Книга Сайонара онлайн - страница 8

III

Субботним утром я проснулся, чувствуя себя отдохнувшим и поздоровевшим после двенадцатичасового непрерывного сна. Пока озябший солнечный свет пробирался в окно, я немного посидел за кухонным столом, раздражая язву желудка чашкой крепкого кофе. После завтрака облачился в теплый кардиган и свободные брюки и отправился на приятную пятнадцатиминутную прогулку до хозяйственного магазина. Когда я остановился в дверях, чтобы проверить содержимое почтового ящика, госпожа Танака высунула голову из окна ванной на втором этаже.

– Доброе утро, господин Сато.

– Доброе утро, госпожа Танака.

– Я не могу спуститься, господин Сато. Закрутила бигуди.

– Не стоит беспокоиться, госпожа Танака.

– Вчера я купила у мясника говядину. Превосходный кусок. Для завтрашнего ужина.

– Право, не стоило так беспокоиться, госпожа Танака.

– Глупости! Чего ни сделаешь для дорогой племянницы и любимого соседа!

Моя улыбка, несомненно, являла собой образец притворства.

– Куда вы направляетесь, господин Сато?

– Купить краску. Собираюсь покрасить потолок в гостиной.

Губы госпожи Танаки сжались в узкую недовольную линию.

– Вы совсем не отдыхаете!

– Вовсе нет.

– Хорошо, ровно в семь тридцать. Не забудьте.

– Не забуду, госпожа Танака.

Старушка уже почти скрылась из поля зрения, но тут, очевидно, что-то вспомнила – в окне снова появилась голова, украшенная гирляндой бигуди.

– И не забудьте, розовые!

День проходил по намеченному плану. Я посетил магазин хозяйственных принадлежностей, где купил краску «Магнолия». Затем заказал несколько бордюрных плиток с ирисами для ванной комнаты. Будет чем заняться в следующую субботу. Очень важно все время быть занятым. Вот ты, например, подобно прочим домохозяйкам, никогда не коротала время за просмотром бесконечных мыльных опер. Обычно ты вязала крючком, пекла торты или учила испанские глаголы. Пример, достойный подражания. Вернувшись домой, я накрыл мебель и татами бумагой и приступил к работе.

Сумерки упали так же незаметно, как незаметно скапливается пыль на мебели. Только что было светло, прошло всего несколько мгновений, и я понял, что крашу в темноте. Я включил свет и к семи часам вечера завершил работу. Немного постоял, одобрительно глядя на дело своих рук. Оттенок не особенно отличался от предыдущего, но мне всегда нравилась новизна.

После ужина в доме стало особенно тихо. Тишину только подчеркивали гул холодильника и редкие капли воды, падавшие из крана. Я устало потащился в ванную – хотелось согреть занывшие суставы. Там вытащил пробку и открыл краны с горячей и холодной водой, рукой проверяя температуру.

Я почти успел расстегнуть кардиган, как внезапно замер на месте. Закрыл краны и прислушался. Далекое клацанье шлагбаума на переезде, скрип задней двери, нежный стук ветряных бамбуковых колокольчиков. Ничего больше. Я нагнулся над ванной, намереваясь продолжить мои приготовления, и снова замер. На сей раз я слышал его отчетливо. Скрип половицы в пустующей комнате. Низкий, мучительно долгий скрип.

На нетвердых ногах я вышел в переднюю, где постоял немного в желтоватом искусственном свете. Старый дом, успокаивал я себя. Древние деревянные половицы. Они ослабли, расширились и потому реагируют на малейшее вмешательство, на малейший ток воздуха.

Еще один скрип, еще один сердечный перебой. Я чувствовал, как бешено стучит пульс под кожей. Босой и липкий от пота, я медленно двинулся в направлении нежилой комнаты.

Из-за стеклянной двери шел низкий, царапающий звук, словно по камышовому татами тащили что-то тяжелое. Этот звук попирал все основы моей веры. Приняв внезапное решение, я безрассудно раздвинул двери.

Казалось, пустая комната глумится над моими страхами. Виолончель была прислонена к книжному шкафу и выглядела так же невинно, как и предыдущей ночью. С тех пор в комнате изменились только тени – теперь они залегали под тупыми углами и казались темнее. Гнев уступил место облегчению, а затем – страху. Я пообещал себе, что непременно схожу к врачу. В понедельник возьму выходной. Пора прекратить эту пытку.

Забыв про ванную, я спустился вниз, надел мокасины, пальто и вышел на улицу.

Я нерешительно топтался у входа в бар. В животе словно порхали громадные бабочки. Я боялся, что, если открою рот, бабочки вылетят наружу. Что меня дернуло прийти сюда? В одиночку! Я уже готов был спасаться бегством, как дверь отворилась.

– Добрый вечер! Что желаете?

Это была Стефани из Флориды, сегодня она заколола рыжие волосы на макушке. Мне понравилось, что Стефани сменила обтягивающий черный наряд на скромное жемчужного цвета шелковое платье, которое скрывало фигуру от шеи до лодыжек.

– Постойте, вы приятель Мураками-сан!.. Зайдете?

– Да, благодарю вас.

Я снова обрел способность связно излагать мысли.

Стефани взяла меня под локоть и мягко втолкнула внутрь. Тяжелые стеклянные двери захлопнулись за нами. Когда Стефани заскользила передо мной, оборачиваясь и с улыбкой показывая дорогу, я покраснел до самых ушей. Платье Стефани, такое скромное спереди, полностью обнажало спину. Ее плечи и все до единой косточки позвоночника были выставлены на обозрение. Оранжевые веснушки плясали по спине от затылка до низкого выреза сзади.

– Хотите посидеть в баре? – спросила она.

– Бар так бар, спасибо.

В баре было тише, чем в мой первый визит. Очевидно, бизнесмены и служащие корпораций проводили выходные вместе с семьями. На сцене какой-то американец с челкой а-ля Элвис Пресли играл на клавишных. Его наряд представлял собой плод неудачного союза пиджака из змеиной кожи и белой футболки. Певец выкрикивал йодлем в микрофон:

– Боб, боб, боб, а-а-а! Оу, боб а-а-а! Оу, боб а-а-а…

Перед сценой, среди разноцветных кругов света, девушка-хостесса медленно танцевала в объятиях клиента, в его ухмыляющемся рту торчала сигара.

– Вам пригласить кого-нибудь? – спросила Стефани, когда я уселся на стул перед барной стойкой.

Мысли мои обратились к Марико. Я вспомнил симпатичные туфли с красными пряжками, в которых она была в подземном супермаркете.

– Нет, благодарю. Я просто посижу и послушаю песни, которые поет этот американский джентльмен. Ваши девушки и так заняты.

Стефани мягко улыбнулась. Я обратил внимание на ее глаза: зеленые и прозрачные, словно ментоловые леденцы от кашля.

– Как угодно. Но если вы решите с кем-нибудь поболтать зовите меня. Не смущайтесь!

Она сжала мое плечо – довольно крепко, а ведь мы почти не были знакомы – и заскользила прочь. Множество глаз наблюдали за продвижением ее веснушчатой спины.

На сцене Элвис срывался в фальцет. Он непристойно вертел бедрами, в то время как носки остроносых туфель отбивали ритм. Раздавался гул голосов, то и дело слышался смех девушек – звонкий, словно хрустальные колокольчики. Хотя я был не слишком привычен к подобному окружению, атмосфера бара успокоила меня. Отсюда мое поспешное бегство казалось смешным. Словно старик, испугавшийся собственной тени! Что бы сказали эти люди, если бы узнали о моей трусости?

– Господин Сато!

Я обернулся и увидел, что Марико улыбается мне через стойку. На лице ее было написано неверие.

– Господин Сато, неужели вы решили прийти?

– Да. Вы должны извинить мой неряшливый вид, я действовал под влиянием минуты.

– Вы прекрасно выглядите, – уверила меня Марико. – Что будете пить, господин Сато?

Я выбрал в меню безалкогольный коктейль под названием «Голубая лагуна». Мэри тут же его и приготовила. Движения девушки были ловкими и изящными. Сегодня она надела бежевое платье без рукавов, а волосы прихватила широкой лентой. Я улыбнулся, когда Марико предложила мне субстанцию бирюзового цвета, дополненную тропическими зонтиками и вишенками. Единственный глоток – и ошеломляющая сладость коктейля заставила мои вкусовые рецепторы сжаться.

– Сегодня вы красили, – заметила Марико.

– Действительно, красил, – удивился я. – Откуда вы знаете?

– На очках брызги.

Я снял очки и обнаружил, что Марико права. Почему я раньше не заметил того, что все время буквально маячило у меня перед носом? Я безуспешно попытался протереть линзы, только добавив к брызгам отпечатки пальцев. С покорным видом я водрузил очки на нос. Марико хихикнула, забавляясь моей растерянностью.

– А вам известно, что краска у вас также и на мочках? Я снова вздохнул.

– Что ж, это научит меня не выходить из дому, предварительно не посоветовавшись с зеркалом.

Мы рассмеялись, и я еще раз отхлебнул свой сироп.

– Вы без господина Мураками?

– Да, – ответил я, надеясь, что она не станет выпытывать подробности.

Марико оказалась девушкой понятливой.

– А знаете, господин Сато, у вас нет кансайского акцента. Могу я спросить – откуда вы родом? Из Токио?

– Верно, из Токио. Я переехал в Осаку в восемьдесят четвертом.

– Я так и думала! – совсем по-детски обрадовалась своей догадке Марико. – А что привело вас сюда?

– Умирала мать моей жены. Мы переехали, чтобы жена могла ухаживать за ней.

– Ах, простите.

Марико опустила глаза, расстроившись, что невольно вмешалась в чужие семейные дела.

– А потом мы решили остаться. Моя жена выросла здесь. Она всегда говорила, что Осака – самый дружелюбный город в Японии, а токийцы слишком чванливы.

Марико хихикнула, застенчиво приложив палец к губам.

– Не может быть, господин Сато! Про вас такого никак не скажешь!

От удовольствия я покраснел, хотя был совершенно уверен, что коллеги по работе вряд ли согласились бы с Марико.

– У вас тоже нет кансайского акцента, Марико-сан. Откуда вы родом?

– Префектура Фукуока. Глухомань. Вы даже не назвали бы это место деревней. Мой отец выращивал рис.

Удивительно, сколько информации может содержаться всего в нескольких словах! Деревенские жители гораздо консервативнее городских и с большой подозрительностью относятся к городам. Ни один фермер не отпустил бы дочь работать в хостесс-баре. Скорее всего Марико уехала в город без родительского позволения или просто скрывает от родителей род своих занятий.

– Фукуока. Должно быть, на праздники вам приходится проделывать длинный путь домой.

– Нет, я предпочитаю оставаться в Осаке.

– Вы приехали в Осаку в одиночку?

– Более или менее.

Что за уклончивый ответ! Мне хотелось знать, как Марико покинула Фукуоку, но тут ее окликнул пьяный джентльмен в противоположном углу бара. Он требовал чая со льдом. Как обычно, я решил, что любопытствовать дальше будет слишком грубо. Если слишком раскачать заросли бамбука, можно выманить оттуда змею. Теперь на танцполе отплясывали уже две пары – бойко и не в такт. Одной из девушек оказалась Мэри из Англии – ее светлый хвостик болтался из стороны в сторону, когда девушка тряслась в ритме рок-н-ролла. Элвис завелся не на шутку: каблуки яростно отбивали ритм, словно отбойный молоток, а тело дергалось. Над верхней губой певца блестела испарина.

– О-о-о, у-о-о, о-о-о, и-и-и! О-о-о, и-и-и! О-о-о, у-о-о…

Я повернулся к Марико, чтобы спросить, что это за странный американец, но она исчезла. Через несколько секунд девушка появилась из кухни с тарелкой, на которой лежала деревянная шпажка. Куски курицы чередовались с обжаренными на гриле зеленым перцем и помидорами.

– Ватанабе сделал лишнюю порцию кебаба. Угощайтесь, – предложила она.

– Не могу, – отказался я. – Охотно верю, что это очень вкусно, но я уже пообедал. Нет ничего хуже, чем есть без аппетита.

Тут лицо Марико расплылось в блаженной улыбке, словно в камин подбросили дрова.

– Наверное, вы готовите сами? Я просто потрясена Мой отец и брат подходили к плите только для того бы зажечь сигарету.

– Какой стыд! Приготовление пищи – превосходное занятие!

– Согласна. Все мужчины должны научиться готовить. Особенно если живут одиноко, как вы.

Что-то здесь не так. Я попытался вспомнить наш предыдущий разговор.

– Марико-сан, – спросил я, – откуда вы знаете, что я живу один?

Марико заморгала, улыбка сползла с лица. Она стала наматывать на палец выбившуюся прядь.

– Разве вы не упоминали об этом? – спросила она.

– Нет.

– Разве вы не говорили о своей жене? Не могу объяснить, почему я подумала…

Я успокоился. Порозовевшая Марико принялась протирать барную стойку. Должно быть, ей сказал Мураками-сан. Он рассказал ей все, что знал о нас с тобой.

Марико издала нервный смешок.

– Простите. Мне не стоило вмешиваться…

– Я не делаю секрета из того, что живу один, – улыбнулся я, стремясь рассеять ее смущение.

Она наверняка слышала то, что обо мне болтают. Разве Марико виновата в том, что у нее есть уши?

– Еще коктейль?

– Нет, спасибо. Я должен идти домой.

Казалось, мой ответ расстроил Марико.

– Уже? Еще ведь так рано…

В это мгновение перед ней возникла Стефани, помахивая листочками с заказами.

– Марико, не сбегаешь на кухню передать Ватанабе заказы?

Марико выхватила листки, не обращая внимания на удивленно приподнятые брови Стефани.

– Подождете минутку? – спросила Марико с мольбой. – Я быстро. Хочу кое-что рассказать вам.

Я кивнул. Однако стоило ей скрыться из виду, я взял пальто и вышел из бара.