Книга Обманутая онлайн - страница 5

ГЛАВА 5

Большую часть урока испанского у меня жутко болел живот, поэтому я с грехом пополам составила простенькую испанскую фразу puedo ir al bano,^[3] получила разрешение профессора Гарми и проторчала в туалете до тех пор, пока за мной не прибежала насмерть перепуганная Стиви Рей.

Понятно, отчего она так всполошилась. Ведь здесь у нас не как в человеческой жизни. Если недолетка плохо выглядит и болеет, чаще всего это означает, что он умирает. Надо думать, вид у меня был просто жуткий. Пришлось соврать Стиви Рей, что у меня начались месячные, и я умираю (к счастью, не в буквальном смысле) от боли в животе. Кажется, она мне не поверила. Ну и флаг ей в руки.

К счастью, последним уроком у нас значилась верховая езда. Я обожаю этот предмет, общение с лошадьми всегда меня успокаивает. На этой неделе мы с Персефоной начали осваивать легкий галоп с переменой ног. Персефоной зовут лошадку, которую Ленобия (эта наша преподавательница, она просит не называть ее профессором, утверждая, что ее имя – имя древней вампирской царицы – не нуждается в дополнительных определениях) дала мне в самый первый день обучения.

К концу урока мы с моей кобылкой обливались потом, зато живот мой почти прошел. Я как следует выгуляла Персефону, пока та не остыла, потом хорошенько вытерла ее и вычесала скребницей. Лишь через полчаса после звонка я закончила ухаживать за моей лошадкой и вышла из стойла. Перед уходом я заглянула в содержавшуюся в безукоризненном порядке подсобку, чтобы положить на место скребницу, и к своему удивлению, застала там Ленобию.

Она сидела на стуле перед дверью и втирала седельное мыло во внешне абсолютно чистое английское седло. Надо вам сказать, что Ленобия редкостная красавица, даже для вампирши. У нее роскошные длинные волосы до пояса, такие светлые, что кажутся почти белыми, и большие глаза необычного темно-серого оттенка, цвета грозовой тучи. Она тоненькая, как хлыст, и двигается с изяществом прима-балерины. Татуировка Ленобии представляет собой сложную серию узлов, в переплетении которых угадываются темно-синие силуэты гарцующих лошадей.

– Лошади помогают нам справляться с проблемами, – произнесла Ленобия, не поднимая глаз от седла.

Я не знала, что на это ответить. Понимаете, у меня к Ленобии особое отношение. Когда мы только начали заниматься, она показалась мне грозной и строгой, ведь у нее очень острый язык, и она никогда не лезет за словом в карман. Постепенно я узнала ее лучше, оценила ее ум и серьезное отношение к работе. Со своей стороны я сумела ей доказать, что не отношусь к лошадям, как к большим собакам.

Ленобия была моей самой любимой учительницей после Неферет, и прежде мы разговаривали только о лошадях. Я смущенно переступила с ноги на ногу и, наконец, сказала:

– Рядом с Персефоной я успокаиваюсь даже когда у меня на душе совсем муторно. Наверное, это звучит глупо…

Ленобия подняла на меня свои серые глаза, и я прочла в них тревогу.

– Напротив, весьма разумно. – Она помолчала, а потом добавила: – В последнее время на тебя свалилось слишком много ответственности, Зои.

– Ничего страшного! – воскликнула я как можно беспечнее. – Я совсем не против! То есть, я хотела сказать, что возглавлять «Дочерей Тьмы» для меня большая честь.

– Жизнь очень непростая штука, – вздохнула Ленобия. – Зачастую то, что приносит самую большую честь, оборачивается самыми большими проблемами.

Она снова замолчала, и мне показалось, будто она взвешивает, стоит или не стоит говорить мне что-то еще. Внезапно ее безукоризненно прямая спина стала еще прямее, а брови решительно сошлись в тонкую линию. Решение было принято.

– Я знаю, что Неферет твоя наставница, и ты поступаешь совершенно правильно, когда делишься с ней своими сомнениями и тревогами. Но Верховной жрице всего не расскажешь. Я хочу, чтобы ты знала – ко мне ты можешь прийти в любое время и рассказать обо всем, что тебя тревожит.

Я изумленно захлопала глазами.

– Спасибо, Ленобия.

– Просто запомни это. А теперь беги. Твои друзья, должно быть, уже начали тревожиться, – она с улыбкой взяла у меня из рук скребницу. – Да, чуть не забыла. Можешь приходить в конюшни в любое время, когда захочешь повидать Персефону. Я сама часто здесь бываю, потому что уход за лошадью наводит в душе порядок, и мир начинает казаться проще.

– Спасибо, – снова сказала я.

Когда я выходила из конюшен, мне показалось, будто Ленобия еле слышно прошептала мне вслед: «Пусть Никс благословит и хранит тебя».

Нет, наверное, послышалось. Это было бы уже слишком странно! Но не менее странным было и неожиданное предложение Ленобии делиться с ней тем, о чем я не могу рассказать Верховной жрице.

Видите ли, в нашей школе существуют совершенно особые отношения между недолеткой и его наставником, тем более, таким высокопоставленным наставником как Верховная жрица Неферет.

Нам могли нравиться разные преподаватели, мы могли восхищаться ими, но если у недолетки возникали проблемы, которые он не мог решить самостоятельно, он обязан был обратиться к своему наставнику. Только к нему и больше ни к кому. Всегда. Без исключения.

Пусть от конюшен до девичьего корпуса был совсем недлинным, но я шла не торопясь, стараясь продлить ощущение покоя и безопасности, которое дало мне общение с Персефоной. Свернув с аллеи, я побрела к старым деревьям, росшим возле толстой кирпичной стены, окружавшей нашу школу. Было уже около четырех часов (утра, разумеется), и на фоне глубокой черноты неба свет почти полной луны казался особенно ярким.

Я успела позабыть, как когда любила здесь прогуливаться. Честно признаться, последнее время я старалась обходить эту часть парка стороной. Ведь именно на этом месте почти месяц назад я встретила – или мне показалось, что встретила – двух призраков.

«Ми-иии-уф-уф!»

– Черт тебя возьми, Нала! Когда ты перестанешь меня пугать? – Мое сердце колотилось, как ненормальное, я нагнулась, подняла с земли ворчащую кошку и принялась ее гладить. – Ты соображаешь, что делаешь? Да я чуть не приняла тебя за призрака! – Нала смерила меня долгим взглядом, а потом чихнула прямо в лицо, давая мне понять, насколько возмутило ее подобное сравнение.

Так, о чем это я? Ах да, о призраках. Первого я видела только мельком. Это произошло как раз после смерти Элизабет. Это была первая из двух смертей, потрясших школу в прошлом месяце. Точнее сказать, потрясших меня.

В Доме Ночи к смерти относились достаточно просто. Дело в том, что в течение четырех лет обучения в этой школе, в организме недолеток происходит очень сложный процесс Превращения человека в вампира. За этот период умереть может практически каждый из учеников, поэтому преподаватели приучают нас относиться к смерти философски, как к неизбежной составляющей вампирской жизни. Можно помолиться за умершего разок-другой. Зажечь свечу. Сделать еще что-нибудь в этом роде. И все. Потом перевернуть эту печальную страницу и заняться текущими делами.

Мне такое отношение к смерти недолеток казалось мне неправильным, но я не решалась говорить об этом вслух. Возможно, все дело в том, что мое Превращение началось всего месяц назад, и до сих пор во мне больше от человека, чем от вампира или даже недолетки.

Я вздохнула и почесала Налу за ухом. Короче говоря, в ночь смерти Элизабет я увидела нечто похожее на Элизабет. То есть, на ее призрак, поскольку сама Элизабет к тому времени была уже мертва. В любом случае, я видела это нечто всего несколько секунд и не успела как следует рассмотреть. Мы со Стиви Рей сто раз перетерли это происшествие во всех подробностях, но так и не решили, как к нему относиться.

Нам точно было известно, что призраки существуют – достаточно вспомнить тех мерзких духов, которых месяц назад так неудачно вызвала Афродита, и которые едва не сожрали моего бывшего и моего нового парня. Так что вполне возможно, что я и в самом деле видела только что отлетевший от тела дух Элизабет.

Впрочем, с тем же успехом это мог быть кто-нибудь из недолеток, ведь было темно, а я на тот момент провела в Доме Ночи всего несколько дней и не успела толком со всеми познакомиться. К тому же за эти несколько дней со мной произошло столько всего невероятного, что у меня могла реально поехать крыша.

Дойдя до стены, я повернула направо, на тропинку, которая должна была привести меня к рекреационному залу, а оттуда – к девичьему корпусу.

– Зато второй призрак точно не был плодом моего воображения. Верно, Нала? – Вместо ответа кошка ткнулась мордой мне в шею и заурчала, как газонокосилка. Я крепче прижала ее к себе. Какое счастье, что у меня есть моя маленькая львица! Меня бросило в дрожь при одном воспоминании о втором призраке. В тот раз, как и сейчас, Нала была со мной. (Мысль о подозрительном сходстве обстоятельств времени, места и образа действия заставила меня нервно оглядеться и прибавить шаг.)

Короче, это случилось вскоре после того, как второй недолетка начал давиться собственными легкими и истекать кровью прямо на уроке литературы… Я содрогнулась, вспомнив, насколько это было ужасно – особенно учитывая мерзкое вожделение, которое вызвала во мне кровь умирающего. Но речь сейчас не обо мне, а об Элиоте.

Суть в том, что я своими глазами видела, как он умер. А всего через несколько часов спустя мы с Налой наткнулись на него неподалеку от того места, где я сейчас шла.

Вначале я решила, что вижу призрак. Но это только вначале. Потом Элиот попытался напасть на меня, но Нала (моя бесценная кошечка!) набросилась на него как настоящая львица. Тогда он перемахнул через шестиметровую стену и скрылся в темноте, оставив нас с Налой в полном очумении. Но еще больше я офигела после того, как увидела на лапах моей кошки кровь. Кровь призрака! Представляете, какая дичь?

Я никому не рассказала об этой второй встрече. Ни своей лучшей подруге и соседке Стиви Рей, ни своей наставнице и Верховной жрице Неферет, ни своему замечательному новому парню Эрику. Никому.

Вообще-то, я собиралась им рассказать. Но потом произошла вся эта жуткая история с Афродитой… Я возглавила Дочерей Тьмы… начала встречаться с Эриком… была страшно занята в школе… бла-бла-бла. Короче, одно цеплялось за другое, и вот уже прошел целый месяц, а я так никому ничего и не сообщила.

А теперь мне было уже неудобно заводить этот разговор. В самом деле, как это будет выглядеть?

«Да, кстати, Стиви Рей/Неферет/Дэмьен/Близняшки/Эрик! Я тут месяц назад повстречала призрак Элиота…Да-да, сразу после того, как он умер. Он был просто жуткий и даже попытался на меня напасть, но Нала расцарапала его до крови, прикиньте? Кстати, о крови – она неправильно пахла. Можете мне поверить, уж я-то знаю в этом толк. Я же просто помешана на правильно пахнущей крови. (Кстати, это моя личная фишка – как правило, недолетки не испытывают тяги к крови) Короче, вот такая история. И как это я забыла вам рассказать?

Теперь понимаете, почему я молчу? Да они просто покрутят пальцами у виска и пошлют меня к какому-нибудь вампирскому психоаналитику! И вообще, эта история вряд ли поможет мне вселить уверенность в сердца будущих Дочерей и Сыновей Тьмы и проявить себя их настоящим лидером.

Было и другое обстоятельство. Со временем мне удалось убедить себя в том, что я немного «приукрасила» образ «призрачного» Элиота. Возможно, это вообще был не он (и не его призрак). Я ведь до сих пор не знала всех недолеток Дома Ночи в лицо. Может, здесь есть другой такой же парень с лохматой рыжей шевелюрой и припухшей, неестественно белой физиономией.

Правда, никто похожий мне до сих пор не попадался, но мало ли! И странно пахнущая кровь тоже могла иметь очень даже естественное объяснение. Вполне возможно, что кровь некоторых недолеток пахнет не так, как обычно. В конце концов, я не такой уж специалист в этом вопросе. Так что не надо торопиться с выводами…

Но у обоих призраков были красные светящиеся глаза. Что бы это могло значить?

Все, хватит! От всех этих мыслей у меня даже голова разболелась.

Я загнала внутрь гнетущее чувство тревоги, решительно повернулась спиной к стене (и ко всем призракам заодно) и уже собралась зашагать сделать шаг, как вдруг заметила какое-то движение.

Я оцепенела. Там была тень. Фигура! Это был некто. И этот некто торчал под огромным дубом, где месяц назад я нашла Налу. Он (или она) стоял ко мне спиной, прислонившись к стволу и опустив голову.

Прекрасно. Значит, этот некто не мог меня видеть! Признаюсь вам откровенно, у меня не было ни малейшего желания выяснять, кто это такой и что он из себя представляет. Мне по горло хватало своих проблем, и очередная встреча с призраками или тому подобными типами не входила в мои планы!

(На этот раз я твердо пообещала себе, что непременно расскажу Неферет о странной красноглазой нежити, которая повадилась шляться около школьной стены. В самом деле, что за глупое упрямство? Неферет старше меня и гораздо опытнее. У нее хватит сил справиться с этим бредом.)

Сердце мое колотилось так сильно, что заглушало урчание Налы. Я начала бесшумно пятиться назад, твердя про себя, что больше никогда-никогда не пойду сюда одна среди ночи. Никогда. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Может быть, я все-таки умственно отсталая? Почему я не способна запомнить урок если не с первого, то хотя бы со второго раза?

И тут я со всей дури наступила на сухую ветку. Хрусть! Я затаила дыхание, а Нала протестующе заворчала (оказывается, я от страха слишком сильно прижала ее к груди.)

Темная фигура вскинула голову и обернулась. Обливаясь холодным потом, я приготовилась оглушительно завизжать и броситься прочь от мерзкой красноглазой вонючки, либо тоже оглушительно завизжать и вступить с ней в бой. Как видите, оглушительный визг входил в обе программы, поэтому я открыла рот, втянула в себя воздух и…

– Зои? Это ты?

Голос был глубокий, сексуальный и уже мне знакомый.

– Лорен?

– Что ты здесь делаешь?

Лорен не сделал ни шага в мою сторону, поэтому я поспешила улыбнуться, чтобы он не заподозрил, что секунду назад я чуть не обделалась от страха, беспечно пожала плечами и шагнула к нему под дерево.

– Привет, – поздоровалась я, изо всех сил стараясь казаться взрослой и независимой. Потом вспомнила, что Лорен задал мне вопрос, и горячо поблагодарила Богиню Ночи за тьму, скрывшую мои вспыхнувшие помидорами щеки. – Я возвращалась из конюшен, и мы с Налой решили дать крюку.

«Дать крюку?» Неужели я так и сказала? Сейчас вернусь домой, отрежу ножницами язык и выброшу его на помойку.

Мне показалось, что при моем появлении Лорен насторожился, но услышав мое объяснение, заразительно рассмеялся, и лицо его разгладилось.

– Решили дать крюку, говоришь? Привет, Нала.

Он погладил мою кошку по макушке, но она с присущей ей невоспитанностью заворчала, а потом спрыгнула с моих рук, отряхнулась и, не переставая ворчать, отошла от нас подальше.

– Извините. Она у меня не очень общительная.

Лорен улыбнулся.

– Пустяки! Видела бы ты моего Росомаху! Иногда он напоминает мне сварливого старика.

– Росомаха? – переспросила я.

Его восхитительная улыбка стала лукавой и мальчишеской, и от этого он показался мне еще красивее.

– Да, Росомаха. Мой кот выбрал меня, когда я учился на третьей ступени. Я тогда был помешан на «Людях Икс».

– Тогда понятно, почему он ворчит. На его месте я бы вообще верещала без умолку!

– Пусть скажет спасибо, что мы не встретились на год раньше, когда я сходил с ума от «Человека-паука»! Мой Росомаха был на волосок от того, чтобы стать Спайди или Питером Паркером.

– Да уж, вашему коту не позавидуешь!

– Росомаха бы с тобой полностью согласился! – Лорен снова рассмеялся, и мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы не зайтись истерическим хихиканьем, как малолетка на концерте мальчиковой группы.

На этот раз у меня не было никаких сомнений – я с ним флиртовала!

«Успокойся, Зои. Возьми себя в руки и постарайся, хотя бы для разнообразия, не ляпнуть какую-нибудь фигню и не опозориться по полной!»

– А вы что здесь делали? – спросила я, обрывая свой внутренний монолог.

– Сочинял хокку. – Лорен поднял руку и показал мне прелестный, с виду очень дорогой блокнот в роскошном кожаном переплете. – Меня часто посещает вдохновение, когда я брожу один в предутренние часы.

– Ой, простите! Не хочу вам мешать. Сейчас мы с Налой попрощаемся и оставим вас в покое. – Я помахала ему рукой (как последняя идиотка) и хотела уйти, но Лорен поймал меня за запястье.

– Постой, не уходи! Я нахожу вдохновение не только в одиночестве.

Рука его была сухой и теплой, и я подумала, что он чувствует, как лихорадочно бьется мой пульс.

– Но я не хочу вам навязываться.

– Об этом можешь не беспокоиться! Ты мне нисколько не навязываешься. – Он крепко стиснул мое запястье, а потом (какая жалость!) разжал пальцы.

– Ну ладно. Как вы сказали – хокку? После его пожатия у меня закружилась голова, и я с трудом заставляла себя сохранять благоразумие. – Это такие японские стихи с определенным числом слогов в строке?

Его улыбка стала еще шире, и я от души похвалила себя за то, что в прошлом году была хорошей девочкой и не ловила ворон на уроках словесности у миссис Винек, уделявшей особое внимание разбору поэзии.

– Все правильно. Я предпочитаю схему 5-7-5.

Лорен помолчал, и его улыбка изменилась. В ней появилось что-то такое, от чего у меня в животе запорхали бабочки, а голова сладко закружилась.

Потом Лорен посмотрел на меня своими прекрасными темными глазами и негромко сказал:

– Кстати, о вдохновении. Ты могла бы мне очень помочь.

– С удовольствием, – пробормотала я, пытаясь успокоить участившееся дыхание.

Не отрывая взгляда от моего лица, он протянул руку и погладил мое плечо.

– Никс и здесь Отметила тебя…

Это не был вопрос, но я все равно ответила:

– Да.

– Я бы хотел взглянуть. Если, конечно, это тебя не смутит.

От его голоса у меня дрожь прошла по всему телу. Здравый смыл настаивал, что Лорен хочет увидеть мои татуировки только потому, что для недолетки они очень необычны, и что со мной он вовсе не заигрывает. Для него я всего лишь ребенок, недолетка со странными Метками и необычайными способностями. Так говорил здравый смысл. Но глаза Лорена, его голос, прикосновение его руки к моему плечу утверждали совершенно обратное.

– Сейчас.

В эту ночь на мне был мой любимый черный замшевый пиджак, отлично облегавший фигуру, и темно-бордовый топик. (Да-да, так я хожу в конце ноября, потому что перестала мерзнуть почти сразу же после того, как меня Пометили. Мы тут все такие.)

Я начала снимать пиджак, но Лорен меня остановил.

– Постой, я помогу тебе.

Он подошел совсем близко и встал передо мной. Потом протянул правую руку, взялся за воротник пиджака и стянул его вниз, до самых локтей.

Я ожидала, что он уставится на мои почти совершенно голые плечи и примется рассматривать татуировки, совершенно необычные не только для недолеток, но и для взрослых вампиров. Но Лорен продолжал смотреть мне в глаза. И тогда со мной что-то произошло. Я вдруг перестала чувствовать себя чокнутой, нелепой, нервной и неловкой шестнадцатилетней девчонкой.

Взгляд Лорена словно пробудил спавшую во мне женщину, и я сразу же ощутила совершенно незнакомую мне до сих пор спокойную уверенность в себе.

Очень медленно я подняла руку и спустила с плеча тонкую бретельку своего рубчатого топика. Потом, все так же не отрывая взгляда от его глаз, отбросила в сторону свои длинные волосы, подняла голову и слегка развернулась, чтобы Лорен мог получше разглядеть татуировку на моем плече со стороны спины (совершенно голом плече, надо сказать, если не считать тонкой лямки черного лифчика).

Несколько секунд Лорен по-прежнему смотрел мне в глаза, а я стояла, чувствуя, как прохладный ночной воздух и сияние почти полной луны скользят по обнаженной коже моей груди, плеч и спины.

Потом Лорен неспешно сделал шаг вперед и, взяв меня за предплечье, долго рассматривал мою спину.

– Невероятно, – почти шепотом произнес он. Я почувствовала, как он провел пальцем по спиральному узору, который, если не считать вплетенных в него рун, в точности повторял синий орнамент на моем лице. – Я никогда не видел ничего подобного. Ты похожа на древнюю принцессу, чудом попавшую в наше время. Ты отмечена свыше, Зои Редберд!

Он произнес мое имя, как молитву. От его голоса и прикосновения меня бросило в дрожь, так что мурашки побежали по коже.

– Прости меня. Ты замерзла, – спохватился Лорен и поспешно натянул бретельку и пиджак.

– Я дрожала не от холода, – услышала я свой собственный спокойный голос, и даже растерялась, не зная, гордиться мне своей смелостью или стыдиться своей наглости.

 
Молоко и шелк —
Погладить хочу и пить
Луна взирает на нас.
 

Лорен прочел это, не сводя с меня глаз. Его голос, всегда такой хорошо поставленный, глубокий и звучный, стал низким и хриплым, словно каждое слово давалось ему с трудом. От его звука меня бросило в жар.

Я вся пылала, будто кровь моя превратилась в огонь и лихорадочными толчками разливается по телу. Я чувствовала странный жар в бедрах, мне было трудно дышать.

«Если он меня поцелует, я взорвусь!» Эта мысль настолько потрясла меня, что я поспешила хоть что-то сказать.

– Вы… сочинили это прямо сейчас? – Мой задыхающийся голос нисколько не скрывал моего состояния.

Лорен покачал головой, и тень улыбки тронула его губы.

– Нет. Этому стихотворению уже много сотен лет, когда-то его написал один японский поэт, любовавшийся нагим телом своей возлюбленной в лунном сиянии.

– Красиво, – прошептала я.

– Ты красивая, – ответил он и взял в ладони мое лицо. – Сегодня ты была моим вдохновением. Спасибо тебе.

Я почувствовала, что неудержимо тянусь к нему, и готова поклясться, что он тоже подался мне навстречу. Конечно, я не очень опытна в этих вещах. Ладно, не смейтесь, но я еще девственница. Но при этом не совсем дура (по крайней мере, большую часть времени).

Я знаю, когда парень меня хочет. А этот парень – по крайней мере, сейчас – определенно меня хотел. Я накрыла его ладонь своей и забыла обо всем – об Эрике, о себе и о том, что Лорен был взрослым вампиром, а я шестнадцатилетней недолеткой. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, чтобы он дотронулся до меня еще…и еще. Мы смотрели друг на друга. Мы оба тяжело дышали. Мы…

Внезапно все изменилось. В глазах Лорена промелькнула какая-то тень, и они из темных и близких стали вдруг темными и далекими. Он убрал руку от моего лица и сделал шаг назад. Произошедшая в нем перемена подействовала на меня, как ведро ледяной воды, вылитой прямо мне на макушку.

– Приятно было поговорить, Зои. Спасибо, что позволила мне взглянуть на твои Метки. – Улыбка Лорена была вежливой и отстраненной. Настоящая улыбка учителя. Лорен коротко кивнул мне и, развернувшись, направился в другую сторону.

Не знаю, что я должна была сделать. Заорать от разочарования, заплакать от унижения или зарычать от досады? Короче, ничего такого я не сделала.

Я просто сдвинула брови и, бурча себе под нос, побрела к корпусу, старясь не обращать внимания на свои трясущиеся руки. Мне настоятельно требовалась скорая психологическая помощь лучшей подруги!