Книга Испытание ядом онлайн

Эта книга не появилась бы на свет без помощи, моего мужа Родни. Спасибо тебе, дорогой, за то, что ты выполнял техническую работу по набору и копированию текста, высказывал свои критические замечания, с готовностью играл роль обоих родителей для наших детей, за то, что не сетовал на суммы представительских расходов, был рядом, когда я получала отказы из издательств, и еще за тысячу других вещей, которые я не в силах перечислить из-за отсутствия места. Я благодарна своим детям Люку и Дженне за то, что, по большей части, они соглашались с тем, что я не играю на компьютере; своим родителям Джеймсу и Винченце МакГиннис за то, что они всегда в меня верили; своей сестре Карен Филлипс за то, что она прочитала книгу и оказала мне сестринскую поддержку, и Крису Филлипсу за его светлые мысли и за то, что он готов был мириться со всеми нами.

Не могу не упомянуть и наших бебиситтеров: Сэма и Кэрол Снайдер, Бекки и Рэнди Гринли, Эми Снайдер, Грегори Снайдера, Мелиссу и Джули Рид – без вас я бы и сейчас корпела над второй главой.

Масса благодарностей моим коллегам-критикам Шону Даунсу, Лори Эдварде, Джули Гуд, Лайзе Хесс, Анне Кляйн, Стиву Клотцу, Мэгги Мартц, Лори Майерс, Киму Стэнфорду, Джеки Берт, Майклу Вертцу, Джуди Вулфмен и Нэнси Егер. Без вашей помощи и поддержки эта книга никогда бы не увидела свет.

Самая сердечная благодарность Элен Френч. Она с невероятным энтузиазмом отнеслась к изданию книги, и ее звонок стал воплощением всех моих надежд. Я благодарю Мэри-Терезу Хасси, которая оказалась замечательным редактором, а также своих агентов Салли Векслер и Джоан Ампаран-Клоуз за то, что они помогли мне с заключением договора. И спасибо Филу Хеффернану за прекрасную обложку.

Отдельная благодарность Элис Расмуссен, которая не пожалела времени на то, чтобы прочитать и прорецензировать рукопись. Ее советы стали поистине бесценными.

Посвящается моему мужу Родни за всю оказанную и оказываемую им поддержку. Ибо я капризна и избалованна.

А также памяти Фрэнсиса Снайдера и Жанетт и Джозефа Скирротто.

Они будут болтать и шутить, капля по капле вливая в тебя яд.

Моя подруга Кэти Брандт, потерпевшая поражение, о химиотерапии

Глава 1

Ничто не отвлекало меня от воспоминаний, ибо я была заключена во тьму, которая обступала меня, как стенки гроба. Эти призрачные стенки возникали из пустоты, преграждая любую дорогу, на которую выводило меня спасительное воображение.

Окруженная мраком, я смутно помнила белое пламя, обжигавшее лицо. Крепко-накрепко привязанная к сучковатому столбу, который больно впивался мне в спину, я пыталась вжаться в него еще сильнее. Пламя отдалилось, едва опалив мне кожу, но брови и ресницы все-таки сгорели и еще долго после этого не могли отрасти.

– Погаси огонь! – раздался грубый мужской голос.

Я попробовала дунуть, но потрескавшиеся губы не слушались. Все во рту пересохло от ужаса, и даже зубы казались горячими.

– Идиотка! – выругал меня голос. – Не дыханием. Мыслью. Погаси огонь усилием воли.

Я закрыла глаза и попыталась создать мысленную установку на истребление огня. Я была готова на любое безрассудство, лишь бы уничтожить его.

– Старайся-старайся.

И снова жар полыхнул у самого моего лица, а яркая вспышка ослепила, несмотря на то что глаза у меня были закрыты.

– Подожги ей волосы, – посоветовал кто-то другой. Голос был моложе и энергичнее. – Это подхлестнет ее. Дай-ка я, папа…

Я узнала голос и содрогнулась от страха. Мысли окончательно спутались, я билась и изворачивалась, пытаясь ослабить связывавшие меня веревки. Из горла вырвался глухой монотонный звук; он неудержимо разрастался и усиливался, пока не заполнил собой все пространство и не…

Громкий металлический щелчок замка оборвал мои страшные воспоминания. Открылась тяжелая дверь камеры, тьму прорезал бледный желтый луч света, который тут же метнулся дальше к каменной, стене. Глаза, отвыкшие от света, стали слезиться, и, я зажмурилась, вжавшись в угол.

– Шевелись, крыса, или я достану кнут!

Стражник пристегнул, цепь к железному, ошейнику, закрепленному на моей шее, и дернул вверх. Я вскочила и замерла, покачиваясь на трясущихся ногах. Стражники заковали мои руки, надели на ноги кандалы и вывели в коридор.

Я старалась не глядеть на мигающий свет. В нос било затхлое зловоние. Босые ноги скользили в какой-то жиже.

Стражники продвигались вперед, не обращая внимания на крики и стоны других узников, зато у меня сердце сжималось от каждого услышанного слова.

– Хо-хо… кого-то ведут на вешалку.

– Фрррр! Хрясь! И по ногам потечет съеденный обед.

– Одной крысой станет меньше.

– Возьмите меня! Возьмите меня! Я тоже хочу умереть!

Мы остановились. Сквозь полуопущенные веки я разглядела перед собой лестницу. Попытавшись, поднять ногу да ступеньку, я запуталась в цепях и упала. Стражники, ругаясь, подняли меня, обдирая кандалами кожу на руках и ногах. Потом меня провели через пару массивных металлических, дверей и бросили на пол. Солнце ударило прямо в лицо. Я зажмурила глаза с такой силой, что слезы потекли у меня по щекам. Впервые за много месяцев я увидела дневной свет.

«Вот и все», – решила я, цепенея от ужаса. Хотя мысль о том, что казнь положит конец жалкому существованию в темнице, отчасти утешала.

Меня снова грубо заставили подняться, и я покорно поплелась за своими стражниками. Тело нестерпимо чесалось от укусов тюремных блох. К тому же от меня и вправду сразило крысами. Заключенным выдавали так мало воды, что я не могла тратить ее на умыванье.

Как только глаза немного привыкли к свету, я принялась оглядываться, по сторонам. Меня, окружали голые стены. Не было ни золотых канделябров, ни изысканных шпалер, о которых мне когда-то рассказывали. Холодный каменный пол в центре коридора был вытерт до блеска. Скорей всего мы двигались по одному из тех потайных проходов, которыми пользовались лишь стражники и прислуга. Когда мы дошли до распахнутого окна, я потянулась к нему с голодной жадностью, которую не смогла бы утолить никакая пища.

Глаза слепила изумрудная яркость травы. Деревья опушились нежной светло-зеленой, листвой. Цветы обрамляли дорожки и свисали из цветочных ваз. Легкий ветерок благоухал, как дорогие-духи, и я жадно вдохнула его аромат. После вони экскрементов и немытых тел запах свежего воздуха отдавал вкусом изысканного вина. Моя кожа, выдубленная промозглой сыростью темницы, наконец, нежилась в солнечных лучах.

Нетрудно было догадаться, что наступает весна, а это означало, что я провела в тюрьме почти целый год – многовато для человека, приговоренного к казни.

Я уже едва держалась на скованных ногах, когда, наконец, меня ввели в просторное помещение, завешанное картами Иксии и прилежащих к ней территорий. По всему полу громоздились стопки книг, поэтому передвигаться между ними было непросто. Комната освещалась свечами, сгоревшими до разного уровня, и на некоторых бумагах, лежавших слишком близко к пламени, были видны следы воска. В центре располагался большой деревянный стол, заваленный бумагами, вокруг которого стояло с полдюжины кресел. В глубине за письменным столом сидел какой-то мужчина. Ветер, влетавший сквозь открытое окно у него за спиной, шевелил его длинные волосы.

Я вздрогнула, и мои кандалы зазвенели. Я слышала раньше, что перед повешением осужденных доставляют к чиновнику, которому они должны признаться в совершенных преступлениях.

Этот мужчина был в униформе советника командора; черные брюки и рубашка, воротничок украшен двумя красными бриллиантами. Его бледное лицо ничего не выражало. Он устремил на меня взгляд своих сапфирово-голубых глаз, и я заметила, как они расширились от удивления.

Внезапно сообразив, как теперь выгляжу, я оглядела свою разорванную красную арестантскую робу и грязные ноги, покрытые волдырями. Сквозь прорехи в потертой ткани просвечивала грязная кожа. Мои длинные черные волосы свисали жирными прядями. Обливаясь потом, я едва держалась на ногах под тяжестью цепей.

– Женщина? Нам предстоит казнить женщину? – ледяным тоном осведомился незнакомец.

Тело мое содрогнулось, когда слово «казнь» было произнесено вслух. Если бы рядом не было конвойных, наверное, я бы рухнула на пол и разрыдалась. Но в тюрьме учишься владеть собой, поскольку стражники умеют «привести в чувство» любого, кто проявляет хоть малейшее малодушие…

А незнакомый мне чиновник задумчиво накручивал на палец черные пряди своих волос.

– Мне нужно перечитать твое досье, на это уйдет какое-то время. А вы свободны, – махнул он рукой, обращаясь к стражникам.

Когда они удалились, мне было разрешено сесть. Чиновник помолчал, потом открыл папку, лежавшую на столе, и принялся просматривать бумаги.

– Элена, сегодняшний день может стать для тебя самым счастливым, – промолвил он.

Я с трудом удержалась от едкого замечания. Впрочем, за последний год я научилась держать, язык за зубами. Поэтому просто опустила голову, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Хорошее поведение и уважительное отношение, – продолжил чиновник. – Наилучшая кандидатура…

В отличие от хаоса, царившего в комнате, стол его был в идеальном порядке. Кроме моего досье и аккуратно разложенных письменных принадлежностей, там находились лишь две посеребренные статуэтки черных пантер, выполненные с восхитительным совершенством.

– Ты предстала перед судом и была признана виновной в убийстве единственного сына генерала Брэзелла Рейяда. – Он опять умолк и принялся массировать себе виски. – Именно поэтому Брэзелл приехал сюда – чтобы иметь возможность лично присутствовать при казни. – Скорее он беседовал сам с собой, нежели со мной.

При упоминании имени Брэзелла тупо заныло под ложечкой. Мне удалось взять себя в руки лишь после того, как я напомнила себе, что вскоре он уже не сможет мне ничего сделать…

Военные в Иксии пришли к власти лишь поколение назад, однако они успели ввести жесткие законы, называемые Кодексом поведения. В мирный период, который, как ни странно для военного режима, продлился довольно долгое время, было запрещено совершать убийства. Виновные карались смертью. Самозащита и случайное убийство не являлись основанием для смягчения приговора. После его вынесения убийцу отправляли в темницу командора, где он ожидал публичной казни через повешение.

– Полагаю, ты собираешься опротестовать приговор. Заявить, что обвинение сфабриковано или что убийство было совершено, в целях самозащиты. – Он откинулся на спинку кресла и поднял на меня усталый взгляд.

– Нет. Я действительно убила его, – прошептала я.

Говорить в полный голос не позволяло плачевное состояние моих голосовых связок.

Человек в черном выпрямился, тяжело посмотрел на меня и рассмеялся.

– Значит, все проще, чем я думал. Элена, я предлагаю тебе выбор. Либо ты будешь повешена, либо станешь новым дегустатором командора Амброза. Его бывший дегустатор только что скончался, и нам необходима замена.

Глаза у меня расширились от изумления, а сердце подскочило чуть ли не к самому горлу. Наверное, он шутит. Развлекается. Хороший повод повеселиться. Насладиться видом обнадеженного узника, а потом отправить на виселицу.

Я решила подыграть ему.

– Только дурак отказался бы от такого предложения, – чуть громче ответила я.

– Это пожизненная должность. Но процесс обучения может привести к летальному исходу. Ибо как можно научиться определять наличие яда в пище, если не знаешь его на вкус? – Он подравнял бумаги, лежавшие в папке. – Тебе отведут комнату в замке, но большую часть времени ты будешь проводить с командором. И никаких выходных. Никаких мужей и детей. Многие узники предпочитают казнь такой жизни. По крайней мере в случае казни они точно знают час своей смерти и не рискуют тем, что она может наступить в любой момент. – Чиновник мрачно ухмыльнулся.

Похоже, он не шутил. И меня начало трясти. Мне предоставлялась возможность остаться в живых. Служить командору гораздо лучше, нежели гнить в темнице, и уж тем более – висеть в петле. Тысяча вопросов тут же возникли в голове: как они могут доверять мне, женщине, осужденной за убийство? И что может помешать такой, как я, разделаться с командором и сбежать?

– А кто дегустирует пищу командора сейчас? – спросила я, опасаясь, что другие вопросы заставят чиновника осознать свою ошибку.

– Я, – ответил он. – Поэтому и заинтересован в том, чтобы найти себе замену. К тому же в соответствии с Кодексом поведения осужденному следует предоставлять работу.

Не в состоянии усидеть на месте, я вскочила и принялась ходить по комнате, волоча за собой цепи. На картах, висевших на стенах были обозначены военные стратегические позиции. Названия книг свидетельствовали о том, что все они посвящены вопросам безопасности и шпионажа. Количество и состояние свечей давало возможность понять, что кто-то работал здесь до самой ночи.

Я снова посмотрела на человека в униформе советника командора. Вероятно, это был Валекс, шеф личной охраны командора и глава всей его разведки.

– Так что мне сказать палачу? – осведомился он.

– Что я не идиотка.