Книга Изгнанники онлайн - страница 4

IV

Во сне он встал с лужайки, на которой уснул рядом с Фиар, и огляделся по сторонам. Ольт сидел, скрестив ноги, спиной к костру. Воин вспомнил, как ольт предложил себя в качестве часового. На недоумённый взгляд Ривллима последовало пояснение, что если противник не выдаст себя звуком, то с ним всё равно не справиться. Аргумент показался убедительным, учитывая, что слух у слепого оказался фантастически острым. Он отлично слышал то, что произносилось шёпотом на расстоянии в тридцать шагов.

Итак, он встал. Фиар что-то прошептала и потянулась. Не просыпаясь. Воин долго смотрел на неё, поражаясь странной позе, которую та приняла. Необычная для человека – чуть выгнувшись назад, руки вытянуты вдоль тела, пальцы согнуты, словно у кошки, приготовившейся напасть. Постойте, может, она оборотень? Тогда многое стало бы понятным. Подумав немного, воин отверг это предположение. Во-первых, сейчас полнолуние. Во-вторых, оборотни терпеть не могут ни людей, ни прочие расы. Он склонился над Фиар и осторожно взял в руки прядь её волос. Тонкие и невероятно густые.

Ривллим вспомнил, что Фиар пообещала сделать с ним, если он «невзначай» прикоснётся к ней ночью, и усмехнулся. Ну ладно. Что же его подняло?

Дорога, возле которой находилась лужайка, уходила в направлении центральной части Шести Башен. Старинное название этого города-крепости так и переводится: Шесть Башен. Безо всяких излишеств. Надо будет расспросить Вемкамтамаи, что такого в этих Башнях. Отчего здесь постоянно заводится всякая магическая нечисть.

Далеко-далеко, за пределами чёткой видимости, что-то слабо светилось. Словно крохотный светлячок – наподобие тех, что вились вокруг костра. Только «светлячок» этот должен быть величиной со слона, раз виден на таком расстоянии.

За неимением других идей, воин направился в сторону светящегося пятнышка. Оно казалось туманным, расплывчатым, текучим. Но не таким, как призрачные огоньки в лесах близ Меорна или, скажем, на Синих болотах – к востоку от города. Те удаляются, меняют очертания, манят неосторожного путника дальше, дальше, дальше. Это же никуда не двигалось.

Стоило сделать первый шаг, как Ривллим взлетел в воздух. И сразу же понял, что спит. Где ещё, как не во сне, можно было настолько плавно и неторопливо плыть по воздуху, управляя полётом одним лишь усилием мысли? Ощущение было восхитительным.

Оказалось, что можно ускорять или замедлять полёт, ныряя вниз или, соответственно, взлетая вверх – словно рыба в воде. Не нужно было ничем двигать, достаточно только сосредоточиться. При всём этом полёт не мешал думать.

Шелна здесь нет, это ясно. Обойти все Башни, надо всё равно: хотя бы для того, чтобы можно было смотреть в глаза его родственникам. А потом – медленно, осторожно двигаться в сторону Меорна. Там доложить обо всём и – раз пообещал – проводить эту несносную молодую особу домой. И зачем только он пообещал ей сопровождение?

Светящийся силуэт постепенно приближался.

Взгляду открылась центральная площадь. Та, от которой и исходило сияние. Шесть высоких зданий выходили на неё; шесть серых прямоугольных кусков гранита, пристально вглядывающихся множеством чёрных мёртвых глаз.

Посреди площади стоял постамент. На нём должна быть статуя, но где же она? И почему светится площадь? Вся: камень под ногами, постамент, воздух над головой. Воин приземлился и осторожно оглянулся. Зачем он здесь?

– Никто не сможет ответить, – из-за постамента вышел ольт Вемкамтамаи и, не отводя взгляда пустых глазниц, остановился шагах в трёх от воина. – Ты один знаешь, что должно случиться. – Воин заметил, что окружавшие площадь строения сдвинулись. Немного, но заметно для глаза.

– Где статуя? – указал воин на постамент.

– Статуя была, статуя ушла. – С другой стороны постамента вышел ещё один Вемкамтамаи и остановился с другой стороны, сверля собеседника провалами отсутствующих глаз. – Мир стал ей безразличен, она покинула мир. Теперь мир рассыпается на части.

Послышался странный треск.

Воин опустил взгляд и увидел, как по мостовой под его ногами пробежала трещина. Инстинктивно он отошёл, чтобы обе ноги стали по одну сторону её. Оглянулся. Здания вновь сместились.

– Что за статуя? – спросил Ривллим, поворачиваясь от одного ольта к другому и не встречая ничего, кроме пустого выражения на неправдоподобно гладких, до блеска отполированных лицах. – Куда она ушла?

– Твоя статуя, – послышался голос сверху и воин, задрав голову, встретился с мрачным лицом Вемкамтамаи. Третий ольт стоял на постаменте. – Отыщи её и спроси, отчего она решила сбежать. Но поторопись, время уходит.

Вновь треск. Одно из зданий раскололось пополам. Изнутри посыпался песок.

– Но я не успею! – крикнул воин отчаянно. – Всё происходит слишком быстро!

– Я помогу тебе, – отозвались три голоса с трёх сторон и два остальных ольта вспрыгнули на постамент. Там они встали, все втроём, лицами наружу, упираясь плечами в плечи и взявшись за руки. Тут же зловещий треск и шорохи, доносившиеся со всех сторон, замерли, а трещина в земле сомкнулась. Сомкнулось и здание; о катастрофе напоминала лишь груда песка у стены. Лица ольтов (или ольта?) отражали сильное напряжение.

– Не мешкай, – произнесли три голоса и три головы кивнули, каждая в свою сторону. После чего порыв ветра поднял в воздух лёгкого, как пушинка, Ривллима и с головокружительной скоростью повлёк назад, к костру. Окружающий мир размазался, рёв ветра оглушал.

«Сейчас я разобьюсь», подумал воин и зажмурился.

Что-то толкнуло его под ноги.

Он открыл глаза. Он стоял у костра, рядом со спящей Фиар. Рядом с ольтом, по-прежнему сидевшим спиной к едва тлевшему костру. Воин поднял голову. Наступило двойное полнолуние – и именно сейчас два ярко-лимонных диска, меньший под большим, освещали спокойный ночной пейзаж. Оглушительно пели насекомые; по округе разносились охотничьи крики сов.

Небо резко повернулось, превратившись на миг в сплетение светящихся дуг. Когда оно остановилось, никаких лун на нём уже не было, а рисунок созвездий едва заметно изменился. Сильное головокружение поразило Ривллима, и он почувствовал, что падает…

…Открыв глаза, он понял, что всё ещё ночь. Костёр слабо тлел, пели насекомые, всё было, как и прежде. Снова сон? Скорее всего, нет. Да, действительно, он не спал: веки были тяжелы и стоит ему только прикрыть их, как он мгновенно уснёт вновь. Хорошо бы до утра ни видеть никаких снов.

Фиар прижалась к нему; воин ощущал жар, исходящий от неё – но то был не жар лихорадки. Он припомнил, как она обожгла его лёгким прикосновением, как испекла клубень, подержав в ладонях. Наверняка именно за это её держали в клетке – мало ли для чего магам может потребоваться такое…

Девушка что-то прошептала во сне и чуть слышно всхлипнула. Правая рука её опустилась на плечо Ривллима, и тот вновь поразился её силе и температуре. И даже подумал, не стоит ли осторожно снять с себя её ладонь, но не стал этого делать по двум причинам.

Во-первых, она может проснуться, и тогда жди неприятностей.

Во-вторых, будь он неладен, это было приятно.

Последней мыслью, что посетила воина перед тем, как он провалился в целительный и крепкий сон без сновидений, было то, что все три ольта там, у постамента, были без сандалий.

Странно, не правда ли?

* * *

– Доброе утро, доброе утро, – услышал Ривллим, едва только открыл глаза. Солнце уже поднималось над стеной. Его кипящие лучи вот-вот ударят прямо в глаза. – Наш спаситель мог бы отдыхать и дольше.

Голос принадлежал ольту, и не было в нём ни капли иронии. Рывком поднявшись, воин тут же ощутил, что отвык спать в одежде. Тело протестовало. Давненько не ходил в походы.

У костра стоял котелок с ароматным травяным настоем. Пахло приятно.

Ольт пил травяной чай с видимым наслаждением; девушка, как заметил Ривллим, пила его через силу. Не привыкла, видимо. Пожелав всем доброго утра, воин твёрдым шагом направился к бассейну – умыться.

И поразился, увидев кристально чистую, прозрачную воду. Отвратительные остатки «мешков», в которые были облачены узники, всё ещё валялись поодаль, и воин решил сжечь их. Заодно избавившись и от источника заразы, и от неприятных воспоминаний. Осквернять водоём более не хотелось, и Ривллим, обнаружив, что машинально прихватил с собой рюкзак, открыл клапан и обнаружил внутри… котелок.

Вот как.

Ладно, разберёмся после. А пока он зачерпнул прохладной и приятно пахнущей свежестью воды и с наслаждением плеснул ею в лицо, смывая ночное беспокойство и остатки сонливости. Подействовало безотказно. Дальше он также действовал по привычке, наполнив фляги и ополоснув всю посуду. Её было не так уж и много.

Десять минут спустя, когда он вернулся к костру, его ожидала корявая глиняная кружка с горячим чаем. Воин вспомнил, что подобный настой ольты именовали айлис, то есть «напиток жизни». Существам, умеющим жить тысячи лет, можно доверять в вопросах здоровья…

* * *

– Посуду мы нашли в Башне, – пояснил Вемкамтамаи, кивнув в сторону девушки. – Одного комплекта всё равно не хватило бы. Траву наша очаровательная спутница собрала по моим описаниям. Надеюсь, чай придётся по вкусу.

Как странно он говорит!

– Терпеть не могу чая, – заявила девушка. – Лучше уж простую воду. На худой конец, лёгкое вино.

– Вино, – покачал головой воин. – Надо же. Буду иметь в виду. Сейчас самое главное – набраться сил.

– Набраться сил можно, хорошенько пообедав, – поджала губы Фиар. – И не дикой картошкой.

– Думаю, надо спросить сайира, что он намерен делать, – вмешался ольт, видимо, ощущая, что воин вот-вот начнёт терять терпение. Ночь была нелёгкой.

– Продолжать поиски бессмысленно, – заявил Ривллим, решившись признать очевидное. – Отправляемся на юг. Двигаться надо быстро: поблизости от Башен добычи не отыскать. Самое большее через неделю доберёмся до Святилища – и через час будем в Меорне.

Ольт кивнул. Фиар смотрела равнодушно.

– Я немного… послушал, что творится вокруг, – пояснил ольт, продолжая улыбаться. – Мы здесь одни. – Улыбка померкла. – Я понимаю, как неприятно это звучит.

«Откуда тебе знать?» – хотел спросить воин, но сдержался. Слова о том, что великан не столь слеп, как кажется, начинали обретать в его голове новый смысл.

– Тогда в путь, – завершил воин, хлопнув себя по коленям. – Полчаса на сборы, затем – к юго-западному проходу.

– Почему не к южному? – удивилась девушка.

– С юга Башни защищает дремучий лес, – пояснил Ривллим, собирая посуду. – Сейчас, возможно, он не столь опасен, как позавчера, но лучше не рисковать. Юго-западная тропа выходит на Хеввелский тракт. Одна из самых безопасных дорог.

Больше вопросов не было. Пока ольт молчал, Ривллим ощущал себя командиром их крохотного отряда. Но стоило ольту заговорить, как опыт и знания, за которые его уважают сотни людей – куда-то исчезали. Ривллим был рад тому, что слепой предпочитал помалкивать. Наверное, осознавал, как действует на остальных.

За Фиар, однако, нельзя было ручаться. Утром она стала почти такой же дикой, как и вчера, в полдень. Всем своим видом показывала, что по каждому вопросу имеет своё мнение; но, хвала Владыке Мудрости, не пыталась навязывать свою волю. По крайней мере, явно. Эта дорога мне будет стоить лет пять жизни, хмуро подумал воин. Ему доводилось сталкиваться с подобными особами – как правило, людьми из высших кругов. Меорн не такая уж глухая провинция Большой Земли, как принято считать. Выполнять работу для сильных мира сего – занятие, в высшей степени неблагодарное. В особенности, когда эти сильные постоянно воюют друг с другом.

Придав своей шляпе как можно более приличный вид, Ривллим оглядел остальных. Девушка наотрез отказалась надевать что бы то ни было на голову. Ольт, в своей набедренной повязке и сандалиях походил на отшельника-друида. Издалека мы будем выглядеть, как труппа бродячих артистов, подумал воин невесело.

Хороша погодка. Если она подержится такой ещё недельку-другую, будет как нельзя лучше.

* * *

Ольт принялся рассказывать истории из своих путешествий по северу континента – преимущественно для девушки, которая явно не привыкла путешествовать пешком и очень скоро стала раздражительной сверх обычного. Что бы там она ни говорила, а хальга в сочетании с травяным чаем почти полностью вернули ей человеческий облик. Надо поучиться у ольта медицине, решил воин. В травах он разбирался ровно настолько, чтобы, оставшись в лесу, не пропасть. А хорошо бы научиться творить те мелкие чудеса, одно из который слепой сегодня показал. Ривллим и сам ощущал необычный прилив сил; мир казался юным и гораздо более дружелюбным, нежели обычно.

До стены они добрались без приключений; пришлось только пройти полкилометра к югу, прежде чем обнаружилась та самая, почти неприметная дверца. Тут-то Ривллим и сделал первое неприятное открытие.

На стенах тоннеля отсутствовали пометки. Новых не было – и ладно, но куда подевались его собственные? Осыпались за ночь от сырости? Невозможно. Вот тут была одна – на расстоянии вытянутой руки от входа, на левой стороне. Точно такая же – на правой, у дальнего выхода. Где они?

Воин почти что услышал щелчок, с которым ожили его рефлексы и проснулся внутренний наблюдатель. Тот, который бодрствовал при малейших признаках опасности.

Когда они вышли наружу, Ривллим поразился вновь.

Лес был не тот.

Совсем не тот. Не те деревья стояли не на тех местах; лес стал гуще, зеленее, перестал быть мрачным. Птицы усердно упражнялись в пении, доказывая свои права на клочок земли, дерево, куст, на котором находились. Трава росла пышным ковром; тропа, которая была отчётливо видна даже в безлунную ночь, заглохла.

Ощущения можно было выразить так: этого не может быть!

Ольт и девушка, однако, ничего не замечали. Или делали вид.

Открытие настолько поразило воина, что он очнулся от ощущения нереальности только, когда показался тракт.

Тракт тоже был не тот. Знакомый ему был вымощен крупными гладкими гранитными брусками; сейчас же перед ними простиралась вырубленная в лесу, изрядно вытоптанная дорога. Пыль лежала на ней глубокими лужами, готовая подняться в воздух при первом же прикосновении. Обочины были загажены. Кроме того, на путевом столбе-указателе было кровью выведено слово на неизвестном воину языке. Свежей кровью. А вокруг – никого.

Что за наваждение, что тут произошло?

Ривллим понял вдруг, что ольт с девушкой стоят у него за спиной и молчат. Ещё он заметил, что держит правую ладонь поднятой вверх, ладонью к себе. Понятный знак: поберегись! Рядом опасность!

– Кто-то движется с юга, – произнёс воин, прежде чем разум успел осознать смысл сказанного. Чувства и навыки работали безупречно. – Большая группа людей. Движутся медленно.

Все трое, повинуясь бесшумному знаку, скрылись под сенью старого орехового дерева, вокруг которого непроницаемой стеной росли колючие кусты.

Прошла томительная вечность, прежде чем послышались звуки. Неторопливый цокот копыт, разговоры (на каком-то варварском наречии, чем-то напомнившем неудобоваримый язык западных кочевников) и звук множества медленно бредущих ног.

– Что происходит? – шепнула изрядно удивлённая Фиар.

Постепенно в поле зрения показалась процессия. Два всадника впереди – оба высокие, темнокожие, с плоскими лицами; два всадника позади. Восемь пеших воинов – братья всадников по крови, несомненно.

А посередине двигалось человек сорок пленников. Самых настоящих. С колодками на шеях, одетых в тряпьё и с безразличным выражением глаз.

Всё это было невозможно, необъяснимо и чудовищно.