Книга Спящие красавицы онлайн

1. Страшная, очень страшная история

Друзья мои! Вы прекрасно знаете: сколько бы Добро не боролось со Злом, последнее всегда побеждает. Также вы знаете про ту очередную напасть, которая свалилась на голову человечества в наши дни. Вы помните – женщины разных возрастов вдруг в массовом порядке стали засыпать летаргическим сном. И до сего дня продолжают засыпать навсегда.

Для тех, кто не совсем в курсе поясню: засыпают только те дамы, которые четыре года назад просмотрели популярный сериал «О, смазливчик!» Главную роль в этой бяке сыграл парень исключительной красоты – некий Алексей Синица.

Сейчас этот сериал запрещен к показу (хотя его успели показать еще дважды), а засыпающих женщин продолжают доставлять в частную Клиника Сна в Подмосковье, которой руководит небезызвестный европейский профессор Хольт Майер.

К несчастью, феномен массового летаргического засыпания до сих пор не разгадан. Федеральная Комиссия в своих расследованиях топчется на месте, растет количество ученых, которые убеждены что таким образом через Алексея Синицу в наш мир прорывается альтернативная реальность.

То есть, уснувшие в этом мире женщины, возможно, проживают свои сценарии жизни в другом. Этому есть немало косвенных, а теперь и прямых доказательств, спустя год после того, как заснула Яна Смирнова – главная героиня моих записок.

Впрочем, ясно одно.

Чтобы остановить летаргическую эпидемию, ученые придерживаются неутешительного вывода. Биопроводник альтернативной реальности (Алексей Синица) должен быть физически уничтожен.

Убить Аполлона, чтобы спасти тех, кто в него влюблен… В общем, страшная история!

Но есть одно утешение – никто не знает как это сделать.

Тем более, что с некоторых пор актер бесследно исчез. Поиски пока не дали никаких результатов.

2. Все уснут и всё умрет…

От Москвы до «Клиника Сна профессора Майера» в Подмосковье – часа полтора езды, это за Чеховым.

Голубоглазый детина (бывший десантник) по прозвищу Старшина и его закадычный друг – тощий и лоховатый Леха Богатырев – привинчивают новую табличку у входа.

Клиника живет своей будничной жизнью.

Из кареты скорой помощи уже выгрузили очередные носилки. Пятые за последние две недели. Около каталки – врач, санитары и молодая дама. В каталке – полная мадам.

Дама всхлипывает.

– Мама, мама… Ну, зачем ты смотрела этот идиотский сериал… Зачем?

Врач почти что безразличен:

– Все так говорят задним числом: идиотский…

– Писала письма этому Синице… Доктор, у мамы осталась вот такая кипа неотправленных писем Алексею Синице. Получается, своему убийце…

– Ну, Ваша мама жива, вообще-то…

– Откуда мы знали, что он убийца? Вы знаете, какой он красивый? Он потрясающий!

Она достает фотографию.

– Смотрите! Ди Каприо отдыхает!

На фотографии – смазливый парень.

– Он не может быть убийцей женщин! Он даже красивее Ди Каприо! Это против разума!

– А кто может быть убийцей женщин?

– Как это кто? Вы не знаете кто?

– Тем не менее мы уже четыре года привозим сюда уснувших… Кстати, Ваша мама жива, не забывайте. Это просто внезапное летаргическое засыпание. Как ни крути, это форма жизни.

Дама всхлипывает:

– Это вы называете жизнью? Она спит уже восемьдесят семь часов, ей все обзвонились!

– Тогда все претензии, пожалуйста, к этому… как его… Ди Каприо.

Он бросает санитарам:

– Семьдесят первая палата, третий этаж.

– Доктор, как такое может быть? Сериал шел пять лет назад…

Врачи и дама идут следом за каталкой.

– Сколько проспит мама?

– Лет пятнадцать, до конца жизни. С мамой будете общаться через переводчицу. У нас большой штат переводчиц. Вам надо сегодня же заключить договор.

Каталка въезжает в холл и продолжает движение. Дама внезапно останавливается.

– Доктор, так значит… так значит и я? Значит, скоро все человечество уснет и перестанет разговаривать?

Врач отвечает довольно раздраженно:

– Да, уснет. И перестанет разговаривать. Наступит мертвая вселенская тишина. Никогда не откроются магазины, спа-салоны, клубы, бассейны, парикмахерские, тренинги харизмы и красоты.

– Никогда? Да что Вы такое говорите?

– Все уснут, вся планета превратится в одно сплошное кладбище гниющих трупов…

– Это глобальная катастрофа, доктор!

– Разве? Успокойтесь, этого не произойдет! Потому что Земля состоит не из одних женщин, которые смотрят сериалы.

– А что будет со мной? Вы спасете меня?

Носилки въезжают в лифт, двери захлопываются.

3. Козырев в мужских руках не писает

Часто в холле на первом этаже у окна нетерпеливо расхаживает кубышечка – женщина-даун неопределенных лет в бейсболке, в платье (крупный горошек). Это Лиза. Она явно кого-то ждет, поглядывая на подъезжающие машины. В руках Лизы старомодный ридикюль рябинового цвета. Секонд-хэнд. Время от времени она показывает молодому человеку на ресепшене колечко ОК, прицокивая. Лиза всегда разговаривает сильно в нос – гундит, то есть.

– Вся на нервах… Господи, вся на нервах…

Во двор клиники въезжает машина. Лиза торопливо катит к ней коляску, в которых здесь возят летаргиков.

Из машины показывается молодая девушка Вера, она вытаскивает из салона пьяного импозантного мужчину чуть за сорок – высокого, крупного. Это главный редактор кинокомпании Козырев. Он пошатывается, с трудом открывает глаза.

Вера надменна:

– А вот и Ваша экзистенциальная любовница пришла… Заждалась. Мона, так сказать, Лиза.

Лиза жестом приглашает Козырева сесть в коляску.

– Вся на нервах с утра…

Козырев кладет руку на голову Лизе.

– Спасибо, голубушка, я постою. Вера, когда мы писяко-писяко?

– Как я ненавижу Ваш мочевой пузырь, Роман Григорьевич! Не-на– ви—жу!

Троица ковыляет к подъезду. Во двор въезжает еще одна машина. Из нее вываливается худой пьяненький старик – сценарист Пушкин с потертым портфелем. Косит под Жванецкого.

– Эй, а меня возьмите! – стучит он по портфелю. – Роман Григорьевич, тут есть чего почитать! Всю ночь переписывал!

Козырев не поворачивает головы:

– Пушкин пьян?

Вера надменна:

– Да. Вместе пили, не забыли?

– Вместе? Почему я уже в работе, а он пьян? Мерзкий старик, не находите, Вера? Тухлый конъюнктурщик, бездарь… А как ловко присосался к сериалам. Печет как блины.

Пушкин догоняет:

– Ну-с… Читанем, Роман Григорьевич?

Козырев снимает башмак и запускает в Пушкина, бормочет:

– Удивительно крепкий старик… Ровесник Мавзолея… Гниды ведь долго живут.

– Вы не любите людей! – Вера открыто презирает Козырева. – О, как Вы их ненавидите!

– Разве это любимец богов, Вера? Только фамилию позорит.

Пушкин не обижен:

– И чего Вы все деретесь? Как дитя малое…

Он кидает башмак обратно. Козырев снова швыряет в Пушкина – на этот раз попадает.

Пушкин почесывает ушиб:

– Ну не надо башмачком, не надо, Роман Григорьевич. Зачем же в бедных людей…

Он подбирает башмак, поясничая, целует. Козырев тем временем бухнулся в коляску.

– Хороший башмачок… Вот мы его целоватеньки… Миловатеньки… Позвольте надеть, Роман Григорьевич?

Пушкин надевает башмак, завязывает шнурок. Козырев погружается в дрему.

Пушкин продолжает поясничать:

– В этой услужливости – бессмертие наших подоночных дел. Вы-то еще молодой… жизни до конца не знаете… Писяко-сисяко хотите?

Козырев приоткрывает туманные глаза:

– Птица в клетке что? Не поет. Я в мужских руках не писаю. Вера, правильно?

Группа скрывается в подъезде.