Страницы← предыдущаяследующая →
…не переменил почти ничего… – Эти слова, как и утверждение, что текст представляет собой подлинные письма друзьям, являются литературной мистификацией: вплоть до последнего издания Карамзин не прекращал работы над «Письмами».
…сидящего на больших ученых креслах… – В XVIII в. профессора читали лекции, сидя в кресле на высоких ножках, которое водружалось на кафедре.
…советую читать Бишингову «Географию». – Ср. скрытую цитату: «Читай Бишинга – от скуки» (Радищев А. Н. Полн. собр. соч., т. 1. М.—Л., 1938, с. 33).
…Тверь, 18 мая 1789. – До переезда границы Карамзин указывает даты по старому стилю, в пограничной области дает двойные даты, а затем переходит на европейскую датировку. Разница между русским и европейским календарем XVIII в. – одиннадцать суток.
Готический дом – так называлась «Меншикова башня» в Москве у Мясницких (ныне Кировских) ворот, построенная архитектором И. П. Зарудным, вид на которую открывался из окон «Дружеского ученого общества», или «енгалыческого дома» – масонского «общежития», в котором жил Карамзин в Москве в 1786–1789 гг. Готический – здесь: старинный.
…Птрв. – А. А. Петров.
…выплакать сердце свое… – Слова Кассия из трагедии «Юлий Цезарь» (д. IV, сц. 3). В 1787 г. трагедия эта была издана в Москве в переводе Карамзина.
Д* – Александр Иванович Дмитриев. В 1789 г. А. И. Дмитриев переживал душевную депрессию (см.: Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866, с. 14).
Его уже нет в здешнем свете.
…Поеду искать смерти… – В 1790 г. шла война со Швецией, на которую отправлялся Дмитриев как подполковник Суздальского мушкетерского полка.
Один из моих приятелей, будучи в Нарве, читал Крамеру сие письмо – он был доволен – я еще больше!
…работающие господеви со страхом и трепетом… – неточная цитата из псалтыри (2, 11). Карамзин недвусмысленно выразил здесь отрицательное отношение к крепостническим порядкам в Прибалтике. Такое же отношение было свойственно А. Р. Воронцову и Радищеву (см. его «Памятник дактило-хореическому витязю»). Посещение Карамзиным в Петербурге перед началом путешествия А. Р. Воронцова представляется весьма вероятным.
…напоминать о падении апостола Петра… – Согласно евангелию, апостол Петр в ночь ареста Христа трижды от него отрекся, а когда пропел петух, вспомнил, что падение было ему заранее предсказано Учителем, и заплакал от раскаяния.
Проповеди говорятся на их языке… – Для формирования лингвистической позиции Карамзина и его отношения к церковно-славянскому языку характерно внимание писателя к тому, что лютеранские пасторы в Прибалтике проповедуют на том же языке, на котором говорит народ.
Ленца, немецкого автора, который несколько времени жил со мною в одном доме. Глубокая меланхолия, следствие многих несчастий, свела его с ума; но в самом сумасшествии он удивлял нас иногда своими пиитическими идеями, а всего чаще трогал добродушием и терпением.
Благочиние – разговорное название управы благочиния, то есть полицейского управления.
Илью отправлю… – Крепостные слуги сопровождали господ, как правило, до границы, после чего нанимались «вольные». Право собственности русского дворянина на своего крепостного в Европе автоматически уничтожалось.
Аптекарский счет – счет, в котором оплата ведется на унции; здесь: мелочный, скрупулезный счет.
…вне отечества… – Курляндия входила в XVIII в. в Российскую империю не как губерния, а в качестве полусамостоятельного герцогства со столицей в Митаве (теперь Елгава).
…Готшедову «Грамматику»… – «Основания грамматического искусства немецкого языка» И. X. Готшеда (1700–1766).
…гуляя с Пт… – с А. А. Петровым.
Некогда начал было я писать роман… – Следов этого замысла не сохранилось.
Ваш покорный слуга! (фр.) – Ред.
…взять ее в 57 году. – Мемель был взят русскими войсками под командованием генерала Фермера 18 июня 1757 г. во время войны с Пруссией.
…рыцарем веселого образа… – по контрасту с рыцарем печального образа, Дон Кихотом.
Какая красивая местность! (фр.) – Ред.
Кто вы такие? (нем.) – Ред.
«Wer seid ihr?» имеет то же значение, что и «Wer sind Sie?», но звучало в языке XVIII в. значительно более фамильярно. Грубость обращения Карамзин подчеркнул тем, что написал «ihr», вопреки правилам, со строчной буквы, жертвуя грамматикой ради передачи интонации.
О чем он спрашивает, мосье Никола? (фр.) – Ред.
Можно ли ему курить. (фр.) – Ред.
Скажите, что можно (фр.). – Ред.
Что слышно о шведах, о турках? – В 1789 г. Россия воевала с Турцией и Швецией.
Все свои замечания писал я в дороге серебряным пером.
…дело постороннее. – Карамзин выделил это выражение курсивом как неологизм (калька с нем. – Nebensache), в современном значении – второстепенное.
Он знает Лафатера… – Критике физиогномического учения Лафатера Кант посвятил несколько строк в «Антропологии», назвав его «дешевым товаром» (см.: Кант И. Соч. в 6-ти т., т. 6. М., 1966, с. 546).
«Критика практического разума» и «Метафизика нравов» (нем.) – Ред.
И* – Иван Исаков, русский консул в Кенигсберге в 1789 г.
Пойдемте к нему! (фр.) – Ред.
Прощайте! (фр.) – Ред.
…без ремней… – В XVIII в. стальные рессоры в колясках считались дорогостоящим новшеством; чаще карета подвешивалась на ремнях, которые крепились к выступам ходовой части.
…к секте перекрестителей… – то есть анабаптистов.
…видеть славную Эйхелеву картину… – Имеется в виду «Страшный суд» Х. Мемлинга, в XVIII в. приписывавшийся А. Ван Дейку.
Автор начинал тогда учиться греческому языку; но после уже не имел времени думать о нем.
Аль-Коран. – Имеется в виду первое в России издание корана на арабском языке (СПб., 1787).
После читал я о магистере Ринге в прибавлении к «Йенским литературным ведомостям». Он известен в Германии по своей учености.
Место – здесь: площадь.
Тут пропасть – я выкинул штуку – я меняю это (нем., фр.). – Ред.
Империя – Австрия.
Брат Рамзей… – Брат – общепринятое обращение масона к масону. Рамзей – прозвище Карамзина в дружеском кругу.
…к нашему королю пожаловала гостья, его сестрица. – Фридерика София Вильгельмина (1751–1820), жена Вильгельма V, штатгальтера нидерландского.
…Николаева описание Берлина… – Николаи Х.-Ф. Описание королевских резиденций Берлина и Потсдама (1769).
Ораниенбург – северо-восточное предместье Берлина.
…водил меня в зверинец… – Тиргартен, парк в Берлине.
…тайные иезуиты… – В то время как в католических княжествах Германии (прежде всего в Баварии) преследование иллюминатов (сторонников А. Вейсгаупта) приняло характер охоты за ведьмами, в лютеранских областях, главным образом в Пруссии, с не меньшей нетерпимостью развернулась кампания поисков «скрытых иезуитов». В ходе ее был высказан ряд безответственных личных обвинений.
«Берлинский журнал» – «Берлинский ежемесячник» (1783–1796), на страницах которого развернулись «разоблачения» скрытых иезуитов. Карамзин использовал эту полемику для того, чтобы высказать программную для всей книги идею: требование терпимости к чужой точке зрения в мире, раздираемом идейными конфликтами.
Придворный дармштатский проповедник, которого берлинцы объявили тайным католиком, иезуитом, мечтателем; который судился с издателем «Берлинского журнала» гражданским судом и писал целые книги против своих обвинителей.
…певец Весны… – Эвальд Клейст, автор поэмы «Весна» (1749).
…Коцебу, ревельским жителем… – Август Коцебу имел поместье под Ревелем (Таллином), подаренное ему Павлом I.
«Медея» – опера (1775) чешского композитора Йиржи (Георга) Бенды (1722–1795).
Я слышал эту славную певицу… – М.-Л. Тоди пела в Москве с 1784 по 1787 г.
…подарил мне оду… – Имеется в виду «Dankopfer für den Landsvater eine Davidische Cantate dem Könige Friedrich Wilhelm II gewidmet» – «Дань благодарности отцу отечества, кантата из псалмов Давида, посвященная королю Фридриху Вильгельму II» (Ramlers К. W. Poetische Werke, II Theil. Berlin, 1801, s. 43–48).
«Антон Райзер» (нем.). – Ред.
«Исповедь Ж.-Ж. Руссо» (фр.). – Ред.
«История моей молодости» Штиллинга (нем.). – Ред.
«Путешествие немца по Англии» (нем.). – Ред.
«О языке в психологическом отношении» (нем.). – Ред.
«Картины семейной жизни» (нем.). – Ред.
То есть падучая болезнь.
Человек предполагает, а бог располагает (фр.). – Ред.
…тростью своею провел на песке длинную змейку… – Здесь Карамзин, видимо по памяти, цитирует Стерна. Это место из романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» (т. IX, гл. 4) звучит так: «Ничего не может быть грустнее пожизненного заключения, – продолжал капрал, – и слаще свободы, ваша милость». – «Ничего, Трим», – повторил мой дядя Тоби в раздумьи. «Пока человек свободен, – воскликнул капрал и кончил свою мысль, описав палкой по воздуху такую линию». Далее в романе следует змееобразная прихотливая черта, которая должна иллюстрировать мысль Стерна о связи свободы и игры.
То есть ничего не может быть приятнее свободы.
…не последнею пиесою между гогардскими карикатурами. – Бытовые зарисовки и карикатуры У. Хогарда пользовались популярностью в «предромантической» среде. В нихусматривали проявление стернианской иронии в живописи.
…пошел я в славную картинную галерею… – Искусствоведческий экскурс, включенный здесь Карамзиным в текст «Писем», создал традицию оценки западноевропейских художников в русской литературе. Рассказ о том, что Микеланджело «умертвил человека», вспоминает Сальери в драме Пушкина «Моцарт и Сальери».
Юлий Роман, лучший Рафаэлев ученик, имел плодотворное воображение и был весьма искусен в рисовке. Все фигуры его вообще очень хороши. Только жаль, что он следовал антикам более, нежели натуре! Можно сказать, что рисунки его слишком правильны и оттого все его лица слишком единообразны. Тело он писал кирпичного цвета, так, как Микель-Анджело, и краски его вообще темны. Он родился в 1492, а умер в 1546 году.
Картины Павла Веронеза превосходны по живости и приятности фигур и по свежести красок. Натура была образцом его; однако ж, как великий художник, умел он исправлять ее недостатки. – Между прочим, рассказывают об нем следующий анекдот. Однажды в окрестностях Венеции застала его на дороге буря с дождем, и он принужден был требовать убежища в загородном доме прокуратора Пизани, который принял его так ласково и дружелюбно, что живописец не мог выехать от него несколько дней. В то время написал он тихонько Дариеву фамилию (картину, на которой изображено двадцать фигур во весь рост) и спрятал ее под кровать; а прощаясь с хозяином, сказал ему, что он оставил там нечто в знак своей благодарности за его угощение. – Он родился в 1532, а умер в 1588 году.
Немногие из живописцев имели такое плодотворное воображение, как Аннибал Караччи, и немногие превзошли его в рисовке; а в последних его картинах, писанных в Риме, и самые краски очень хороши. Лучшее произведение его кисти есть Фарнезская галерея в Риме, над которою он восемь лет трудился и за которую заплатили ему весьма худо, для того что у него было много завистников и неприятелей. Он родился в 1560, а умер в 1609 году. Его погребли подле Рафаэля, которого он любил более всех живописцев.
Тинторет, венецианский живописец, старался в своих картинах соединить вкус Микель-Анджело с Тициановым, то есть первому подражал он в рисунках, а второму в красках. (Тициан считается первым колористом в свете.) Картины его весьма неравной цены, и потому говорили о нем, что он пишет иногда золотою, иногда серебряною, а иногда железною кистию. Он родился в 1512, а умер в 1594 году.
В Бассановых картинах надобно удивляться живописи красок, а в рисовке был он не весьма искусен, подобно всем венецианским живописцам. Тело писал очень живо, а платье нехорошо. Ландшафты его прекрасны. – Он родился в 1570, а умер в 1592 году.
Во всех Джиордановых картинах видна отменная легкость кисти; но как он писал слишком много, то почти все картины его недоделаны, и вообще рисовка не очень правильна. Главною его моделью был Павел Веронез; но он умел подражать всем лучшим живописцам, так что самые знатоки иногда обманывались и принимали его подражание за оригинал. – Он родился в Неаполе в 1632, а умер в 1705 году.
Салватор Роза, неаполитанский живописец, писал лучше ландшафты, нежели исторические картины. Фигуры его по большей части неправильны, однако ж в них видна смелая кисть и отменная живость. Деревья, горы и вообще всякие виды писал он прекрасно. Родился в 1615, а умер в 1675 году.
В картинах Николая Пуссеня, славного французского живописца, видны высокие мысли и живое выражение страстей; рисовка его правильна, но краски не очень хороши. В сем подобен он римским живописцам, которые вообще не уважают колорита. Ландшафты его прекрасны. Он родился в 1594, а умер в 1663 году.
Рубенс по справедливости называется фландрским Рафаэлем. Какой пиитический дух виден в его картинах! Какие богатые мысли! Какое согласие в целом! Какие живые краски, лица, платья! Он никак не хотел подражать антикам и писал все с натуры. К совершенству его картин недостает той правильности в рисовке, которою славится римская школа. – Рубенс способен был не только к живописи, но и к важным государственным делам и, будучи посланником в Англии, умел согласить Карла I на мир с Испанией. Возвратясь во Фландрию, женился он на Елене Форман, славной красавице, которая часто служила ему моделью. Он родился в 1577, а умер в 1640 году.
Фан Дик, Рубенсов ученик, есть, конечно, первый портретный живописец в свете. Колорит его не уступает Рубенсову: головы и руки писал он прекрасно. Но для исторической живописи был уже не так способен, для того что не имел Рубенсова пиитического духа. Король Карл I призвал его в Англию, где он мог бы обогатиться от своей работы, если бы жил умереннее и не прилепился к алхимии. Он родился в 1599, а умер в 1641 году.
…где г. Маттей достал сии рукописи? – Как выяснилось впоследствии, Маттей похитил эти рукописи в Московском университете.
Сад при Цвингере (нем.). – Ред.
Секретарь министра – секретарь посла. Русским посланником в Саксонии в эти годы был кн. А. М. Белосельский-Белозерский, секретарем его в 1789 г. был Г. П. Смирнов.
Молодая крестьянка с посошком была для меня аркадскою пастушкою. – Отрывок этот пародировался И. А. Крыловым в повести «Каиб».
…О Мендельзоновом «Федоне»… – Трактат М. Мендельсона «Федон, или О бессмертии души» высоко ценился в новиковском окружении. Перевод его, видимо выполненный А. М. Кутузовым, печатался в ряде номеров «Утреннего света» (1777–1778). Отклики на «Федона» звучат в трактате Радищева «О человеке, его смертности и бессмертии». Карамзина в этом трактате особенно волновал вопрос о связи «бессмертной и бесконечной Души» со смертным и пространственно ограниченным телом. С этим вопросом он обращался в письме к Лафатеру и неоднократно возвращался к нему в своих сочинениях. С аналогичными вопросами обратился к Мендельсону Кант, писавший: «По моему мнению, вся задача заключается в том, чтобы найти данные для решения проблемы: каким образом душа может находиться в мире, присутствуя в существах материальной природы» (Кант И. Трактаты и письма. М., 1980, с. 516).
«О государь мой! – возразил студент…» – Карамзин вкладывает в уста «прагского студента» возражения Канта Мендельсону, предлагая читателю три точки зрения: Мендельсона, Канта и Лафатера. Обрывая с помощью стернианского приема спор, он уклоняется от навязывания читателю своего решения проблемы.
Один древний поэт сказал… – Источник цитаты неизвестен.
Там, где Мейсен орошается волнами Эльбы, – плодородная и во всех отношениях благодаря зеленеющей почве приятная местность (лат.). – Ред.
…сообразно с Боннетовой гипотезою… – Карамзин имеет в виду изложение Ш. Бонне сенсуалистической концепции сознания, согласно которой чувства, воспринимая импульсы из внешнего мира, запечатлевают их в фибрах мозга. Свой перевод этого отрывка из Бонне Карамзин в 1797 г. опубликовал в «Пантеоне иностранной словесности».
Профессор *** – Шаден, в пансионе которого в Москве обучался Карамзин в 1779–1783 гг.
…читать Вейсееву «Элегию на смерть Геллерта»… – «Elegie bey dem Grabe Gellerts» (Weisse Ch. F. Kleine lyrische Gedichte, 3 Band. Lpz., 1772, s. 135–156).
…Иерузалемовой книги «О религии»… – Имеется в виду «Betrachtungen über vornehmster Wahrheiten der Religion» (1768) – «Размышления о важнейших истинах религии».
Он помнит К* и Р*… – Имеются в виду А. М. Кутузов и А. Н. Радищев, которые обучались в Лейпциге и слушали лекции Платнера в 1766–1772 гг. Упоминание осужденного Радищева и находящегося в опале Кутузова, хотя и прикрытое прозрачными инициалами, представляло в 1791 г. акт гражданского мужества со стороны Карамзина.
«…ваши „Афоризмы“ еще не были изданы…» – «Философские афоризмы», один из главных трудов Платнера, были изданы впервые в 1776 г.
…ужин – самый афинский… – Афинский ужин, симпозиум – пир мудрецов. Ср. повесть Карамзина «Афинская жизнь».
…десять песен «Мессиады» переведены на русский язык. – «Мессия, в десяти песнях, сочинения Клопштока», перевод А. М. Кутузова (Москва, 1785–1787).
…наименовал я две Эпические поэмы, «Россияду» и «Владимира»… – Отбор произведений, которыми представляет русскую литературу своей лейпцигской аудитории Карамзин, продиктован вкусами его московского окружения. Автор «Россияды» и «Владимира» М. М. Херасков признавался в новиковском кругу первым русским поэтом.
… в напудренном парике с кошельком. – Кошелек – сетка, в которую укладывалась коса парика.
…разные пиесы из его «Друга детей» переведены нарусский, и некоторые мною. – Карамзин переводил педагогические рассказы Вейсе для «Детского чтения», журнала Новикова.
У него есть рукописная история нашего театра… – Текст ее до нас не дошел.
Его конец – вечер прекрасного дня (фр.). – Ред.
«Векфилдского священника» (англ.). – Ред.
…купил себе на дорогу Оссианова «Фингала» и «Vicar of Wakefield». – «Оссианов „Фингал“» (1762) – литературная подделка Дж. Макферсона (1738–1796), приписанная им кельтскому барду III в.; «Векфилдский священник» (1766) – повесть О. Голдсмита.
Так студенты называют граждан, и господину Аделунгу угодно почитать это слово за испорченное, вышедшее из латинского слова Balistarii. Сим именем назывались городские солдаты и простые граждане.
…обманщик Шрепфер… – Весь этот эпизод направлен против берлинского масонского центра, с руководителями которого Вёльнером и Бишофсвердером Шрепфер находился в самой тесной связи и которые отказывались признать его шарлатаном. Эпизод призван был также воздействовать на новиковский кружок, подталкивая его по пути перемены ориентации.
«Документы рода человеческого» (нем.). – Ред.
Я читал его «Бога»… – Имеется в виду сочинение И. Г. Гердера «Бог. Несколько бесед о системе Спинозы». Этим сообщением Карамзин подчеркивает знакомство как с ранними произведениями Гердера, так и с новыми: «Бог» вышел из печати в 1787 г.
То есть отдохновения. Сим именем называют еще и нынешние греки свои забавные краткие повести.
…новое издание его сочинений… – Имеется в виду восьмитомное издание сочинений Гете, которое начало выходить в Лейпциге в 1787 г. («гешеновское»).
Моя богиня (нем.). – Ред.
Какую бессмертную Венчать предпочтительно Пред всеми богинями Олимпа надзвездного? Не спорю с питомцами Разборчивой мудрости, Учеными строгими; // Но свежей гирляндою Венчаю веселую, Крылатую, милую, Всегда разновидную, Всегда животворную, Любимицу Зевсову, Богиню Фантазию. // (Перевод с немецкого В. А. Жуковского. – Ред.)
Герцогиня Веймарская, мать владеющего герцога.
Л*** – Якоб Ленц.
«Печальная весна»… – Имеется в виду стихотворение Карамзина «Весенняя песнь меланхолика».
«Опыт новой теории человеческой способности представлений» (нем.). – Ред.
…выдавал «Магазин гишпанской и португальской литературы»… – Отсюда Карамзин перевел балладу «Граф Гваринос».
Йорик – герой романов Л. Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» (1760–1767) и «Сентиментальное путешествие» (1768).
«Монах и монахиня» (нем.). – Ред.
Вчера я брал… «Фиеско»… – Соединение в одном письме первого известия о революции в Париже и чтения «Фиеско» не случайно: пьеса Шиллера трактует о нравственных аспектах политической революции – вопросе, глубоко волновавшем и Карамзина.
…читал… Ифландовы драмы… – Трудно сказать, какие именно драмы А. В. Ифланда читал Карамзин. Ифланд был чрезвычайно плодовит (автор шестидесяти пяти оригинальных пьес и множества переводов и инсценировок). Писал в жанре мещанской драмы, чувствительный морализм которой импонировал Карамзину.
Это слово сделалось ныне обыкновенным: автор употребил его первый.
Они разрушили ратушу; они сожгли документы: они хотели повесить служащих магистрата (искажен. фр.). – Ред.
О Шекспир, Шекспир! – За этими словами следует цитата из «Отелло» Шекспира (акт III, сц. 1). Карамзин противопоставляет слова Шекспира как основание всеобщей этики «Золотым стихам пифагорейцев» – изложению нравственных начал учения Пифагора. (Ср.: Античные философы. (Свидетельства, фрагменты и тексты.) Сост. А. А. Аветисян. Киев, 1955, с. 38–40.)
То есть «Доброе имя есть первая драгоценность души нашей. Кто крадет у меня кошелек – крадет безделку; он был мой, теперь стал его и прежде служил тысяче других людей. Но кто похищает у меня доброе имя, тот сам не обогащается, а меня делает беднейшим человеком в свете».
…копии славных бельведерских антиков. – В Бельведерском дворце в Риме хранились многие памятники античной скульптуры (в том числе Аполлон), в настоящее время находящиеся в Ватикане.
М*** – вероятно, Михаил Никитич Муравьев.
Лаокоон, брат Анхизов, не хотел допустить, чтобы трояне приняли в город деревянную лошадь, в которой скрывались греческие воины; боги, определившие погибель Трои, наказали его за сие сопротивление.
Вы уже во Франции, господа, с чем вас и поздравляю (фр.). – Ред.
Друзья мои! Друзья мои! – Да, мы ваши друзья! (фр.) – Ред.
Пусть ничто не сохранится от меня в мире, лишь бы остаться в памяти моих друзей! (фр.) – Ред.
Гольбеин писал левою рукою.
Лаиса – др. – греч. гетера, в переносном смысле – куртизанка.
Отец! Мать! Сын мой! Моя дочь! (фр.) – Ред.
Слово в слово с французского, но галлицизмы такого рода простительны.
Ночь представлена была в виде молодой женщины, держащей в своих объятиях двух мальчиков, белого и черного; один спал, а другой казался спящим: один означал сон, а другой – смерть.
Пишут, что он часто лекции свои начинал так: «Знайте, о медики! что колпак мой ученее всех вас и что борода моя опытнее ваших академий! Греки, римляне, французы, италиянцы! я буду вашим царем».
Читатель, может быть, вспомнит о стрелах Аполлоновых, которые кротко умерщвляли смертных. Греки в мифах своих предали нам памятники нежного своего чувства. Что может быть, в самом деле, нежнее сего вымысла, приписывающего разрушение наше действию вечно юного Аполлона, в котором древние воображали себе совершенство красоты и стройности?
То есть немцев. – Штолберг перевел «Илиаду».
…похож на С. И. Г. – Имеется в виду масонский наставник Карамзина – Семен Иванович Гамалея.
Метопоскопия, хиромантия, подоскопия – псевдоучения о распознавании характеров по морщинам лба, линиям ладоней в формам ступни.
Т* – швейцарский священник Тоблер. Он, как и Лафатер, бывал в Москве. Был знаком с И. П. Тургеневым.
Подобно как в лоне гор Апеннинских, под кровом холмов, восходит мирт, удаленный от глаз человеческих, и бальзамическое свое благоухание разливает в пустыне, так цвела в уединении любезная Лавиния.
Одной из них нет уже на свете! Горы швейцарские! Вы не защитили ее от безвременной, жестокой смерти!
Желание автора исполнилось: некоторые из наших дам полюбили играть в вопросы и ответы.
«Письма русского путешественника» были преподнесены читателю автором как собрание реальных писем. Карамзин старался внушить мысль, что «Письма русского путешественника» – не литературное произведение, обдуманное и построенное по законам художественного текста, а «жизненный документ». Изучение текста убеждает, однако, в противоположном: «Письма русского путешественника» (в дальнейшем: «Письма») никогда не были реальными письмами, создавались они не в дороге, а после возвращения в Москву, что прежде всего вытекает из анализа дат, проставленных автором в «Письмах». // Если судить по датам «Писем», Карамзин отправился из Москвы 18 мая 1789 г. В начале сентября 1790 г. выехав из Лондона, он прибыл в том же месяце в Петербург. Однако, по неоспоримым данным, Карамзин возвратился в Петербург еще 15 июля 1790 г. (См.: Шторм Г. П. Новое о Пушкине и Карамзине – Изв. АН СССР. Отделение литературы и языка, т. 19, вып. 2, 1960, с. 150), то есть на полтора месяца раньше «литературного» срока своего возвращения. По «Письмам» (если произвести соответствующий расчет – в последней части своей книги Карамзин вообще избегает называть даты), он прибыл в Лондон в конце июля и оставался там до сентября. Однако в действительности он уже 4 июля писал письма Дмитриеву из Лондона. Если считать, что 15(26) июля он был в Петербурге, а морской путь от столицы Англии до столицы России занимал десять-пятнадцать дней, то выходит, что реально в Англии Карамзин был лишь около недели. Это вызывает удивление, особенно если учесть, что в Москве Карамзин представлял себе Англию как одну из главных целей путешествия. Близкий его друг А. А. Плещеев писал А. М. Кутузову 7(18) июля: «Любезный наш Николай Михайлович должен уже месяц назад быть в любезном своем Лондоне» (см.: Барсков Я. Л. Переписка московских масонов XVIII-го века. Пг., 1915, с. 1). Конечно, возможно, он написал письмо Дмитриеву не в первые дни своего пребывания в Лондоне, но тогда дата отъезда из Франции в «Письмах» значительно отстает от реальной. Не совпадают и даты отъезда из Женевы во Францию по «Письмам» и реальному биографическому источнику – письму Карамзина к Лафатеру. Можно было бы указать и на другие факты. Однако и сказанного достаточно для того, чтобы с большим, чем это обычно делается, сомнением отнестись к возможности рассматривать «Письма» как непосредственный биографический источник. Однако не только сопоставление дат подводит нас к этому выводу. Выявляется ряд существенных различий между Карамзиным и его Путешественником: Путешественник хотел встретиться за границей с «любезным своим другом А**» (А. М. Кутузовым), но встреча эта не состоялась, а Карамзин с ним встречался. Путешественник относительно равномерно распределил свое время между Германией, Швейцарией, Францией и Англией, а Карамзин значительную часть своего «вояжа» провел в Париже, побывав там, вероятно, не один, а два раза, въехав в столицу мятежной Франции раз по страсбургской, а в другой – по лионской дороге. // Создавая «Письма» как литературное произведение, Карамзин, конечно, опирался на свои впечатления от европейской поездки. Однако опубликованный им текст – сложное художественное целое, а не непосредственные записи наивного наблюдателя, маску которого надевает автор. В. В. Сиповский предположил, что в основу текста положен путевой дневник Карамзина. Последнее весьма вероятно: ведение дневников путешествий было бытовой нормой, распространявшейся даже на людей, далеких от литературы. Тем более знаменательно, что никто из лиц, близких к Карамзину, никогда не видал и нигде не упоминал этого дневника. Дело не в том, вел Карамзин дневник или нет, а в том, как он его использовал, в характере его работы над этими заготовками. К сожалению, это нам не известно. // Предположение же, что в текст «Писем» вошли и реальные письма Карамзина из-за границы, приходится решительно отвергнуть. Прежде всего об этом говорит отсутствие этих писем в собраниях тех лиц, которым они могли направляться. Из собрания писем Карамзина к Дмитриеву мы знаем, что Карамзин написал ему из-за границы лишь одно письмо и не использовал его в «Письмах». Сохранившиеся письма Петрова к Карамзину свидетельствуют, что и этому своему ближайшему другу Карамзин из-за границы почти не писал. Письма Карамзина к А. И. Плещеевой перлюстрировались на почте. Перлюстрация эта сохранилась и была опубликована Я. Л. Барсковым. Из нее мы точно узнаем, что Карамзин писал Плещеевой и ее мужу (а ведь именно они выступают наиболее вероятными адресатами – «друзьями» автора «Писем русского путешественника») очень редко и – как и Дмитриеву – только перед самым возвращением. Очень важно для истории возникновения «Писем» письмо Плещеевой А. М. Кутузову от 20(31) июля 1790 г., то есть уже после возвращения Карамзина в Россию и перед самым появлением его в Москве. Она пишет: «Увидав Рамзея, я не стану с ним говорить о его вояжах. Вот моя сатисфакция за его редкие письма; и ежели он начнет, то я слушать не стану. Ежели будет писать – читать не стану, и первое мое требование, дабы он не отдавал никак в печать своих описаний» (Барсков Я. Л. Переписка…, с. 6). // Смысл этих слов можно понять, только предположив, что в не дошедшем до нас письме к Плещеевой Карамзин, извиняясь за то, что не писал из-за границы писем, описывающих его «вояж», обещал написать и издать их по приезде, представив Плещеевой полное печатное описание своего путешествия. Таким образом Карамзин приглашал Плещееву принять участие в литературной игре. То, что было вполне серьезным текстом, обращенным к русскому читателю, по отношению к тем, к кому он задним числом, сидя в Москве или в их поместье Знаменском в соседней комнате, писал из Берлина, Дрездена, Женевы и Парижа, было игрой-мистификацией. Плещеева рассердилась (или сделала вид, что рассердилась), но это не изменило литературных планов Карамзина. // Анализ писем Плещеевой дает исключительно много для интересующего нас вопроса. Из них мы узнаем, что Карамзин «запретил» (!) своим друзьям писать ему (там же, с. 2). Запрещение это можно понять лишь в том смысле, что писатель хотел максимально использовать заграничное время для новых впечатлений, встреч и обучения, отложив общение с друзьями до возвращения. 7(18) июля 1790 г., то есть в то время, когда Карамзин уже заканчивал свой «вояж», Плещеева сообщает Кутузову о получении какого-то письма от Карамзина и, одновременно, пишет самому Карамзину: до сих пор «не имела удовольствия получить ни единого ответа ни на какое мое письмо». 20(31) июля она жалуется на «редкие письма» Карамзина (там же, с. 3, 5). Можно сделать вывод: Карамзин писал друзьям изза границы редко, кратко и лишь деловые письма (Петрову, Дмитриеву). Но и эта переписка падает на последние недели заграничного путешествия, и нет никаких оснований идентифицировать ее с известным нам текстом «Писем». Таким образом, с точки зрения жанра, «Письма» представляют собой не собрание реальных писем, а литературную имитацию такого собрания. Есть основания полагать, что реальное путешествие Карамзина и по маршруту, и по характеру встреч и интересов существенно отличалось от литературного «вояжа» «русского путешественника». // Относительно того, почему Карамзин вынужден был быть весьма осторожным в изложении реальных впечатлений своего заграничного путешествия, существуют следующие соображения: поездка Карамзина осуществлялась в весьма сложных условиях – революция в Париже, процесс Радищева, непосредственно затронувший ближайшего друга Карамзина и его масонского наставника А. М. Кутузова, встреча с которым за границей была одной из целей поездки Карамзина (Радищев, ближайшим другом которого был Кутузов, посвятил ему «Путешествие из Петербурга в Москву»; существовал приказ о немедленном аресте Кутузова при возвращении его в Россию, и московские друзья прозрачно предупреждали его относительно несовместимости его «слабого здоровья» с суровым русским климатом), начавшиеся преследования кружка Новикова, с которым Карамзин был тесно связан. Все это делало ряд тем абсолютно запретными. // Карамзин, придерживаясь в этот период воззрений просветителей XVIII в., не одобрял насильственных действий, но считал французскую революцию одним из величайших событий европейской истории. Лишенный возможности высказывать свои суждения по этому поводу прямо, он сумел системой намеков и недомолвок сказать внимательному читателю очень многое о парижских событиях. Иной была его тактика в отношении масонских связей, которые в это время привлекали самое пристальное внимание политической полиции Екатерины II. Этот аспект реального путешествия был полностью изъят. // Напуганные преследованиями члены новиковского кружка крайне опасались публикации подлинного описания заграничных путешествий Карамзина, боясь, что они могут дать властям основания для еще больших подозрений. Первые же слухи о публикации Карамзиным своих заграничных впечатлений вызвали настоящую панику в их среде. В. В. Виноградов имел все основания утверждать, что «более всего масоны боялись появления „Писем русского путешественника“» (Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961, с. 255). Таким образом, и чувство собственной безопасности, и обязательства перед уже покинутым им кругом Новикова диктовали сугубую осторожность в описании некоторых сторон его путешествия. Реконструировать по тексту «Писем» факты реального путешествия Карамзина можно лишь с большой осторожностью. Характерен следующий пример: сразу же по прибытии в Москву, сориентировавшись в положении дел на родине, Карамзин счел необходимым дать Кутузову понять, что их заграничные свидания должны оставаться в тайне и что сам он будет соблюдать в этом отношении безусловную скромность. К письму А. А. Плещеева Кутузову он сделал приписку: «О себе могу сказать только то, что мне скоро минет уже двадцать пять лет, ивтовремя, как мы с вами расстались, не было мне и двадцати двух» (Барсков Я. Л. Переписка…, с. 30). Сообщение это было бы совершенно бессмысленно по своей тривиальности, если бы соответствовало истине. Но Кутузов должен был понять, что их заграничные встречи объявляются «несуществующими». Пребывание в безопасности делает людей недогадливыми, и Кутузов ничего не понял и даже обиделся: «Признаюсь, что восемь начертанных тобою строк суть для меня истинная загадка. Сколько ни ломаю голову, не могу добраться до истинного смысла» (там же, с. 55). Карамзин мог на это ответить только: «В речах моих, любезнейший брат, не умышленная неясность» (там же, с. 110). Все письма между членами новиковского кружка, особенно идущие за границу к Кутузову, писались с расчетом на перлюстрацию. Даже простодушная Плещеева писала Кутузову: «…вы пишете, что письмо наше нашли вы распечатанное, то и я вам скажу то же, что и ваше письмо получили мы распечатанное. Но что до этого дела? Пусть все люди видят, что мы друг друга любим, и для этого не намерена ни крошечки себя женировать» (там же, с. 28). // В том же духе писал Н. Н. Трубецкой Кутузову: «Сие меня чрезвычайно тревожит, не для того, чтобы я боялся чтения нашей переписки, чистота оной нас охраняет от всякой опасности… пусть нашу переписку читают…» (там же, с. 127). // Создавая «Письма», Карамзин использовал и личные впечатления, и книжные источники. Но все это были материалы, из которых Карамзин черпал новое единство идейно-художественного замысла. Однако прямолинейное противопоставление Путешественника и Карамзина было бы упрощением. Лицо Карамзина все время выглядывает из-под маски Путешественника. Невнимательный или неосведомленный читатель видит чувствительного вояжера, легко скользящего по поверхности трагических европейских событий 1789–1790 гг. Более внимательному наблюдателю раскрывается образ «любопытного скифа», «юного Анахарсиса» – представителя молодой цивилизации, наблюдающего «минуты роковые» старого мира. Но при еще более внимательном отношении к разбросанным в тексте намекам, упоминаниям, цитатам, отсылкам и репликам выясняется, что «юный скиф» уже освоил богатство европейской культуры, что философские и политические идеи века ему так же «внятны», как и вздохи «нимф» Пале-Рояля. Все эти пласты смыслов не существуют отдельно: они взаимно проникают друг в друга. При поверхностном чтении «Письма» – легкая и занимательная книга, в развлекательной форме знакомящая читателя с тем миром, в котором он живет. При углубленном чтении раскрывается вековая проблема русской литературы, поставленная еще в XI в. митрополитом Иларионом: отношение молодой цивилизации – Руси – к предшествующей многовековой культурной традиции. Но для того чтобы понять этот второй план, необходимо расшифровать смысл многочисленных упоминаний и намеков, содержащихся в тексте, понять их связь. // Это делает комментирование «Писем» задачей особой историко-культурной важности. Приведем пример. В Лозанне Путешественник видел надгробный памятник кн. Орловой, умершей в Швейцарии «в объятиях нежного, неутешного супруга». Короткая реплика: «Сказывают, что она была прекрасна – прекрасна и чувствительна!.. Я благословил память ее» – дает возможность непосвященному читателю истолковать этот эпизод как деталь «чувствительного путешествия». Однако осведомленные читатели видели здесь нечто большее. // Графиня Орлова, урожденная Зиновьева (родная сестра того Зиновьева, с которым Карамзин «случайно» встретился между Дерптом и Ригой), была двоюродной сестрой Григория Орлова. Брак их вызвал многочисленные сплетни (Щербатов сообщает слух, что Орлов сначала изнасиловал еще не достигшую совершеннолетия Зиновьеву, а затем уж женился на ней). Скандализованная императрица изгнала Зиновьеву из Царского Села (Зиновьева была ее фрейлиной), после чего имела бурное объяснение с Орловым, который во всеуслышание назвал царицу дурой. Весь этот эпизод развивался на фоне падения положения Орлова и торжества Потемкина при дворе. Синод опротестовал брак как неканонический (православная церковь не считает законным супружество между двоюродными братом и сестрой). Государственный совет постановил супругов развести и подвергнуть церковному покаянию, однако Екатерина решила иначе, предписав Орлову с женой навсегда покинуть Россию (официально он был «отпущен на воды»). Это было торжество и месть Потемкина падшему временщику. В этом контексте упоминание смерти Орловой на чужбине, того, что она была «прекрасна и чувствительна», и заключительная фраза: «Я благословил память ее», – были далеки от политической нейтральности. Эпизод имел и другой смысл: графиня Орлова воспринималась Карамзиным как героиня любви и жертва церковного фанатизма. Тема запретной любви и ее столкновения с предрассудками проходит через все «Письма»: от эпизода с графом Глейхеном (любовь втроем) до проходящего через всю швейцарскую часть писем мотива свободной любви «пастухов» и «пастушек». В «Острове Борнгольм» тема запретной любви получит еще более острое решение: чувство это соединит не двоюродных, как в эпизоде Орлов – Зиновьева, а родных брата и сестру. Имея в виду современного нам читателя, необходимо отметить, что с просветительских и предромантических позиций авторы, которые вслед за «Новой Элоизой» Руссо начали ставить эти «опасные» темы, были моралистами, а не «певцами слепого упоенья», пользуясь выражением Пушкина, и проповедовали не распущенность, а высокую нравственность. Однако нравственность они видели не в следовании условностям предрассудков. Современному им обществу, прикрывающему разврат приличием, превращающему брак в куплю-продажу и узаконенную проституцию, они противопоставляли нравственную чистоту неиспорченного сердечного влечения. Так появлялись сюжеты, повествующие о том, как любовник превращался в целомудренного друга дома, охраняющего святость семейного очага («Новая Элоиза» Руссо), об искренней дружбе двух любовников («Исповедь» Руссо), о том, как престарелый муж, узнав, что сердце его жены отдано другому, сам передает ее в руки счастливого соперника и предлагает им тройственный союз дружбы (Ф. Э м и н. Игра судьбы). Проблемы эти будут волновать Н. Г. Чернышевского и отразятся не только в «Что делать?», но и в импровизированном им в Сибири устном романе («Другим нельзя»), а также в «Живом трупе» Толстого. Именно в такой исторической перспективе следует рассматривать развитие этой темы у Карамзина, хотя, конечно, надо учитывать и воздействие на него «штюрмерских» идей своеволия гения, разрушающего преграды мещанской морали. Эту вторую – романтическую – перспективу данной темы пародировал Гоголь в «Ревизоре», вложив в уста Хлестакова, предлагающего руку и сердце замужней городничихе, цитату из «Острова Борнгольма»: «Сударыня, Карамзин сказал: „Законы осуждают“». // Публикация «Писем» началась с первого номера «Московского журнала» Карамзина (январь 1791 г.) и продолжалась в течение всего времени его издания (до декабря 1792 г.). «Письма» печатались ежемесячно за исключением февральского и апрельского номеров 1792 г. За это время Карамзин успел опубликовать части, посвященные Германии, Швейцарии и лионскому периоду путешествия по Франции. В альманахе «Аглая» (ч. 1, 1794; ч. 2, 1795) он поместил еще два отрывка «Писем», но пропустил всю парижскую часть и дал отрывки английских впечатлений. В 1797 г. Карамзин предпринял отдельное издание «Писем». Однако, столкнувшись с цензурными трудностями, он смог издать лишь четыре из обещанных в «Северном зрителе» пяти частей. После перемены власти ему удалось в 1801 г. издать полностью текст «Писем» (в шести частях). Парижская часть при этом была, видимо, сильно переработана в соответствии с изменением политических взглядов автора и учетом исторического опыта, бросавшего свет на события во Франции 1789–1790 гг. Первоначальный текст до нас не дошел (весь личный архив Карамзина сгорел в московском пожаре 1812 г.) и до настоящего времени остается неизвестным. В дальнейшем Карамзин включал «Письма» в свои собрания сочинений (1803, 1814 и 1820 гг.), не прекращая творческой работы над текстом. В настоящем издании они публикуются по тексту 1820 г. с учетом общепринятых правил орфографии.
Страницы← предыдущаяследующая →
Расскажите нам о найденной ошибке, и мы сможем сделать наш сервис еще лучше.
Спасибо, что помогаете нам стать лучше! Ваше сообщение будет рассмотрено нашими специалистами в самое ближайшее время.