Книга «...Расстрелять!» онлайн - страница 13



Речь

Речь готовили долго. Считалось, что во время дружеского визита наших кораблей во французский город Марсель каждому придется сказать речь. Приказали всем заранее ее написать, и все написали. Потом всех вызвали куда надо и прочитали, что же они там написали. Потом каждому сказали, что это не речь, а откровение опившейся сивой кобылы и галиматья собачья. Всем приказали переписать этот бред, и каждый обложился журналами, газетами, обозрениями и переписал. Опять прочитали и сказали: «Товарищи! Ну так же нельзя!» После чего всех усадили за общий стол и продиктовали им то, что им надо говорить. Затем подсказали, как нужно говорить и когда нужно говорить. Сказали, что лучше не говорить, если за язык не тянут. Затем каждому внесли в речь индивидуальность на тот случай, если придется, говорить всем одновременно. Затем еще раз все проверили, окончательно все, что надо, причесали, где надо подточили и заострили. Вспомнили и припустили красной нитью. Каждому сказали, чтоб он выучил свою речь наизусть. Предупредили, что проверят. Установили срок. Проверяли. Сказали, что надо бы почетче. Установили новый срок. Снова проверили и удостоверились, что все идет нормально. Потом каждому вложили речь в рот, то есть в карман, я хотел сказать, и поехали в город Марсель.

В городе Марселе оказалось, что все наши являются дорогими гостями мэра города Марселя, поэтому всех повезли в мэрию, Там был накрыт стол и на столе стояло все, что положено: бутылки, бутылки, бутылки и закуска.

Слово взял мэр города Марселя. Он сказал, что он безмерно рад приветствовать на французской земле посланцев великого народа. После этого было предложено выпить. Все выпили.

Прошло два часа. Пили не переставая, потому что все время вставал какой-нибудь француз и говорил, что он рад безмерно. Потом все французы, как по команде, упали на стол и заснули. Во главе стола спал мэр города Марселя. За столом остались только наши. Они продолжали: собирались группами, поднимали бокалы, о чем-то говорили, спорили…

В конце стола сидел седой капитан второго ранга из механиков. Красный, распаренный, он пил и ни с кем не спорил. Он смотрел перед собой и только рюмку к губам подносил. Как-то незаметно для самого себя он залез во внутренний карман и выудил оттуда какую-то бумажку. Это была речь. Механик удивился. Какое-то время он смотрел в нее и ничего не понимал.

– … В то время, – начал читать он хорошо поставленным голосом, отчего все за столом притихли, – когда оба наши наро-да-а….

Механик выпучил глаза, он ничего не понимал, но читал:

– Оба… ну ладно… и-дут, идут… и-ик…

У него началась икота, которую он мужественно преодолевал:

– Идут они… родимые… и-ккк!.. в ис-сстори-ческий момент… и-к….

Его икание становилось все более глубоким, наши за столами улыбались все шире:

– В этот момент… ик… всем нам хочется… ик… хочется нам, понимаешь… – Ики следовали уже сплошной чередой, улыбки за столом превратились в смех, смех – в хохот.

Мех остановился, улыбнулся, запил икоту из фужера и, глядя в бумажку, сказал мечтательно: «От сука, а?..»

Оригинальное решение

Вы знаете, когда оно ищется на подводной лодке? При приеме командирского решения? – Нет. При выборе режима перехода морем? – Нет. При прорыве противолодочного рубежа? – Нет. Не мучайтесь. Никогда не угадаете. Это нужно пережить!

…Ночью подводная лодка висит в бездонных просторах, как заброшенный космический корабль… Железная пустыня… Можно пройти с носа в корму – ни одного человека, только ровный шум вентиляторов, и ты стараешься идти тихо, крадешься, чтоб не спугнуть общую космичность: инопланетянин на чужом корабле…

Что это? Непонятное, огромное, бесшумное, нависшее над горловиной люка, налитое, дышащее через раз? Фу ты, Господи, да это же наш зам! За-му-ля! Вот сука, да он же подсматривает за нижним вахтенным: голова опущена в люк, а остальное, стоящее на коленях – сверху. Вот чучело, а! Фотоохотник. Экран соцсоревнования. Выслеживает. Бдительный наш. Самый наш беспокойный. Самый ответственный. Не спится собаке. Бродит. А что если… нога сама зачесалась в тапочке – ыыыы, аж пальцы на ногах свернулись трубочкой, как у шимпанзе на прогулке, – а что если… легонько так дать, чтоб только клюнул вниз, а пока выбирается – слинять через переборку. Пусть потом ищет. Нет, так не интересно…

Моторист Миша, большой оригинал, невольный свидетель того, как зам смотрит вниз, присел на корточки и с удовольствием уставился в раскоряченные над люком, стоящие на коленях два военно-морских копыта, соединенные одной огромной тяжелой перемычкой.

На флоте принято пугать друг друга. Напугал – полдела сделал.

Оригинал Миша улыбнулся: он знал, что ему делать. Он пододвинулся поближе, мечтательно закатил глаза и, осторожненько просунув руку, схватился там и дернул вниз тот самый мешочек, который у любого мужчины полностью отрастает к шестнадцати годам.

Произошел звук – иии-э-х! Смотрящий вниз зам как подпружиненный разогнулся, схватился обеими руками за отрываемый мешочек и, выпучив глаза, как ночной лемур, улетел – как захлопнулся – в прорубь люка ведьмой на помеле, хватая воздух открытым ртом.

Внизу он выбил себе зубы и на две недели свернул шею.

Оригинала Мишу вычислили через сутки.

И НА. КА. ЗА. ЛИ.

За рукоприкладство!

Хыбля!

Зама у нас на тральщике звали Хыбля. За «Хы, бля-товарищи!». Это его любимое выражение. И еще он говорил, оттопырив на правой руке указательный палец и мизинец: «Эта… с партийной прынцыпиальностью!» После 18.00 ни дня он на тральщике не сидел с этой своей «прынцыпиальностью». В 17.30 подходил к нашему командиру, к нашему Коле-Васе и говорил ему: «Ну что, Николай Васильевич, я… эта… пошел?..» – и прямо на трап, а командир провожал его вслед ошалевшим взором. Все годами с корабля берег нюхают, а эта скотина ежедневно при жене!

Но на учении мы его все же достали. Да-а! С помощью ядовитых дымов. На учении с помощью ядовитых дымов создается видимость химического заражения. Уже «химическую тревогу» объявили, уже все попрятались, я в противогазе и в этом презервативе – защитном комплекте – бегаю по кораблю с ядовитой шашкой в руках, не знаю, куда ее сунуть, а зам на корме, без защиты, голышом, анекдоты травит.

Подлетаю я к нему и сую ему шашку между ног. А если ты голышом того дыма глотанешь, то тут же появляется желание взлететь, как стая напильников.

У зама от яда глаза выскочили и повисли, как у рака на стебельках. Он орал и танцевал вокруг нашей корабельной артиллерии танец японских сирот и при этом все пытался у меня выяснить, есть ли на это учение план, утвержденный комбригом, или его нет.

– Да есть у меня план, есть, – говорил я ему, – успокойтесь.

Выяснив, что план у меня есть, зам промчался как вихрь, прорвался внутрь корабля и начал по нему носиться в поисках противогаза. Вместо противогаза он нашел спящего по тревоге Пашу-артиллериста и тут же сплясал на нем чечеточку.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт