Книга „...Расстрелять!“ – 2 онлайн - страница 7

Химик

– Где этот моральный урод?!

Слышите? Это меня старпом ищет. Сейчас он меня найдет и заорет:

– Куда вы суетесь со своим ампутированным мозгом?!! А теперь разрешите представиться: подводник флота Ее Величества России, начальник химической службы атомной подводной лодки, или, проще, – химик.

Одиннадцать лет Северный флот качал меня в своих ладонях и докачал до капитана третьего ранга.

– Доросли тут до капитана третьего ранга!!! – периодически выл и визжал мой старпом, после того как у него включалась вторая сигнальная система и появлялась, извините, речь, и я знал, что если мой старпом забился в злобной пене, значит, все я сделал правильно – дорос!

Умный на флоте дорастает до капитана первого ранга, мудрый – до третьего, а человек-легенда – только до старшего лейтенанта.

Нужно выбирать между капитаном первого ранга, мудростью и легендой.

«Кто бы ты ни был, радуйся солнцу!» – учили меня древние греки, и я радовался солнцу. Только солнцу и больше ничему.

Химия на флоте всегда помещалась где-то в районе гальюна и ящиков для противогазов.

– Нахимичили тут! – говорило эпизодически мое начальство, и я всегда удивлялся, почему при том оно не зажимает себе нос.

Химик на флоте – это не профессиональный промысел, не этническая принадлежность и даже не окончательный диагноз.

Химик на флоте – это кличка. «Отзывается на кличку «химик»».

– Хы-мик! – кричали мне, и я бежал со всех ног, разлаписто мелькая, как цыпленок за ускользающим конвейером с пищей; и мне не надо было подавать дополнительных команд «Беги сюда» или «Беги отсюда». Свою кличку «химик» лично я воспринимал только с низкого старта.

– Наглец! – говорили мне. – Виноват! – говорил я.

– Накажите его, – говорили уже не мне – и меня наказывали.

«НХС» – значилось у меня на карманной бирке и расшифровывалось друзьями как – «нахальный, хамовитый, скандальный».

– С вашим куриным пониманием всей сущности офицерской службы!!! – кричали мне в края моей ушной раковины, на что я хлопал себя своими собственными крыльями по бедрам и кричал:

– Ку-ка-ре-ку!!! – и бывал тут же уестествлён. «Кластерный метод» – как говорят математики. Берется «кластер» – и по роже! И по роже!

На флоте меня проверяли на «вшивость», на «отсутствие», на «проходимость» и «непроходимость», на «яйценоскость» и на «укупорку», и везде стояло – «вып.» с оценкой «хорошо».

– Наклоните сюда свой рукомойник!!! (Голову, наверное.)

– Я сделаю вам вливание! Я вас физически накажу! Есть, наклонил.

– Перестаньте являть собой полное отсутствие!!! Есть, перестал.

– И закусите для себя вопрос!!! Уже закусил.

– А что вы вообще можете, товарищ капитан третьего ранга, подводник флота Ее Величества России?

Я могу все:

От тамады до дворника,

От лопаты до космоса,

От канавы до флота!

Могу – носить, возить, копать, выливать, вставлять!

Могу – протереть влажной ветошью!

Могу – еще раз!

– А Родину защищать?

А это и есть – «Родину защищать». Родина начинается с половой тряпки… для подводника флота Ее Величества России… и химика, извините за выражение…

Картина навсегда

В глазах застыла картина навсегда: центральный пост атомного ракетоносца; размеренно и тихо; все по углам; лодка у пирса; послеобеденное время; все переваривают; в едином временном измерении; дремотно.

Вдруг в центральный – ни с того ни с сего – влетает старпом и, наклонившись, орет:

– С у к и! С у к и! С у к и! В с е – с у к и!!! У-у – у, ё-ё л к и! – и убегает.

Все застывают. Замирают.

Соображают. Думают про себя. Онемело. Остекленело. Минуту, наверное. Наконец, мимо, внося с собой жизнь, проходит вахтенный: он пришел из другого отсека, не присутствовал. Словно подуло. Потихоньку отпускает. Дышится. Движения свободней. Дежурный говорит матросу:

– Ты в трюме был? Давай рысью туда. Тот в трюм.

Все оживает, восстанавливается и – потекло; размеренно; чинно; послеобеденное время; хорошо; опять все переваривают…

Дезертир

Командиру в/ч 34567.

Объяснительная

Я, лейтенант Козинцев Сергей Николаевич, настоящим докладываю, что 19-го числа сего месяца я самовольно сошел с корабля и убыл в город Владивосток. Ушел я в 15.00, отсутствовал двое суток и прибыл на корабль 21-го сентября в 24.00.

У меня не было не терпящих отлагательства обстоятельств, ушел с целью, трудно это передать на бумаге, с целью обратить на себя внимание.

Правильнее было бы сразу поговорить с командованием корабля и доложить ему о своих настроениях. Но мне показалось, что после моей поездки, разговор будет серьезнее и конкретнее.

Дело в том, что я не хочу служить в Вооруженных Силах СССР. Об этом я думал еще в училище. Но там я думал: стерпится-слюбится. Теперь, после того как я уже месяц прослужил в части, я пришел к выводу, что нет больше смысла мучиться самому и отвлекать командование от прямых обязанностей. Я допускаю мысль, что через два-три года я могу свыкнуться со службой, но я не хочу так служить. Может быть, я в подсознании где-то испугался, но поймите, так служить не хочу. Вероятно, это будет не нужно ни мне, ни флоту.

На флоте есть свои трудности, свои определенные условия, но вся эта система, система начальника и подчиненного, многое, как мне кажется, в ней не нужно, бессмысленно. Я подчеркиваю – мне кажется. Скорее всего, я не прав, но я имею свой взгляд и хочу его придерживаться, не хочу его ломать.

В заключение могу добавить, что мне не нравится отвратительное слово «дезертир», но еще хуже прожить всю жизнь, в чем-то каясь. Я не жалуюсь. Я готов отвечать за свои поступки, но мне не хочется идти по службе через пьянки, самовольные отлучки и разыгрывать из себя какого-то падшего человека.

22.09.79.

Лейтенант Козинцев.