Книга Идет съемка онлайн

* * *

В четверг, восемнадцатого марта, успешно разрешив все дела, я вознамерился сесть в свой поезд и покинуть разлюбезную нашу Москву. Беспечно помахивая пластиковым пакетом с едой, я подошел к кассам и был неприятно удивлен отсутствием каких-либо билетов на наш загадочный 66-й. Глубоко огорченный, я отошел от касс и тут же попал в цепкие лапы жучков, недавно спустившихся с живописных гор Кавказа. В их опытных руках я томился совсем недолго – уже через каких-то пару минут они растаяли, как утренние грезы, оставив на моем растерянном лице открытый рот, а в крепко зажатом кулаке билет в вагон СВ. Немного придя в себя, я после несложных арифметических подсчетов с грустью понял, что гордые абреки наварили на мне ровно пятьсот рублей и будет просто удивительно, если проездной документ окажется не поддельным.

Уныло, под дулами снующих по перрону автоматчиков и тычками носильщиков, я побрел к поезду, вполне сознавая свою феноменальную глупость. До отправления оставалось еще десять минут, так что торопиться было некуда. Услышать о своем идиотизме из уст проводницы хотелось как можно позднее, поэтому, дотянув до последнего, я обреченно протянул ей билет и был поражен ее реакцией. Удивительно, но он оказался действительным. Втолкнув меня в вагон, она вошла следом, и мы поехали.

Моим соседом оказался крепкий мужик среднего роста, лет эдак сорока пяти, с небольшим брюшком и наглыми голубыми глазами. Одет он был дорого, но безвкусно. Впрочем, и моя одежда особой изысканностью не отличалась. В ответ на мое жизнерадостное и открытое приветствие он только презрительно скривил губу, видимо считая, что для такого смерда этого достаточно. Оскорбленный подобной реакцией, я повел себя нарочито нагло и развязно. Первым делом очистил столик. Сдвинув его продукты на самый край, я достал бутылку водки и круг колбасы. Мой демарш побудил его только поморщиться и брезгливо дернуть носом.

– Вот и мне кажется, что дерьмом тут попахивает, – поспешил согласиться я.

– До твоего прихода им не пахло.

– Неужели? – наливая стаканчик, удивился я. – Не может быть! Дядя, ты заблуждаешься, я едва в купе зашел, как мне в нос так и шибануло, так и шибануло!

– Если ты, синячина, нажрешься и начнешь мне крутить мозги, то имей в виду – долго я с тобой канителиться не буду. На первой же остановке вылетишь пробкой.

– С превеликим удовольствием, но только вместе с тобой, – заносчиво ответил я, и на этом наш содержательный разговор иссяк. Негодуя на судьбу, ниспославшую мне эдакого дрянного спутника, я доел свой харч, случайно выпил его минеральную воду и завалился спать.

Проснулся я уже под утро и под его напряженно-презрительным взглядом, не желая продолжать ругань, отправился умываться, на ходу обдумывая, как бы побольнее и изощренней его достать. К моменту моего возвращения фраза, полная сарказма и яда, вполне созрела, но воспользоваться ею мне не пришлось. Сосед разительно преобразился. На месте вчерашнего крутого скандалиста перед сервированным столиком сидел милый и улыбчивый человек, премного меня удививший.

– Ну что, мужик, как дела? – понимающе подмигнув, спросил он. – После вчерашнего-то небось головка побаливает? Милости прошу к нашему шалашу.

– Благодарю, у меня и свой есть, – опасаясь каверзы, хмуро буркнул я и случайно облил его одеколоном. – Извините.

– Ничего страшного, одеколон хороший, – хохотнув, ответил он. – Давайте познакомимся. Перед вами Игорь Викторович Говоров, президент АОЗТ «Строитель».

– В таком случае примите приветствия от рядового российского бомжа по кличке Кот.

Выдав эту тираду, я демонстративно улегся на диван, пытаясь сообразить, чем вызвана столь потрясающая перемена в его настроении.

– Вот видите, а еще коммунисты говорят, что мы стали плохо жить! Это когда же в Брежние времена бомжи в СВ ездили. Разве мыслимо такое представить?

– Так и бомжей тогда, считайте, не было.

– Бомж был всегда, только раньше его существование стыдливо замалчивали. Да ладно, что мы о ерунде. Давайте лучше по пятьдесят за знакомство.

– По утрам пьют только алкоголики, наливайся без меня, – понимая, кажется, причину его перевоплощения, зло ответил я. – Ты зачем, строитель, по моим карманам шнырял? Или давно не был бит? Это я тебе сейчас устрою! Как говорил великий советский драматург, изображу торс в восторге.

– Вот что значит настоящий сыщик! – нимало не смутившись, радостно заржал он. – Сразу меня раскусил. Ай да Гончаров! Вот ты, значит, какой!

– Вот такой я простой парень, однако обшаривать чужие карманы безо всякого на то основания не имею привычки.

– Ну в таком случае ты меня поймешь и простишь, потому что у меня были на это и причины, и веские основания. Согласись, когда едешь без телохранителя, то даже в ребенке видишь потенциального киллера.

– И что же тебя заставило отказаться от его услуг?

– Кого? Киллера или телохранителя? Или того и другого в одном лице?

– Неужели эти профессии совместимы? – наивно поинтересовался я.

– Об этом я и хотел с тобой поговорить.

– О чем? И почему я, незнакомый человек, вдруг вызвал у тебя такое доверие и любовь? Вот сейчас стукну веничком, да по темечку добавлю, вытрясу бабки, а трупец в оконце! А? Что ты на это скажешь?

– Так я вчера и думал, всю ночь не спал, все за тобой, грубияном, следил.

– Ну и как я тебе спящий? Красив?

– Храпел ты безмятежно, да только этому я не очень-то верил. Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду. Так, может быть, все же по граммуле? Хороший коньяк!

– Нет, не хочу. Я вообще пью очень мало, – скромно потупившись, соврал я. – Но откуда тебе известно о существовании моей персоны?

– Года два назад ты здорово помог одному моему знакомому. Может быть, помнишь Владимира Петровича Полякова?

– Помню. Премерзкое дело. До ужаса страшное и кровавое.

– У меня к тебе тоже дело, правда, не такое кровавое, но не менее ужасное. Оно как раз касается моего телохранителя, о котором мы заговорили.

– Нет, нет, уволь, этими игрушками я больше не играю. Не далее как месяц назад, когда меня чуть было не укокошили, дал себе зарок. Хочу пожить спокойно.

– Ну мое-то дело мокрухой не пахнет… Может быть…

– Все они поначалу не пахнут, а как копнешь, так и сам не рад. Нет!

– Жаль, а то я бы неплохо заплатил.

– Нет, и давай прекратим этот разговор.

– Ладно, но на всякий пожарный случай я все же оставлю свою визитку.

Он насильно воткнул в мой нагрудный карман карточку, и весь оставшийся путь об интересующей его проблеме мы не обмолвились ни словом.

Скорый поезд номер 66 прибыл точно по расписанию, и уже через сорок минут я был дома, где меня ошарашил большой сюрприз в виде незапертой входной двери. Уже не ожидая ничего хорошего, я молил Бога только об одном: чтобы не случилось самого страшного. И он услышал мою молитву, мертвое тело моей ненаглядной жены Милки в квартире отсутствовало, впрочем, как и живое. Еще в ней отсутствовали два телевизора, магнитофон и антикварные настольные часы, которыми так гордился любимый тестюшка, у которого мы временно квартировали. Наверное, теперь он будет сильно переживать. Чтобы не испортить картину ограбления, я от соседки вызвал опергруппу и до ее прибытия курил на площадке в обществе своего бессовестного кота, которого постигшее нас несчастье волновало не больше, чем прошлогодний снег. Стараясь не дотрагиваться до двери, я осмотрел скважины замков. И тут меня ожидал новый сюрприз. Ворюги орудовали если не самим ключом, то хорошо подогнанной отмычкой, а это значит – преступление готовилось заранее.

– А ты чего здесь торчишь? – вместо приветствия удивленно спросила появившаяся из лифта супруга. – Меня караулишь?

– Нет, помогаю грабителям выносить мебель твоего папаши. – Преграждая ей путь, я заслонил дверь. – Туда нельзя, квартиру в самом деле бомбанули. И ведь чью квартиру? Бывшего начальника милиции. Большие оригиналы.

– Что? Опять твои дурацкие шуточки? Пусти!

– Замолчи, это не шутки. Ты за четыре дня моего отсутствия, случаем, не теряла ключей? А может быть, кому-то давала на время?

– Делать мне больше нечего, мои ключи при мне, пропусти меня сейчас же!

Подоспевшая следственно-оперативная группа избавила меня от дальнейших объяснений. При детальном осмотре, кроме вышеназванных мною предметов, Милка обнаружила пропажу отцовского барахла и именного перстня. Сняв отпечатки, с пристрастием нас расспросив и оформив надлежащие бумаги, они удалились, пообещав в самое ближайшее время найти грабителей.

Едва только за ними закрылась дверь, как Милка заголосила протяжно и тоскливо:

– Убили. Без ножа зарезали. Что же теперь будет? Что я отцу скажу? Он же мне такой оплеухи в жизни не простит!

– Простит, – успокаивал я ее, украдкой доставая спиртное. – Чай, не в первый раз. Не единожды ему приходилось прощать твои девичьи шалости.

– Ты ничего не понимаешь, – не сдавалась она. – Я не говорю о всем этом барахле, которое можно купить и сейчас, я говорю о именном перстне и настольных часах.

– Большая важность! Деньги у тебя есть, пойдешь и купишь аналогичную дребедень в антикварной лавке. Он и не заметит.

– Костя, ты ненормальный. Эти часы достались ему от моей прабабки, а перстень с вензелем ручной работы. Перестань пить.

– Тогда нефига было хранить его черт знает где, – пропуская ее замечание мимо ушей, проворчал я. – Ты скажи еще спасибо, что эти подонки не обнаружили тайник с его пушкой. Вот тогда действительно всем бы нам пришлось несладко. А бабкин перстень закажем одному знакомому ювелиру. Большой спец по подделкам, сработает так, что комар носа не подточит, были бы бабки, а у тебя они есть.

– Нету, – вдруг перестав реветь, тихо проговорила она. – Уже нету.

– Не понял? А те…

– Три дня назад я хотела обменять их на валюту… – с новой силой заревела она. – Я хотела как выгоднее, через заднее крыльцо…

– А получилось через задницу, – удовлетворенно закончил я ее мысль. – Ну и слава Богу. Ты меня чрезвычайно обрадовала. В конце концов, эти доставшиеся нам мерзкие деньги должны были от нас уйти, и хорошо, что таким довольно безобидным способом. Ты знаешь, мои этические нормы далеки от совершенства, но бабки, на которых слезы и кровь сотен людей, во мне вызывают невольный протест и тошноту.

– Тебе хорошо, а я к ним уже успела привыкнуть.

– К плохому всегда привыкаешь быстро, а ты девочка, испорченная пороком.

– Замолчи, моралист чертов, лучше скажи, что теперь делать?

– Постарайся вспомнить, кому хоть на время ты сегодня давала свои ключи?

– Да никому их не давала, с какой стати я буду кому-то давать свои ключи?

– Может быть, где-то на время оставляла пальто?

– Только в машине, но ключи были при мне.

– Ладно, черт с ними, поменяем замки и забудем, а деньги на приобретение пропавшего барахла я заработаю. Есть у меня один клиент, не хотел влезать, да куда деваться; и что только для любимого тестя не сделаешь, на какие только жертвы ради дорогой супруги не пойдешь! А что в ответ? Сплошная неблагодарность!

Игорю Викторовичу Говорову я позвонил поздним вечером, рассчитывая таким образом наверняка застать его дома, потому как на службу, исходя из сути предстоящего щекотливого дела, звонить пока не следовало. С радостью признав во мне своего сегодняшнего попутчика, он тут же заговорил критериями понятными и конкретными:

– Вы позвонили касательно того неоконченного нами разговора?

– Да, ввиду некоторых изменений, произошедших за время моего отсутствия, я готов выслушать вас до конца. И если в ходе нашей беседы угляжу возможность быть вам полезным, то с радостью возьмусь за это дело.

– Отлично. Где и когда мы можем встретиться?

– Предоставлю решать это вам.

– Ну просто замечательно. Сегодня уже поздно. Завтра у меня две деловые встречи, которые отложить не могу. А вот вечер у меня не занят. Как вы смотрите на то, чтобы посидеть в уютном бардачке «Ночи Шахерезады»?

– Вообще-то я не любитель такого рода заведений.

– Не волнуйтесь, на вашу невинность, ручаюсь, никто не покусится, до полуночи это вполне приличное пионерское заведение, и если мы с вами забредем туда часикам к десяти, то двух часов нам будет вполне достаточно. Можете даже захватить с собой супругу, если таковая имеется. Вас устраивает такой расклад?

– Да, и особенно супругу, она у меня страсть как любит злачные места.

Весь следующий день, пренебрегая услугами плотника, я провозился с установкой новых замков. Пару раз всадив в палец стамеску, а потом по нему же долбанув молотком, в конце концов добился результата. Хоть и с трудом, но замки функционировали и не важно, что при этом на дверь приходилось налегать плечом. Так надежнее, решил я, собирая инструменты и лишние детали. Палец распух и саднил, но это не могло испортить настроения от хорошо проделанной работы.

Поэтому в десять часов вечера, в самом наилучшем расположении духа, под руку с очаровательной Милкой я входил в полутемный благовонный сераль ночного кафе. Мы прибыли вовремя, поскольку господин Говоров уже успел организовать вполне приличный стол и теперь в ожидании нас тоскливо наблюдал легкий, ненавязчивый стриптиз.

После серии дежурных взаимных комплиментов мы перешли к делу. Не забывая наполнять рюмки и фужеры, бизнесмен пожалился:

– Невозможно жить, когда близкие тебе, проверенные в деле люди начинают обманывать. Суть не в моем телохранителе, как вы, наверное, уже догадались. Ну, сбежал он, непонятно почему, ну и шут с ним, найму другого. А вот когда тебе твой компаньон натянет нос, тут дело хуже. Конечно, и компаньонов незаменимых не бывает, можно найти и получше, да только слинял он, подлюга, с нашими деньгами.

– Как я понимаю, вы начинаете вводить меня в курс дела?

– Именно так.

– Тогда хотелось бы знать, почему вы не обратитесь в милицию?

– На то у меня есть свои основания. Но об этом позже.

– Хорошо. Тогда говорите не так сумбурно, по порядку и с самого начала.

– Да, конечно. Десять дней назад, а точнее, третьего марта, в среду, мой вице-президент Анатолий Олегович Стригун не явился на работу. Безуспешно прождав его до обеда, я решил позвонить ему домой. И что же…

– Мужикам на пол!!! – круша волшебные восточные напевы и уют полумрака, истерично заверещал мужской голос. – Мордами вниз!!!

– Руки за голову!!! – вторил ему голос тоном пониже. – Без глупостей, ОМОН!!!

Ориентируясь на обалдевшие глаза моего собеседника, я украдкой глянул назад. Шесть или семь мордоворотов в устрашающих ку-клукс-клановских масках, с короткими десантными автоматами и дубинками энергично орудовали у первых столиков. Руководил ими симпатичный лейтенант милиции с открытым русским лицом. Я подумал, что с точки зрения блюстителей порядка вели себя они немного загадочно и экстравагантно. По крайней мере, объяснения их действиям я не находил. Если они хотели задержать какое-то определенное лицо, то действовали с таким шумом, что это самое лицо могло уже быть далеко-далеко, вне пределах их досягаемости. Ежели они хотели взять целую группу, то разумнее было бы, с моей точки зрения, организовать оцепление, а затем спокойно и без паники всех их повязать, как куропаток. Непонятно, какую цель они преследовали своим идиотским громогласным вторжением. А если это просто какая-то плановая проверка как превентивная мера, то не проще ли было вежливо попросить документы, а у кого их не окажется, тех уж везти в участок. Какой-то вопиющий разгул крутого беспредела.

– А ты чё расселся, козел? – Пьянея от власти и безнаказанности, здоровенный бугай сдернул со стула строптивого мужичка и как следует перетянул по хребту дубинкой. – Нашел гостиницу!

– Что вы себе позволяете? – заступился за него сосед. – На каком основании?

– Ах! Еще один выискался? – почти радостно заорал омоновец. – Ложись, подлюга, или тебе особое предложение требуется? Ложись, сука!

– Я не лягу, – твердо ответил непокорный. – Я лицензированный охранник. Вот вам мои документы, в них все указано.

Лучше бы он этого не говорил. Стоящий рядом омоновец резко, с наслаждением опустил на его бестолковую голову металлический приклад автомата. И поделом тебе, дубина стоеросовая! Не видишь, что ли, власть гулевает! Понимать должен! Впрочем, как и мы все. Все еще сидящие особы мужеского пола.

– Еще кто хочет? – спросил между тем победитель и, наткнувшись на мои глаза, заторопился к нашему столику.

Вид собственной крови всегда вызывал во мне жалость, поэтому, не желая испытывать судьбу, я, прихватив с собой Говорова, послушно улегся на пол. К сожалению, это нам не помогло. Мы немного опоздали, единожды настроившись, идиот в форме должен был исполнить задуманное. Он и исполнил добросовестно, со знанием дела и должным усердием. От боли я невольно выругался, за что был наказан вторично.

У Говорова при падении вывалился и отлетел к моему носу сотовый телефон. Я отлично видел, как башмак торжествующей нечисти со словами «Ой, наступил!» с каким-то болезненным удовольствием давит ни в чем не повинный аппарат.

Потом всех мужиков, а набралось нас человек двадцать, омоновцы запихали в автобус на задние сиденья, потому как места в партере занял сам карательный отряд.

– Довольно неумно с их стороны, – поделился я своими мыслями с притиснутым вплотную ко мне Говоровым. – Ведь они даже не удосужились нас обыскать, а вдруг у кого-то окажется оружие? Что тогда?

– Пистолет есть у меня, – задыхаясь, с трудом ответил он. – Только стрелять в этих кретинов, у которых вместо головы мускулис глитеус, я не собираюсь. Кстати, вот вам один из ответов на ваш вопрос, почему я не обратился в милицию. Куда и зачем нас везут?

– Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Скорее всего, продержат до утра за решеткой, потом откатают пальчики, установят личность и, поддав под зад, отпустят с Богом. Если нам крупно повезет, то могут даже извиниться.

– В гробу я видал все их извинения. Не понимаю, зачем все это?

– На этот вопрос я ответить затрудняюсь. Очевидно, чья-то светлая голова разработала гениальный план «Блицкригньюрашенбандитен» и мы стали ее первыми жертвами. Впрочем, скоро мы все увидим сами.

В своих прогнозах ошибся я изрядно. Завели нас не в камеру, а в обычную комнату на первом этаже, причем на окнах не имелось даже плохоньких решеток. В полушпагате поставили мордами к стене и велели не шевелиться, а в случае невыполнения приказа обещали пожизненные проблемы с гениталиями. Простояв в такой нелепой позе около получаса, не чувствуя за спиной наших извергов, мы стали потихоньку шевелиться и подавать признаки жизни, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Еще минут через двадцать мы дружно сидели на полу, обсуждая недоеденный ужин и покинутых подруг. Наконец появились какой-то господин в штатском и пленивший нас лейтенант. Задав нам несколько вопросов, господин долго и нецензурно материл лейтенанта, а потом, извинившись, отпустил нас на все четыре стороны.

Поблагодарив его за приятно проведенный вечер, мы толпой освобожденных узников ломанулись к выходу, где нас уже поджидали женщины.

– Господин Гончаров, когда же мы закончим наш разговор?

– Наверное, завтра там же.

– Ну уж нет, это слишком, в понедельник с утра жду вас у себя в кабинете.

Откланявшись, Говоров с дамой побрели в свою сторону, а мы, измотанные и злые, с трудом поймав машину, отправились домой. В два часа ночи родной обшарпанный лифт почему-то наотрез отказался выполнять свои обязанности. Проклиная все на свете, а особенно лифтовое хозяйство и крутой ОМОН, мы потащились наверх. Милка совсем раскисла и отставала от меня по крайней мере на пролет, поэтому, достигнув промежуточной площадки шестого этажа, я первым увидел красивые женские сапоги, которые, вопреки законам природы, не упирались в ступеньки уходившего вверх марша. Они как бы зависли над лестницей и, едва заметно покачиваясь, плыли в воздухе. Задрав голову, я констатировал, что над сапогами есть еще и шуба, а присмотревшись внимательнее, понял, что у всех этих вещей имелась и хозяйка. Или была, тут уж как хотите. Именно она, одетая во все это добро, сбычив голову, смотрела на меня сверху вниз. Казалось, ее черные стеклянные глаза вот-вот выпрыгнут из орбит и с веселым перезвоном зацокают по ступенькам. Туалет черноглазой блондинки довершал белый шерстяной шарф. Именно он, привязанный вверху за перила, и не давал ей как следует встать на ноги.

– Господи, что это? – глупо спросила подоспевшая Милка.

– Это мертвая женщина. Тебе шубка нужна? – попытался сострить я. – А чего, хорошая шубка. Ей-то она все равно без надобности, а тебе как раз впору будет.

– Идиот. Открывай дверь и вызывай ментов. Сегодня какой-то сумасшедший день.

– Не день, а ночь, но ментов я все равно вызывать не буду, я сыт ими по горло. Поручаю это тебе. После избиения и долгого лежания на полу я должен принять горячую ванну и выпить чашечку горячей водки, иначе я просто умру и твоя старость будет грустна и одинока. Кстати, а тебе не знакома эта висящая дама? – уже в квартире спросил я.

– Нет, к твоему великому сожалению, не знакома.

– Почему же к сожалению, да еще и великому?

– Потому что у тебя нет лишнего повода надо мною поиздеваться.

– Интересно бы узнать, почему эта милашка позволила себе такую бестактность, как повеситься в нашем подъезде? Неужели не могла найти себе приличного пустыря или удобного подвала? Там бы и вешалась, как это делают сотни других воспитанных женщин.

– Может быть, была здесь у кого-то в гостях, а скорее всего, ее просто повесили.

– Ты права, мой друг, логики тебе не занимать. Принеси-ка мне огурчик, а пока я буду его кушать, наполни мне горячую ванну с ароматическими добавками.

Прибывшая на место происшествия знакомая уже опергруппа мытарила нас до глубокой ночи. Им почему-то очень хотелось привязать несчастную висельницу к вчерашнему ограблению нашей квартиры, а потом всю эту виноградную гроздь как-то подвесить мне на грудь. Хорошо, что дурацкая операция омоновцев, прервавшая наш ужин, исключала такую возможность в самом зародыше. Воистину, все, что ни делается, делается к лучшему в этом прекраснейшем из миров.

Возможно, сама висельница думает по-другому, но теперь свои пожелания она может высказать только в заоблачном департаменте.

Кто она такая, откуда и какого роду-племени, выяснить не удалось. Карманы покойной были абсолютно чисты, и это подтверждало мысль, что повесилась она не по собственному желанию, видимо, кто-то в ее смерти был очень заинтересован. На это же указывали следы волочения. Откуда и куда они вели, меня мало интересовало, поскольку и своих проблем было по горло. Откланявшись и пожелав оперативникам блестящих результатов, я до утра торопливо погрузился в глубокий и освежающий сон.

Резиденция господина Говорова располагалась в длинном, недавно отремонтированном бараке на окраине города. От основной магистрали к нему вела узкая километровая дорога с грязной обочиной и уродливыми деревьями. На преуспевающую фирму его контора как-то не походила. Даже несмотря на то, что внутри помещение оказалось вполне современным, чувствовалась некоторая ущербность или преднамеренная скупость. Единственное, что радовало глаз, так это семнадцатилетнее чудо под названием Лоренс. Очевидно, секретарку звали Лариской, но для большего эффекта и звучности она перекрестила себя на заморский лад. Строго вписав мои анкетные данные и время посещения в книгу регистрации, она проводила меня в кабинет шефа, особой роскошью тоже не отличавшийся.

– Небогато живете, Игорь Викторович, – вместо приветствия, заметил я.

– А зачем мозолить людям глаза, вызывая ненужное раздражение? Рабочие всегда с большей симпатией относятся к руководителю, живущему так же просто, как и они, хотя бы внешне. Я понимаю, что это показуха, но она действует, а это главное. Лоренс, меня сорок минут ни для кого нет.

– Хорошо, Игорь Викторович, – почтительно ответила девчонка и благоговейно закрыла дверь с обратной стороны.

– Ну что же, Константин Иванович, с чего начнем? С коньяка или прямо сразу…

– По мне, так лучше прямо сразу. Так выгоднее и продуктивнее.

– Наверное, вы правы. Как мы построим наш разговор?

– Ну, если нам не помешают, то я бы предпочел в виде вопросов-ответов. Конечно, если так вам будет удобно и вы согласитесь давать мне исчерпывающие ответы. Вас устраивает такая модель?

– Я в этом не уверен, но здесь командуете вы.

– Ну вот и отлично, тогда не будем, как говорят в Одессе, размазывать манную кашу по тарелке. Скажите, какие функции выполняет ваша фирма «Строитель»?

– Естественно, строительные, но только не пойму – зачем это вам?

– Давайте договоримся сразу: я задаю вопросы, а вы отвечаете, – мягко поставил я условие. – Если по какой-либо причине вы не захотите отвечать – воля ваша. Только учтите – чем большей информацией я владею, тем больше смогу для вас сделать.

– Я вас понимаю и постараюсь отвечать предельно ясно. Мы строим преимущественно жилье, а конкретнее – коттеджи.

– Где расположены ваши стройки, в каком районе города?

– Видите ли… – стушевался зодчий. – Мы не то чтобы строим. Скорее, мы принимаем заказы на строительство коттеджей…

– И, конечно, деньги под эти самые заказы, – облегчая ему задачу, закончил я мысль.

– Бесплатно не построишь даже скворечник. И я не вижу тут никакого криминала.

– Безусловно, строитель профессия почетная. Каждый мужчина за свою жизнь должен построить дом, вырастить сына и посадить дерево. И где же вы предпочитали сажать эти самые деревья? Как мне кажется, где-то в Подмосковье, если не в самой Москве. Или я ошибаюсь?

– Вы недалеки от истины, но каким образом догадались?

– Дело в том, что лопухов, желающих проавансировать эфемерный мираж дома в нашем городе, стало меньше, чем самих строительных фирм, а значит, вам пришлось поискать конурку с косточкой подиковинней.

– Вы правы только в последнем, что же касается эфемерности, то это не так. Мы действительно строим, точнее, принимаем деньги от населения под гарантии неоднократно проверенных строительных фирм. Конечно, и себе оставляем некоторый процент, но основные суммы идут на счета строителей для их дальнейшего целевого использования. Работаем мы уже больше года, построено около сотни домов, и до последнего времени никаких срывов не было. Все были довольны, все текло размеренно, спокойно и по плану. Вносились деньги, одобрялись проекты, строились дома и в них вселялись граждане. Но вот… Я никогда бы не подумал, что Стригун окажется таким мерзавцем. Я бы его собственными руками удавил.

– Давайте без эмоций.

– Конечно, но вы и меня поймите: едва только пережили сумасшедший обвал рубля, и тут как нож в спину – звонок из фирмы «Домовой». Мы с ними с самого начала работаем. Спрашивают, когда перегоните деньги. Мы уже заложили четыре фундамента, а от вас ни привета ни ответа. Я, конечно, в шоке, отвечаю, что деньги мы отправили еще месяц назад. Они стоят на своем. Тогда я Стригуна за жабры – в чем дело? А он заверяет меня, что все в порядке, причин для беспокойства нет, не волнуйтесь, я сам разберусь. Вот, собственно, и вся история.

– Не понял, а кто же хапнул деньги? И куда испарился ваш Стригун?

– Я вам уже говорил, что с третьего марта он и носа сюда не кажет, а денежки якобы перегнал в строительную фирму «Лотос», куда я имел счастье недавно прокатиться. Назад мы с вами возвращались вместе. Я-то по своей наивности подумал, что он, кинув «Домового», передал заказ на строительство этому самому «Лотосу». Некрасиво, конечно, но такое случается. Думал, извинюсь перед мужиками за такой облом, подберу других клиентов, а с «Лотосом» крупно поговорю в отношении сроков сдачи. Приезжаю по адресу, а там в задрипанной однокомнатной квартире сидит пьяный дедок и под баян наяривает «Гоп со смыком». Нет, нет, я говорю совершенно серьезно, именно «Гоп со смыком». На мой вопрос отвечает, что никаких фирм он знать не знает, а пускал на месяц двух квартирантов, которые хорошо ему заплатили. Они пришпандорили к его телефону какую-то хреновину, которая сама печатала и очень его пугала.

Вот и все, что мне удалось там выяснить. Что касается самого Стригуна, то я несколько раз приходил к нему домой самолично и безрезультатно. На телефонные звонки он не отвечает, в квартире тишина. По словам соседей, они его не видели уже недели две. Как я понимаю, мужичок подался в бега.

– Какую сумму состриг с вас Стригун?

– Почти полтора миллиона рублей.

– Сколько стоит его квартира хотя бы приблизительно?

– У него однокомнатная, значит, не больше двухсот тысяч.

– Есть ли у него семья? Где живут родные?

– Он холостяк, хотя от баб отбоя у него не было. Что касается родственников, то, по его рассказам, где-то в Кыргызстане у него живут мать и сестра.

– Вы что-то говорили насчет вашего телохранителя. Какое он имеет отношение к этому делу и имеет ли вообще?

– А черт его знает, но Денис Виноградов исчез из поля моего зрения в тот самый день, что и Стригун, третьего марта. Вот это совпадение и подсказало мне, что работают они в паре. Козлы вонючие. Я ведь к нему как к родному относился. Денис ко мне сразу же после армейской службы прилип. Недалеко тут служил.

– То есть взяли вы его безо всяких рекомендаций, можно сказать, с улицы?

– А чего тут говорить, так оно и есть. Официально он числился шофером.

– Как я понимаю, родных у него в нашем городе тоже нет? Где он живет?

– Он снимал двухкомнатную квартиру, за которую платил я. Но вы не напрягайтесь, его там нет, я и его проверял неоднократно. Сдернули они оба, подвесили мне под нос большой банан. И поделом, так мне, дураку, и надо.

– Погодите себя жалеть, тут что-то не так. Подумайте сами, какой смысл им было связываться с такой относительно небольшой суммой?

– Как это небольшой? По-вашему, полтора лимона это пустячки?

– Для одного неплохо, но их было, как минимум, четверо, а значит, на рыло выходило меньше четырехсот тысяч рублей.

– Почему вы думаете, что их было четверо? – удивился Говоров.

– Вы же сами мне об этом сообщили. Неужели вы думаете, что те два москвича, сидевшие в дедовской квартире на факсе, работали за улыбку?

– Вы правы, но и четыреста тысяч сумма достаточно приличная.

– Да, если не принимать во внимание стоимость его квартиры, которую он вынужден был бросить. Теперь посчитайте, во что ему обойдется новое жилье. А к этому добавьте расходы на приобретение новых документов, и получится, что овчинка не стоила выделки. Как говорила одна дама: хрен на хрен менять – только время терять.

– Зачем же ему приобретать новые документы?

– Затем, что вы можете подать на него заявление, объявят розыск, и он вынужден будет скрываться. Или у вас такой мысли даже не возникало? Тогда позвольте спросить – почему? Почему вы не заявили в милицию?

– Видите ли… Как бы вам сказать… Поймите меня правильно…

– Кажется, уже понял. Вы ведете двойную бухгалтерию?

– Что-то вроде того, но это сугубо между нами. К делу это не относится.

– Не уверен. Если ваш Стригун решил пуститься во все тяжкие, то вполне возможно, что и туда он запустил свою ручонку. Как? Не имею понятия. Вы в этой тригонометрии собаку съели. Посмотрите повнимательнее, что-нибудь да найдете. Не стал бы он пачкаться полутора миллионами.

– Час от часу не легче. Но вы правы, сегодня просмотрю бумаги, хотя толку от этого никакого. Если он решил закосить от меня какой-то теневой договор, то он вообще его не показал. Что же делать? Какие конкретные действия вы предпримете, чтобы мне помочь?

– Никаких, за просто так даже скворечник не построишь.

– Извините, с этого мне стоило начинать.

– Я тоже так думаю, господин Говоров.

– Ваши условия, господин Гончаров?

– В случае полной неудачи ничего, кроме накладных расходов, я с вас не возьму, а если возвращу вам потерянные деньги, то с этой суммы вы отстегнете мне десять процентов. Если же выяснится, что Стригун мертв, то заплатите мне свой месячный заработок. Вас устраивает такой вариант?

– Устраивает, но десять процентов многовато.

– На меньшее я не согласен.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Сколько вам нужно сейчас на текущие расходы?

– Об этом я скажу вам завтра, а сейчас дайте мне фотографии ваших героев и адреса, где проживают их родные. Проще говоря, я бы заглянул в их личные дела, если они их не прихватили с собой. Ну а пока ваша очаровательная Лоренс их ищет, не скажете ли, на какой машине ездил Стригун?

– «ВАЗ-2107» темно-вишневого цвета, госномер 383.

– Игорь Викторович, личного дела Анатолия Олеговича у меня нет, – просовывая в дверь очаровательно-удивленную мордашку, сообщила девчонка.

– То есть как нет? – привстал Говоров.

– Очень просто, – упредив ненужные вопросы, ответил я, – с собой он его унес. Как говорится, он уехал, не простился. Не волнуйтесь, этого следовало ожидать. Лоренс, Виноградов свою папочку тоже прихватил?

– Нет, Денис на месте.

– Это становится интересным! Дай-ка ее сюда, а лучше прогони все его бумажки через ксерокс, а фотографию в нескольких экземплярах. И если не затруднит, запиши мне на бумажке адреса проживания того и другого.

– Надо понимать, что вы уже засучили рукава? – одобрительно заметил Говоров.

– Об этом я вам скажу завтра. Если не сумею зацепить хоть какую-то реальную ниточку, то, возможно, вообще откажусь от этого дела. А вы постарайтесь вспомнить, с кем они были дружны, где проводили свой досуг. У Дениса наверняка была подруга, может быть, вам случалось ее подвозить или еще что. Словом, подумайте, в нашем вопросе важна каждая деталь. Порасспрашивайте Лоренс, вдруг она что-то знает. Я бы расспросил и сам, но вам, полагаю, сподручнее.

– Сделаю это сразу же после вашего ухода, а вечером позвоню.

– Вот и отлично, но я не вижу обещанный фуршет.

– Он давно готов, нам стоит только пройти в мой будуар.

Покинув кабинет хлебосольного хозяина, я присел на садовую скамейку и попытался обдумать ситуацию. Что-то в ней не все вставало на свои места. Допустим, господин Стригун заранее, за месяц, решил сделать своему шефу «нос». Допустим, что через подставных лиц он открывает строительную контору «Лотос» и перекачивает туда полтора миллиона рублей. Это у него отлично получается, операция проходит блестяще! Все это мы понимаем, не совсем уж идиоты, но зачем, скажите на милость, ему понадобился какой-то Виноградов? Деньги можно чудесно потратить и без него. Кто он ему? Кум? Сват или сын родной? Сын? А почему бы и нет? Почему вы, Гончаров, в штыки принимаете такой славный расклад? Да потому, что он заведомо бредовый, трудно поверить, чтобы отец с сыном, год работающие бок о бок, хоть как-то не выказали своего родства. Хотя черт их знает. Дело в другом. Почему Стригун, уничтожая следы своего пребывания в фирме, не позаботился о документах Виноградова? Это еще тот вопрос, и ответов на него может быть больше, чем звезд на небе. И твоя задача, товарищ Гончаров, найти единственно правильный ответ. Как это ни прискорбно, но если мозги не варят, придется тебе немножко поработать конечностями, и, между прочим, не задарма. Для начала немного поговорим с их соседями, а если повезет, то выйдем на подругу Дениса. Но в первую очередь посетим соседей господина Стригуна.

Жуликоватый зам Говорова жил в другом районе города, куда добираться мне пришлось на такси. Аккуратно записав израсходованную сумму, я вышел возле серийной девятиэтажки. Квартира, где проживал интересующий меня гражданин, находилась на первом этаже второго подъезда и значилась под номером 38. Именно туда я и направил свои стопы, но вскоре напоролся на непредвиденную преграду. У второго подъезда, почти впритык к дверям, стоял грузовичок, с которого веселенькие мужички суетливо и бестолково сгружали мебель.

– Бог в помощь, любезные, – подойдя, поздоровался я. – Пройти-то дозволите?

– А как подмогнешь, так и проходи, – разрешила упитанная молодая женщина, руководившая погрузочно-разгрузочными работами. – Цепляй что побольше. Вон холодильник, вот сервант, а то меня цепляй. На любой вкус, что душа пожелает.

– Стар я для вас, девушка, а вас с новосельем можно поздравить?

– В гробу я такое новоселье видала… Эй, осторожнее, зеркало! Уже насосались, черти безмозглые, и когда только успели? Кажется, я глаз с них не спускала, а они все одно наклюкались, ну не свиньи ли? – Сделав необходимые воспитательные замечания, толстушка вновь занялась мною: – Двухкомнатную-то продала, разницу своему алкашу отдала, а сама с девчонкой сюда вот, в однокомнатную, да еще на первый этаж.

– В тридцать восьмую, что ли? – все уже соображая, на всякий случай спросил я.

– А куда ж еще? Однокомнатная на этаже одна, а вы с этого подъезда будете?

– Нет, я просто подошел, когда увидел, что вы разгружаетесь.

– Зачем же вовнутрь просились?

– В вашей квартире жил мой товарищ. Когда он уезжал, меня в городе не было. Вас увидел, думаю, дай подойду, может, от него какие-нибудь безделушки остались. Вы ремонт-то делали?

– Это еще зачем? – поразилась новоселка моей глупости. – Он же год назад евроремонт закатил. Не квартира – игрушка, да что я говорю, вы, поди, лучше меня знаете.

– Да, конечно, – поспешил я исправить оплошность. – Так я говорю, может, какие мелочи после него остались? Знаете, как бывает при скорых отъездах – то сигареты забудешь, то книгу какую-нибудь. Толик ничего такого не позабыл? Ничего не оставил?

– Оставил, – вдруг обозлилась бабенка. – Шторы он позабыл снять. Только вам я их не отдам. Уж если я их риэлтерам не отдала, то вам и подавно, даже и думать забудьте. В кои-то веки раз подвезло, жалюзи с неба упали, а тут на тебе – претендент нашелся. Проваливай, голубчик, катись колбаской по Новой Спасской.

– Успокойтесь, мадам, я далек от мысли лишать вас такого богатства, мне бы чего попроще. Я же говорю, может, он книжонку какую забыл, листок обронил или что-то еще в таком роде, не более того.

– Да нет, вроде ничего там не завалялось, – моментально успокоилась моя собеседница. – Вот только немного мусора он не выбросил и корзинку с использованной туалетной бумагой оставил… Возьмете или как?

– Буду вам весьма признателен, – вполне серьезно заявил я.

– Вы ненормальный? – прыснула толстушка.

– Есть немного, так, по крайней мере, обо мне говорят окружающие. Когда я смогу забрать память о моем дорогом друге?

– Да хоть сейчас, корзинка стоит в сортире, а пакет с мусором на балконе. Идите и забирайте, только другого ничего не прихватите.

Пробравшись через сказочный запах лука и перегара, обозначавший грузчиков, я проник на балкон и, завладев своим трофеем, поспешил назад.

– Эй, мужик, а чего ж корзинку с туалетной бумагой оставил? – беззлобно озаботилась баба.

– Я не могу принять от вас такой непомерной жертвы. Это будет вам доброй памятью о моем друге, – осерчал я. – Когда будешь справлять новоселье, непременно выстави ее на стол заместо салфеток. Доброго тебе житья.

– Дурак. Сейчас скажу мужикам, чтоб морду тебе начистили, тогда узнаешь, как хамить одиноким девушкам. Герой нашелся.

Не желая доводить разговор до критической точки, я поспешно отступил перед разгневанной женщиной и, поймав такси, отправился по второму адресу.

– Приехали, – после пятнадцатиминутной езды сообщил водитель, останавливаясь прямо напротив цифры названного мною адреса. – С вас два червонца.

– Да, конечно.

Ничего не понимая, я протянул ему деньги и, выйдя из машины, несколько секунд соображал, где и когда меня могли трахнуть пыльным мешком. Дом, перед которым я стоял, был мой. Точнее, не мой, а тестюшкин, да только что за наваждение – адрес-то совершенно другой. Прошло не меньше шести секунд, прежде чем я сообразил, что у дома двойное гражданство. С одной стороны он принадлежал одной улице, а если завернуть за угол, то попадал в ведение другой. Чудеса, да и только. Воистину, друг Гончаров, в этом мире есть еще много таинственного и непознанного, что и не снилось нашим мудрецам. С этими усвоенными в школе философскими догмами я поднялся на девятый этаж.

На мое счастье, хозяйка покоев, где квартировал Виноградов, оказалась дома. Высокая бюстастая женщина средних лет встретила меня недоверчиво и даже подозрительно. Перед тем, как впустить меня в квартиру, она долго не решалась снять дверную цепочку и доверить мне свою драгоценную жизнь. Только благодаря моему обаянию, врожденному такту и неотразимой улыбке она решилась на столь отчаянный шаг.

– Так ведь я и сама не знаю, где Денис, – ответила она. – Я бываю здесь редко, и, как правило, мы не встречаемся.

– А как же он отдает вам деньги за проживание?

– Он уплатил за год вперед. Но раз в месяц я сюда прихожу и делаю генеральную уборку. За это он мне платит отдельно. Обычно оставляет деньги на кухонном столе. А вы кем ему будете?

– Ротный я его, понятно? Капитан Гончаров. Вопросы есть?

– Нет.

– Зато у меня к вам есть. Когда вы в последний раз его видели?

– Наверное, больше месяца тому назад. А что?

– Ничего. Вы сегодня уже убирали квартиру?

– Конечно, вы не представляете, что здесь было. Полный кавардак, я когда вошла, просто ужаснулась. Все разбросано, раскидано, как будто здесь проходили соревнования по тяжелой атлетике.

– Почему именно по тяжелой? – насторожился я. – Почему вы так решили?

– Ну по легкой, какая разница, я в этом не разбираюсь.

– Расскажите мне подробнее, какую картину вы увидели, когда вошли.

– А почему я должна вам все это рассказывать, ротный капитан?

– А вот почему. – Прямо в нос любопытной женщине я сунул недействительное уже удостоверение охранника и для вящего устрашения добавил: – Если не хотите разговаривать со мною здесь, то завтра я вызову вас повесткой. Как вам удобнее?

– Мне удобнее здесь, пройдемте в комнату, что же мы в дверях стоим?

– Спасибо, – усаживаясь в кресло, поблагодарил я. – Так что же вы увидели страшного, когда вошли в квартиру?

– Ну страшного-то я ничего не увидела, не на такое смотреть приходилось. Но обстановочка была – не обрадуешься. В передней все было нормально, в спальне тоже относительный порядок, а вот на кухне и в этой комнате – не приведи Господи.

– Пожалуйста, поконкретнее, и давайте начнем с кухни.

– Ну, во-первых, в раковине гора грязной посуды, причем кое-какая разбита. Все полотенца перемазаны и брошены туда же. На кухонном столе пустые бутылки, стаканы и рюмки. Две из них расколоты. На обеденном столе горы засохшего хлеба, зеленой колбасы и протухшего мяса. Представляете? А по всему этому добру, как по Бродвею, разгуливают ленивые тараканы и жирные мухи. На полу тоже черт знает что творится. В затоптанный, засаленный линолеум вдавлены куски сала, посредине засохшая лужа какой-то томатной пасты, а кругом, где только можно, окурки. Окурки в стаканах, окурки в тарелках, и на холодильнике тоже окурки. Весь кафель загажен какой-то дрянью, сразу и не разобрать – то ли остатки пищи, то ли просто натуральное дерьмо. Вы не поверите, но даже потолок был заляпан чем-то желтым. Только кухню я отмывала почти три часа. Ну куда это годится? Скажите, на кой черт мне нужен такой квартирант?

– Да, конечно, вы правы, – вежливо согласился я. – Но перейдем к комнате. Кажется, здесь все в полном порядке?

– Это сейчас! – Женщина брезгливо передернула плечами. – Видели бы вы, что здесь творилось полтора часа назад. На паркете засохшая блевотина, диван сдвинут, кресла перевернуты, стекла в стенке разбиты, а два стула пополам. Я их сразу на балкон вынесла, один починить можно, а другой вообще расщеплен. Дрались, наверное.

– А раньше подобное с вашим квартирантом случалось?

– Нет, что вы, Денис мне всегда казался спокойным и уравновешенным парнем, никогда бы не подумала, что однажды я застану такую картину. Если бы знала, то дальше порога его не пустила.

– У него была подруга?

– А кто его знает, наверное, была. По крайней мере, на некоторых рюмках, которые я сегодня мыла, есть следы губной помады. Да и на окурках фильтры красные. Ясное дело – не один он здесь гулял. Я не против, сама была не безгрешна. Но ты погуляй, а наутро за собой убери. И зачем ломать мебель? А то как свиньи перепьются – и по мордам, по мордам! Нет, такой квартирант мне не нужен.

– Я вас понимаю, – проникаясь сочувствием, поддержал я удрученную женщину. – А какую картину вы застали в ванной комнате? Наверное, тоже катастрофическую?

– А вот тут вы как раз ошибаетесь. Ванна просто сияла чистотой, раковина и кафель блестели, как на витрине, я даже глазам своим не поверила.

– Вот как? – неприятно удивился я. – А мне можно взглянуть?

– Господи, ну конечно, какие могут быть проблемы?

Ванная комната действительно напоминала операционную, и это было плохо, это было очень плохо, потому что мне показалось, что господин Гончаров опять вляпался в неприятную историю, выбраться из которой будет крайне затруднительно.

– Вот видите, я же вам говорила! – с какой-то гордостью заметила хозяйка. – Наверное, Денис начал уборку, а потом его срочно куда-то вызвали.

На тот свет его вызвали или он сам кого-то туда проводил, подумал я, но говорить бедной женщине этого не стал, а просто спросил, где находятся его вещи.

– Так в спальне все его барахло, там у него под кроватью два чемодана и большая спортивная сумка и еще сверху всякое добро разбросано, я до него не касалась. Мало ли что, заявится и начнет мне контрпретензии предъявлять. Лучше уж от греха подальше! Вы идите, смотрите, а я пока мусор вынесу. Тут ведра на четыре набралось, да еще битого стекла сколько.

– Сколько бы не было, но идти вам никуда не надо, – бесцеремонно остановил я добрый порыв хозяйки.

– Как это не надо? – удивилась она. – Что же, по-вашему, всю эту блевотину я должна держать дома? Нет уж, такого я не потерплю.

– Кажется, я вам ясно сказал, – строго прикрикнул я на нее. – Вас как зовут?

– Валерия Ивановна Гладышева, а что?

– А то, Валерия Ивановна, что в вашей квартире произошла крупная неприятность и теперь этот мусор необходимо тщательно проверить. Возможно, там отыщутся некоторые любопытные подробности, которые помогут нам понять, что здесь произошло. Сейчас я аккуратно посмотрю его вещи, а затем, вернувшись в отдел, направлю к вам оперативную группу. Вы же никуда из дома не отлучайтесь и ни до чего не дотрагивайтесь, садитесь и смотрите телевизор. Вы меня хорошо поняли?

– Да, а как же… Мне на работу к четырем… – послушно садясь, растерялась женщина. – Ведь могут уволить…

– Не волнуйтесь, никто вас не уволит, вам дадут оправдательный документ.

В спальне меня сразу же озадачило отсутствие спортивной сумки и одного чемодана.

Ревизируя вещи и документы Дениса Виноградова, я установил, что родился он в июне семьдесят шестого года в одном из сел необъятного Красноярского края. Наверное, эти же сведения я мог почерпнуть и из его личного дела. Больше ничего примечательного мне, похоже, обнаружить не удалось. Куча армейских и тусовочно-молодежных фотографий требовала более детального и кропотливого изучения, но временем я не располагал, нужно было поскорее о своих подозрениях сообщить милиции. И все-таки какое-то тревожное, вдруг возникшее чувство заставило меня еще раз перебрать снимки. Нет, Гончаров, что ни говори, а интуиция у тебя, в отличие от мозгов, работает феноменально. Украдкой сунув фотографию в карман и еще раз строго-настрого приказав Валерии сидеть дома и ничего не трогать, я покинул подозрительную квартиру и, немного послушав жизнь подъезда, проник на чердак.