Книга Хрупкая женщина онлайн - страница 4

Глава четвёртая

– Мне кажется, – проворчал Бен, – старый замок мог бы позволить себе такую роскошь, как дверной звонок.

– Терпение! Дед дядюшки Мерлина, создатель этого средневекового чудища, испытывал неприязнь к банальностям, – хлюпая башмаками, я проковыляла следом за Беном по узкому мостику, перекинутому над крошечным рвом. Меня переполняли ощущения ловца жемчуга, вынырнувшего из морской пучины. – Где-то слева имеется страшненькая горгулья. Не пугайся, это всего лишь молоточек.

– Вот это?! А я-то думал, что за поганка на стене пристроилась. И что мне с ней делать? Как следует стегануть ремнём?

– Болван! Дёрни за язычок, глазки и повернутся.

Бен с брезгливой гримасой дёрнул за огрызок, исполнявший роль горгульего языка. Мы замерли, прислушиваясь к поднявшемуся внутри дома страшному грохоту. Судя по звуку, в честь нашего приезда хозяева решили расколотить всю посуду.

– Кто там? – наконец вопросил из-за двери недоверчивый голос.

– Тётя Сибил? Это я, Элли!

– Иди первой, – сказал Бен, учтиво отшатнувшись в сторону. – Если кто-нибудь свалится тебе на голову, я сумею вызвать подмогу.

Заскрипел засов, и клин света нерешительно увеличился.

– Милая! Мы уже перестали тебя ждать. Мерлин отправился спать час назад, – тётушка Сибил близоруко вгляделась в темноту. – А это, должно быть, твой кавалер. Заходите, заходите, дорогие мои, пока ветер не сорвал дверь. Господи! Ну и видок…

– Прошу вас, – Бен театрально вскинул руку, – не надо слов! Мы с Элли сознаём, что выглядим как забредшие на огонёк вампиры.

Мы очутились в холле – мрачноватом помещении, освещённом парой тусклых газовых светильников, которые придавали зловещий вид двум изъеденным молью лисьим головам, с плотоядными улыбками взиравшим со стен.

– Дорогая моя, – тётушка Сибил запечатлела на моей щеке вялый поцелуй. – Вам бы сейчас неплохо принять горячую ванну, но у нас возникли трудности с котлом. Старик Джонас, наш садовник, в обязанности которого входит следить за такими вещами, окончательно ослаб. Неприятно, конечно, но нет худа без добра. Иначе Джонаса, с его грязными ботинками и немытой шеей, нам неизбежно пришлось бы терпеть в гостиной, будто он член семьи. Старик совсем распустился, а Мерлин всегда был слишком снисходительным к нему. А теперь решайте, вы подниметесь наверх, – она сделала паузу, подбирая слова, – или предпочитаете направиться сразу в гостиную, поближе к огню?

Даже спустя столько лет я не забыла жуткого холода, царившего на втором этаже, а потому решительно высказалась за тепло.

– Отличная мысль! – поддержал меня Бен. Он снял пальто и кинул его поверх моего на приличную груду верхних одеяний, высившуюся на тонконогом столике. – А то мне кажется, ещё немного, и я покроюсь плесенью.

– Мерлин будет расстроен, что пропустил твой приезд, – тётя Сибил шла впереди меня. Её тёмное шёлковое платье собралось на пояснице очаровательной гармошкой, и сзади она походила на маленького раздражённого носорога. Тётушка не считала стихийные бедствия уважительной причиной для опоздания.

В детстве гостиная напоминала мне покойницкую. С годами она краше не стала. Как и в прихожей, здесь тускло мерцала газовая лампа, по углам сиротливо жались зажжённые свечки, освещая жутковатые старинные буфеты, смахивавшие на надгробные памятники. На редкость отвратительным дополнением меблировки служила висевшая над камином картина, изображавшая юную деву на смертном одре: губы застыли в безмятежной улыбке, восковая рука сжимает розу, а на заднем плане толпятся какие-то мрачные личности.

Мои родственники расположились полукругом перед камином – прямо актёры из викторианской мелодрамы. Но вот тут я дала маху. Актёрами были мы с Беном, а мои родственнички – благодарными зрителями.

– Боже мой, Элли! – фыркнула тётушка Астрид, всё такая же несгибаемая, как и прежде, в знакомой чёрной блузке на китовом усу. – Что ты с собой сделала?

– Похожа на гигантскую мокрую крысу, – с лучезарной улыбкой вставил Фредди.

Кто бы говорил! Моего драгоценного кузена, небрежно прислонившегося к каминной полке, вполне можно было принять за швабру, если бы не спутанные рыжеватые патлы и серьга в форме черепа в левом ухе.

Я решила идти напролом.

– А вот и мы! – с этим возгласом я вытолкнула Бена на середину комнаты. – К сожалению, в размерах я не уменьшилась. Вы что, совсем разучились любезно здороваться?

– Дорогая, к чему такая воинственность?! – Ванесса вынырнула из ближайшего к камину кресла и устремила свои бесстыдно лучистые глаза на Бена. Стыдно признаться, но тот улыбнулся ей самым глупым образом. – Элли, милочка, ты не представишь нас своему замечательному другу? – надув вишнёвые губки, протянула кузина. – Все жутко заинтригованы!

Поскольку единственным мужчиной, с которым меня видела Ванесса, был носильщик на вокзале Чаринг-Кросс, я решила погрузиться в величественное молчание. Пусть Бен сам разбирается. Судя по всему, этот негодяй только того и ждал. Поздоровавшись со всем за руку, он бархатным голосом заметил, что погода отвратительная, а затем, подобно маятнику своего знаменитого лондонского тёзки, качнулся к моей прекрасной и беспринципной кузине. Надо бы напомнить, что разговор с врагом не входит в условия контракта, но было уже поздно.

Служащий из «Сопровождения» вовсю сыпал шутками, описывая нашу поездку, из этого красочного рассказа я предстала не в самом лучшем свете. Его слова падали на благодатную почву: Ванесса обладала подлым талантом слушательницы, с особой силой расцветавшим в компании привлекательных джентльменов.

Камин, подобно иссякшему вулкану, извергал больше дыма, чем тепла. Тем не менее от брюк Бена валил пар, как, впрочем, и от его мыслей, если судить по пылающим глазам. Тётушка Сибил пробормотала какую-то ерунду про сандвичи с ростбифом и чай и удалилась на кухню, предусмотрительно оставив дверь приоткрытой.

– Сквозняк, – поморщилась тётушка Астрид, – когда-нибудь сведёт меня в могилу.

– Да будет вам, тётя! – Фредди конвульсивно дёрнулся. – Если вас не доконали ишиас, люмбаго и изжога, то куда там заурядной простуде. Кстати, я слышал от мамочки, что вас недавно скрутил особенно неприятный приступ геморроя?

– Фи, Фредди! – тётушка Астрид яростно втянула в себя воздух. – Нельзя же быть таким вульгарным!

– Простите, тётушка! Я должен был догадаться, что в этом случае вы вряд ли бы сумели сесть, – хихикнул Фредди, самодовольно поглаживая жидкую бородёнку.

– Ради Бога, Фредди! – рявкнул дядя Морис. – Прекрати себя ощипывать. Люди подумают, будто ты линяешь. И прошу тебя, сядь! Или на худой конец замри! А то меня скоро укачает от твоего мельтешения.

Фредди снова припал к каминной полке, на его лице не было и следа раскаяния. Он игриво ткнул меня в бок.

– Элли, а ты ни разу не пыталась похудеть?

– Фредди, а ты ни разу не пытался устроиться на работу?

Он укоризненно посмотрел на меня.

– Ещё как пытался! Но проклятые работодатели не готовы принять мои условия: трудовой день с двенадцати до часу с часовым перерывом на обед.

– Ох, Морис, должно быть, сынок доставляет вам с Лулу немало беспокойства! – язвительно вставила тётя Астрид. – Бедная, бедная Лулу! Она так любит малыша Фредди!

– Кстати, о любящих мамашах, – сказала я, озираясь, – а где тётушка Лулу?

– Наверху. Гоняется за клопами, чтобы немного успокоиться. Старушка сегодня слегка не в себе, – Фредди закатил глаза и театрально стукнул себя кулаком в грудь. – Как ты можешь догадаться, вина целиком и полностью лежит на мне. Ванесса опять меня переплюнула, да сгниют у неё все зубы! Кстати, обрати внимание, эта проныра уже рассказывает твоему дружку о своих успехах. Маман не смогла вынести очередного триумфа нашей ненаглядной кузины.

– Лулу отправилась спать, потому что у неё мигрень, – сердито проворчал дядюшка Морис, но его никто не слушал.

– И что у тебя за новость, Ванесса? – мой голос был призван изображать вежливое любопытство, но Сара Бернар из меня никудышная.

Меня-то никто не станет слушать. Да и кому интересно знать о том, что я недавно оформила какой-то там солярий для миссис Гермионы Богсворт-Смит!

– Мамочка, ты уже всем рассказала? Ты же знаешь, я не люблю поднимать вокруг себя шум, – прекрасная лицемерка присела на диванный валик. Вскинув изящные руки, она неуверенным и одновременно влекущим жестом запустила длинные тонкие пальцы в густые каштановые волосы.

– Лгунья! – прокудахтал Фредди.

Тётушка Астрид и – что гораздо хуже – Бен взирали на Ванессу с фанатичной преданностью, припасённой для маленьких золотых божков и упитанных тельцов. Кстати о говядине: где обещанные сандвичи с ростбифом?

– Ванесса, – благоговейно промолвила тётя Астрид, – получила официальное приглашение работать моделью у Фелини Сенгини.

– У кого? – прокаркала я, перекрыв издевательский гогот кузена Фредди.

Обескураженная физиономия Бена сообщила мне, что мой платный кавалер считает меня посмешищем номер один.

– Элли, ты, должно быть, шутишь!

– Никогда не шучу на голодный желудок! – я угрожающе повысила голос, но, вовремя припомнив, что этот человек считается моим возлюбленным, с видом собственницы взяла его под руку и оскалила зубы в дружеской улыбке. – Это не тот тип с масляной физиономией, что красуется на упаковке спагетти? – с надеждой спросила я. – Ах нет! Тогда, наверное, это тот оперный гений, что недавно голышом распевал песенки из «Фигаро». Помнится, кроме усов и жёлтого галстука на нём ничего не было…

Тётушку Астрид перекосило. Никому не позволено шутить по поводу прекрасной Ванессы и её сногсшибательной карьеры.

– Я понимаю, Элли, трудно иметь такую кузину, как Ванесса, – проскрипела она, злобно уставившись поверх моей головы, – но надо держать себя в руках!

Фредди подмигнул мне.

– А мне нравится, когда Элли на взводе. Вот что действительно никуда не годится, так это её ужасный балахон. Такое впечатление, дорогуша, будто ты удрала из ближайшего гарема. А может, твой шейх бежал первым?

– Фелини Сенгини считается среди знающей публики лучшим кутюрье столетия, – продолжала дребезжать тётя Астрид.

– Элли, милая, – промяукала Ванесса, – ты не хочешь меня поздравить?

От этой напасти, которая похуже смерти, меня избавила тётушка Сибил, приковылявшая с подносом. Требовалась недюжинная смекалка, чтобы отыскать для подноса свободный уголок. На выручку пришёл Бен, который проворно расчистил место на буфете между двумя медными подсвечниками и почерневшей серебряной чашей, заполненной заколками для волос, кусочками сахара и мотками серой шерсти.

– Что с тобой такое? – выдохнул он мне в ухо. – Мне здесь начинает нравиться.

– Надеюсь, это не войдёт у тебя в привычку, – процедила я, не разжимая губ.

– То есть?

– Вот тебе то и есть. Перестань липнуть к Ванессе или можешь попрощаться со своим чеком.

У Бена хватило наглости прикинуться удивлённым. Но прежде чем он успел ответить, между нами втиснулся Фредди.

– Давайте поговорим о вам, выкладывайте же кровавые подробности – где познакомились и так далее.

Мы с Беном переглянулись, опасность тотчас объединила нас.

– Где же это было, Элли? – пробормотал мой сообщник, пережёвывая прошлогодний сандвич. – Мы уже знаем друг друга… какое-то время, а что касается в сего остального… подробностей…

И этот человек считает себя литературным гением!

– В клубе «Для тех, кому за…»? – доброжелательно предположил Фредди.

Я что было силы наступила Бену на ногу, давая понять, чтобы он предоставил разговорную часть мне. Последовавший за этим вздох с равным успехом можно было объяснить как облегчением, так и агонией. Я ласково заглянула Бену в лицо и обнаружила, что глаза у него несколько остекленевшие. На всякий случай я нежно сжала ему руку, вызвав новый вздох. Правда, болезненный оскал тут же превратился в сияющую улыбку, предназначенную Фредди.

– На самом деле Бен не страдает потерей памяти, – сказала я, – просто наше знакомство произошло при не самых приятных обстоятельствах. Мы встретились на митинге у ворот церкви Возрождения Аллилуйи, протесту против жестокости по отношению к детям.

– Так вы познакомились в церкви! – тётушка Сибил сунула мне чуть тёплый кофейник. – Как это мило! Так не похоже на современную молодёжь, которая только и знает, что дёргаться в дискотеках. А к какой конфесии вы принадлежите, мистер Гендель?

– Хаскелл. Я убеждённый ат…

– У всех с детства должны быть единые убеждения, – величественно вставила тётя Астрид, давая понять, что Бен ничуть не поднялся в её глазах. – И почему не все принадлежат к англиканской церкви? Что хорошо для её величества, несомненно, хорошо и для меня!

Я старательно избегала взгляда Бена.

– Тётушка Сибил, – спросила я, – когда мы увидим дядю Мерлина?

– Вероятно, только завтра вечером, – тётя Сибил бестолково переставляла чашки с кофе. – Вы, молодёжь, должны помнить, что дядюшка Мерлин с годами не становится бодрее.

– Нельзя сказать, что в этом есть что-то необычное, – пробормотал Фредди.

К счастью, тётя Сибил пропустила его замечание мимо ушей.

– Утро – слишком тягостная поря для бедняжки, – продолжала она. – Мерлин говорит, что у него от света болят глаза.

– Наш старикан превращается в Дракулу? – вставил мой неисправимый кузен.

Они с Беном обменялись улыбками, словно парочка шкодливых второгодников.

– Так вот почему всюду такой полумрак! – дядюшка Морис прошёлся перед камином, сцепив руки за спиной.

– По-моему, газовых рожков и свечей вполне достаточно, – тётушка Сибил с уязвлённым видом присоединилась к группе родственников, всё ещё сидевших в креслах.

Бен расплылся в обольстительнейшей улыбке.

– У вас перегорели пробки? Ничего удивительного, дом старый, до ближайшего жилья далеко, а тут ещё снегопад…

– Спасибо за заботу, мистер Гамлет. Но в доме нет электричества. Мерлин и в самом деле не выносит яркого света; но причина отказа от всех этих современных штучек не в этом. Пусть Мерлин и живёт вдали от мира, но он читает газеты – «Таймс» и «Телеграф». И Мерлин считает, что должен внести свой вклад в разрешение энергетического кризиса.

– Вздор! – прорычал дядюшка Морис.

– Позвольте с вами не согласиться! – Бен одарил его ледяным взглядом. – Я считаю, что человек, решившийся на такую жертву, заслуживает уважения.

– Самопожертвование хорошо до тех пор, – поспешила вставить своё веское слово тётушка Астрид, будто именно его нам и недоставало, – пока оно не превращается в фанатизм. Сейчас, когда реактивные самолёты проносятся мимо нас не реже, чем грузовики, я надеюсь, никто не рискнёт потребовать, чтобы я отказалась от комфорта.

– Не беспокойся, милая тётушка, – утешил её Фредди, – времена уличных туалетов давно миновали.

– Так и будем жаловаться? – капризно пропела Ванесса; последние несколько минут она помалкивала. (Ничего удивительного, следовало сосредоточиться и привести мысли в порядок, вечер-то предстоял долгий.) – Мне казалось, мы собрались совсем не для этого, – проведя розовым язычком по губам, она соблазнительно взмахнула ресницами в сторону Бена.

– Что касается меня, то я вовсе не жалуюсь, – кисло проговорила я. – Полумрак меня ничуть не угнетает. Честно говоря, мне даже нравится.

– Естественно! – промурлыкала Ванесса. – Мы ведь видим лишь половину тебя.

Воздух сгустился от наступившего молчания, в душе у меня шевельнулось нечто мрачное и зловещее.

– Правда? То-то Бен любит повторять, что ему недоставало меня той лунной ночью, когда он сделал мне предложение. Ты уж прости меня, дорогой! – я повернулась к своему новоявленному жениху, умоляюще хлопнув чахлой порослью, заменявшей мне ресницы. – Я знаю, мы хотели дождаться дядюшку Мерлина, чтобы сообщить эту новость, но я не смогла удержаться. Никто не желает нас поздравить?

– Ты выходишь замуж? – выдохнула тётя Астрид.

Остальная публика застыла в живописных позах. С открытыми ртами мои родственники выглядели на редкость забавно. Меня начал разбирать смех, но стоило взглянуть на Бена, как я поперхнулась. Какая досада, что он не получает удовольствия от происходящего! Ведь не каждый день человеку достаётся новая невеста, да ещё без его согласия.

– Что ж, очень мило, – протянула тётя Сибил. – Не то чтобы я сама горела желанием выйти замуж, но сейчас, когда в запасе всегда имеется развод, всё гораздо проще. А теперь мы все устали, поэтому давайте пожелаем друг другу спокойной ночи. Возьмите каждый по свече. Увидимся утром.

– Урок окончен! – подытожил Фредди, проворно ухватив самую большую свечу. Наверное, в силу привычки: в детстве он всегда хватал кусок торта с вишенкой наверху. Причём именно тот, который облюбовала я.

У двери я обернулась посмотреть, следует ли Бен за мной, чтобы совершить убийство сразу, как только мы благополучно останемся наедине. Но он топтался подле Ванессы, рассыпаясь в любезностях. Если их свечи сблизятся ещё хотя бы на четверть дюйма, это может для обоих плохо кончиться. Под неясный гомон запоздалых поздравлений я с несчастным видом вышла в холл и наткнулась на дядюшку Мориса, который притаился под лестницей, явно вознамерившись побеседовать со мной. Он отобрал у меня свечу и поставил на маленький мраморный столик, после чего проникновенно вцепился в мои запястья своими влажными руками. Лицо Мориса было совсем близко от моего. Я чувствовала запах крема для волос и его жаркое дыхание, напоённое парами портвейна.

– Элли, дорогая, – прошептал он, – ты уж прости старикашку, что докучаю тебе, но, поскольку твой отец пасёт овец в Австралии, мне кажется, ты нуждаешься в совете и покровительстве человека, много повидавшего на своём веку. Не поспешила ли ты с помолвкой? Женщина столь выдающихся достоинств может рассчитывать на лучшее, чем этот твой мистер Хаскелл. Честно говоря, он не внушает мне доверия. Я бы сказал, есть в нём что-то арабское.

– И что, по-вашему, может быть у него на уме? – язвительно спросила я. – Уронить свечу и поджечь дом, чтобы потом по дешёвке купить землю?

Бен был ветреным существом, он поддался на соблазны Ванессиной плоти, но хотя бы один из нас должен был сохранять лояльность.

– Ну-ну, Элли, – дядя Морис сжал мои руки и укоризненно хмыкнул, в его выпуклых глазах мелькнул огонёк. – А как ты смотришь, дорогая, на то, чтобы звать меня просто Морисом? Когда ты называешь меня дядюшкой, я чувствую себя старой развалиной. К тому же мы лишь дальние родственники. Кем твоя мать приходилась Мерлину, двоюродной племянницей?

– Что-то вроде того, – ответила я, прикидывая, как бы половчее вырваться.

Казалось, у Мориса внезапно возникли какие-то сложности с дыханием.

– Элли, – прохрипел он, придвигаясь ближе. Я почувствовала, как пуговицы дядюшкиной жилетки вдавились в мои телеса. – Знаешь, кое-кто из моих друзей зовёт меня просто Мори…

– Не успела я произнести «Неужели!», как дверь гостиной отворилась, и на пороге возник Бен, на локте у него, разумеется, висела Ванесса. Как ни странно, он довольно бесцеремонно стряхнул мою кузину.

– А вот и ты, дорогой, – проворковала я. – Ты уже сказал Ванессе, что я хочу попросить её быть на свадьбе подружкой невесты?

Ванесса побледнела, а дядюшка Морис наконец выпустил мои руки и попятился к лестнице. Подрастеряв своей апломб, он схватил свечу и пожелал нам спокойной ночи. Ванесса грациозно засеменила следом.

Когда они удалились, Бен проворчал:

– Не смотри на меня так! Я обязан вести себя учтиво с девушкой. Согласно указаниям миссис Швабухер мне следует очаровать твоих родственников. Правда, она не предупредила, что меня ждёт ещё и помолвка.

– Да не волнуйся ты так! – я небрежно пожала плечами. – Жениться вовсе не обязательно.

– Всё, что касается брака, не может быть предметом для шуток.

– Чушь! Не потащу же я тебя к алтарю в наручниках? Это всего лишь невинный розыгрыш. К тому же ты сам во всём виноват, нечего было таращиться на Ванессу и пускать слюни. Это не входит в условия контракта.

– Знаешь, кто ты?! – Бен с такой силой дёрнул за собственный галстук, что вполне мог задушить себя. Лицо его побагровело. – Сплошная ходячая неприятность! Я понял это в тот самый миг, когда увидел, как смерчем носишься по квартире в своём дурацком балахоне. Ходячий кошмар! С тебя станется подать на меня в суд за нарушение обещания, когда я разорву нашу липовую помолвку.

– Таких хлопот ты не стоишь, – я шагнула к лестнице. – Да и чем ты способен меня заинтересовать, скажи на милость? У тебя ведь ни гроша за душой!

– И вот ещё что! – прорычал он мне вслед. – Не понимаю, какого чёрта тебе понадобился весь этот фарс?! Если не считать смазливого личика и неплохой фигуры, твоя кузина полнейшее ничтожество. Я едва сдерживал зевоту, пока она трещала, и мечтал побыстрее забраться в постель.

– Не сомневаюсь, – буркнула я.

– Спокойной ночи, мои голубки! – донёсся снизу ласковый голосок тётушки Сибил. – Комната мистера Хастингса предпоследняя слева.

– Смотри не перепутай, – предупредила я. – Соседняя дверь ведёт в лифт для подачи блюд. Можешь в мгновение ока очутиться на кухне.

– Вот куда бы я не хотел попасть, – содрогнулся Бен. – После той стряпни, что нам сегодня подсунули, мне представляется покрытый паутиной потолок, слизь на стенах и дворецкий, плавающий лицом вниз в чане с прошлогодним чаем.

– Что за нелепые фантазии! – возмутилась я. – Дворецкого отправили на пенсию много лет назад. То ли дядюшка Мерлин не желает тратить деньги на слуг, то ли эти неблагодарные бегут отсюда.

Если я рассчитывала перед расставанием задержаться у своей двери, то меня ждало горькое разочарование. Бен по-солдатски похлопал меня по плечу, сообщил, что любит рано вставать, и исчез в глубине коридора.

В моей спальне явно обитала малярия. Влага пятнами проступала на обоях цвета плесени. От покрывал, застилавших огромную кровать, несло затхлостью, а хилый огонёк в камине шипел и плевался, не собираясь противостоять холоду. Слава Всевышнему, я догадалась захватить с собой шерстяную пижаму и вязаные носки. Эта мысль грела меня до тех пор, пока я не вспомнила, что пушистые сокровища благополучно покоятся в моём чемодане, занесённом снегом в дурацком драндулете Бена.

Дрожа всем телом, я разделась до бюстгальтера и трусиков и развесила пурпурное чудовище на стуле, который предусмотрительно поставила так, чтобы тот перехватывал редкие сгустки тепла от умирающего пламени. Затем отощавшим белым медведем запрыгнула под кишащие блохами одеяла и щёлкнула выключателем. Газовый светильник потух, и комната погрузилась во тьму. Но сон, словно проворный эльф, порхал где-то на свободе, не собираясь урывать меня своим крылом. События прошедшего дня теснились в голове, отпихивая друг друга, но из этого хаоса внезапно выплыла более чем отчётливая мысль: Бен Хаскелл не подтвердил моих ожиданий относительно того, как должен вести себя мужчина из «Сопровождения на ваш вкус», и тем не менее через пять минут после начала нашей первой перебранки я почувствовала себя с ним совершенно непринуждённо. Вместо того чтобы считать слонов, я предалась своим излюбленным фантазиям из разряда «а что, если…» А что, если бы я была болезненно тощей?.. И душа моя парила бы над тортами с кремом, йоркширским пудингом и запечёнными в тесте яблоками, плавающими в густом жирном соусе? Чёрт! Да если в моём распоряжении окажутся такие роскошные яства, к чему мне какие-то там мужчины?!

За дверью послышались тихие шаги. Заскрипела ручка. Неужто Бен?! Ладно, гастрономическим мечтаниям можно предаться позднее, мысли о еде никуда от меня не денутся… Бен осторожно пересёк комнату. Удар и приглушённый стон известили меня, что он наткнулся на комод. Сердце моё готово было вырваться из груди, а температура скакала вверх и вниз, словно лифт в универмаге. «Кричи!» – распорядился внутренний голос, вечно настаивающий на соблюдении приличий. «Неужели ты так и умрёшь, ничего не узнав?» – вступил в спор его спарринг-партнёр. Мужская рука проворно приподняла покрывало. Я почувствовала, как нога в пижаме на мгновение коснулась моей. И тут мираж кончился. Моя рука непроизвольно дёрнулась к выключателю, и комната осветилась слабым мерцанием.

Я повернулась, чтобы испепелить Бена взглядом, исполненным праведного гнева и благодарности одновременно.

– Дядя Морис? – испуганно пролепетала я, поспешно ныряя под одеяла. – А ну объяснитесь! Даю вам десять секунд и поднимаю крик.