Книга Черная троица онлайн - страница 4

ПОЗЫВНЫЕ «ГЕРМЕС»

«Ганс Вессель» был отведен в порт, где Шлихт подписал акт, но в пункте четырнадцатом сделал оговорку:

«Я капитан коммерческого судна. Мое дело – выгодный фрахт и честное выполнение обязательств перед фирмой. Репутация капитана дальнего плавания Вальтера Шлихта безупречна! Дополнительный магнит в ноктаузе компаса и неизвестный мне человек в трюме судна – звенья одной цепи: у меня, как у всякого честного человека, много врагов!»

Надо было видеть «честного человека», когда он подписывал акт. Светлые, навыкате глаза Шлихта лучились бюргерской добропорядочностью.

После осмотра содержимого рюкзака и оформления протокола «геолог» был доставлен быстроходным катером на аэродром. Самолет оторвался от земли и лег курсом на юго-восток.

Благову было по паспорту сорок четыре года, но выглядел он старше. Нездоровый, землистый цвет кожи, сеть глубоких морщин на лице свидетельствовали о нелегкой, полной лишений жизни.

Задержанного сопровождал капитан Клебанов. Подняв свесившуюся с носилок руку Благова, капитан увидел на ладони следы рубцов и старые, годами натруженные мозоли. Синеватое пятно на лбу, похожее и на давнюю татуировку и на след порохового ожога, напоминало Клебанову что-то знакомое…

«Такие метины бывают на лицах шахтеров, – вспомнил он, – когда при травме в ранку попадает угольная пыль. Метина, так же как татуировка, остается на всю жизнь».

Проверив пульс Благова, врач занялся приготовлением шприца к инъекции.

Под крылом самолета проплывала тундра.

– Как вы думаете, Артемий Филиппович, – спросил Клебанов врача, – «неотложка» уже на аэродроме?

Набирая в шприц камфару, врач утвердительно кивнул головой.

Катер с Благовым на борту еще только отвалил от «коммерсанта», а из Мурманска уже были отправлены телеграфные запросы в Петрозаводск и Ленинград. Миновав Гудим-губу, самолет лег курсом на юг, а в это время в Ленинграде по улице Белинского к дому № 5, где, по паспортным данным, проживал «геолог», подъехал на мотоцикле оперативный работник.

Сделав разворот над аэродромом, самолет пошел на посадку. Спустя сорок минут, позвонив из кабинета главврача, Клебанов доложил полковнику Раздольному о.выполнении приказа.

– Как его состояние? – спросил полковник.

– Тяжелое. В самолете пришлось дважды делать инъекцию камфары. Сознание затемненное.

– Сейчас приеду! – сказал полковник.

Прошло не больше десяти минут, и машина полковника, скрипнув тормозами, остановилась у подъезда госпиталя.

Раздольный, высокий, грузный человек, легко выбрался из машины и в сопровождении Клебанова поднялся на второй этаж, где был кабинет главного врача, майора медицинской службы Гаспаряна.

– Докладывайте, капитан, ваши соображения, – сказал полковник, как только Клебанов закрыл дверь.

– Товарищ полковник, – начал капитан, – думается, что так называемый Благов незадолго до переброски через границу занимался тяжелым физическим трудом. Можно предположить, что он длительное время работал в шахте…

Вошел главврач, поздоровался с Раздольным за руку, они были знакомы, и кивнул головой Клебанову:

– Это второй случай!

– В вашей практике? – спросил Раздольный.

– Нет, в истории цивилизации. – Подкрутив короткие темные усы, Гаспарян повторил: – Второй случай! Несколько лет назад один предприимчивый делец на Западе, выставив свою кандидатуру в губернаторы штата, чтоб снискать популярность у избирателей, три часа простоял на голове в центре городской Площади.

– Выбрали? – поинтересовался Раздольный.

– Нет, забаллотировали. Видимо, боялись, что, будучи губернатором, он и деловую жизнь штата поставит с ног на голову. Случай с этим Благовым, как видите, второй. Делец был крепче. Простояв три часа на голове, он повел своих избирателей пить пиво. Благову не до пива, и с допросом, Сергей Владимирович, придется подождать до завтра…

– Мне нужно хотя бы пять минут…

– Ни одной минуты. Больной…

– Больной! – перебил его Раздольный.

– Да, Сергей Владимирович, тяжелобольной. Организм подношен, сердце расширено на четыре пальца, старый очажок в легком, все признаки силикоза – профессиональной шахтерской болезни…

Полковник Раздольный бросил быстрый взгляд на Клебанова.

– В нашей стране, – продолжал Гаспарян, – это явление редкое, на Западе силикоз – бич.

– Мы ему дадим путевку в санаторий за счет профсоюза! – усмехнулся Раздольный.

– Да! – вспомнил главврач. – Товарищ капитан, очевидно, это вас разыскивает начальник караула?

– Разрешите идти? – спросил Клебанов и, получив разрешение полковника, вышел из кабинета.

Гаспарян проводил капитана до порога, плотно закрыл дверь и только тогда ответил на ироническую реплику Раздольного:

– У тебя, Сергей Владимирович, удивительная манера казаться хуже, чем ты есть на самом деле.

– Например?

– Я знаю тебя не первый год. Ты гуманный человек и отлично знаешь, что человек болен и…

– Ваграм Анастасович, ты понимаешь, сколько человеческих жизней можно сберечь, зная задачу и цель этой переброски! А если он не один? Если одновременно с ним, но другим путем к нам уже заброшено или готовится заброска несколько подобных Благовых? Дорога каждая минута. И я спрашиваю вас, товарищ майор медицинской службы, когда можно подвергнуть допросу задержанного нарушителя границы?

– Завтра вы сможете приступить к допросу, – ответил Гаспарян. – Вас это устраивает?

– Странный вопрос! – пожал плечами Раздольный и пошел к двери. – До завтра! – бросил он уже с порога и вышел из кабинета.