Книга Проклятый Изумруд онлайн - страница 2

Фаза Вторая

Дортмундер понёс к кассе буханку хлеба и банку сгущённого молока. Кассирша положила хлеб и молоко в большой бумажный пакет, и он вышел с ним на тротуар, прижимая локти к телу – несколько неестественно, но, в общем, ничего страшного.

Дело было пятого июля. Прошло девять дней после фиаско в «Колизее». Дортмундер находился в Трентоне в Нью-Джерси.

Светило солнце, но, несмотря на жару, Дортмундер был в лёгкой, почти наглухо застёгнутой куртке поверх белой рубашки и может поэтому казался злым и раздражённым. Через квартал от магазина положил пакет на капот стоящий у тротуара машины.

Сунув руку в правый карман куртки, он достал банку тунца, бросил её в пакет. Потом пошарил в левом кармане и вытащил два набора бульонных кубиков, которые также бросил в пакет.

Затем сунул руку в левый карман брюк, выудил зубную пасту и тоже положил её в пакет. Затем опустил молнию на куртке и достал пакет американского сыра, который тоже положил в пакет. И, наконец, из области правой подмышки извлёк упаковку нарезанной колбасы и присоединил её к остальному. Пакет был теперь гораздо более полным, чем недавно, и, взяв его в руку, Дортмундер отправился к себе домой.

Домом служил жалкий, занюханый отель. Дортмундер платил дополнительно два доллара в неделю за комнату с умывальником и газовой плитой, но полностью покрывал это экономией, так как питался дома, готовя себе сам.

Дом!… Дортмундер зашёл в свою комнату, пренебрежительно осмотрел её и разложил провизию. Он поставил воду на огонь – для растворимого кофе потом сел просмотреть газету, которую стащил утром. Ничего интересного. Уже целую неделю газеты не вспоминали о Гринвуде, а больше ничего в мире Дортмундера не волновало.

Триста долларов, полученных от майора Айко, растаяли, словно дым. Прибыв в Трентон, Дортмундер зарегистрировался в полицейском участке, как выпущенный под честное слово, – зачем напрашиваться на неприятности? – и ему предложили паршивую работёнку на муниципальном поле для гольфа. Он даже вышел туда как-то днём, подстриг зелёную травку, цветом напоминавшую ему трижды проклятый изумруд, и обгорел.

Этого было достаточно.

Дортмундер пил кофе и просматривал комиксы, когда в дверь постучали. Он вздрогнул и машинально посмотрел на окно, пытаясь сообразить, есть ли там пожарная лестница, потом вспомнил, что в настоящий момент он не в розыске, и, обозлённый на себя, пошёл открывать дверь.

Это был Келп.

– Тебя трудно найти.

– Не так уж и трудно, – возразил Дортмундер. – Входи же. – Келп вошёл в комнату, и Дортмундер запер за ним дверь. – Ну, очередное выгодное дельце?

– Не совсем, – ответил Келп, оглядываясь кругом. – Ты купаешься в роскоши, – усмехнулся он.

– Я всегда бросал деньги на ветер, – сказал Дортмундер.

– Для меня только всё самое лучшее. Что ты имеешь в виду – «не совсем»?

– Не совсем очередное выгодное дельце.

– Что ты имеешь в виду – «не совсем очередное выгодное дельце»?

– То же самое, – ответил Келп.

Дортмундер удивлённо уставился на него.

– Опять изумруд?

– Гринвуд спрятал его. Он сказал об этом своему адвокату и послал его сказать майору Айко. Айко сказал мне, а я говорю тебе.

– Зачем? – спросил Дортмундер.

– У нас ещё есть надежда получить наши тридцать кусков. И по сто пятьдесят в неделю, пока дело не будет сделано.

– Какое дело?

– Освободить Гринвуда, – ответил Келп.

– Ты свихнулся, – бросил Дортмундер и пошёл допивать свой кофе.

– Гринвуд здорово погорел и знает это. Его адвокат того же мнения. У него нет ни малейшей надежды выйти оттуда, его хотят засадить, все в ярости, что пропал изумруд. Итак, или он вернёт камень, чтобы заслужить боже мягкое наказание, или он даст его нам, если мы его освободим. Следовательно, достаточно помочь Гринвуду выйти оттуда, и камень наш. Тридцать тысяч долларов – как раз плюнуть.

– А где он? – нахмурил брови Дортмундер.

– В тюрьме.

– Я понимаю, что в тюрьме. Но в какой? В Томбе?

– Нет, там была заварушка, и его увезли из Манхэттена.

– Какая ещё заварушка?

– Чёрные обозлились, что белые организовали похищение изумруда. Целая банда приехала из Гарлема и начала буянить. Они хотели линчевать Гринвуда.

– Линчевать Гринвуда?

Келп пожал плечами.

– Хотелось бы знать, где они этому научились…

– Мы украли камень для Айко, – сказал Дортмундер, – а он чёрный.

– Об этом никто не знает.

– Достаточно посмотреть на него.

Келп покачал головой.

– Я хотел сказать, что никто не знает, кто за стоит за похищением.

Дортмундер стал мерить комнату шагами.

– В какой он тюрьме?

– Гринвуд?

Дортмундер остановился и саркастически уставился на Келла.

– Нет, король Фарук.

– Король Фарук? – недоумевал Келп. – Я много лет о нём не слышал. Разве он в тюрьме?

Дортмундер вздохнул.

– Я имел в виду Гринвуда.

– Тогда зачем…

– Это была шутка, – оборвал Дортмундер. – В какой тюрьме находится Гринвуд?

– О, в какой-то тюрьме Лонг-Айленда. Его будут держать там до суда.

– Жаль, что его нельзя освободить под честное слово.

– Может, судья читал его мысли, – заметил Келп.

– Или биографию, – добавил Дортмундер. Он снова кружил по комнате и кусал пальцы.

– Сделаем вторую попытку, вот и всё. Чем мы рискуем? – Келп презрительно махнул рукой. – Судя по тому, что я здесь вижу, ты не слишком роскошествуешь. В крайнем случае, просто получим у Айко зарплату.

– Да, пожалуй, – задумался Дортмундер. Он всё ещё был полон сомнений, но в конце концов пожал плечами. – У тебя есть машина?

– Естественно.

– А на ней ты ездить умеешь?

Келп был оскорблён.

– Я и на «кадиллаке» умел! – возмущённо воскликнул он. – Беда в том, что проклятая штуковина пыталась ездить сама!