Книга Золото Холокоста онлайн



Алексей Морозов
Золото Холокоста

Нет религии выше истины.

Блаватская


Истина, образование и улучшение человечества

должны быть главными целями писателя. Если он их достигает, то средства, используемые при этом, для нас довольно безразличны…

Лихтенберг


Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины.

Ницше

Хотя роман основан на реальной истории, все персонажи и события – вымышлены, совпадения с жившими и живущими людьми, их именами, фамилиями и поступками – случайны, вся книга представляет собой художественное творчество.

Однако автор вынужден признать, что действительность являет собой такое насилие, кровь, гнусность и паскудство, что это истолкование представляется лишь лакировкой жизни, только эхом превратности судьбы и трагичности предназначения человека.

Глава I

Он родился в семье еврейского фермера, был близок к природе и любил музыку. Его отец Исаак Шпильрейн вполне преуспевал и, несмотря на свое еврейское происхождение, был абсолютным германофилом, хотя благосостоянием был обязан не Германии, а своему отцу – знаменитому австрийскому контрабандисту. Тот купил сыну небольшую ферму, чтобы у семьи был законный доход. Однако дело оказалось очень прибыльным. Исаак пошёл в гору и стал проявлять такую спесь, что деду пришлось пару раз избить его до посинения, чтобы поставить на место. Как-то раз, напившись цуйки, Исаак исчез на месяц, а приехал уже с молодой женой, дочерью мюнхенского баптистского пастора. Разъяренный дед, ворвавшись в спальню, хотел было выкинуть их вон, однако, увидев хорошенькую, привлекательную молодую даму с бесстыдным румянцем на щеках смотревшую на него ясными голубыми глазами, помягчел. Пробормотав что-то о помощи шадхена[1], которой пренебрегли, дед загрустил, так как его жена Сара, мать Исаака, давно умерла, он больше не женился и с тех пор пользовался услугами проституток.

Новоиспечённая фрау Шпильрейн была женщиной мягкосердечной, что потом перешло в жеманство. Живя в Мюнхене, она устала экономить каждый пфенниг и в ответ на жёсткое воспитание пастора стала меркантильной атеисткой. Сбежав с первым попавшимся состоятельным мужчиной, который сделал ей предложение, она послала отцу письмо, вложив туда листок с нарисованной фигой в виде креста.

Незамедлительная беременность благополучно завершилась рождением крепенького мальчугана. К своим материнским обязанностям она вначале относилась несколько сурово, что шло, скорее, от деда-баптиста, чем от неё. Будучи без ума от Вагнера, она назвала сына Рихардом, в честь этого немецкого композитора, создавшего музыкальную драму. Однако фрау Шпильрейн ценила Вагнера не только за это. За столом она частенько говорила о том, как композитор удачно обобрал своего покровителя, баварского короля Людвига II, построил на его деньги свой театр в Байройте, на самом севере Баварии, и в последние 12 лет своей жизни был одним из самых богатых, преуспевающих и почитаемых жителей Германии. Правду о том, что король, растративший почти 20 миллионов марок из казны на прихоти Вагнера, вынужден был утопиться, отвергнутый своим кумиром, а также о том, насколько платонической была эта дружба, фрау Шпильрейн не упоминала.

В то суровое время гомосексуализмом считали извращённое половое влечение к лицам одинакового пола и сводили его возникновение к неправильностям воспитания и влиянию среды, отмечая, однако, что гомосексуализм встречается у лиц с психопатическими особенностями. Не знаю, как насчёт психопатии или влияния среды, но то, что, одурев от нищеты, Вагнер, сознательно подставив свой зад королю, перешёл в разряд содержанок, это однозначно. Фрау Шпильрейн не говорила также и о том, что до любовных отношений с королём, недовольная их сексуальной жизнью и бедностью, с еврейским ростовщиком сбежала жена композитора, и тот, в бессильной ярости написав статью «Иудаизм в музыке», направил весь свой талант на подъём национального самосознания немцев[2]. Пропитанный ненавистью, Вагнер впервые ввёл в обиход словосочетание «окончательное решение еврейского вопроса», на что Ницше, восхищавшийся им как композитором, заявил: «Вы не человек, Вы – болезнь».

Первая волна немецкого (германо-австрийского) антисемитизма в 1890 году прошла мимо семейства Шпильрейнов. В то время люди ещё не утратили привычки к порядочности и уважительного отношения к другим национальностям. Как могло случиться, что позже национализм заменил естественную любовь к своей Отчизне? Не из-за шлюхи, жены Вагнера, полагаю.

В сельскую школу Рихарда не пустили, чтобы он не перенял дурных привычек у детей, говорящих на польском и идише. Исаак разрешал своему сыну говорить только по-немецки. Рихард оправдывал ожидания своего отца и вёл себя как очень практичный и дисциплинированный мальчик, хотя характер у него был независимый. Он несколько раз подходил к деду, и тот объяснял, почему шёлковые чулки и цуйка стоят дороже, если провозить их через таможню, и намного дешевле, если переправлять их через горы.

– Приходи ко мне почаще, я сделаю тебя своим компаньоном, – как-то сказал дед.

– Я мечтаю о другом, – ответил внук.

– О чём же?

– О золоте и алмазах.

Дед внимательно посмотрел на Рихарда. В нём чувствовались ум, воля и жажда жизни.

– Присмотрись к сыну и помоги его развитию. Ему просто необходимо учиться, – сказал старый контрабандист Исааку. – Чувствую, что его ждёт великое будущее.

Золото – этот всеобщий эквивалент – очень интересовало Рихарда. Узнав от деда, как добывают золото и алмазы, мальчик мечтал стать хозяином золотых и алмазных шахт. Мать, переломив себя, научила его молиться, и он страстно просил Господа о том, чтобы мечты сбылись.

Под нажимом семьи Исаак сдался, однако решил дать сыну только домашнее образование. Вместо школы были приглашены репетиторы, и учёба началась. Они приезжали прямо на ферму в хозяйском кабриолете, занимались с маленьким Рихардом, обедали, а иногда, запозднившись, оставались ночевать. Как-то раз, взглянув на раскрасневшуюся жену, только что проводившую молодого учителя арифметики, Исаак впервые испытал приступ ревности.

Тем временем в австрийском городе Пассау, возле которого находилась ферма Шпильрейнов, что на границе с Германией, сменился унтер-офицер таможни, его прислали из Линца. Новый таможенник был невысоким, крепко сбитым, усатым субъектом, явно из ремесленников. Постепенно старый контрабандист стал замечать неполадки в делах. Китайцы могли более свободно проносить свои тюки с опиумом, а его людей арестовывали, стреляли и топили, как собак. Товар при этом немедленно уничтожали. Узнав, что у нового унтер-офицера пятеро детей, старик зашёл на таможню уладить дело, договориться полюбовно, ко взаимной выгоде, справедливо полагая, что несколько тысяч марок (большая для того времени сумма) скрасят унылое существование многодетной семьи. Однако мгновенно вылетел оттуда, получив такой удар под ребра, что целый час не мог отдышаться. Заход к жене таможенника, фрау Кларе, также не дал результата. И тут впервые старик задумался о своей национальности. Ему стукнуло уже семьдесят пять. Несмотря на солидный возраст, он сохранил силу, ловкость и проницательный ум. Даже очков не носил. Глаза ещё видели очень хорошо. Он служил Австрии верой и правдой. Солдатом прошёл две итальянские кампании. Был ранен, но легко. Получил даже медаль ветерана. Казалось, Бог хранил его для какого-то важного дела. Старик чувствовал, что не исполнил ещё своего предназначения. И вдруг – такие проблемы. Если он и контрабандист, то кому от этого плохо? Он только улучшает существование простого народа. Жизнь так трудна. Каждый приспосабливается, как может. Пока ему везло, но, кажется, везение закончилось.

– Что за чушь, – бормотал он сам с собой, – при чём здесь евреи? Чем они лучше или хуже поляков или немцев? Всё зависит от конкретного человека. Это конкретный человек может быть плохим или хорошим, но никак не целая нация.

Обуреваемый такими и подобными мыслями, старик часто рыскал по округе вдоль границы, пытаясь найти новые, более безопасные пути перехода за кордон. Однажды, когда воздух был пронизан солнцем, отовсюду доносились запахи скошенного сена, земли, конского навоза и бог ещё знает чего, старик со своим солдатским ранцем за плечами, с палкой в руках и в альпинистских ботинках на толстой ребристой подошве шагал по тропинке вдоль поля к видневшемуся вдалеке горному перевалу. Ближе к горам погода вдруг испортилась, поднялся ветер и появилась тёмная, свинцовая туча. Он свернул к рощице, видневшейся невдалеке, но, поняв, что не успеет, решил укрыться за косогором, где бурлила небольшая, спускавшаяся с гор речушка, в одной ему известной пещере. В это время вспыхнула молния, и тотчас же туча с визгом и грохотом обрушила на землю тонны воды. Ничего не стало видно, ничего не стало слышно – только струи со свистом колошматили по сену, по деревьям, по всему на земле, и старик, спасаясь от ливня, побежал по хлипкому мостику, переброшенному через речушку, чтобы сразу за ним принять вправо и скрыться в пещере. Неожиданно что-то его остановило, он словно упёрся в невидимую стену. Какой-то звук или какой-то луч? Посмотрев в еле виднеющуюся речушку, которая с каждой минутой становилась всё бурливее, он хотел побежать дальше, как вдруг ослепительно зажглась молния. Этого мгновения было достаточно, чтобы увидеть в реке две ручки и детскую головку, еле различимую над водой. Старик, не медля ни секунды, сбросил ранец и прыгнул в речку, сломав при этом ноги и шейку бедра. Хотя дикая боль почти парализовала его, он успел расставить руки, и в них ткнулся малец, которого тащила река. Старик с ребёнком выбрался на берег, затем на локтях прополз в пещеру, вытащил из кучи валежника завернутую в тряпку ракетницу и два раза выстрелил в чернеющее небо. Только после этого он потерял сознание.

Через сутки старый контрабандист пришёл в себя. Он лежал неподвижно в большой гостиной на ферме сына. Вокруг толпились люди. Все говорили шёпотом. Первым, кого он увидел, был таможенник.

– Боже мой, пещера. Какой провал. И всё из-за какого-то мальчишки, – застонал старик.

«Что делать, – думал он, – как выйти из этого положения? Может быть, бить на жалость? Ведь я спас ребёнка! Вдруг удастся заручиться сочувствием?»

Перед ним появился врач из местечка.

– Я вам сейчас сделаю укол. Вы спасли сына нашего унтер-офицера. Мальчик удил рыбу с мостков, а когда начались гроза и ливень, упал в реку. Тут вы и подоспели.

Старик закричал от нахлынувшей боли.

– Герр Алоиз вам благодарен. Сказал, что не будет составлять рапорт на товар в пещере, – внимательно осматривая искалеченное тело, покачал головой доктор.

Старик вдруг ощутил своё одиночество и понял, что умирает. Он собрался с мыслями. И это всё? Контрабандист сбросил плед, которым его укрыли. А что же он сделал в жизни? Убил десяток людей, переспал с сотней шлюх, продал тысячу пар шёлковых чулок и десяток тысяч ящиков цуйки. И это всё? А какое же у него предназначение? Он его выполнил или нет? Старый глупый еврей. Дрожь пробежала по телу от бессильного гнева. Нет, стоп. Должно же быть ещё что-то. Сын? Старик сверкнул глазами. Этот германец забыл свои корни. Внук? Конечно же, внук! Вот в нём надежда. Вот у внука наверняка великое предназначение. Вдруг он вспомнил о мальчике, которого спас. Фактически из-за него ангел смерти стоит рядом.

– Как зовут сына? – еле слышно прошептал старик, показывая на унтер-офицера.

– Он назвал его Волк, Благородный Волк, – прошептал на идише доктор.

– Адольф, – догадался контрабандист.

Боль ещё терзала его тело, но потом неожиданно отпустила.

«Спасение Адольфа, наверное, это и есть мое предназначение, – подумал старик, – я его выполнил и теперь умираю».

Внутри что-то оборвалось, и всё, чем он жил, всё, что он любил, вдруг отодвинулось и стало таким далёким, словно и не было никогда. Врач приложил ухо к сердцу. Оно уже не билось. На лице застыла гримаса страха. Автор уверен: последнее, что увидел этот человек, была хохочущая рожа дьявола.

Прошло полгода. Стало казаться, что жизнь входит в наезженную колею. Но так только казалось. Словно трупный яд проник в кровь обитателей фермы, разлагая мозг, волю и силы, извращая сознание, делая поступки непристойными.

Как-то днём Рихард услышал стоны матери. Дверь на второй этаж была заперта. Тогда он влез на крышу и, свесившись вниз, заглянул в спальню. То, что он увидел, было настолько ужасным, что всю жизнь мальчик так и не пришёл в себя в интимной сфере. Оставшись холостым, он никогда не имел детей. У Рихарда было редкое нервное расстройство: он не мог представить, что женщина, которая страстно отдаётся ему, может быть одновременно и матерью его детей. Расстройство сопровождалось внезапной потерей эрекции и другими малоприятными вещами. Он увидел мать, стоящую на коленях. Юбка была задрана ей на голову. Сзади наклонился полуголый учитель арифметики. Следовали бесстыдные, ритмические движения и крики матери: «Ещё, ещё». Рихард вдруг понял, что она стонет и кричит от удовольствия. Чувство ненависти к матери пронзило мальчика. С трудом он взобрался обратно на крышу. Его лицо горело. Когда он спустился на землю, у него закружилась голова и началась рвота. К вечеру поднялась температура. Приехавший врач констатировал нервное расстройство. Чуть придя в себя, превозмогая страх перед отцом, Рихард рассказал ему всё, что увидел.

Исаак исчез из дома на неделю, а когда приехал, разбил жене в кровь лицо и произнёс: «У тебя есть выбор. Если хочешь, уезжай. Тогда о ребёнке забудь. Если хочешь, оставайся. Тогда будешь получать от меня три удара в день, ни больше, ни меньше». Так как отец ее прoклял, у фрау Шпильрейн была одна дорога – на панель. И она решила остаться. Тогда следующий удар он нанёс в живот, а когда они переодевались ко сну в спальне, Исаак ударил её третий раз сзади, по почкам. Через месяц фрау Шпильрейн сошла с ума, её отвезли в Линц в сумасшедший дом в карете с решётками на окнах, где она вскоре и умерла, так как были отбиты все внутренности. Исаак стал стремительно спиваться и однажды в пьяном угаре покончил с собой. А виновник этой катастрофы ходил по дому мрачный и всеми забытый. Его ненависть приняла конкретные очертания. Он был удовлетворён. Вскоре приехал дед из Мюнхена, баптистский пастор Герд Веттинг, продал ферму и взял мальчика с собой в Мюнхен. Будучи вдовцом и теперь уже бездетным, он усыновил Рихарда, дав ему свою фамилию. Мудро рассудив, что в Германии должны жить большинство немцев, пастор записал в книге регистраций: Рихард Веттинг, немец, место рождения – Мюнхен, чем в конечном счете и спас внуку жизнь. А семейство Шпильрейнов кануло во тьму, как будто его и не было никогда. Пастор даже запретил юноше рассказывать, где прошло его детство, и приказал называть себя отцом.

* * *

По большому счёту, эта история началась в 1933 году, с приходом Гитлера к власти, продолжилась в 1939 году, с началом Второй мировой войны и не закончена до сих пор. Русский мыслитель Г.П. Федотов провидчески писал в 1931 году, что существуют «два недуга, которыми больно человечество, – ненависть классов и ненависть наций». И два самых тоталитарных государства в мире, Германия и СССР, подтвердили его предсказание практически. В Германии уничтожались целые нации (евреи, цыгане), а в СССР – целые классы (дворяне, интеллигенция). Начало преследованиям положили бойкот евреев в Германии с 1 апреля 1933 года и последующая волна расовых законов. Так, «Нюрнбергский закон» от 15.09.1935 года положил конец равноправию евреев в Германии и определял еврейство в расовых терминах. Антиеврейская истерия в Германии привела в 1938 году (в ночь с 9 на 10 ноября) к массовым погромам, вошедшим в историю как «Хрустальная ночь» (из-за разбитых окон и витрин магазинов евреев улицы немецких городов были усеяны осколками стекла). С 1939-го по 1941 год нацисты разрабатывают несколько вариантов решения еврейского вопроса. Были инициированы следующие планы: «Крым» (переселение всех евреев Европы в СССР), «Мадагаскар» (переселение всех евреев на остров у берегов юго-восточной Африки) и «Люблин» (создание еврейской резервации в Польше). Все эти проекты по разным причинам не были реализованы. 31 июля 1941 года Герман Геринг подписал приказ о назначении главы РСХА[3] Рейнхарда Гейдриха ответственным за «окончательное решение еврейского вопроса». Тот, изучив вопрос, организовал в январе 1942 года так называемую Ванзейскую конференцию, где была одобрена программа «окончательного решения еврейского вопроса». Необходимо отметить, что в 1941 году, а именно 29 сентября, под Киевом в овраге под названием Бабий Яр были расстреляны из пулемётов за два дня 150 000 евреев. Именно Бабий Яр стал первым местом массового уничтожения евреев. Однако залпы расстрелов на Востоке не были услышаны на Западе, и с 1942 года (после «Ванзейской конференции», где была разработана, в частности, технология умерщвления евреев) началось тотальное уничтожение еврейского народа по всей Европе. Союзники захватили приказ за подписью Гиммлера, где было сказано: «Фюрер приказал разрешить окончательно еврейский вопрос. Разрешение этого вопроса поручается начальнику полиции безопасности и СД и инспектору по концентрационным лагерям». Это был совершенно секретный приказ. После поимки палача Эйхмана в Израиле был организован судебный процесс, и его попросили пояснить смысл этого выражения. Эйхман ответил, что за словами «окончательное решение» скрывается «физическое уничтожение еврейской расы», а ему лично поручили проведение этого приказа в Главном имперском управлении безопасности, т. е. он был «лично ответственен за выполнение этого приказа».

Было организовано 1200 концлагерей, из них 6 лагерей было лагерями только уничтожения. Самый ужасный из них – Освенцим в Польше, в 50 км от Кракова. Более шести миллионов евреев были уничтожены (из них 4,5 миллиона были из Восточной Европы), выпущены в трубу, превращены в удобрения. Гиммлер, выступая 4 октября 1943 года перед офицерами СС, цинично заявил: «Между собой мы будем говорить открыто, хотя никогда не сделаем это публично… Я имею в виду изгнание евреев, уничтожение еврейского народа…

Лишь немногие из присутствующих знают, что это значит, когда лежит груда трупов – сто, пятьсот, тысячи трупов… выдержать всё это… вот что закалило наш характер. Это славная страница нашей истории…»

Но немцы не были бы немцами, если бы не извлекли экономической выгоды из этого мероприятия. Почти все евреи имели золотые зубы. Эти зубы выдирались эсэсовцами, плющились и переплавлялись. Часть золота в слитках отправилась в Швейцарию. Этим и объясняется тот факт, что Гитлер не захватил этой страны. В 1995 году разразился международный скандал – Всемирный еврейский конгресс начал судебную тяжбу против группы швейцарских банков (в том числе против UBS), обвинив банкиров в хранении так называемого золота Холокоста[4]. А в настоящее время эксперты установили, что денежная единица Швейцарии – франк – сделана, в основном, из зубного золота, и Швейцария платит государству Израиль один миллиард долларов в год отступного. Из другой части золота были выплавлены пять золотых монет достоинством 200 миллионов долларов, а номинальная стоимость приближалась к двум миллиардам долларов. Нынешняя цена в тридцать (!) раз дороже. Диаметр монет был полтора метра (Гитлер любил всё помпезное). Монеты хранились в Рейхсбанке в Берлине и были захвачены в 1945 году Красной армией. В 1946 году они были тайно доставлены в Москву и помещены в хранилище Госбанка СССР, расположенное на Неглинной улице, дом 12 (сейчас там Центральный банк Российской Федерации). Монеты хранились в вертикальном положении в специальных деревянных стойлах в центре хранилища.

Необходимо отметить, что до 1917 года в этом доме был Московский заёмный банк, который постоянно грабили. Тогдашнему генерал-губернатору Москвы князю Долгорукову это надоело, и он приказал построить хранилище в виде лабиринта. Наняли английского архитектора, и он построил. Говорят, правда, что идею лабиринта он украл у английского короля Вильгельма III (1650–1702 гг.), а тот, в свою очередь, у римлян. Однако как бы то ни было, ограбления прекратились сразу после того, как в хранилище поймали знаменитого московского налётчика Ржавого, заблудившегося в лабиринте. Обер-полицмейстер Козлов со своим помощником, полковником Огарёвым, у которого было прозвище «бессмертный» за 30 лет службы на одном и том же месте, на радостях трое суток пропьянствовали в «Яре», а за это время обокрали личный кабинет обер-полицмейстера. Но это уже другая история.

Сталин, после войны переставший доверять Берии, приказал организовать охрану лабиринта военным. Были отобраны пятьдесят Героев Советского Союза в офицерском звании не выше капитана, никогда не служившие в Смерш или в НКВД. Одним из них оказался боевой друг моего отца, лейтенант Константин Берёзкин. Они воевали на крейсере «Киров» и после того, как в 1943 году он был потоплен немецкой подлодкой, вместе с оставшимися в живых членами команды были направлены в морскую пехоту. Они брали Германию с моря. Берёзкин отличался абсолютным бесстрашием. В бою за Висмар, который являлся «ключом» от Мекленбургской бухты, отца пырнули штыком, он потерял сознание и остался в немецкой траншее. Костя один ворвался в окоп, расстрелял немцев и принёс отца обратно. Так, вместе с торчащим штыком в груди, под огнём, принёс и не отходил от него до тех пор, пока отца не забрал санитарный бот. Несколько позже за взятие Шверина Берёзкину было присвоено звание Героя Советского Союза. Вот таких людей и набрали в охрану лабиринта. Жили они в отгороженном помещении вестибюля. Спали на двухъярусных койках. Сутки в охране, сутки отдыхали. В увольнительную в Москву отпускали редко, иногда, чтобы посмотреть фильм, в кинотеатр водили строем. Жениться было запрещено. Мужские потребности удовлетворялись на месте уборщицами, поварихами и прачками, которым эти услуги были вменены в обязанность. Жили на всём готовом. Зарплата переводилась на сберегательную книжку. Они мечтали, как потратят эти деньги, когда демобилизуются.

Итак, 25 человек – в охране, 25 человек – отдыхают. Вооружение: у каждого пистолет ТТ с запасной обоймой, автомат ППШ с запасным диском и кортик на поясе. Дежурили только в лабиринте, в оборудованных постах. Прошёл год. Конечно, они не были приспособлены для охраны. Безусловно, храбрые, их стихией были боевые действия, а не выматывающая тягомотина ожидания. Стала падать дисциплина. Забывали чистить оружие. Обросли жирком. Произошло некоторое разложение из-за абсолютной доступности женщин. Случались групповые оргии. Осточертела тотальная секретность, когда, чтобы пройти на свой пост, нужно было говорить три разных пароля. Они толком даже не знали, что охраняют. Думали – деньги. Плюс над ними смеялась внешняя охрана здания. Короче, они разболтались. И тут произошёл налёт.

В сентябре Сталин уехал отдыхать на озеро Рица. Стояла жара. Чиновники тоже потянулись на отдых. Контроль ослаб. Наступило 17 сентября. Берёзкин был в карауле. В час ночи на Неглинную, 12 подъехали три ЗИСа. Из первой машины вышел сам генералиссимус и подошёл к воротам. Внешняя охрана онемела. С одной стороны, вроде бы Сталин на отдыхе, а с другой – по Москве усиленно ходили рассказы о появлении вождя ночью в самых неожиданных местах для проверки чиновников. Эти слухи поддерживал отдел МГБ, занимавшийся распространением «нужной» информации. «Сталин» сделал знак рукой, и дежурный офицер послушно распахнул ворота. Как показал в 1953 году на следствии арестованный Берия, был подготовлен отряд из тридцати человек. Десять человек были мусульманами из Средней Азии. В основном, дашнакские шпионы, попавшие в плен. Вторые десять человек были немецкими диверсантами, обезвреженными Смерш. Им временно была сохранена жизнь. Эти двадцать человек объединяла ненависть к русским. С третьим десятком дело обстояло сложнее. Они были русскими военными разведчиками, перевербованными немцами и в конце войны заброшенными обратно на территорию СССР с заданием убить Сталина. Группа провалилась. Вся десятка ненавидела «вождя всех народов». После длительной психологической обработки они дали согласие участвовать в налёте. Цель – золотые монеты. Вооружение: у каждого парабеллум с двумя запасными обоймами, немецкий шмайсер с четырьмя рожками в голенищах сапог, по три гранаты и штык-нож на поясе. Также первая десятка имела три бесшумные винтовки Драгунова. Вторая десятка – три немецких ранцевых огнемёта. Третья десятка несла пятьдесят килограмм тола.

На следствии Берия заявил, что Сталин собирался вывезти эти монеты к себе, на ближнюю дачу, в Кунцево и тем самым использовать их для личных целей (чушь несусветная, Сталин и так «имел» всю страну, для личных целей эти монеты были ему не нужны). Однако Берия продолжал утверждать, что, чтобы уберечь народное добро, он и организовал налёт. Следователи слушали, раскрыв рот.

Через неделю Хрущёву положили на стол протоколы допросов, где среди прочего были показания более двухсот женщин, изнасилованных Берией. Хрущёв быстро прочитал бумаги. Крестьянский сын не был обуреваем жаждой обогащения. Он даже не понимал, что такое золото. Мысля по Марксу, коммунистический руководитель считал, что скоро из этого жёлтого металла будут делать унитазы. Автор читал стенограмму его выступления на одном из пленумов Московского городского комитета КПСС[5], где он сравнил женщин, любящих украшать себя золотыми изделиями, с воронами, хватающими всё блестящее. Своей жене, Нине Петровне, он запрещал приобретать и носить любые украшения (по слухам, она очень страдала из-за этого). Однако заявления изнасилованных женщин привлекли его внимание. Заинтересованно прочитав ворох бумаг, он покачал лысой головой и коротко бросил генералу Батицкому: «Пора прекратить это блядство». И 24 декабря 1953 года Берию расстреляли. Но это было позже.

Ворота открылись, и три лимузина на большой скорости въехали во двор Госбанка. Из них, как горох, посыпались вооружённые люди. Внешняя охрана в количестве семи человек была ликвидирована мгновенно. Кстати, двойник Сталина был застрелен тут же, во дворе. Трупы свалили в будку у ворот. Тридцать человек ворвались в вестибюль и разделились. Десять мусульман блокировали помещение, где отдыхали двадцать пять Героев. Остальные двадцать человек бросились вниз, в лабиринт, причём первыми шли немецкие диверсанты.

У лабиринта была одна хитрость, которой не знали защитники (всё из-за тотальной секретности), но прекрасно знали нападавшие. Хитрость состояла в том, чтобы быстро пройти к центру и выйти обратно, нужно было с первого же шага и до конца касаться стенок только правой рукой (!). Это в конце концов и решило исход налёта.

Постового на первом посту захватили живым и, приставив пистолет к затылку, повели дальше. Будучи в шоке от случившегося, он сказал пароль второму дежурному. Того убили. Опомнившись только у третьего поста, он крикнул: «Налёт!» – и тут же был застрелен. Начался бой. Защитники держались стойко. Подоспели люди с других постов. Нападавшие стали нести потери. Тем временем, закидав гранатами казарму в вестибюле и потеряв всего четырёх человек, мусульмане ликвидировали полусонных охранников. Шестёрка оставшихся в живых нападавших бросилась вниз на помощь диверсантам. Воспользовавшись правилом «правой руки», они вышли в тыл охране. Всё смешалось. Бой потерял целостную картину и разбился на отдельные эпизоды. Каждый был сам за себя. Защитников по одному загоняли в тупики и выжигали огнемётами (огненная струя следовала вдоль стены лабиринта по дуге и сжигала человека, стоявшего за поворотом). То тут, то там вспыхивал ножевой бой. Тусклое освещение давало апокалиптическую картину. Слышались русский мат, немецкие ругательства, крики «Аллах Акбар» и ужасный вой людей, горевших заживо. Чья-то отрикошетившая от стены пуля попала в огнемёт. Вспыхнувшее пламя на миг осветило коридоры боя. Раздался кошмарный вопль, но шедший сзади диверсант пристрелил несчастного. Запахло палёным мясом. На минуту наступило затишье. Защитники успели отступить и перегруппироваться. Их осталось пять человек. Нападавших осталось десять. Это была последняя, третья десятка русских диверсантов. Только им Берия мог доверить монеты. Они стали срывать чеки с гранат и катить их вдоль стен. Хитрость удалась. Были уничтожены ещё два защитника. В результате часового боя в живых остались только три Героя. Они отступили в боковой проход и неожиданно оказались в центре лабиринта, где увидели пять огромных золотых дисков, стоящих в стойлах. Даже в этой ситуации у защитников захватило дух. Казалось, пять маленьких солнц были украдены с неба и спрятаны под землёй. Монеты блестели в свете тусклых лампочек. Казалось, от них исходило свечение (отчасти так и было: монеты светились отражённым светом, несколько усиливая его). Так вот что они охраняли! Опять всё смолкло, но тут же последняя десятка нападавших прорвалась в центр лабиринта, и бой разгорелся уже вокруг монет. Приближалась развязка. Заколов кортиком одного из нападавших, Берёзкин понял, что сейчас их всех перебьют. Сорвав с пояса трупа две гранаты, он бросил их в деревянные стойла. Раздалось два взрыва, и монеты со скрипом, как живые, закружились по помещению, давя всё на своём пути. Наступила тишина. В живых остались только восемь русских диверсантов, успевших отскочить в боковой проход. Все остальные участники боя были застрелены, зарезаны, взорваны, сожжены или раздавлены. Налёт закончился.

Помощь подоспела только через полтора часа (и это в центре Москвы!). Когда грузовики с ротой эмгэбэшников подъехали на Неглинную, 12, всё было тихо. Ворота закрыты, а во дворе стояли три лимузина. Когда с большим трудом открыли чугунные ворота, то в будке охраны обнаружили гору трупов со «Сталиным» наверху. Потом взломали массивные дубовые двери и обнаружили ещё бульшую гору трупов в вестибюле. Потом долго вызывали специалиста по лабиринту и, наконец проникнув в потайное хранилище, обнаружили там одного живого Берёзкина с расплющенными ногами. Монеты исчезли. Пол был взорван, а внизу зловеще несла свои воды московская река Неглинка.

Следствие установило, что диверсантов ждали люди на специальных понтонах. На них и были погружены монеты. Куда они делись дальше – неизвестно. Сталин был в ярости, но хитрому царедворцу Берии удалось опять выйти сухим из воды, свалив всё на комендатуру Госбанка. Были расстреляны несколько человек, с нескольких сорвали погоны. По Москве поползли слухи о налёте, но их быстро пресекли, осудив с десяток людей по статье 58 (8) (за контрреволюционную агитацию). Москвичи называли её «за язык». И всё стихло. Однако история не закончилась на этом.

* * *

Небольшой двухэтажный особнячок Ассоциации «Холокост» (официальное название «Международный фонд исследования Холокоста. Московский филиал», однако для упрощения автор везде будет называть его Ассоциация «Холокост»), выходил своим фасадом на одну из набережных Москвы. Он был куплен и отреставрирован в девяностые годы на деньги «Джойнта»[6]. Охраняли особняк молодые сионисты из Еврейской лиги обороны с израильскими автоматами «Узи» и парой волкодавов, которых они сами боялись. Несмотря на таких сторожей, в доме постоянно били стёкла, обливали чёрной краской стены и подбрасывали к дверям отрезанные свиные головы. Подходить близко было опасно, поэтому камни и бутылки с чернилами бросали с крыш соседних домов, а летом стреляли из рогаток с лодок на реке. Самыми напряжёнными днями были дни рождения Гитлера и Сталина. Тогда особняк обстреливали из самодельных катапульт из соседних дворов. Камни были настолько большими, что вышибали даже пластиковые окна. Надо было бы заменить простые стёкла на бронированные, но на это «Джойнт» денег не давал. Также не было денег на взятки милиции, поэтому наряд всегда приезжал после обстрела. Милиционеры сокрушённо качали головами и, убедившись, что никто не пострадал, получив от завхоза мацу, «похрустеть», уезжали.

Директором ассоциации была маленькая хрупкая сорокалетняя женщина с короткой стрижкой и страдающим голосом, дочь известного еврейского писателя. «Зрелая женщина, как надклёванная вишня, слаще», – глядя на неё и не обнаружив обручального кольца, вспомнил я фразу из какого-то романа.

– Антиеврейская истерия идёт по всему миру, – жаловалась она. – За прошлый год в Германии было совершено около тысячи антисемитских акций, евреям рассылались поздравления с Холокостом, на кладбищах появились свиные головы (г. Гота). У этих людей чудовищно сместился некий вектор в голове. Как по-другому можно объяснить, когда приветствуется тотальное уничтожение миллионов людей? А чего стоит конференция в Тегеране, которая пыталась оспорить сам факт злодеяния. Да чего там говорить, в Израиле и то на стенах можно увидеть свастику.

– Как вы относитесь к немецким ветеранам? – спросил я.

– Лично я считаю… – Её рубиновые глаза сузились. – Что все эти немецкие ветераны – фронтовики, немецкие штабисты, немецкие чиновники, служившие при Гитлере, ветераны Национал-социалистической партии, гестапо, СС, СД, и пр. и др. и их прислужники от Латвии до Португалии – все они были, есть и будут нацистами до конца своей жизни. В этом необходимо отдавать себе отчёт, когда встречаешься с этой мразью в виде благообразных старичков и старушек с хорошим протезированием. Когда же они наконец сдохнут? – Она почти кричала.

– Они уже и так одной ногой в могиле из-за почтенного возраста и болезней, – заметил я.

– «Есть мертвецы, которых надо убивать», – процитировала она в ответ классика.

На меня смотрели яростные глаза, которые неотвратимо говорили о грядущем возмездии, и я рассказал всё, начиная с фронтовой дружбы моего отца и Берёзкина. Она ни разу не прервала меня, потом своими ладонями накрыла мою руку.

– Вы ведь не еврей, Алекс. Вы русский. Зачем вам это надо?

– В 1999 году умер безногий Берёзкин. Из Дома инвалидов позвонили моему отцу и передали тетрадь в клеёнчатой обложке, которую завещал ему фронтовой друг. В прошлом году умер мой отец, и тетрадь попала ко мне. Так я стал обладателем потрясающего документа о той ужасной ночи с 17 на 18 сентября 1947 года, когда пятьдесят Героев Советского Союза насмерть обороняли золотые монеты, сделанные по приказу Гитлера из зубов шести миллионов мучеников-евреев и из другого золота, награбленного немцами у евреев, по приказу Сталина привезённые в Москву и в результате украденные Берией. Нарисован в тетради план лабиринта со схемой расположения постов и направлениями атаки и записаны воспоминания о службе на Неглинной, 12, о последнем кровавом бое Берёзкина, а также его наблюдения и последующие выводы. Соблюдая военную присягу, он молчал до самой смерти. Только в своём завещании Костя просил нас с отцом расследовать историю монет. Отец не смог. Остался я. Очевидно, что должна быть поставлена точка в этой истории. Шесть миллионов душ требуют этого. Я надеялся, что вы поймете и окажете мне помощь. Если произошла ошибка, то извините. Я постараюсь справиться один.

– Какой обидчивый, – улыбнулась она. – Плохо, когда за делом кроется что-то личное. Ненадёжно. Лучше бы вы деньги попросили.

Я поднялся, но она всё ещё держала меня за руку. Пришлось сесть.

– Вы знаете, – неожиданно шёпотом сказала она, – мы, евреи, уже не говорим Холокост (всесожжение), мы стали говорить Шоа (катастрофа), скоро будем говорить «несчастный случай». Невозможно же всю жизнь жить в этом кошмаре. Может лучше простить и забыть? Забыть, как травили газом, сжигали в печах, выдирали зубы. Из человеческой кожи делали сумочки, ремни и абажуры. Забыть, как проводили медицинские эксперименты, какие обычно делают над животными.

Слёзы полились из её рубиновых глаз.

– Но я наперекор всем им… – Она махнула рукой куда-то вдаль. – Буду мстить и преследовать убийц, раскрывать тайны Холокоста и постоянно напоминать и рассказывать о трагедии. Всю свою жизнь, до конца я буду заниматься только этим. У меня давно нет никакой личной жизни. Я никогда не выйду замуж. Я поклялась и сдержу слово. Это так же верно, как то, что меня зовут Лилия Бруднэ.

Александр Маров (все, не сговариваясь, звали его Алекс), от лица которого автор начал эту часть своего повествования, навидался в жизни всякого и хлебнул дерьма по самые ноздри. Его отец, получивший тяжёлое ранение в бою за Висмар, после демобилизации пошёл работать в «почтовый ящик» (платили там больше и сразу дали комнату) к Расплетину. Так назывались различные секретные конструкторские бюро (КБ), которых было немало в Москве тех лет. Вскоре это КБ превратилось в НПО[7] «Алмаз», а в 1961 году, когда их ракетой сбили американский самолёт-шпион, пилотируемый Пауэрсом, Расплетин стал академиком и Героем Социалистического Труда, а Маров-старший стал начальником лаборатории ракетной техники, а также ему достались орден Ленина и четырёхкомнатная квартира. Хрущёв, бывший на седьмом небе от счастья, что получил такой подарок – живого американского пилота-шпиона, – устроил показательный процесс (потом Пауэрса обменяли на советского разведчика, полковника Абеля) и завалил Расплетинское КБ деньгами, фондами, жильём так, что НПО «Алмаз» скоро стало самым мощным и богатым в Москве. Вновь принятым работникам квартиры выделялись незамедлительно, зарплату уносили, сняв рубашку и сделав из неё мешок, на премиальные после удачных испытаний конструкторы покупали машины «Победа», а на рабочие и мастерские должности была годичная очередь из инженерно-технических работников. Всё это способствовало резкому увеличению количества и качества разработок и, как следствие, появлению самого мощного для того времени зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) «Двина». Этот комплекс стал ударной силой против американских самолётов во вьетнамской войне. Достаточно упомянуть, что только за десять дней декабря 1972 года ЗРК «Двина» был сбит 31 (!) стратегический бомбардировщик «B-52», а за годы войны «фантомов», «скайрейдеров», «корсаров» и прочей шелупони уничтожили несколько тысяч. Американцы в бессилии называли НПО «Алмаз» «осиным гнездом русской ракетной техники» (сейчас, говорят, захиревшим «Алмазом» руководит бывший директор рынка (!), сдавший 90 % площадей в аренду коммерсантам).

Кстати, кандидат в Президенты США Джон Маккейн, проигравший Обаме, будучи лётчиком во время вьетнамской войны, был сбит «Двиной», спрыгнул с парашютом и был так избит вьетнамцами, что у него до сих пор не поднимаются руки выше головы (одеться и вымыться без посторонней помощи невозможно). Он утверждает, что команды избивавшим его вьетнамцам отдавал русский офицер. С тех пор Маккейн стал ненавидеть русских и Россию. Интересно, что было бы, добейся он успеха на выборах. Но это уже другая история.

По совету отца после окончания авиационного института (факультета «Ракетные установки») Александр подал заявление во Вьетнам и после полугодовой ускоренной подготовки (где среди прочего изучался английский язык) в Азербайджане, под Баку, попал на фронт, где и воевал отцовским ЗРК «Двина», который знал лучше всех. Провоевав год, сбив пять американских самолётов, получив медаль «За боевые заслуги» (в просторечье ЗБЗ) и орден «Красной Звезды», в него попал «шрайк»[8], оторвав левую руку и вонзив в тело 21 осколок. Он еле выжил. Тем не менее Вьетнам горел в его сердце яркой звездой, почти каждую ночь являясь в снах. И, глядя на фанатичную директрису «Холокоста», свободно распоряжающуюся своим телом, чувствами и судьбой, он опять вспомнил Вьетнам. Тот коммунистический закон «10–67», по которому женщину за связь с русским военным ждала тюрьма или высылка в так называемую четвёртую зону, район на границе с Южным Вьетнамом (на побережье), под пушки кораблей 7-го флота США. Вернуться оттуда живой было почти невозможно. Его дивизион прикрывал авиабазу «Зиалам» под столицей, и Алекс часто приезжал в международный клуб в Ханое попить сладкую рисовую водку «Луамой». Единственное место, где могли расслабиться русские офицеры. Там он и познакомился с девушкой, которую все звали Хризантемой. Любовь выстрелила по ним дуплетом. Так как открыто встречаться было опасно, Алекс привозил её в своём газике в бомбоубежище авиабазы. Это продолжалось полгода. Потом Марова вызвал замполит и запретил ездить в клуб, сказав, что Хризантему арестовали. Затем, наклонившись, прошептал: «Забудь девчонку, она уже в “четвёртой зоне”. Это смерть». Выйдя от замполита, лейтенант измолотил трёх вьетнамских патрулей, попавшихся в этот недобрый час у него на пути. Скандал замяли, но звёздочку на погонах он потерял. С тех пор Маров возненавидел коммунизм во всех его проявлениях. После страшного ранения его комиссовали. Вернувшись в Москву, узнал, что жена спуталась с другим. Он избил обоих. Следователь, пожалев однорукого ветерана, уговорил «голубков» забрать заявления из милиции. Пришлось срочно развестись и уйти жить к родителям. На работу никуда не брали, а пенсия была нищенской. Ему удалось заочно закончить журфак университета (благо, что приняли без экзаменов). К этому времени грянула перестройка, и Маров, несмотря на свой атеизм, устроился в издательство «Протестанты», где его ценили за жизненный опыт и знание английского языка. Когда ему от отца достался дневник Берёзкина, Алекс понял, что жизнь дала ему последний шанс: настоящее расследование. Распутав дело о золоте Холокоста, Александр Маров выполнил бы своё предназначение и вписал бы своё имя в мировую историю. В этом он был абсолютно уверен, не зная и не догадываясь, что даже прикосновение к тайнам Холокоста, уже не говоря об их раскрытии, неизмеримо опаснее, чем боевые действия во Вьетнаме.

– Вы принесли дневник? – спросила Лилия.

– Только копию, – усмехнулся я и достал пачку листов.

Она наскоро пробежала листки глазами.

– Очень впечатляет, – сказала директриса, – я в деле.

Помолчав, я начал излагать чуть шутливо:

– Для того чтобы задуманное прошло удачно, адепты вуду[9] рекомендуют исполнить танец с питоном на плечах, затем отрезать ему голову и выпить всю кровь. Потом обрызгать труп рептилии святой водой. Это гарантия того, что дело, которое вы начинаете, будет для вас успешным.

– Значит, я должна зарезать змею и выпить её кровь? Тогда мы найдём золото Холокоста?

– Так полагают адепты.

– Есть две вещи, которых я боюсь больше всего. Первая – это змеи.

– А вторая? – не удержавшись, я попался.

– Однорукие двухметровые ветераны… – Лилия ехидно усмехнулась.

– Змея – это метафора. Питьё крови – также. Вы должны быть готовы победить врага любыми способами. В этом смысл.

– А какой смысл вы видите в поиске золота давно убитых людей? – серьёзно спросила она. – Ведь понятно, что о материальной выгоде не может быть и речи.

Кивнув, я изложил свою теорию развития истории: до Холокоста и после него.

– Вы знаете, чем и как повлияло уничтожение шести миллионов евреев на развитие Земли? – спросил я.

– Нет.

– Тогда я расскажу вам. Мистики определяют эгрегор как совокупность выделенной людьми энергии. Причём энергии мыслящей и действующей. Эгрегор «подобен водохранилищу гидроэлектростанции, которое обеспечивает её бесперебойную работу на долгое время». Смею утверждать, что после умерщвления шести миллионов невинных людей образовался самый мощный резервуар энергии Нового времени, которую они выделили перед смертью. Необходимо сказать, что есть коренное различие между внезапной смертью и смертью в полном сознании, которая неотвратима и к которой готовятся. В первом случае энергия не выделяется. Во втором случае люди знали, что будут неотвратимо умерщвлены и перед смертью излучили специфическую энергию, образовав мощный «эгрегор Холокоста», который влиял и влияет на мировые события до сих пор. Сопоставьте с «эгрегором христианства», который образовался 2000 лет тому назад и «без единого выстрела» (но с большими жертвами) завоевал Римскую империю и занял лидирующее положение в мире, фактически перекроив политическую карту, создав новые государственные образования. В настоящее время, исчерпав большую часть своей энергии и почти не получая подпитки, «Эгрегор христианства» постепенно прекращает влиять на события. Эгрегоры обеспечивают успех тем или иным действиям или способствуют распространению тех или иных идей. Мощные, особенно вновь образованные эгрегоры всегда действуют со 100-процентным успехом.

Именно этим объясняется беспрепятственное образование государства Израиль, поддержанное (небывалый случай) и США и СССР. Именно этим объясняются фантастические удачи израильской разведки по поимке нацистских преступников (например, «дело Эйхмана»). Именно этим объясняется успешная работа некоторых организаций, которые получили широкую известность в мире (например, бюро Визенталя). И, наконец, именно этим объясняются успешные войны Израиля с численно превосходящим враждебным окружением (арабы).

«Эгрегор Холокоста» разделился примерно на три части. Первая часть обеспечивала образование нового государства. Вторая часть обеспечивала его защиту, а также успешное функционирование ряда организаций, связанных с поимкой уцелевших нацистов. Эти две части энергии, выполнив свои задачи, практически исчерпали себя. Кстати, именно ослаблением двух частей «эгрегора Холокоста» и объясняются участившиеся нападки на евреев в разных странах мира (от осквернения могил до одиозных конференций), а также территориальные уступки Израиля своим соседям. Об этом вы знаете лучше меня. Однако продолжает действовать последняя, третья часть этой энергии, которая расходуется на раскрытие тайн Холокоста, которые я бы назвал легендами[10], т. к. нет достаточно достоверных сведений и документов об этих событиях.

Непосредственно Холокост не затронул родных или меня. Только благодаря случаю я стал обладателем некоторых его тайн. Однако все события, происходившие в моей семье, однозначно готовили меня к принятию этой информации. В ХХ веке мой род бросил мирный труд и начал воевать. Первая мировая, Гражданская, финская, Великая Отечественная война, вьетнамская бойня. Мой отец воевал с человеком, который охранял монеты, сделанные из зубного золота, выдранного изо ртов несчастных жертв Холокоста. Мой дядя за шесть побегов угодил в Дахау, пройдя все круги ада. Моя тётка воевала санитаркой и, вытаскивая с поля боя раненых красноармейцев, стреляла в голову всем немцам, которые встречались ей на земле. Только так можно было успокоить этих «сверхчеловеков». Если бы я мог, я бы расследовал эту историю один. Из-за нехватки информационного, материального и других ресурсов я обратился в ассоциацию. Однако я пойду по этому пути до конца, что бы вы ни решили. Считаю, что, отыскав золото Холокоста, я выполню своё предназначение на земле.

– Вы мне можете оставить копию дневника на неделю? Я должна кое-что проверить.

Директриса встала.

– Да, конечно, – ответил я.

– Приходите ровно через две недели. Думаю, я добавлю к этой истории некоторые детали. Что касается теории, которую вы развернули передо мной, то ничего подобного никогда я не слышала. Я потрясена.

Её лицо горело.

Окрылённый, я покинул мрачный особняк.

Успокоившись, Лилия вызвала начальника службы безопасности ассоциации и передала ему визитную карточку Марова.

– Леон Абрамович, пробейте его по Моссаду[11] и пошлите им полную запись нашего разговора, – приказала она невысокому лысому человеку в очках, – я не доверяю ветеранам любых войн.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт