Книга Неукротимая страсть онлайн - страница 2

Глава вторая

30 июня, 6.20 утра

Джуд привыкла носиться во время работы. На своем веку она снимала фильмы практически обо всем, что можно снять, разве что кроме реальных военных действий, хотя когда-то в Косово она оказалась довольно близко к линии фронта, и ей приходилось быстро бегать, спасаясь от обломков горящих зданий во время бомбардировок. Но сейчас, пока они с Сакстон шли по коридорам, Джуд чуть ли не бежала, чтобы не отстать от хирурга. Когда Джуд, следуя указателю, собралась повернуть направо, чтобы попасть в столовую, Синклер схватила ее за руку и потянула в противоположном направлении.

– Куда… – стала спрашивать Джуд.

– В нашем деле есть кое-какие очень важные вещи, и хороший кофе – одна из них, – пояснила Сакс. Она выудила несколько банкнот из нагрудного кармана и вышла через двери, которые вели из больничных отделений в главный вестибюль больницы.

Она подвела Джуд к маленькому киоску, приютившемуся в углу большой комнаты ожидания. За рядом стаканчиков и пластиковым лотком с выпечкой виднелся хромированный верх кофеварки эспрессо.

– О, я смотрю, вы настоящий любитель кофе, – заметила Джуд.

Сакс облокотилась на стойку и заглянула за кассу в узкий проход.

– Терри! Кофе и побыстрее! – крикнула она. – Взглянув на Джуд, она спросила: – Какой кофе будете? Мне Терри обычно делает ред-ай.

– Подойдет, – согласилась Джуд и спустя минуту с признательным вздохом взяла стаканчик с кофе. Когда Сакс собралась расплачиваться, Джуд перехватила ее руку. – Я же обещала вас угостить, помните?

На какое-то мгновение они обе уставились на руку Джуд, обхватившую Сакс за кисть. Джуд не могла оторвать глаз от этой картины, потому что у нее вдруг затрепетали пальцы безо всяких причин. Она не поняла, что почувствовала Сакс, ибо на ее лице не отразилось ровным счетом ничего. Хирург убрала руку и сказала: «Точно. Спасибо».

Взяв стаканчики с кофе, они пошли через вестибюль по направлению к лестнице.

– Итак, мне нужно прояснить кое-какие детали, касающиеся съемок у вас, – с места в карьер начала Джуд, дорожа каждой минутой беседы с нерасположенной к общению Синклер.

– Это я уже поняла, – сухо ответила Сакс. – Она открыла дверь на лестничный пролет, слегка удивленная, с какой легкостью эта режиссер втянула ее в обсуждение того, чего, будь ее воля, она бы не допустила. Обычно ее было не так легко убедить, но Сакс была вынуждена признать, что эта рыжая была наделена утонченным обаянием, которому было трудно противостоять. Прогнав эту странную мысль, Сакс сказала:

– Через сорок минут у меня собрание с новыми сотрудниками. Мы можем поговорить в переговорной до того, как все подтянутся. Похоже, это все мое свободное время за день.

– Хорошо, – Джуд отпивала кофе, пока они поднимались по лестнице. – Да, и правда вкусно.

Сакстон услышала легкий стон удовольствия, который вырвался у Джуд, и невольно улыбнулась.

– Однозначно вкусно, – подтвердила она.

Когда они уселись в маленькой переговорной рядом со столовой, Сакс откинулась на стуле и серьезно посмотрела на Джуд.

– Вчера вечером Престон Смит сказал мне, что вы хотите снимать документальный фильм в моей травматологии.

– Вчера вечером? Так вы узнали обо всем только вчера?! – воскликнула Джуд, не в силах скрыть свое удивление. – Она страшно разозлилась, ведь получалось, что она принуждает к съемкам человека, с которым ей в общем-то хотелось сотрудничать с самого начала. – Мы ведем переговоры с больницей о съемках фильма вот уже несколько месяцев, и меня уверяли, что все, кого это касается, в курсе. Так значит, никто не сказал вам об этом?

– Может, он не поставил меня в известность, зная, что я откажусь, – мягко сказала Сакс, наблюдая за собеседницей поверх стаканчика с кофе. – Пока что Джуд прекрасно справлялась с ситуацией, демонстрируя уверенность и знание дела, но, как ни странно, не провоцируя конфликт. Железная рука в мягкой перчатке, подумалось Сакс. Джуд произвела на нее впечатление, хотя обычно это было сделать не так-то просто.

– Правда? – таким же спокойным тоном уточнила Джуд. – Она начала понимать, почему хирург не настроена на сотрудничество. Едва ли можно было обвинять Синклер в том, что она злится, если ее попросту не проинформировали о готовящемся проекте. Теперь было понятно, почему ей не удавалось добиться встречи с Сакстон раньше. Возможно, ее секретарь подумала, что Джуд была очередной пронырой-журналистом, охотившимся за интервью, и задвинула ее просьбу о встрече с Сакстон в самый конец. Впрочем, Джуд почувствовала, что за нежеланием Сакстон стоит что-то более личное, чем одни лишь бюрократические коллизии. – Может, объясните мне, почему вы против? – спросила Джуд.

– Потому что вы со своими камерами чужие в травматологическом отделении. Это вмешательство в жизнь человека – снимать моменты, которые могут оказаться очень и очень личными. – Сакстон действительно беспокоилась за соблюдение врачебной тайны, хотя это была не единственная причина, по которой ей не хотелось видеть съемочную группу у себя в отделении. Но проявлять собственную нелюбовь к публичности она не собиралась.

Джуд не впервые сталкивалась с подобным аргументом.

– Мы будем предварительно согласовывать все, что пойдет в эфир, – резонно сказала она. – К тому же если потребуется, мы можем затемнить лица пациентов впоследствии, и их будет невидно.

– А как насчет тех, чье согласие вы получить не сможете: больных в коматозном состоянии, умирающих или детей?

Джуд собиралась дать очередной дежурный ответ, но что-то в голосе Синклер остановило ее. В голосе хирурга ей послышались нотки гнева и стремления защитить, заинтриговавшие ее. Джуд выпрямилась и встретила испепеляющий взгляд Синклер.

– А что если я вам пообещаю, что будет сделано все возможное, чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни? Я все время буду там, пока будет идти запись. В случае необходимости я буду сама говорить с родственниками. Никто не будет задействован в фильме без его согласия.

– Съемки помешают подготовке Деборы Стайн. Ее больше будет заботить, как лучше выглядеть перед камерой, чем то, как научиться принимать решения и давать правильную оценку.

– Мне казалось, что ординаторы-травматологи работают в паре с более опытным врачом, который следит за ними, – сказала Джуд.

– Да, так и есть. Большую часть времени Деб Стайн будет проводить на дежурствах со мной.

– И чего же вы боитесь?.. Того, что она будет обращать больше внимания на меня, чем на вас? – голос Джуд стал громче, и стала понятно, что она старается не рассмеяться.

Сакс снова неохотно улыбнулась. Этому энергичному режиссеру было невозможно противиться.

– По меньшей мере, вы будете ее отвлекать.

Джуд пристально посмотрела на Синклер, отдавая себе отчет в том, что от этого разговора, возможно, зависит успех или провал всего проекта, в который она вот уже полгода вкладывала все свои силы и немалые деньги. Конечно, она могла снять свой фильм, хотела этого или нет заведующая травматологией. У нее был подписан контракт с больницей, раз уж на то пошло. Но если она начнет съемки за спиной Синклер, то работать ей будет чертовски сложно. К тому же Джуд не хотела, чтобы эта женщина стала ее врагом, по многим другим причинам. Не в последнюю очередь Джуд порадовало то, что Сакстон не стремилась соблюдать правила дипломатии.

– Что вас на самом деле беспокоит во всем этом? – тихо спросила Джуд.

– Есть некоторые вещи, которые людям знать не нужно. Возможно, они даже не хотят этого знать, – ответила Сакс, удивляясь самой себе. – Я даже еще толком не знаю эту женщину, а она уже вытянула из меня то, что я никому не говорила. – В этом отделении – не всегда, но достаточно часто – бывают моменты, когда человеческая жизнь висит на волоске, а такие вещи не предназначены для того, чтобы выставлять их напоказ ради чьего-то любопытства. Эти пациенты не просто обнажены или беззащитны, они беспомощны. И порой то, что мы делаем здесь, выглядит не слишком приглядно.

– Доктор Синклер, эта человеческая драма и есть реальная жизнь. Думаете, зрители не смогут оценить это по достоинству и понять, насколько это особенно?

Право общественности знать, как есть на самом деле, – а по сути ненасытная жажда правдивых историй – часто используется лишь как удобный предлог для вмешательства в личную жизнь. Что поможет человеку сохранить достоинство и право на частную жизнь, если он не может говорить и постоять за себя? Сакс лишь пожала плечами и ровным голосом ответила:

– Я не знаю. Я же не социолог, я хирург.

– Да, понимаю, – согласилась Джуд, подумав, что Синклер была гораздо больше, чем просто хирургом. – И это ваше травматологическое отделение. Но, может, мы хотя бы попробуем?

– У меня есть выбор?

– Боюсь, что нет, – призналась Джуд, к своему удивлению чувствуя неподдельное сожаление.

Рабочие записи Джуд Касл

30 июня, 7.50 утра

Синклер появилась в переговорной ровно в семь утра, и все присутствующие сразу умолкли. В комнате собралось чуть больше десятка человек: шестеро из старшего персонала, ординатор первого года, два хирурга-резидента и два студента-медика. Я была единственным посторонним. Она стояла перед всеми, опираясь на стол для переговоров, сложив руки на груди. Хотя на ней были простые хирургические штаны и рубашка, чувствовала она себя, похоже, весьма непринужденно – так, словно ее вообще ничего не волновало. Она молчала до тех пор, пока все до единого не стали смотреть на нее. У меня было такое чувство, будто я должна вскочить с места и отдать честь, как в армии. Может, резиденты помоложе так бы и сделали. Вид у нее был жесткий, ничего не скажешь.

Я думала, она произнесет какую-нибудь речь. Но ничего подобного.

Вместо этого она изложила правила. [NB: назвать первый эпизод «Правила боя»]. Дежурство сутки через двое, кроме загруженных праздников вроде того, который как раз на носу, когда все дежурят чаще. Обход в травматологии начинается в восемь утра, и никто не может уйти домой до его завершения. По моим прикидкам, это означает, что дежурному персоналу травматологии приходится работать вплоть до тридцати часов почти без сна. Когда до меня это дошло, я перестала следить за тем, что она говорила, пытаясь представить, как это – работать в таком режиме. Я привыкла работать помногу, порой целыми днями, когда надо снять что-то важное. Но я сразу могу признать, что не работаю в полную силу все время. К тому же мне не приходится резать по живому телу.

Она снова привлекла мое внимание, когда напоследок сказала следующее. Кстати, это был единственный прямой приказ с ее стороны, насколько я помню. Так вот, она сказала: «Кто-то умирает, пока их везут к нам, и с этим ничего не поделаешь. Но если их привозят в мою травматологию с пульсом, то вам будет лучше, если вы не дадите им умереть».

Выйдя из переговорной, Джуд окликнула Дебору Стайн и пошла рядом с ней по коридору.

– Привет, Джуд, – поздоровалась с ней блондинка, двукратная чемпионка Олимпийских игр по баскетболу, обладательница искрящихся голубых глаз и искрометной улыбки. – Рада тебя видеть.

– И что дальше? – спросила Джуд, пока они быстро шагали, свернув куда-то в коридор. – Да тут хотя бы кто-нибудь ходит нормальным шагом?!

– Ты же слышала, что сказала завотделением. Обход в реанимации начнется через пять минут, а потом будем ждать вызова. В этом месяце я дежурю в приемном покое и поэтому не занимаюсь теми, кто уже проходит лечение.

– Ясно. – Джуд стала вспоминать то, что вычитала в чересчур короткой сводке правил хирургического отделения, которую ей выдали. Впрочем, у нее было подозрение, что Синклер не следует какому-то строгому сценарию. – Значит, когда пациентов переводят из интенсивной терапии в обычную палату, то ты уже не несешь за них никакой ответственности? – уточнила Джуд.

– Я занимаюсь этим в те недели, когда не дежурю в приемном покое. Тут либо то, либо другое, потому что заниматься этими делами одновременно невозможно. – Деб открыла тяжелую серую дверь, на которой висела красная прямоугольная табличка «Отделение травматологической реанимации». – Пока возьми халат. Попозже я найду тебе парочку хирургических костюмов, чтобы ты больше не волновалась о своей одежде каждый раз, когда будешь ходить по отделениям.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарила Джуд.

Остановившись на пороге, она оглядела залитую светом прямоугольную комнату. Справа от нее находился подковообразный стол, рядом с которым стояло несколько вращающихся кресел. На столе не было почти ничего, кроме разбросанных медицинских карт больных и помятой коробки с зачерствевшими пончиками. Взгляд Джуд упал на десять коек, выстроенных в ряд у противоположной стены на расстоянии чуть больше метра друг от друга. Койки разделялись бесцветными шторами, висевшими на потолочных карнизах. Сейчас все шторы были отдернуты, и лежавших на кроватях людей было видно всем, кто оказывался в помещении.

Койки выглядели по-спартански. Они регулировались по высоте и были снабжены металлическими поручнями. Практически все койки были заняты казавшимися бесполыми и почти голыми телами, которые выглядели меньше, чем на самом деле, из-за бесстрастных современных медицинских устройств, стоявших со всех сторон. Автономные аппараты искусственного дыхания размером с посудомоечную машину стояли сбоку от каждой койки. Десять-пятнадцать раз в минуту они гнали заранее установленный объем воздуха через твердые пластмассовые трубки в рот пациентам. Руки больных были либо закреплены фиксаторами, либо привязаны к поручням тканевыми лентами. Тела были утыканы трубками всевозможных размеров, по ним поступали антибиотики и жидкое питание и выводились продукты распада. Все свободное место занимали мониторы. Их монотонные сигналы и вспыхивающие точки света отслеживали жизнь пациентов.

Отделение травматологической интенсивной терапии, ставшее одним из триумфальных достижений медицинских технологий, оказалось холодным и безликим местом вогнало Джуд в дрожь.

– Ты в порядке? – спросила у нее Деб Стайн.

– Что-что? А… да, в порядке, прости, – Джуд отвела взгляд от коек и стала смотреть по сторонам, стараясь избавиться от жуткого ощущения кошмара. Наконец, она нашла объект внимания.

В изножье первой койки в центре группы восторженных врачей, одетых в белые халаты или помятые хирургические костюмы, стояла Синклер. Одну ногу она поставила на стул на колесиках, рукой оперлась на колено. В руке она держала длинный лист бумаги. Она внимательно смотрела на лежавшего на койке больного, слушая отчет стоявшего рядом молодого мужчины.

– Пошли, – настойчиво прошептала Деб, – Синклер уже начала.

– Я смогу снимать здесь? – спросила Джуд, потому что ей очень хотелось запечатлеть эту сцену. Собравшиеся вокруг завотделением смотрели на нее во все глаза, жадно ловя каждое изменение в выражении ее лица. Синклер была похожа на командующего, осматривающего поле битвы.

– Возможно. Узнаем после обхода, – сказала Деб. – Они подошли к сотрудникам, окружившим Синклер.

Джуд ничего не оставалось, кроме как согласиться. Она понимала, что не может прерывать этот процесс. К тому же ей хотелось понаблюдать за происходящим. Никто не возражал против ее присутствия и, похоже, даже не особенно ее заметил.

Между койками энергично перемещались медсестры. Они распределяли лекарства, регулировали жидкостные насосы, брали у больных кровь на анализ. Сквозь строй резидентов и других сотрудников, занявших проход между кроватями, протискивались рентгенологи, запихивали прямоугольные пластины под пациентов и кричали «готово», не обращая ни малейшего внимания на то, что происходило вокруг. Услышав это предупреждение, медики, стоявшие совсем близко, прятались за теми, на ком были рентгенозащитные фартуки. Дождавшись, когда рентген будет сделан, они возвращались на свои места как ни в чем не бывало.

Глубокий командирский голос заставил всех прислушаться.

– Какое у него внутричерепное давление? – спросила Синклер у светловолосого молодого человека, стоявшего впереди Джуд.

– Тридцать восемь.

– Поднялось на десять за последние два часа? – в голосе завотделением послышалась резкая нотка.

– Да.

– И что же это, по-вашему, значит, доктор Кинни?

Джуд вытянула шею, чтобы получше разглядеть Синклер, которая сверлила своими синими глазами этого самого Кинни. Судя по бэйджу на его нагрудном кармане, это был хирург-резидент первого года. Звенящим от напряжения голосом он ответил:

– Это означает, что по какой-то причине давление внутри его черепа растет.

– И по какой же? – спросила Синклер уже острым как бритва тоном.

Джуд показалось, что она услышала, как парень сглотнул.

– Э-э-э… у него отек мозга, субдуральная гематома… и еще… эпидуральное кровотечение, – сказал Кинни.

Синклер опустила ногу на пол и выпрямилась во весь рост, не отрывая пронизывающего взгляда от молодого врача. Она казалась выше, чем запомнилось Джуд, но режиссер знала, что они с Синклер были примерно одного роста. Стало очень тихо, хотя остальной медперсонал продолжал работать.

– Требуется ли в этом случае срочная операция?

– Да, при субдуральном и эпидуральном кровотечении, – ответил Кинни, заливаясь краской.

– Тогда почему я не вижу нейрохирургов, наблюдающих за ним?

– Мы им звонили… они сказали, что придут, – неуверенно сказал резидент. – Он посмотрел по сторонам, словно ища поддержки, но остальные резиденты старательно избегали его взгляда. Здесь он отдувался в одиночку.

– А если у него образуется грыжа в стволе мозга, пока мы ждем? Кто будет нести за это ответственность, доктор Кинни? – Синклер слегка повернула голову и встретилась взглядом с Деборой Стайн. – Вызовите нейрохирургов. Скажите, что я хочу, чтобы они пришли немедленно. Позвоните в рентгеновское отделение, скажите, что нам нужно срочно сделать томографию мозга этому парню. Посмотрите в истории болезни, кто подписывает разрешение на процедуры для него, но не звоните родственникам до тех пор, пока мы не будем знать наверняка, что ему будут делать операцию.

– Хорошо, – живо ответила Деб и поспешила к посту медицинской сестры в дальнем углу помещения.

– Ладно, кто следующий? – спросила Синклер, переходя к соседней койке. Кто-то подтолкнул к ней стул. Она механически снова поставила на него одну ногу и наклонилась вперед, чтобы осмотреть второго пациента, в то время как другой резидент приступил к отчету.