Книга Жди, за тобой придут онлайн - страница 2

Глава вторая. Ретроспектива.

«Любовь, любовь – гласит преданье – союз души с душой родной…». Ну, что сказать насчёт любви, господа? Было. И не единожды. До полного затмения, до выпученных глаз, до слюней и слёз на подушке. Неразделённая, разделённая, платоническая и плотская – она являлась ему во всех человеческих обличиях. И всегда оставляла после себя одну и ту же навязчивую мысль: «зачем?». Иногда ему даже казалось, что в отношении любви на этот вопрос не существует однозначного ответа. Хорошо, если задавать его человек ещё не научился – ни до, ни во время, ни после «рокового слияния и поединка двух сердец». Что же до нашего героя, то задавать такие вопросы он не умел, к сожалению, только в детстве и на ранних стадиях отрочества. Влюбчивостью же природа наградила его щедро, равно как и физиологически необходимой для её успешного функционирования гормональной подпиткой.

Ещё в три года, распотрошив на даче у родителей несколько кочанов капусты и не найдя там никаких предпосылок к обнаружению человеческих младенцев, Костя раз и навсегда развеял миф о своём вегетативном происхождении. Впоследствии он также наотрез отказался верить и в предложенную ему взамен коммерческую, то есть «магазинную», легенду. Пребывая в полном неведении относительно столь важного аспекта собственного бытия, Костя сумел дожить с этим грузом до восьмилетнего возраста.

Лишь только будучи учеником второго класса средней школы и имея возможность общаться с большим кругом ровесников, а также ребят постарше, он начал по крупицам собирать и складывать в единый рисунок всю необходимую для разрешения этой загадки информацию.

Что такое сексуальное желание, Костя отлично представлял себе, ещё не владея соответствующим вокабуляром и плохо ориентируясь даже в бытовой терминологии на этот счёт. Странный, но в то же время приятный зуд в области гениталий он ощутил первый раз в средней группе детского сада. Спорадические попытки отца пресечь экспериментальное рукоблудие ни к чему, как водится, не привели: возможностей для невинных личных опытов у детсадовской молодёжи было в то время более чем достаточно.

К подготовительной группе Костина компетенция в данном вопросе настолько возросла, что он оказался способным давать консультации своим менее находчивым сверстникам, а в конце концов, даже вступил в половую связь, если можно её было так назвать, с первым объектом противоположного пола – симпатичной девочкой по имени Наташа.

Разумеется, дальше заурядного петинга дело у них тогда пойти не могло, но полученных ощущений обоим юным партнёрам хватило надолго. Поскольку акт носил, в некотором смысле, публичный характер (соитие происходило в спальном зале во время послеобеденного сна, под восторженный шёпот и мысленные аплодисменты согруппников), именно в тот памятный день Костя впервые зарекомендовал себя в глазах окружающих как человек, находящийся на передовом крае исследовательской науки о любви.

Промежуток между первым и вторым гетеросексуальным опытом оказался в Костином случае весьма большим. Трудно сказать, что послужило причиной этого – отсутствие коллективных сончасов в школе или же стремительно пробуждающаяся в детских душах тяга к ответственности и целомудрию. С Костиной точки зрения, целомудрие не считалось высшей добродетелью, однако горячее стремление к ней у представительниц женского пола, неуклонно воспитываемое пуритански настроенным социумом, сводило на нет все смелые помыслы юного искателя романтики.

Хуже того! Ещё не совсем чётко выстроенная к девяти-десятилетнему возрасту жизненная платформа, начинала прогибаться, видоизменяться, а зачастую и просто рушиться под натиском общественного и семейного давления. Как можно было продолжать верить в безгреховность собственных фантазий, если буквально все взрослые вокруг твердили в один голос, что видеть, а тем более прикасаться к обнажённой натуре – занятие совершенно недостойное и даже постыдное?

С другой стороны, для эффективного подавления хаотически рождавшихся в неокрепшем сознании скабрезных мыслей, требовалась колоссальная воля и натренированность, которой Костя в столь нежном возрасте, разумеется, не обладал. Приходилось идти на компромисс, близкий по своей сути к библейскому «богу – богово, а кесарю – кесарево», в его социалистическом приложении. То есть сочетать полную внешнюю благонадёжность со скрытой верностью своим внутренним телесным позывам.

Ситуация немного облегчалась вполне искренней поддержкой, которую можно было найти в то нелёгкое время среди «единомышленников», или, лучше сказать, товарищей по несчастью. Передачу необходимой информации устным путем не могла пресечь никакая цензура.

Сейчас, при наличии телевизионных и журнальных «пособий» трудно даже представить себе ребёнка, перешедшего грань осознания своей сексуальной принадлежности, который не имел бы представления о том, «как это выглядит у дяденек и тётенек», и не догадывался бы, для какой цели природа встроила в человеческую анатомию столь замысловатое физическое различие.

Тогда же, в годы глухого советского табу на всё, связанное с сексом, большинство детей было вынуждено оставаться ментально невинными практически до времени своего полового созревания. Знания, которыми приходилось пользоваться особо любознательным мальчикам, черпались из разного рода историй, скорее гипотетического, нежели фактического характера, а также ходивших по рукам черно-белых фотокопий с западных эротических и порнографических изданий.

Существовала и медицинская литература, даже иллюстрированная. Но, как правило, идея заглянуть в неприметную, серую книжицу с малообещающим названием «Что должна знать каждая женщина», мирно покоящуюся среди прочей белиберды в родительской библиотеке, приходила в голову даже самым одарённым искателям истины не раньше одиннадцати-двенадцати лет.

Костя не был исключением из правила, и поэтому его путь к просвещённости оказался долгим и тернистым. Однако нельзя сказать, чтобы это хоть сколько-нибудь его тяготило в те безмятежные годы. Ведь не бывает худа без добра! Запретная политика, безусловно, ставила ребёнка в условия жесточайшего информационного голода, но она стимулировала также и подъем креативной энергии из области гениталий к более высоким телесным центрам.

Данный «побочный эффект» был чрезвычайно важен для воспитания человека нового образца, поскольку укреплял в сердцах советских граждан ту самую формулу «дружбы, товарищества и братства», без которой построение коммунизма было бы просто немыслимым. У Кости же результат его действия обозначился отнюдь не с идеологической стороны.

То, что многие люди переживают в более почтенном возрасте, с Костей произошло, когда ему было без малого шесть лет: его внезапно настигло безумное платоническое чувство к красавице Галечке, с которой они вместе ходили на секцию спортивной гимнастики. Как это ни удивительно, вспыхнувший в Костиной груди пожар оказался взаимным.

Возраст для первой любви является фактором вторичным, и то, что должно произойти между двумя влюблёнными, неизбежно случается с ними, будь они седым стариками или же совершеннейшими детьми. В отношениях Кости и Галечки очень быстро пришла пора совместных прогулок за ручку, жарких объятий и даже поцелуев в губы, инициатором которых выступал Костя.

В какой-то момент влюблённые даже собирались тайком отправиться на вокзал, сесть в поезд и укатить вдвоём навстречу собственной судьбе. Романтическому порыву воспрепятствовали не на шутку встревожившиеся родители с обеих сторон, лицемерно пообещав юным романтикам благословения на медовой месяц (в том числе и финансового), но только после законной свадьбы.

Упование на нравственность, как это ни странно, сработало. Костя и Галя принялись строить планы официальной регистрации своего земного союза, в то время как мамы и папы всячески усложняли им жизнь.

Прагматичные взрослые ссылались на необходимость покупки обручальных колец и свадебных нарядов, на которые предполагалось потратить годовую зарплату обоих семейств. Далее неминуемо встал вопрос о приданом невесты, и, как водится, к его накоплению Галины родители, по своей нерасторопности, ещё не приступили. Так что, в конце концов, счастливое слияние двух любящих сердец пришлось отложить на неопределённый срок.

В виду того, что детям разрешалось проводить столько свободного времени в обществе друг друга, сколько они хотели, решительных возражений не последовало, и влюблённые согласились ждать. Однако несколько месяцев спустя разыгралась настоящая трагедия.

Галины родители неожиданно объявили дочери, что вся их семья переезжает на север, поскольку у папы появилась прекрасная возможность подзаработать, а заодно и продвинуться по службе. Слёзы текли рекой. Снова была сделана попытка скрыться вдвоём с Костей в неизвестном направлении, по счастливому случаю вовремя предупреждённая районным участковым. Оба ребёнка попеременно отказывались есть, саботировали походы в детский садик, убегали с тренировок.

В последний день перед расставанием они поклялись друг другу в верности до гроба и пообещали как можно скорее выучиться писать, чтобы на протяжении всего периода разлуки иметь возможность общаться посредством почты.

Костя долго страдал после Галиного отъезда. Писать он действительно научился, едва перейдя в подготовительную группу детского сада, чем поверг в крайнее изумление своих родителей, воспитателей, и всех прочих взрослых, коим случалось узнать о сём удивительном факте.

В конечном итоге, на север было отправлено три наивных, но очень тёплых письма, однако ни на одно из них ответа так и не пришло. Может быть, адрес был неправильным, а может, в Галиной жизни произошли какие-то кардинальные перемены, воспрепятствовавшие продолжению их связи.

Так или иначе, встретиться ещё раз Гале и Косте было не суждено…

И всё-таки, как в народе говорят: беда да мука – та же наука. Через полгода «траура» Костя вновь стал поглядывать на слабый пол и оказывать ему знаки своего детского внимания, подкреплённого теперь уже вполне весомым и уникальным в его возрасте опытом. Некоторые девочки шарахались от него как от шкодливого сорванца, решившего сыграть с ними злую шутку, а некоторые оценивали Костины старания по достоинству.

Любой ребёнок стоит гораздо ближе к источнику жизни и света, нежели скованные годами рутины и полностью растерявшие связь с божественным взрослые. Вкусив от запретного плода, последние способны раз и навсегда придать забвению вещи, которые призваны были дарить человеку настоящую радость и ощущение гармонии со вселенной. Ребёнок не может поступить таким образом. Ему помогает само мироздание, и всякий раз, когда земные соблазны начинают сверх меры одолевать юное существо, обязательно происходит событие, полностью восстанавливающее пошатнувшийся было духовно-телесный баланс.

Школа – по крайней мере, её начальные классы – подействовала на Костю именно таким образом.

С одной стороны, в новой обстановке его чрезвычайно порадовало обилие претенденток на романтический контакт. Но с другой стороны, именно от этого обилия очень быстро начинали разбегаться глаза. Общаясь со сверстниками, Костя понял, что в таком затруднительном положении оказались и многие его одноклассники.

Вышло так, что в свой 1-ый «Б» он попал вместе с товарищем по подготовительной группе детского сада, Валеркой, который, также как и Костя, ещё будучи дошкольником, выделялся неравнодушием к женскому полу. Именно Валерка сформулировал тогда их новую миссию на амурном поприще. В ответ на постоянно возникающие проблемы с выбором, он смело предложил от выбора отказаться вообще, то есть заменить христианскую позицию «или-или» на мусульманскую «и-и» – по принципу: «если б я был султан…».

Реализовать такую амбициозную формулу на практике оказалось невозможным, и очень быстро друзьям пришлось перенести львиную долю своего интереса в теоретическую область.

Со временем это превратилось у них в подобие соревновательной игры. Встречаясь на переменах и после уроков, приятели с упоением рассказывали друг другу, в какую по счёту даму сердца им удалось влюбиться в этот день. Списки чудесных побед росли на глазах. В пике этой героической деятельности юным донжуанам удалось заключить в свои воображаемые гаремы четверть девчонок их параллели, несколько второклашек, а также обширное количество знакомых по микрорайону и спортивным секциям.

Невинное занятие начинало приобретать космические масштабы, и любовь, не стеснённая рамками единственного несовершенного объекта, уже оказывала своё благотворное влияние на мечтательные детские умы.

Мальчики шли прямой дорогой к раннему просветлению, и миновать его им вряд ли бы удалось, не подойди тогда первый учебный год к логическому завершению, и не начнись весёлая и бесшабашная пора летних детских каникул.

Костя был увезён к бабушке с дедушкой в Геленджик, где он впоследствии проводил каждое лето вплоть до десятого класса, и лишённый товарищеской поддержки вынужден был переключить своё внимание с бесчисленных «журавлей» в московском небе на соблазнительных приморских «синичек» штучного образца.

Вдохновлённый опытом служения идеалам совершенства, Костя забыл о своём перекосе в область корпоральных переживаний, и начал смотреть на юных представительниц слабого пола, в первую очередь, как на произведения искусства.