Книга Разорванный август онлайн

Я считаю, что двадцатый век закончился 19—21 августа 1991 года.

Борис Ельцин. «Записки Президента»

Самое страшное для политика – это в решающий момент не принимать никаких политических решений.

Али Эфенди

В политике невозможно сохранять даже относительное беспристрастие. Жизнь все равно сделает вас либо консерватором, либо оппозиционером. Поэтому старайтесь оценивать факты без предвзятости. Я знаю много людей, которые рьяно отстаивают то или иное суждение, выдвинутое их партией, и безжалостно осуждают то же самое суждение, если его выдвигает противник. Учтите, что безумие и ненависть никогда не являлись двигателями политики.

Андре Моруа

Что, кроме дела нашего, нас может

К восстанью побудить? Иль не порукой

Нам скрытность римлян, что сказали слово

И не отступятся? Какая клятва

Нужна, когда мы честно обязались,

Что это будет или мы падем?»

Уильям Шекспир. «Юлий Цезарь»

Глава 1

Первого июля был понедельник. Утром Эльдара Сафарова вызвал заведующий отделом и предупредил, что в одиннадцать тридцать его примет секретарь ЦК. За десять минут до назначенного времени Эльдар уже находился в приемной. Ждать пришлось недолго – уже через четырнадцать минут его принял Шенин. Он внимательно, словно в первый раз, посмотрел на стоявшего перед ним молодого инструктора и приветливо улыбнулся:

– Садитесь, Сафаров. Говорят, что, работая у нас больше полугода, вы показали себя с самой лучшей стороны.

Эльдар промолчал. В таких случаях возражать глупо, подтверждать мнение начальства – еще глупее, поэтому лучше молчать.

– И с руководством московской милиции вы неплохо разобрались, – продолжал Шенин. – Шилов остался работать ее начальником согласно указу президента страны, а Моссовету и российскому МВД не удалось пробить свою кандидатуру.

– Я считал, что указ президента страны является обязательным для исполнения всеми гражданами нашей страны, – ответил Сафаров.

– Правильно считали. Так и должно быть. Вы же профессиональный юрист, работали в прокуратуре. Я говорил о вас Михаилу Сергеевичу. В его аппарате сейчас особенно нужны толковые юристы. Сегодня в два часа вас будет ждать руководитель его администрации Валерий Иванович Болдин. Если вы им понравитесь, то вполне возможно, что вас в ближайшее время переведут к ним в аппарат. Вы, наверное, знаете, что сейчас они готовят проект Союзного договора, и им очень нужны специалисты с юридическим образованием. Тем более прошедшие такую школу, как вы.

– Я постараюсь оправдать ваше доверие, – пробормотал немного ошеломленный Эльдар.

– Идите, – разрешил Шенин, – и подготовьтесь к беседе. Удачи вам, – неожиданно сказал он на прощание и, поднявшись, подошел к молодому инструктору, протягивая ему руку. – Надеюсь, у вас все сложится хорошо.

– Спасибо, – пожал протянутую руку несколько растерявшийся Эльдар и покинул кабинет.

Он вернулся в свою комнату, которую занимал вместе с Журиным, работающим здесь уже больше десяти лет. Увидев вошедшего коллегу, Михаил Алексеевич хитро подмигнул ему:

– Выдвигают дальше? Молодец, поздравляю.

– Откуда вы знаете? – изумился Эльдар.

– У нас все тайное становится явным, – поднял указательный палец Журин. – В отделе уже готовят твои документы. В общем, это здорово. Попасть в наше болото и уже через полгода переехать в Кремль! Если так пойдет дальше, через год ты будешь уже заместителем министра внутренних дел не вашей республики, а всего Союза. Или заместителем генерального прокурора. Сразу получишь государственного советника третьего класса, минуя очередные звания.

Эльдар усмехнулся. Он меньше всего думал о том, что его могут вернуть в прокуратуру или направить в милицию. Неужели его действительно переведут в Кремль, в аппарат президента? Ему ведь только тридцать два года, и он даже еще не женат. Нужно обязательно просмотреть все свои документы и подготовить дела для передачи возможному преемнику.

– И учти, что ты в первую очередь должен понравиться самому Болдину, – напомнил Журин. – Он человек строгий, сухой, вольностей не любит. Всю жизнь работал с документами, поэтому педант и аккуратист. Когда будешь разговаривать с ним, старайся во всем соглашаться, а свое личное мнение держи при себе. Вольнодумцев не любят нигде, особенно в администрации президента. Все понял?

Сафаров кивнул. Конечно, он понимал, как много зависит от разговора с Болдиным, не будет же сам Горбачев беседовать с каждым сотрудником, которого берут на работу в его администрацию.

За полчаса до назначенного времени Эльдар уже сидел в приемной Болдина, с волнением ожидая приема. Все знали, что Валерий Иванович Болдин был одним из самых доверенных лиц президента. Он работал помощником Генерального секретаря, затем заведующим общим отделом, а после того, как Горбачев стал президентом Советского Союза, он назначил Болдина руководителем своей администрации. Практически все документы и бумаги проходили через Валерия Ивановича. В партийных и властных структурах прекрасно были осведомлены, что самыми доверенными людьми президента являются Болдин и председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, с которым Горбачев был знаком еще по годам учебы в Московском университете.

Болдин разрешил Сафарову войти в кабинет ровно в два часа двадцать две минуты. Он как раз просматривал документы, которые нужно было передать в особой папке президенту страны, и, увидев Эльдара, мрачно кивнул, не вставая и тем самым показывая, что тот не должен садиться.

– Эльдар Кулиевич Сафаров, – сухо проговорил он, открывая лежавшую перед ним папку. Очевидно, это было личное дело Сафарова.

– Так точно. – Эльдар стоял вытянувшись, как офицер перед генералом.

– Вы работали в органах прокуратуры, – начал зачитывать Болдин, – и, судя по вашему личному делу, работали очень неплохо.

– Я дважды получал звания досрочно, – подтвердил Сафаров.

– Я обратил на это внимание. В Москву вы попали из Баку только в конце прошлого года и сразу успели отличиться. – Болдин наконец поднял голову и посмотрел на Эльдара: – Это вы разрешали вопрос с руководством московской милиции?

– Я считал, что все должны выполнять указы президента страны, – твердо ответил Сафаров.

– Правильно считали. Здесь отмечено, что вы были еще в Литве и в Осетии. За полгода столько успеть совсем неплохо. – Болдин не любил хвалить сотрудников, считая, что это их расслабляет. Он вообще был типичным аппаратчиком, хотя начинал как журналист в газете «Правда». Но об этом он сам уже давно забыл.

– Меня отправляли в командировки, – пояснил Сафаров, – видимо, это было нужно в интересах дела.

Болдин с некоторым интересом посмотрел на стоявшего перед ним молодого инструктора.

– С квартирой у вас все в порядке? Я слышал, что в управлении делами ваш квартирный вопрос решен положительно.

– Да, у меня с этим все в порядке.

– Вы учились в Баку?

– На юридическом факультете университета.

– Вы неплохо говорите по-русски, – заметил Болдин.

– Я учился на русском языке.

– Это ничего не значит. Многие ваши земляки с Кавказа говорят с сильным акцентом.

Эльдар еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он хорошо знал, что превосходно владеющие русским языком представители кавказских народов все равно говорили с акцентом, если родными с детства были другие языки, более гортанные и отличавшиеся от русского. Но в интернациональном Баку для многих владение двумя или даже тремя языками считалось нормой, поэтому здесь было достаточно много людей, превосходно владеющих русским. В этом городе выросли Ростропович и Ландау, сформировался уникальный талант Муслима Магомаева, по праву считавшегося едва ли не лучшим певцом отечественной эстрады. Он превосходно исполнял песни как на русском языке, так и на азербайджанском.

– Нам сейчас необходимо иметь квалифицированных юристов в нашем аппарате, – продолжал Болдин. – Вы наверняка знаете, какая напряженная работа идет над проектом Союзного договора...

– Знаю, – кивнул Сафаров.

– У меня к вам только два вопроса. Как вы относитесь к армяно-азербайджанскому конфликту в вашей республике? Надеюсь, вы понимаете, что, попадая в президентскую администрацию, вы должны быть абсолютно нейтральны и не проявлять симпатий ни к одной из сторон?

– Это трагедия двух народов, – твердо заявил Эльдар, – гибнут люди с обеих сторон. Но абсолютно нейтральным быть не смогу. Я – азербайджанец, и это невозможно изменить.

Болдин поправил очки и, криво усмехнувшись, произнес:

– Смело, достаточно смело. Теперь я понимаю, почему вы так понравились Олегу Семеновичу. – Он имел в виду Шенина. – Тогда второй вопрос. Как вы отнеслись к идеям департизации милиции и прокуратуры? Только откровенно, без ненужной демагогии.

– Сотрудники прокуратуры и милиции обязаны служить прежде всего закону, – ответил Сафаров, – но в наших условиях партия является стержнем, позволяющим контролировать работу правоохранительных органов. Я не уверен, что нужно спешить с департизацией.

На второй вопрос Эльдар ответил не совсем искренне. Он прекрасно понимал, что государственные органы не могут служить интересам одной партии, а должны считаться гарантами законности всего государства. Но даже у его смелости был определенный порог. В конце концов, нельзя быть инструктором ЦК КПСС и приветствовать департизацию органов, разговаривая с бывшим заведующим ЦК, который в настоящее время возглавляет администрацию не просто президента страны, но и человека, являющегося Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии. Болдину его ответ явно понравился.

– Молодец, – сказал он, переходя на «ты», что в его устах, очевидно, было высшей похвалой, – достаточно честно и откровенно. Я думаю, что с твоим переводом у нас проблем не будет. За неделю оформим все документы и переведем тебя к нам. Я еще не спросил: а сам ты хочешь у нас работать?

– Да, – сдержанно ответил Сафаров.

– Хорошо. Можешь идти. Я лично позвоню в твой отдел.

Болдин не встал и не протянул на прощание руку. Эльдар вышел из кабинета, чувствуя, как вспотела спина от напряжения, и понимая, что сегодня удачно прошел «смотрины». Вечером он позвонил домой, родителям в Баку, и позвал к телефону отца.

– Как у тебя дела? – поинтересовался тот.

– Все отлично. Кажется, меня хотят перевести в администрацию нашего большого руководителя. – Эльдар говорил по-азербайджански и так, чтобы не называть фамилию президента страны.

– В какую администрацию? – не понял отец.

– В самую главную, – сделал ударение на последнем слове Эльдар.

– К самому? – понял наконец отец.

– Да, в его аппарат.

– Ты хорошо подумай, прежде чем соглашаться, – неожиданно посоветовал отец. – Сейчас время такое плохое, и у него тоже большие проблемы. А твое нынешнее место работы очень почетное и не зависит от одного человека.

– Думаешь, стоит отказаться? – Эльдар даже немного обиделся.

– Ни в коем случае! Это очень большое выдвижение, в твои-то годы. Просто сам подумай и реши. Ты ведь у нас большая умница. А вообще, я тебя поздравляю. Мы с матерью всегда гордимся твоими успехами.

– Спасибо, – выдохнул Эльдар и, попрощавшись, положил трубку.

Ровно через неделю, то есть в следующий понедельник, его уже провожали на работу в Кремль. Журин произнес прочувствованную речь, заведующий отделом подарил ручку в изящной красной коробочке, другие сотрудники отдела искренне пожелали Сафарову успехов. Хотя многие не совсем понимали, почему этого молодого человека, так недавно прибывшего из провинции, выдвигают на такую ответственную работу – в аппарат президента. Но никто вслух подобных мыслей не высказывал.

Болдин принял его еще раз. И снова не предложил сесть. Только пояснил, что в круг обязанностей нового сотрудника администрации будет входить подготовка документов совместно с представителями Министерства юстиции и юридического отдела Кабинета министров. Эльдару выделили место в небольшой комнате, в которой сидели еще трое других сотрудников. Здесь было еще более тесно, чем в здании на Старой площади. Элина Никифоровна Дубровина считалась руководителем их небольшого отдела. Ей было уже за сорок, она успела стать кандидатом юридических наук и перешла сюда из горкома партии, где работала в последние годы при Гришине и откуда перешла в отдел к Болдину до появления в Москве Ельцина. Остальные двое тоже были профессиональными юристами – Кирилл Снегирев и Александр Гаврилович Тулупов. Первому было около сорока, второму – почти пятьдесят. Они проверяли все документы и указы на предмет их юридической правосубъектности. Получалось, что Эльдар Сафаров был не только самым молодым в их отделе, но и одним из самых молодых сотрудников в администрации президента.

Уже через день в Кремлевском дворце съездов состоялась церемония присяги первого президента России Бориса Николаевича Ельцина. Эльдар с изумлением обнаружил, что даже в их небольшом коллективе отношение к Ельцину весьма противоречиво. Если Дубровина резко критиковала нового российского лидера за популизм и авантюризм, то Снегирев, напротив, осторожно поддерживал Ельцина, хотя старался не вступать в особые споры со своим непосредственным начальником. Он тоже был кандидатом наук, его взяли в администрацию из Института философии и права АН. Снегирев заканчивал писать докторскую, что немного раздражало Дубровину, которая так и осталась кандидатом. Что касается Тулупова, то своим откровенным цинизмом он отчасти напоминал Журина. В молодости Александр Гаврилович работал адвокатом, затем нотариусом, потом перешел в управление Министерства юстиции, откуда его и взяли в администрацию президента. Он не верил в возможность особых перемен, полагая, что все правители так или иначе похожи друг на друга, и хороших «царей» просто не бывает.

Эльдар не мог даже предположить, что очень скоро его судьба сделает невероятный кульбит и он окажется в центре событий, которые потрясут весь мир.

Ремарка

«Экономические итоги истекших шести месяцев и народно-хозяйственный прогноз на вторую половину года обсуждался на совещании в Кремле, проводимом под руководством президента СССР М.С. Горбачева. Оно состоялось с участием руководителей республик, Кабинета министров СССР, центральных министерств и ведомств, ученых. В основном в сообщении премьер-министра В.С. Павлова прозвучала мысль, что в мае – июне удалось приостановить нарастание кризиса и замедлить снижение темпов производства.

Однако общая ситуация в народном хозяйстве страны оставалась крайне напряженной, даже опасной. В промышленности уменьшился выпуск четырех пятых всей выпускаемой продукции, росли недопоставки по договорам, до опасной черты снизились резервы продовольствия, ощущалась нехватка товаров в государственной торговле.

Положение в сфере финансов тоже было крайне острым. Именно здесь сконцентрировались все разлады и беспорядки, как считал глава правительства. Это прежде всего результат невыполнения соглашения между Центром и республиками. Самый тяжелый этап ценообразования – позади, сказал Павлов. Теперь на очереди либерилизация цен и переход к рынку.

Первый заместитель премьер-министра СССР В.И. Щербаков предупредил, что эмиссия в этом году может составить 150 миллиардов рублей. В то же время свободные деньги республики расходуют на различные программы, отдавая дань популизму и вызывая новый виток инфляции.

Итоги совещания подвел М.С. Горбачев, который подчеркнул, что экономика очень жестоко связала всех воедино, и понятно, что в одиночку из этого тяжелого экономического кризиса не выбраться. Можно и надо сохранить общее экономическое пространство, к чему призывает и весь мир. В итоге все упирается в согласие, а значит, в новый Союзный договор. Много пота и крови пролить, чтобы выработать единые подходы, достичь компромисса. И если кто-то – с какой бы стороны это ни исходило – начнет его ломать, нужно встать стеной на защиту достигнутого единства. Это, подчеркнул М.С. Горбачев, и есть общий шанс на выживание».

Сообщение ТАСС

Ремарка

Из интервью президента Казахстана Нурсултана Назарбаева газете «Известия»:

«Прежде всего необходимо немедленное прекращение кровопролития в стране, где бы оно ни происходило. Где же наша элементарная человечность? Так давайте же вместе, мужики, остановим кровопролитие. Давайте наконец думать не о «светлом будущем», а о сегодняшнем дне... Очень показателен в этой связи последний Пленум ЦК КПСС. Сидишь на таком форуме и думаешь: а куда, собственно, ты попал? На какое собрание, в каком году? Не веришь своим ушам, слыша вопросы типа: почему реформы экономики не обсуждаются на Политбюро? Почему не обсудили программу приватизации на Пленуме ЦК? Почему Павлов перед нами не отчитался? Определенно, пока иные сидели в окопах, жизнь ушла далеко вперед. И если кто-то рассчитывает атакой догнать ее и вернуть в старое русло, то, во-первых, это невозможно, а во-вторых, очень опасно. И, наверное, последнее для своего краха, что может сделать партия, как раз это: если вздумает попытаться вернуть прошлое при помощи силы или при помощи комитетов национального спасения наводить порядок... Самое главное сегодня – это Союзный договор. Новый Союзный договор на совершенно новой основе. И действительно, с необходимыми полномочиями Центра и с полной самостоятельностью у республик. Без Союза мы не войдем в мировой рынок. Каждую республику в отдельности никто субсидировать не будет, и никакая «семерка» не признает отдельно взятую республику. Поэтому, если мы, руководители республик, действительно желаем добра своим народам, надо отбросить политиканство и начать заниматься делом. То есть экономикой. Это главнейший вопрос».