходит.

– Ты уже не вспомнишь свое прошлое, – уныло констатировал старый Флюмер. – Не успеешь. Я не знаю, откуда берутся демоники – из вашего мира или из каких-то других вельтов, но Вальдес заботится о том, чтобы они не успели ничего вспомнить. И у него это всегда получается. Всегда.

Да, делишки… В хорошую историю я вляпался. Я улегся на пол, подложив руки под голову. Мне хотелось думать о чем-нибудь хорошем в эти последние часы моей жизни. Но что хорошего я мог вспомнить? Вальдес не оставил мне времени на то, чтобы воскресить свою память.

Обидно было умирать так – помня только один день из собственной жизни. Причем день настолько отвратительный, что хуже не бывает.

Обидно.

И куда пропала эта девчонка с китайскими глазами? Она выручила меня там, на арене. Кто она такая? Демоник? Но если она демоник, то почему всеведущий Вальдес до сих пор не учуял ее?

Я лежал и пережевывал десяток неразрешимых вопросов. Это было единственным, что мне оставалось делать.

* * *

Снаружи тяжело лязгнул засов. Толстая дубовая дверь камеры распахнулась и сырой свежий воздух, ворвавшийся из коридора, показался живительным вестником свободы. Однако, это не было истинной свободой – скорее, иллюзорным ее отпечатком, быстро растворившимся в смердящей реальности тюремного склепа. Два стражника – рослых и красномордых, быстро вошли и встали по обеим сторонам двери. За ними вразвалочку вошел…

Вальдес? Я почувствовал, как живот свело судорогой от страха. Я не был пугливым, но Вальдес с его руками, вытягивающимися на двадцать шагов, привел бы в ужас и не такого, как я.

Нет, не Вальдес. Это был человек, старавшийся во всем походить на Вальдеса. Такая же короткая стрижка, светлые, а может быть, специально покрашенные под блондина волосы. Такой же черный плащ и фальшивая улыбка, приклеенная к бледному вытянутому лицу. Но до Вальдеса он явно не дотягивал – ни по росту, ни по жестокой холодной силе. В конце концов, если есть Великий Инквизитор, то, наверное, существуют и просто инквизиторы – не великие. Инквизиторы мелковатые и нагловатые.

– Эй ты, ничтожный еретик! – Инквизитор ткнул пальцем во Флюмера. – Я вижу, ты тут неплохо устроился. Можно сказать, благоденствуешь на казенных харчах. Пойдем, еретик, сейчас мы поговорим с тобой. Поговорим по душам. Ты ведь любишь вести философские беседы, да, еретик?

– Отпустите меня… – Флюмер растерянно пятился назад. – О чем с вами можно разговаривать?

– О чем разговаривать? – Инквизитор ухмыльнулся и стражники дружно хохотнули по сторонам от него. – Ты расскажешь нам много всего интересного, плохой старик! У нас есть специальная комната, где люди становятся очень разговорчивыми! Там есть всякие умные приспособления, которые заставляют болтать таких плохих, грязных людей как ты, со всей скоростью, на которую способен ваш лживый язык! Ты выдашь нам всех своих сообщников, а когда они попадут в нашу обитель закона и справедливости, то в свою очередь выдадут нам всех, кого знают они. Мы вырвем ваше гадючье гнездо еретиков со всеми корнями!

– У меня нет никаких сообщников! – сказал Флюмер. Он держался мужественно, хотя видно было, что сердце его разрывается от страха. – Сожгите меня, если уж так мне суждено и справедливость умерла в этом мире. Но не трогайте больше никого. Никто не виноват в том, что я знаю правду и отказываюсь признавать вашу ложь.

– Заткнись, сучий ублюдок!!! – Голос инквизитора повысился до визгливого фальцета. – Ты думаешь, что легко отделаешься? Думаешь, что мы предадим огню твое старое дряхлое тело, сожжем его, и на этом все закончится? Ну уж нет! Мы знаем, что такие мерзкие рассадники зла, как ты, не существуют в одиночку! Вам обязательно нужно собрать себе подобных, сплотиться в маленький смердящий кружок, шептаться за спиной у благородных граждан, распространять идиотские слухи, порочащие Святую инквизицию, Книгу Дум и даже саму Госпожу! Вы любите мерзко хихикать над благопристойными господами, воображая себя умными и свободомыслящими. Так вот, посмотрю я, как ты захихикаешь сегодня под пытками! Как ты будешь рассуждать о правде, вычитанной из дурацких книжонок, когда тебя растянут веревками на дыбе и загонят иглы тебе под ногти. Как ты будешь булькать о справедливости, когда в твой вонючий рот через воронку будут вливать ведро воды. Как ты во всю глотку завопишь о гибели Светлого Мира, когда тебя посадят на кресло с шипами и начнут закручивать винты!..

Боже мой, как все это было мне знакомо… Я вдруг осознал, что когда-то, в настоящей своей жизни, уже слышал такие омерзительные слова. Возможно, я даже когда-то побывал в инквизиции. И сейчас каждое слово этого негодяя впивалось в мой мозг раскаленным стержнем. Я испытывал невероятные муки, потому что осознавал, что не могу встать и заставить замолчать этого безнаказанного садиста.

– Эй, ты, инквизитор, заткни хайло! – сказал я. – Ты недостоин даже того, чтобы ловить вшей в бороде этого благородного и образованного господина. Зачем тебе нужно подвергать его пыткам? Чтобы узнать имена сообщников? Черта с два! Просто ты хочешь получить свое тупое собачье удовольствие. Ты будешь смотреть на то, как он мучается, и язык твой будет высунут от похоти и вожделения, и слюна будет капать с него. И каждые полчаса будешь выбегать в соседнюю комнату, чтобы подрочить и кончить на стену. Потому что ты не можешь сделать этого с женщиной. А все твои слова о торжестве закона и Святой инквизиции – не больше чем головка твоего вонючего члена, засунутая между твоими скрюченными пальцами…

Я не успел договорить. Инквизитор сперва побледнел, затем побагровел, а потом подскочил ко мне и въехал носком своего тяжелого сапога прямо мне в челюсть. Я не отрубился, но способность к членораздельной речи пропала. Я попытался сказать ему, что когда удеру из этой тюряги, сделаю из него отбивную, но смог издать только невнятное мычание.

– Поистине, демоники – самое отвратительное отродье, когда-либо существовавшее в мире, – заметил инквизитор. – Чего вылупились? – прикрикнул он на стражников. – Берите еретика Флюмера и тащите его в пыточную. – А тобой, Шустряк, – он наклонился надо мной и дыхнул на меня чесночной отрыжкой, – я займусь через пару часов. Обычно мы не пытаем демоников, мы просто жарим их на огне, как поросят. Они прекрасно прожариваются, эти демоники. Но ты, Шустряк, заслуживаешь особого внимания. И я уделю тебе особое внимание. Я думаю, что ты оценишь искусство моего душевного разговора. Ты почувствуешь его всем своим существом. Каждой дрянной частицей своего тела…

Флюмера уволокли, дверь снова захлопнулась на засов. Я лежал в одиночестве и раздумывал, хорошо ли иметь такой длинный и подвижный язык, как у меня. Пожалуй, меня не зря прозвали здесь Шустряком. За острым словом в карман я не лез.

На этот раз мой язык, кажется, втянул меня в очередные неприятности – еще большие, чем существовали до сих пор. Я как-то забыл, что костер – это еще не самая худшая пакость, которую способны придумать люди.

Плохие люди.

* * *

Не знаю, долго ли я так провалялся. Поскольку мне нечего было вспомнить, я отчаянно скучал. Я фантазировал, заменяя реальность тем, чем я способен был ее заменить. И когда дверь снова заскрипела и открылась, я уже составил в своей голове совершенно безумный план. В конце концов, мне нечего было терять – все равно меня должны были убить завтра. А уж если учесть то, что меня собирались подвергнуть пыткам, то имело смысл умереть до того, как меня начнут истязать. Короче говоря, я уже подписал себе смертный приговор, но перед тем, как его приведут в исполнение, я собирался здорово испортить жизнь тем инквизиторам, которые попадутся мне под руку. В особенности тому, который пинул меня ногой в лицо. Я знал, что мне вполне по силам сделать это. В конце концов, если уж я разделался с профессиональным бойцом Бурым Чертом, то со стражниками и инквизиторами разберусь тем более. Главное – не спешить, сказал я себе. Не делай преждевременных движений, Шустряк. Пусть с тебя снимут колодки. Пусть тебя отведут в пыточную, где может оказаться множество полезных вещичек, могущих выступить в качестве подручных средств для обороны и нападения. А там увидим…

Я увидел проблески света в своей совершенно никчемной жизни.

Итак, дверь снова распахнулась и двое стражников затащили внутрь то, что еще недавно можно было назвать человеком. Человеком по имени Флюмер. Теперь это скорее можно было назвать куском окровавленного мяса, завернутым в лохмотья одежды. Стражники бесцеремонно кинули его в угол камеры и повернулись ко мне.

– Эй ты, демоник, – сказал один из них. – Я слышал, что ты – знатный драчун? Скажи честно – сейчас ты не собираешься помахать кулаками? Если собираешься, то я оглоушу тебя, и оттащу в пыточную так как оно есть – без сознаниев. Но на твоем месте я пошел бы туда своими ножками. Потому что я иногда не рассчитываю свои маленькие силенки и оглоушиваю насмерть.

– Я не буду драться, – сказал я честно и скромно. – Я буду вести себя смирно, как овечка. А вы, ребятки, делайте то, что вам положено. Против вас я ничего не имею.

Они приблизились ко мне. Смотрели на меня с опаской – видать, все же сомневались в моей кристальной честности. У одного из них в руках был здоровенный ключ.

– Поосторожнее с ним, – сказал он другому стражнику. – Я отопру колодки, а ты приставь алебарду к его башке. Начнет дергаться – руби. Нечего с ними, с демониками, церемониться.

Он наклонился и вставил ключ в замок. Алебарда застыла совсем рядом с моей головой. А я уже приготовился к действиям. Я передумал идти в пыточную. Я решил, что сразу, как только колодки откроются, засвечу ногой в морду одному стражнику и одновременно выдерну алебарду из рук у другого. Я надеялся успеть.

Но я не успел. Потому что, как только замок открылся, тот стражник, что стоял у меня над душой, с размаху въехал другому по голове древком алебарды. Бедняга скрючился на полу и схватился за сильно ушибленную головенку. А стражник, ударивший его, отскочил к стене и остался вне зоны моей досягаемости.

Наверное, я должен был сразу вскочить и напасть на второго стражника. Но я слишком обалдел, чтобы сделать это. Я смотрел на него и не мог закрыть рот.

– И чего ты ждешь, Шустряк? – поинтересовался стражник. Голос его был довольно тонким, можно сказать, женским. – Вставай, милый мой. Нам надо уходить отсюда.

Рот мой открылся еще шире. Выглядел я как полный идиот. Я чего-то не понимал.

– Ты… Это… Ты его чего? – промямлил я. – Вы что, типа, поссорились?

– Нет. Просто он мне мешал. Я пришла за тобой.

"Пришла?" Я моргнул глазами и вдруг вместо здоровенного стражника в кирасе увидел девушку небольшого роста, в просторной рубашке, подвязанной пояском и широких штанах – явно не местного покроя. Ту самую китайскую девушку, что помогла мне сегодня во время боя. Очень миленькую, можно даже сказать, красивую.

Я моргнул еще несколько раз, но девушка не пропала – так и осталась девушкой. Не могу выразить, до чего мне было приятно ее видеть – и не только потому, что она пришла выручать меня. Мне показалось, что в той моей забытой жизни у нас с ней были дружеские отношения. Может быть, даже более, чем дружеские.

– Чего моргаешь? – спросила она. – Ты что, не узнаешь меня?

– Узнаю. Почти. Только вот имени вспомнить не могу. Я забыл все. Извини.

– Ничего страшного. Со мной тоже такое было, когда я попала сюда. Но потом я все вспомнила. И ты вспомнишь.

– Как тебя зовут?

– Цзян. – Странное ее имя прозвучало как звон китайского колокольчика на ветру. – Хватит болтать – у нас нет времени. Ты можешь встать?

– Конечно! – бодро заявил я, и попытался вскочить по-молодецки, но оказалось, что я отлежал обе ноги. В результате подъем мой происходил медленно, с неприличным кряхтением, поминанием нечистой силы и чьей-то матери (чьей конкретно, не помню). К счастью, теперь я был не одинок. Девушка Цзян протянула мне руку помощи. Если говорить точнее, она схватила меня за шиворот и решительным рывком придала мне вертикальное положение. Для девушки столь изящного сложения она была на удивление сильной.

– Пойдем!

– Нет, подожди! – Я стоял, прислонившись к стене и чувствовал, как кровь притекает к моим бедным ножкам. – Нам надо взять с собой вон того человека – Флюмера.

– Ты что? – Цзян посмотрела на меня с недоумением. – Зачем он тебе нужен?

– Не мне, а нам. Он нужен всему этому миру. А в этой тюряге его убьют. Это Флюмер, книжник…

– Я знаю, кто он такой. – Цзян озабоченно сжала губы, покачала головой. – Проблема в том, что он не сможет идти сам. Кто его потащит – ты?

– Я, – заявил я. – Я уже очухался. И без него не уйду.

Я пересек комнату и склонился над беднягой Флюмером. Досталось ему изрядно – он был весь в крови. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Но, по крайней мере, он был жив. В такой ситуации и это – немало.

Я взял кувшин и вылил остатки воды Флюмеру на голову. Старик застонал и открыл глаза.

– Пить… – попросил он.

Я заглянул в кувшин и понял, что только что совершил очередную глупость. Воды в кувшине больше не было.

– Флюмер, старина, – произнес я бодрым голосом. – Пойдем отсюда. Скоро у тебя будет воды сколько захочешь. Ты сможешь даже постирать свою бороду. Давай уходить, мне здесь не нравится.

– Что случилось? – Старик приподнялся и я увидел, что он с ужасом смотрит на нечто, находящееся за моей спиной. Я быстро оглянулся и увидел громилу-стражника с алебардой.

– Не бойся, Флюмер. Этот стражник – наш человек, – сказал я, хотя уже не был в этом уверен. Я вконец уже запутался во всех этих превращениях. Я даже слегка согнул ноги, собираясь прыгнуть на стражника, если он начнет делать что-то не то. Но стражник только нетерпеливо стукнул древком алебарды по полу и сказал голосом Цзян:

– Шустряк, я с уважением отношусь к твоему любимому занятию – спасать несчастных узников из застенков инквизиции. Но если ты будешь медлить еще хоть полминуточки, то самого тебя не спасет уже ничто.

– Я никуда не пойду… – забормотал старик. – Нас все равно поймают. Я не могу идти, я не могу даже встать…

Под это бормотание я нежно обхватил Флюмера, положил его себе на плечо и зашагал по направлению к двери. Весил он немного. Пожалуй, я выдержал бы, если бы нес даже двух таких Флюмеров.

– Флюмер, дружище, заткнись, – сказал я ласково. – Ты производишь слишком много шума. К тому же у тебя противный тембр голоса.

Старик замолчал.

Мы шли и шли, все время сворачивая в какие-то новые коридоры. Впереди двигалась Цзян, которая удачно выглядела стражником. Похоже, она уже основательно изучила это здание. Прежде чем войти в новое ответвление довольно запутанного лабиринта, она заглядывала туда, убеждалась, что проход свободен, и только после этого запускала нас с Флюмером.

Когда я уже начал громко пыхтеть и пришел к убеждению, что во-первых, старикан Флюмер не так уж и легок, а во-вторых, зря я его с собой прихватил, Цзян тихо сказала:

– Все. Дальше – выход. Пока нам везло и мы никого не встретили. Мы и не должны были никого встретить – сейчас ночь, а ночью в Обители Закона пусто. Но у входа всегда стоят двое стражников. Что мы будем делать?

– Скажешь им, что ты сопровождаешь нас куда-нибудь по высочайшему указанию господина Вальдеса. Например, на место казни для предварительной тренировки.

– Чушь. – Цзян фыркнула. – Что-нибудь поумнее можешь придумать?

– Притворись самим Вальдесом. Ты же мастер перевоплощения.

– В Вальдеса не смогу. Я пробовала, у меня не получилось.

– Ладно. Тогда сделаем так. – Я с удовольствием положил Флюмера на пол и начал нашептывать свой план девушке на ухо.

План ей понравился – по-другому и быть не могло. Я подумал, что являюсь неплохим тактиком, а может быть, даже стратегом. Мой план действий, несмотря на некоторую сложность и изощренность, отличался изящностью и полным учетом всех специфических особенностей места его проведения. Я даже решил, что при желании мой талант позволит мне руководить небольшой (да почему же небольшой? Большой!) армией.

Короче говоря, план был задуман, разработан и выполнен тщательно и скрупулезно, пункт за пунктом. Справились мы с ним на удивление легко. Выглядело это так: мы подошли к стражникам, я дал по морде одному, Цзян другому. После чего мы связали их подручными средствами и покинули Обитель Закона, не забыв прихватить с собой Флюмера, который к этому времени оправился настолько, что стал передвигаться на собственных нижних конечностях.

Мы оказались на свободе.

День, который начался погано, закончился не так уж и плохо.