Книга Пылающий остров онлайн - страница 9

Глава V. КОМИССИЯ АМЕРИКАНСКОГО СЕНАТА

Мистер Вельт-старший подошел к окну.

Из его особняка на Риверсайд-драйв был виден море-подобный Гудзон с высокими обрывистыми берегами. Над ними выступали ломаные силуэты Джерсей-сити, Хобокена, Вихевкена.

По реке плыли пароходики, сновали неуклюжие паромы с тоненькими трубами и пустыми чревами, где помещаются перевозимые экипажи и железнодорожные вагоны. По набережной медленно катились автомобили. Шины их оставляли на мокрой мостовой быстро исчезающие следы.

Старик долго смотрел в дождливую, туманную даль, сжимая в руке нераспечатанный государственный пакет.

В кабинет вошел секретарь и почтительно склонил голову.

Старик быстро повернулся:

– Как здоровье Фреда? Вы узнали?

– Положение серьезное, сэр. Мистеру Фредерику предстоит трепанация черепа. Профессор Миллс не теряет надежды…

Старик скомкал письмо и опустился в кресло. Рукой он закрыл глаза.

Сквозь пальцы он видел стекло, по которому медленно стекали дождевые капли. За окном стало мутно.

Вельт вздохнул. Секретарь исчез.

Долго смотрел на плачущее стекло мистер Вельт, прозванный на Уолл-стрите Волком за несокрушимую, уничтожающую силу своих миллионов. Потом распечатал скомканный конверт.

Ах, это то самое, о чем так просил его сын!

В письме мистер Вельт-старший ставился в известность, что он включен в число членов комиссии американского сената, которая должна в строго секретном порядке ознакомиться с изобретением доктора Кленова, работающего в лаборатории профессора Холмстеда в Аппалачских горах. Мистер Кленов избрал американский сенат своим посредником в общении с воюющими странами, предполагая продиктовать им свою волю, подкрепленную полуфантастической угрозой. Мистер Кленов известен как человек нормальный во всех отношениях, а авторитет его шефа, известного американского исследователя профессора Холмстеда, заставляет верить в существование действительно серьезных научных работ, дающих возможность молодому ученому разговаривать языком политика. Ознакомление с этими работами в свете оценки их значимости для Соединенных Штатов и поручается комиссии сената.

Мистер Вельт прошелся по комнате. Мысли о сыне и его друге Кленове перемешивались у него в голове.

Зачем им понадобилось назначить эту поездку именно сегодня, в день операции!

Старик насупился и вытащил часы.

Немец по происхождению, Вельт был аккуратен во всем, что касалось дела. До момента отъезда комиссии сената, где он участвовал в качестве военного эксперта как владелец военно-промышленного концерна, оставался час; до начала операции профессора Миллса – два с половиной часа.

Низенький Вельт тщательно растер мешки под глазами, потом вызвал секретаря и велел ему послать Фреду коробку его любимого соленого печенья.

– Бедный мой мальчик! Я хотел подарить ему яхту. Уже велел отделать каюту мамонтовой шерстью…

Старик снова подошел к окну и посмотрел на мутные силуэты городов противоположного берега. Капли, стекавшие по стеклу, все больше заслоняли вид. Старик вынул платок…

Профессор Холмстед отставил назад ногу и взялся руками за борта пиджака, как это он делал всегда, поднимаясь на кафедру.

– Леди и джентльмены! – начал он. – Я считаю за величайшую честь говорить перед вами о великом изобретении, осуществленном в стенах моей скромной лаборатории. Мне трудно передать ту гордость и радость, которые наполняют мое сердце от сознания, что это грандиозное изобретение, работа над которым была начата в далекой России, завершено моим учеником и ассистентом мистером Кленовым, по зову которого вы и прибыли, господа сенаторы, как представители американского народа. Но прежде чем мистер Кленов сообщит вам мотивы, побудившие его пригласить вас, я как ученый сочту своим долгом познакомить вас с далеко идущими перспективами этого замечательного изобретения.

Профессор откинул назад голову, достал большой клетчатый платок и высморкался. Лишь на секунду взглянув в свой блокнот, он продолжал:

– Леди и джентльмены! Мистер Кленов, мой ассистент, несколько лет проработавший в моей лаборатории, дарит миру аккумулятор энергии, который уже теряет право носить название аккумулятора. Чтобы охарактеризовать этот прибор, пришлось бы ввести в употребление новое слово – скажем, «сверхаккумулятор».

Кленов нашел средство растворять энергию в пространстве, окружающем крохотный прибор, размером не больше дешевой сигары. Таким образом, невидимую энергию, окружающую этот приборчик, можно передавать из рук в руки, положить в карман, послать по почте, наконец, продавать с полок десятицентовых магазинов или украсть из банковского сейфа.

Наш аккумулятор вытеснит из употребления обыкновенные сорта топлива, равно как и применяющиеся ныне тепловые двигатели. Мы организуем Концерн легких электрических двигателей, которые будут питаться энергией сверхаккумулятора, не имеющего, как я уже имел честь вам сообщить, ощутимого веса и почти не занимающего места.

Я позволю себе, леди и джентльмены, нарисовать несколько картин будущей жизни «эпохи сверхаккумулятора».

Представьте себе вашу будущую квартиру. Она насыщена электричеством. Электричество освещает вас, отапливает, готовит вам обед, стирает белье, приносит звуки из далеких концертных залов, приводит в движение домашние машины для рубки мяса, шитья платьев или бритья ваших щек. Но к вашей квартире не подходят провода городских электростанций. Нет! Вместо счетчика электроэнергии в вашей квартире есть небольшое устройство, напоминающее карманный электрический фонарик. В это устройство ежемесячно вы вставляете крошечную батарейку, представляющую собой наш сверхаккумулятор. Это ваша собственная электростанция. Батарейки в изящных корзинках будут разноситься по квартирам агентами нашей компании.

Исчезнут неуклюжие автомобили: они будут заменены электромобилями с легкими электрическими двигателями… Представим себе нашу будущую прогулку на электромобиле. Вы садитесь в сигарообразный лимузин. Перед вашими глазами, сразу же за выпуклым ветровым стеклом, начинается дорога. Нет громоздкого бензинового мотора впереди вас – электромоторы расположены непосредственно у колес. Перед вами только руль. Нет никаких рычагов для перевода скоростей – есть лишь педаль под ногой, задающая скорость вашему экипажу. Вы нажимаете педаль, и электромобиль плавно и бесшумно двигается с места. Нет привычного для автомобилей нашего, 1914 года шума и треска. Вам не надо вылезать из автомобиля, чтобы завести мотор. Не сходя с места, вы приводите свой экипаж в движение. С колоссальной скоростью вы проноситесь по широким дорогам будущего. В пути вы вспоминаете, что надо пополнить запасы энергии. Вы подъезжаете к «автомобильной колонке». Но что это за колонка? Это не газолиновые станции, которые строятся сейчас по нашим дорогам. Нет! Это миниатюрный киоск, где за наличную плату вам обменяют истощенную батарейку на заблаговременно заряженную. Вы вставляете эту батарейку в гнездо на щитке перед вами и продолжаете свой путь, не заботясь в течение месяца о пополнении горючего.

Перенесемся мысленно на север. Представим себе мороз, снега и северное сияние. Поражайтесь! В этой суровой обстановке люди ходят без тяжелых шуб. Женщины идут в легких платьях, мужчины – в элегантных спортивных костюмах. Но они не мерзнут. Ведь материя их костюмов прошита тонкими металлическими нитками, которые нагреваются все время проходящим по ним электрическим током. Батарейка спрятана в изящной сумочке прелестной леди. Провода соединяют сумочку с платьем. У мужчин аккумулятор прикреплен к поясу, как кобура револьвера у ковбоя. Люди в легких летних костюмах плывут во льдах Антарктики, чтобы утвердить на Южном полюсе звездный флаг. На их судне электрические моторы. Кочегаров нет! Инженеры в безукоризненно белых костюмах изредка меняют аккумуляторные батарейки, питающие энергией судовые машины.

Судно затерто льдами. Прежде отважные путешественники терпели страшные лишения, порой погибали. Теперь же люди спрыгивают на лед, в руках у них электронагревательное устройство. Они располагают его перед судном. Включается электрический ток от сверхаккумулятора – и перед судном канал чистой воды! Лед растоплен. Путешественники продолжают свой путь. Они достигают великого Южного материка, садятся в сани, имеющие электрический привод от крошечных аккумуляторных батарей. Без труда достигнут Южный полюс, с помощью аккумулятора растоплен лед, и люди встают ногами на твердую землю завоеванного полюса, вкапывая в нее древко американского флага.

По рельсам железных дорог мчатся электровозы. Машинист, покидая кабинет дежурного по станции, вместе с жезлом захватывает в карман батарейку. Отправляясь на прогулку в горы, вы не берете с собой спичек. Нет! В вашем жилетном кармане батарейка, она заменит вам костер. Собираясь на охоту, вы захватываете электрическое ружье; оно питается аккумулятором, помещающимся в прикладе: выстрелы его бесшумны, они не спугнут дичи. Домой вы возвращаетесь, нагруженные охотничьими трофеями. Довольные и усталые, вы готовы лечь в постель. Электрическая грелка согреет вам холодные простыни. Вы уснете, а утром электрический будильник возвестит час пробуждения, одновременно включив электрический кофейник.

Электрические батареи будут везде, повсюду. Они будут разноситься разносчиками, перевозиться электромобилями, доставляться по воздуху в отдаленные местности на электролетах.

Появится громаднейший спрос на заряженные батарейки. Предприимчивые промышленники организуют специальные концерны зарядки аккумуляторов. Они выстроят огромные энергоцентрали, использующие энергию солнца, ветра, морей. На этих центральных станциях будут заряжаться в невиданно массовых масштабах крошечные стандартные аккумуляторные батарейки, которые затем с большой коммерческой выгодой будут продаваться во всех странах мировых континентов…

Профессор Холмстед замолк, как это он делал всегда, когда хотел проверить произведенное своей речью впечатление. Затем он принял позу величайшего внимания, что-то записал в свой блокнот и сказал:

– Я понимаю вас, сэр! Я ожидал этого вопроса и готовился к нему. Вполне естественно желание уважаемого сенатора от штата Иллинойс узнать, каким же путем могут быть достигнуты такие необыкновенные результаты. В свете новейших данных я с охотой объясню вам сущность открытия профессора Бакова и доктора Кленова, прибегая к некоторому упрощению для большей образности моего изложения, что и прошу мне великодушно простить…

Итак, джентльмены, вам, конечно, известно, что каждое вещество состоит из атомов, представляющих собой элементарные электрические заряды – электроны, движущиеся вокруг положительно заряженного ядра. Я всегда представлял себе их как неутомимых маленьких работяг, бегающих подобно белкам в колесе и тем делающих свои бизнес. Одно вещество отличается от другого, леди и джентльмены, только размерами центрального ядра и количеством бегающих в хороводах маленьких работяг. Но… – Холмстед поднял вверх палец, – не все электрончики имеют занятие – работу. Есть и безработные, не занятые ни в одном из упомянутых мною атомных предприятий. Они способны свободно двигаться по веществу. Когда под влиянием внешних усилий – электрического напряжения, как мы его называем, эти «безработные» электроны получают стремление двигаться вдоль проводника в виде своеобразных процессий безработных, мы, физики, воспринимаем это явление как электрический ток.

Правда, леди и джентльмены, трудно ожидать, чтобы такая процессия не встретила на своем пути сопротивления и всевозможных препятствий. В таких процессиях, как вам, конечно, известно, приходится затрачивать немало энергии. В науке мы рассматриваем это явление как электрическое сопротивление, на преодоление которого требуется непроизводительная затрата электрической энергии. Увы, это сопротивление неизбежно существует для всех стран… то есть, простите, проводников!

Но, господа сенаторы, конечно, вам также известно, что такие процессии безработных работяг-электрончиков не могут не сказаться на окружающей среде. В самом деле, это движение сопровождается могучими вихревыми «возмущениями» мирового эфира. Эти возмущения превращаются в подлинные эфирные ураганы, содержащие в себе громадные количества потенциальной энергии, которая, как и всякая другая энергия, господа сенаторы, может вырваться наружу! В науке, точно так же как и в политике, эти эфирные ураганы ощутимы. Они особенно заметны, когда проводники свернуты в катушку. Ураган, как бы врываясь в катушку, увлекает за собой все металлические предметы, то есть действует притягательно на ряд тел, вызывая таким образом физические «события». Мы называем это магнитным полем. На вашем языке, господа сенаторы, это может иметь другое название.

Итак, джентльмены, если большое количество потенциальной энергии может содержаться в магнитном поле – эфирном урагане, или «мировом возмущении», то почему бы не использовать этого для целей накопления энергии? Ведь с аналогичным накоплением энергии в политической атмосфере нам, не без некоторого страха, приходится встречаться ежедневно.

Прекрасная идея! Но… никакое тело не позволит в своих пределах свободно двигаться процессии работяг-электрончиков и вызывать «общественное возмущение». Поэтому из-за необходимости преодолевать электрическое сопротивление подобное аккумулирование энергии до недавнего времени, господа сенаторы, не имело практического значения…

Однако, леди и джентльмены, не имея в виду далеко идущих параллелей, я должен сказать, что в науке произошел некий переворот. В прошлом, 1913 году голландский физик Камерлинг Оннес открыл явление сверхпроводимости. Он установил, что при замораживании проводника до температуры, близкой к холоду межпланетных пространств, всякое электрическое сопротивление мгновенно исчезает. Движение маленьких работяг – электрический ток, как сказал бы ученый-физик, – не встречает больше сопротивления внутри тела. Работяги становятся подлинно свободными! Их движение вызывает во всем мировом эфире грандиозные ураганы творческой, готовой вырваться наружу энергии. При этом нет никакой затраты непроизводительного труда, господа сенаторы. Нет больше сопротивления движению работяг-электрончиков! Освобожденные космическим холодом тела открывают новые, невиданные прежде возможности. Они становятся источниками огромнейших аккумулированных в них количеств энергии.

Вот почему моему ассистенту доктору Кленову удалось сосредоточить в магнитном поле маленькой замороженной катушки несметное количество энергии, перспективы применения которой я имел честь только что вам изложить…

Профессор Холмстед прервал на этом месте свою интересную речь, потому что звонили – надо было открыть дверь, а во всем доме, кроме него, никого не было.

Не было, конечно, и почтенных сенаторов, к которым обращена была речь старого профессора. Они существовали лишь в воображении Холмстеда.

Приняв самый обыкновенный, житейский вид, он, немного ссутулившись, направился к двери. Он был явно недоволен тем, что кто-то помешал его подготовке к столь ответственному выступлению перед специальной комиссией американского сената.

Профессор открыл дверь и вздрогнул от неожиданности.

Перед ним стоял скромный человек в помятом дорожном костюме. У него были печальные глаза и курчавая борода, оставлявшая подбородок голым.

– Вы… вы здесь?

– Да, профессор, – спокойно ответил пришелец.

– Вы оставили лабораторию?

– Там сейчас маленький Бернштейн. Ключ я взял с собой.

– Оставить только одного мальчика? Это легкомысленно!

– Бросьте, профессор!.. Мне стало известно о комиссии сената. Я хочу при этом присутствовать. Недалеко то время, когда заговорю я, а моим голосом – ирландский народ. Но до тех пор я обещаю вам, профессор, быть смирным и незаметным. Я только хочу поучиться у своего коллеги.

Холмстед поморщился и схватился за голову:

– Я, наверно, скоро сойду с ума! Моя тихая лаборатория превращается в центр политических интриг. В конце концов, я только ученый. Я могу руководить научными работами, но не политикой. Нет, не политикой! Проходите. Извините меня, вероятно, вы устали с дороги… Ведь вы прошли такой путь пешком! Я осмелюсь предложить вам ванну. Кроме того, я прикажу приготовить для вас горячего кофе.

Печальный человек посмотрел на профессора и оглядел свой костюм:

– Благодарю вас, я с удовольствием освежусь и приму более достойный вид. Все-таки сенаторы…

И он усмехнулся.

– Ну как ваш любимец, мальчик Бернштейн? – спросил Холмстед.

– О-о! Это талантливый мальчик. Мы с ним еще многое сделаем. Вы знаете, профессор, у меня нет в жизни ничего, кроме моих идей. Вам известно, как погибли все мои близкие. Мальчика я полюбил. И я сделаю из него человека!

Профессор вздохнул и, думая о комиссии американского сената, пошел готовить ванну Ирландцу.