Книга Пляжная охота онлайн

Пролог

Осень 1994 года.

Северный Кавказ

Человеку бывает трудно, а то и вовсе невозможно объяснить природу случайных совпадений на своем пути. Игра Фортуны и ее чисто женское внимание отличает героев от суетливых статистов, любимцев от пасынков. Почему в тот вечер именно его, Глеба Соколова, вытащили из прокуренного кубрика в Моздокской общаге, где обитали сверхсрочники, и вызвали к командиру? До дежурства на блокпосту у села Черное было еще двое суток, и этот внеочередной вызов был почти личной просьбой командования.

А вот задание оказалось не будничным и даже романтичным. Какие-то запоздалые археологи не смогли выехать из предгорий Осетии. То ли горячие местные джигиты не выпускали, то ли груз оказался сверхценным, и для сопровождения контейнеров с находками им нужен был «человек с ружьем». Выезжать нужно было немедленно, на ночь глядя, чтобы на рассвете эвакуировать всю группу.

В круглом, засаженном липами дворе штаба дивизии ждал «под парами» уазик, переоборудованный под спецперевозки, и Глеб не мешкая запрыгнул на переднее сиденье.

До стоянки «гробокопателей» было километров семьдесят по ночной дороге – горному серпантину: ощущение не для слабонервных. Машина резко выруливала на поворотах, не сбавляя скорости, судорожно прощупывая пространство фарами ближнего света. Из бездонной пасти темноты угрожающе надвигались столбы ограждения, похожие на поломанные зубы. Местами трасса была пробита под скалами, и камни нависали мрачной громадой, застя яркие осенние звезды. Иногда справа открывалась долина с россыпью огней – поселок или казачья станица, но чаще внизу, сразу за обочиной простиралась первозданная тьма лесных предгорий, и ни огонька не светилось в их густой мгле.

– Стоп, машина, приехали! – водитель заглушил мотор.

Впереди, на склоне горным тюльпаном алел костер, и вокруг него, точно в шаманском танце, мелькали силуэты людей.

– Отмечают, что ли? – водитель облизнул пересохшие губы, ему одному как всегда не перепадет и капли из рога винного изобилия.

Глеб выпрыгнул из машины и, закинув автомат за плечо, пошел к костру. На газетном достархане красовались спелые осенние помидоры, нарезанный хлеб, открытая тушенка и бодрый строй початых «чекушек». Четверо радостных, дочерна загорелых мужиков окружили Глеба.

– Савва Колодяжный, вожак всей этой банды, – представился высокий сухощавый старик с веселыми, хулиганскими глазами.

Мельком взглянув в военный билет Глеба, он обрадовался.

– Ого! Знатная у тебя фамилия, Соколов.

– Фамилию не выбирают, – осторожно заметил Глеб.

– Не скажи… Садись, человек со знаком Сокола.

Приехавших усадили поближе к костру. Глебу плеснули водки, но он осторожно отставил руку с латунным стаканчиком. Он тихо ненавидел спиртное и пил только на поминках.

– Зачем охрану вызвали? Золото нашли? – поинтересовался водитель, запивая тушенку крепким кофе, сваренным тут же на костре.

– Що мы побачили, хлопче, на твоем уазике не вывезти, – заверил дочерна загоревший рабочий.

– Только проворонили мы находку, как и всю нашу великую страну, – вздохнул кто-то.

– Что, абреки увели? – оживился охочий до баек водитель.

– Какие абреки? Хазары, самые настоящие.

– Слухай сюда, хлопчик! – Колодяжный ласково приобнял водителя, в глазах заиграла озорная сумасшедшинка. – Откопали мы высокую «дуру» из известняка килограммов на двести. Подняли, расчистили, глянули: межевой столб с буквой «Ш», это уж потом трезубец разглядели.

– Да никакой это не трезубец, а сокол пикирующий, родовой знак Рюриковичей, – в раздражении бросил щуплый человечек в очках.

– Что же ты раньше не агитировал, правдолюбец ты наш, когда к нам сюда высокое начальство спикировало? – проворчал его сосед.

Человечек смолчал, он отчаянно мерз и поминутно грел руки над огнем.

– Для наших гостей поясню, – Колодяжный одарил Глеба широкой улыбкой. – «Дура» и вправду оказалась межевым столбом со славянским знаком, о чем мы честно телеграфировали начальству. В тот же день к нам прилетели «варяги» с кафедры археологии. «Варяги» – это так, к слову, не варяги они вовсе, а скорее их антропологические антиподы. И стали антиподы нашу находку со всех сторон щупать и изучать сквозь мощную лупу, но никакого трезубца не обнаружили, после чего приказали подтемнить канавки на камне графитовым порошком, чтобы сфотографировать. Ночью ливень прошел, в углублениях образовалась угольная кислота, и через день «трезубец» растаял.

– Химическая реакция носила необратимый характер, – подтвердил один из свидетелей этой диверсии.

– Осталось, правда, несколько нечетких фотографий, но ни одна научная комиссия не возьмется их изучать и рассматривать. Дальше больше, объявили антиподы, что на фотографиях вовсе не трезубец Рюрика, а еврейская буква Шин, отчасти похожая на трезубец, а все вместе – хазарский территориальный знак:

и наша робкая версия о раннем русском присутствии в этом регионе была со смехом отвергнута.

– Это что же выходит? Хазарии уже и в помине нет, а хазары все еще воюют за свои территории? – не унимался водитель.

Колодяжный молча поворошил угли в костре, и Глеб разглядел давний, должно быть, военный шрам, наискосок перечеркнувший его лоб.

– Есть легенда, что в горах Чечни спит проклятый клад Ашинов, последних хазарских царей, – издалека начал Колодяжный, – и ничьи руки, кроме рук священной династии, не смеют коснуться его! Что есть хазарское золото? Золотой солнечный свет – это сублимированные труд, мудрость и талант, храбрость и удача? Или спрессованное горе, кровь, и ползущее следом предательство? Слезы и плач матерей, у которых отняли детей, изломанные жизни юных девушек, отданных в гаремы, юношей, которых сделали кастратами? Богатство, возросшее на лихве и безудержной работорговле? По воле Богов именно Хазария стала первым историческим врагом Руси; воплощением метафизического зла, настолько чуждого и опасного, что даже его оплот подлежал тотальному разрушению и очищению огнем! Судьба хазарского золота нам неизвестна, возможно, оно было спасено и укрыто где-нибудь на окраине Великой Хазарии. Есть старая раввинская легенда о том, что хазарские святыни и Ковчег Яхве, владыки Земли, спрятаны в горах Чечни, и сила древних заклятий такова, что мир придет в «страну камней» не раньше, чем будет поднят на свет проклятый клад.

– Мир во все времена стоил дорого, – заметил Глеб, – его покупают кровью. Так, по-вашему, все, что происходит сейчас на Кавказе, имеет отношение к какому-то кладу?

– Несомненно! – подтвердил Колодяжный.

С этой минуты Глеб потерял интерес к разговору. Он вытянулся на туристическом коврике, подложив руки под голову. Из небесной глубины на него кротко и внимательно смотрели звезды, они помнили все, что когда-либо было в этих горах, сейчас они слушали цветистый рассказ Колодяжного:

– Под мощным воздействием иудейской Хазарии Русь разваливалась на глазах, превращаясь в вассала каганата. Она была вынуждена не только платить ему дань, но и воевать за его интересы, совершенно чуждые славянам. «Победа или Смерть!» – иного пути у Руси не было, когда в 975 году новой эры Святослав двинулся на каганат. Торговая столица Итиль-Хамлидж, цветущие города побережья и каменные крепости Хазарии были разрушены столь яростно, что очевидцы были уверены: на Хазарию пал гнев северных богов. Тысячу лет назад историческая Хазария исчезла с мировых карт, но она все еще наносит удары. Черная, белая, желтая, красная, электронная– она меняет цвета и маски, но всегда остается тем, что она есть, и война продолжается, и люди гибнут как на войне!

У костра стало тихо, археологи пили не чокаясь. Пламя с хрустом пожирало валежник, и Глеб забылся, завороженно глядя в огонь. В пламени оживала его сокровенная память, и он становился тем, кем был всегда, и сто и тысячу лет назад. Русские воевали здесь с перерывами уже тысячу лет, когда разбуженные народы мерились силами и в буйных набегах делили земли. Тогда его предок вот так же смотрел в костер и грезил добычей и новыми походами за край земли. И даже породой Глеб пошел в того далекого, легкого на подъем ратника; был собран сухо и ладно, ничего лишнего – как боевое оружие, и лицо было отмечено неяркой, но чистокровной красотой.

На рассвете несколько дощатых ящиков загрузили в салон УАЗа, в их недрах уместились все находки этого сезона. На выезде из ущелья дорогу перегородили белые «жигули» и старенький микроавтобус, до отказа набитый мужиками из местного ополчения. К остановившемуся уазику вразвалку подошел смуглый бородач в камуфляже. На переговоры с местным неформальным лидером делегировали Колодяжного, Глеб встал поодаль, перевесив автомат на грудь.

– Вы осквернили могилы наших предков. Мы хотим знать, что вы везете, – размеренно и спокойно говорил бородач, точно разучивал речь.

– Могил мы не оскверняли, копали гораздо выше старого кладбища, – в тон ему ответил Колодяжный. – Можешь убедиться: в ящиках только фрагменты древней керамики и небольшой клад арабских монет. Мы нашли его в фундаменте крепости. Тысячу лет назад здесь стояла сторожевая вежа.

– Ее строили наши отцы? – спросил бородач.

– А вот это еще надо доказать. Но если это так, то древность твоего рода никак не меньше тысячи лет, и в этом смысле ты – настоящий князь. Ты получишь документ, подтверждающий возраст наших находок, и сможешь приехать в наш музей, как почетный гость.

Бородач задумчиво гладил бороду.

– Зачем армию вызывал? – он оглянулся на неподвижно стоящего автоматчика. – Приезжайте еще, мы сами будет вас охранять.