Книга Последний приют онлайн - страница 13

15

Находки продолжали сыпаться, как градины – одна за другой, и действие каждой было похоже на удар по голове.

За первым джипом был выкопан второй. У обеих машин были выбиты стекла, а борта были испещрены дырками от пуль. Темные пятна на сиденьях, по всей видимости, были кровью.

Но это были не те машины, на которых прибыла группа «Верба». Возникла надежда, что все еще не так плохо.

Через пару минут, когда было обнаружено укрытие для машин «Вербы», эта надежда приказала долго жить. Потому что, кроме одного джипа, в замаскированной яме обнаружились и два мертвых тела.

Из двоих мужчин, умерших явно не своей смертью, командир спецназовцев узнал одного: командира «Вербы» Гвоздева, чью фотографию ему ночью прислали по факсу из Москвы. Гвоздев погиб от пулевого ранения в горло.

Второй был человеком явно азиатского происхождения, казахом или киргизом. Его тело было сильно иссечено осколками гранаты, а правая кисть отсутствовала вообще.

А потом было найдено и укрытие самой «Вербы».

С этого момента дело взял на контроль лично министр внутренних дел.

Момент наступил около восьми часов вечера, а примерно на десять часов у нового министра была назначена необычная встреча в месте, известном как Зал Трех.

А в промежутке между восемью и десятью часами вечера на столе министра появилась новая информация из Казахстана. По слухам, циркулировавшим в окружении Сарыбая, на встречу в степи его представители ехали не с пустыми руками. Они везли крупную сумму денег – аванс за поставку наркотиков. Исчезновение этой суммы должно было взволновать Сарыбая куда больше, чем гибель посланцев.

По совокупности обстоятельств министр принял решение. И примерно в двадцать два сорок Директор постучал пальцем по обложке папки, которую принес с собой министр.

– Ваша ошибка. Все это – ваша ошибка.

Министр не спорил. Но эту ошибку требовалось исправить – быстро и незаметно. Об этом не должно было узнать правительство Казахстана, об этом не должны были узнать в России.

А еще через минуту Директор спросил:

– Живой или мертвый?

– Живой, – сказал министр. – Обязательно живой.

– Ладно, – сказал Директор.

16

– Миха… Миха…

Этот стон становился все сильнее, потому что Сашка медленно, испытывая дикую боль в ноге, в бедре, под мышкой и везде, куда только успел достать ножом бородач, полз к Шустрову, который недвижно сидел перед синей сумкой, словно погрузившись в транс.

– Миха! Да Миха же, твою мать!

Шустров вздрогнул и повернулся на голос. К своему искреннему удивлению, он обнаружил, что вовсе не является последним человеком на земле. И даже не является последним человеком на этом степном пятачке.

Михаил поднялся и подошел к раненому снайперу.

– Сильно зацепили? – спросил он.

– Не очень, – с наигранным оптимизмом сказал Сашка. – Все больше по ногам… И под мышку дотянулся, под бронежилет…

Михаил пристально осмотрел единственного оставшегося в живых партнера по заданию. В крови были не только Сашкины ноги, в крови было его лицо и левая рука в предплечье.

– Надо вызывать наших, – прошептал Сашка. – Олег, наверное, не успел… Вызывай наших, Миха. Я постараюсь продержаться.

– Угу, – задумчиво произнес Шустров, продолжая разглядывать Сашкины раны. Он думал о том, что после сеанса связи с Москвой пройдет часа полтора, прежде чем в небе появится вертолет. Судя по темпам потери крови, Сашка вряд ли протянет столько. В лучшем случае умрет не на земле, а в воздухе, по дороге домой.

Михаил внимательно всмотрелся в Сашкино лицо – бледное, осунувшееся. Губы были даже не розовыми, скорее белыми. Там, где они не были запачканы кровью.

– Ну, давай! – не выдержал Сашка этого осмотра. – Что ты вылупился?! Быстрее!

– А ты дотерпишь? – спросил Шустров. – Выдержишь до вертолета?

– А что мне остается делать?! – едва не заорал Сашка. – Что же мне еще остается делать?! – выпалил он и замолчал, задохнувшись от боли.

– Что делать? – Михаил медленным движением вытер пот со лба. Почему-то сейчас капли показались ему не горячими, а холодными, словно растаявшими льдинками. – Что делать, – повторил он уже без вопросительной интонации.

Сашка с удивлением смотрел на Шустрова, который выпрямился, упер кулаки в бедра и уставился куда-то вдаль, не обращая внимания на Сашку и вовсе не думая бежать за аппаратом спутниковой связи. Что-то было не так.

– А что это за сумка? – спросил Сашка. – Что в ней? Что ты нашел?

Он повторял свой вопрос раз за разом, а ответа все не было. Михаил не слышал его, погрузившись в собственные размышления. Отнюдь не легкие размышления.

Примерно равное расстояние отделяло Михаила в этот миг от распростертого на земле, истекающего кровью напарника и синей спортивной сумки. Пот катил по лбу и вискам, а солнце било в его коротко стриженную голову прямой наводкой. Ему казалось, что солнечные лучи прожигают его череп насквозь и поджаривают мозги – настолько сильной оказалась боль, внезапно наполнившая голову Михаила.

Он находился в таком состоянии, когда трудно, невозможно было рассуждать, и он просто фиксировал объекты вокруг себя. Тяжело раненный напарник, синяя сумка, два джипа в укрытии.

Таковы были условия задачи. Больше ничего не существовало сейчас для Михаила. Напарник, сумка, джипы. Михаил стоял в полном одиночестве. Никто не мог ему приказать. Никто не мог ему посоветовать. Решить задачу он должен был сам.

Напарник, сумка, джипы. Это напоминало детскую логическую задачу – как перевезти на другой берег козу, волка и капусту, сохранив всех троих в целости и сохранности. У той задачи было какое-то решение, а здесь…

Чем дольше повторял Михаил про себя условия задачи, тем очевиднее становилось, что одним из трех придется пожертвовать. И уж конечно, это не джип.

Не слыша настойчиво повторяемого Сашкой вопроса, Михаил шагнул вперед, положил в сумку два промасленных свертка и застегнул замок. Он сделал это осторожно и ласково, словно помогал любимой женщине застегнуть «молнию» на платье.

Солнце по-прежнему свирепствовало, но его жар уже не казался Михаилу таким изнуряющим.

Сумка. Джип. Все ясно и просто.

Ясно и просто.