Книга Крабат, или Легенды старой мельницы онлайн - страница 6

ЗНАК ТАЙНОГО БРАТСТВА

На следующий день, в канун пасхи, работать не пришлось. После завтрака многие поднялись наверх вздремнуть еще часок.

– И ты, Крабат, тоже иди, – сказал Тонда. – Поспи в запас.

– В запас? Как это?

– Узнаешь. Ложись и спи как можно дольше!

– Ладно, пойду. Извини уж, что все спрашиваю.

На чердаке кто-то завесил оконце тряпкой – в полумраке скорей заснешь.

Крабат улегся на бок, спиной к окошку, уткнул лицо в ладони.

Он спал, пока его не разбудил Юро:

– Вставай, Крабат! Стол накрыт!

– Уже обед?

Юро, смеясь, сорвал тряпку с оконца.

– Ха-ха! Обед! Солнце заходит! Эх ты, соня!

В тот вечер подмастерья обедали и ужинали разом. Еда была особенно вкусная и сытная, словно на праздник.

– Ешь побольше, Крабат! – посоветовал Тонда. – В другой раз поесть придется не скоро!

В сумерках в людскую вошел Мастер. Все встали в круг, он – в середине. Начали считаться, словно для игры в прятки. Только слова «считалки» звучали очень уж странно... Сперва Мастер вел счет слева направо, потом справа налево. Первым вышел Сташко, вторым – Андруш. Они молча покинули круг и удалились.

Мастер начал счет заново. Теперь жребий пал на Мартена и Ханцо. За ними ушли Лышко и Петар. Последними остались Крабат и Тонда.

Медленно и торжественно повторил Мастер неведомые слова, потом движением руки отпустил и их.

Тонда сделал знак Крабату следовать за ним. Молча спустились с крыльца мельницы, молча подошли к сараю.

– Подожди-ка минутку!

Тонда вынес два одеяла, одно протянул Крабату. Пошли вдоль мельничного пруда, в сторону Шварцкольма. Когда дошли до леса, была уже темная ночь. Крабат старался ни на шаг не отставать от Тонды. Окрестности были ему как будто знакомы. Казалось, он здесь уже бывал когда-то. Ну да, зимой... Он шел тогда на мельницу и чувствовал себя таким одиноким... Как давно это было! Неужели прошло всего три месяца? Даже не верится...

– Шварцкольм! – кивнул Тонда.

Меж деревьев мелькнули огни деревеньки. Но Тонда свернул направо. Сухая песчаная тропинка вела через кусты, мимо одиноких деревьев, к полю. Здесь на просторе небо казалось шире и выше от блеска звезд.

– Куда мы идем? – не удержался Крабат.

– Увидишь.

Свернули на полевую тропку, ведущую мимо деревни, вышли на дорогу, уходящую в темневший невдалеке лес.

– Скоро придем, – сказал Тонда.

Взошла луна, осветив все призрачным светом. Наконец вошли в лес. Здесь у поворота дороги, в тени могучих сосен, притаился деревянный крест. Старенький, побитый ветром и непогодой, без надписи и украшений.

– Много лет назад здесь погиб человек, – сказал Тонда. – Говорят, он валил сосну... Но, по правде сказать, никто уже толком не помнит, как это было.

– А зачем мы сюда пришли?

– Так угодно Мастеру. Пасхальную ночь все мы, по двое, должны провести под открытым небом – там, где кто-нибудь умер не своей смертью.

– А что нам здесь делать?

– Разожжем костер, завернемся в одеяла и будем сидеть до рассвета, а потом – увидишь.

Они не давали костру сильно разгораться, боясь, что огонь заметят в деревне. Тонда ломал сухие ветки, собранные на опушке, иногда спрашивал мальчика, не замерз ли тот, велел ему подбросить хворосту в костер. Мало-помалу разговор смолк. Крабат попытался было его возобновить:

– Послушай, Тонда!

– Ну?

– Так всегда в школе чернокнижия – Мастер читает из Корактора, а уж ты не зевай, запоминай?..

– Да.

– Не думал я, что так учатся колдовству!

– Так и учатся.

– А Мастер здорово рассердился, что я невнимательно слушал?

– Да нет, не так уж.

– В другой раз я постараюсь все запомнить. Как ты думаешь, смогу?

– Конечно.

Разговор явно не клеился. Видно, Тонде не хотелось говорить. Прислонившись спиной к кресту, он сидел прямо и неподвижно, устремив взгляд куда-то вдаль, за деревню, в простор освещенного луной поля.

Крабат тихонько окликнул его, но тот не ответил. Мальчику стало как-то не по себе. Краем уха он слыхал, будто некоторые люди знают тайну, как выпорхнуть из себя и блуждать невидимкой, оставив пустую оболочку. А что, если и Тонда выпорхнул из себя? Может, он, сидя здесь, у огня, бродит на самом деле где-то там, далеко, далеко...

Крабат без конца менял положение, опирался то на один, то на другой локоть, следил, чтобы костер горел ровным пламенем, ломал и подкладывал ветки и сучья. Только бы не заснуть!

Так проходил час за часом. Звезды медленно кочевали по бескрайнему небу. Тени деревьев сместились, вытянулись. Похоже, что жизнь начала возвращаться к Тонде. Он глубоко вздохнул, наклонился к Крабату:

– Колокола!.. Слышишь? С четверга колокола молчали, и вот сейчас, в пасхальную ночь, окрестные деревни, поля и луга огласились глухим гулом и рокотом, а потом мелодичным колокольным звоном.

И с первым же ударом колокола к небу вознесся высокий чистый девичий голос. Это была старинная песня. Крабат знал ее и раньше любил подпевать, но сейчас слушал, словно в первый раз в жизни.

К одинокому голосу присоединилось еще несколько – хор допевал строфу. И снова голос. То чередуясь, то сплетаясь, они пели песню за песней.

Крабату все это было знакомо. Он знал – под пасху с полуночи до рассвета девушки ходят с песнями по деревне. Они идут по три, по четыре в ряд, впереди – певунья с самым красивым и чистым голосом. Она выводит мелодию.

Колокола вдали заливаются звоном, девушки поют. А Крабат? Крабат замер у костра, боится шелохнуться. Он заворожен песней.

Тонда подбросил веток в костер.

– Я любил одну девушку. Ее звали Воршула... Вот уже полгода как она в могиле... Я не принес ей счастья. Помни: никто из нас, с мельницы, не приносит девушкам счастья. Не знаю, почему это так, и пугать тебя не хочу, но если кого полюбишь, не подавай виду. Постарайся, чтобы Мастер не заметил и не пронюхал Лышко. Тот ему все доносит.

– Значит, это они...

– Не знаю. Но она была бы жива, если б я утаил ее имя. Я узнал об этом слишком поздно... А ты, Крабат, теперь это знаешь и, если полюбишь девушку, не упоминай ее имени на мельнице. Ни за что не открывай его. Никому! Слышишь? Ни наяву, ни во сне!

– Не беспокойся, мне нет дела до девчонок! И не думаю, что когда-нибудь будет!

С рассветом колокола и пение смолкли. Тонда отколол ножом от креста две щепки, сунул их в затухающий костер и держал, пока они не обуглились.

– Видал когда-нибудь такой вот знак? Смотри!

Не отрывая руки, он нарисовал на песке замысловатый магический знак.

– А теперь ты. Ну-ка, попробуй!

– Ты чертил так, потом так и вот так. С третьего раза Крабату это удалось.

– Хорошо! А теперь встань на колени перед костром, протяни руку над огнем и нарисуй этот знак у меня на лбу. Возьми вот эту обугленную лучину и повторяй за мной!

Они рисовали знак друг у друга на лбу, и при этом Крабат повторял за Тондой:

– Я мечу тебя углем от деревянного креста!

– Я мечу тебя, брат, Знаком Тайного Братства!

Они поцеловались; потом засыпали костер песком, разбросали оставшийся хворост и отправились домой.

Тонда вел Крабата той же дорогой – полем, вокруг деревни, к лесу, окутанному утренним туманом. Вдруг вдалеке возникли смутные очертания процессии, она приближалась – навстречу молча шли друг за другом девушки в темных платках с глиняными кувшинами в руках.

– Спрячемся! – прошептал Тонда. – Они несут пасхальную воду. Как бы не испугать их!

Они шагнули в тень изгороди и притаились. Девушки прошли мимо.

Крабат знал этот обычай: пасхальную воду надо набрать из источника до восхода солнца и молча нести домой. Умывшись ею, будешь красивой и счастливой весь год. И еще: если несешь воду в деревню не оглядываясь – встретишь суженого. Девушки в это верят. Кто знает, может, это и правда так, а может, и сказки.