Книга День. Личное онлайн

Что сказать о том вечере? В тот вечер не горели уличные фонари и дачный посёлок потонул в глубокой темноте. Заколоченные дачи хранили давно забытые тайны. Печально перекликались одинокие сторожевые собаки. Ветер проносился по сухим веткам и исчезал. Далёкие огоньки мигали, как холодные звезды, и казалось, что люди никогда не вернутся в эти края.

Серёжа Раскат медленно шёл по тропинке, переступая через жилистые корни, но ему хотелось опрометью бежать, чтобы эта дорога поскорей кончилась. Если бы не Шторм, он ни за что не приехал бы сюда вечером один.

Где-то послышалось отрывистое тявканье, а потом жалобное повизгивание. Бедный пёс! Наверно, он не раз уже вылизывал пустую жестяную миску, таская её языком по земле. Серёжа пошёл быстрее.

Сторожем Шторм не стал. Он не терпел одиночества и радовался каждому, входящему в калитку. Утром его надо отвезти в город.

При приближении Серёжи пёс залаял навзрыд и заплясал на задних лапах, гремя опостылевшей цепью. Отвязав ошалевшего от радости Шторма, Серёжа взбежал на крыльцо и отпер тяжёлый ржавый замок. Дача стояла, как неприступная крепость в притаившейся темноте, и, войдя в дом, Серёжа почувствовал себя в полной безопасности. Споткнувшись о дрова, сложенные в сенях, он включил свет, захватил охапку полешек и, сопровождаемый радостно повизгивающим Штормом, вошёл в комнату и начал растапливать печку.

Вскоре Серёжа уже сидел за кухонным столом и ел варенье из зимних запасов, а Шторм с весёлой сытостью следил за разгорающейся печкой.

В соседней комнате медленно пробили старые часы. У этих часов был очень долгий и печальный перезвон.

Сначала они немного гудели, а потом начинали играть какую-то давно забытую песню. Их заводили на неделю вперёд и они всю неделю жили своей одинокой и грустной жизнью, исправно, каждые четверть часа, отбивая время в пустом доме. Погудев ещё немного, часы затихли. Серёжа зевнул и посмотрел в окно. Дрожащим косым пунктиром тянулись тонкие полоски осеннего дождя.

«Скорей бы закрыть печку и спать», – подумал Серёжа.

Дрова быстро и дружно догорали. Серёжа поставил перед собой коробку с гильзами и начал скручивать пыжи для старого охотничьего ружья. Сделав несколько пыжей, Серёжа помешал дрова в печке. Часы в соседней комнате снова пропели свою старую песню, а затем пробили девять. Шторм неожиданно вздрогнул, приподнял голову, уши его встрепенулись. Он прислушался, потом рванулся к двери и визгливо залаял.

– Кто там? – крикнул Серёжа.

Никто не отвечал.

«Наверно, кошка!» – Серёжа снова подвинул к себе пыжи.

Но Шторм лаял все настойчивее, и Серёжу охватило беспокойство. «Женька сказал бы, что я трушу», – подумал Серёжа.

– Вперёд, Шторм! – крикнул он и, взяв незаряжённое ружьё, вышел в сени.

Никого! Серёжа резко отодвинул засов и отворил дверь на крыльцо. Шторм завизжал и ринулся по ступенькам вниз. На земле лежал велосипед. Было похоже, что он скатился с крыльца. Серёжа поставил ружьё и огляделся. Вокруг было тихо и пустынно. Дождь перестал, и только капли с крыши громко шипели о лужи. Серёжа спустился со ступенек и подошёл к Шторму, обнюхивавшему велосипед. «0ткуда он взялся?» Серёжа включил карманный фонарик.

Это был очень странный велосипед. Крылья его напоминали изогнутые трубки и заканчивались внизу толстой лиловой улиткой. На руле поблёскивали какие-то светлые кнопки. Серёжа поднял велосипед, и ему показалось, что он слегка дрогнул.

«Ладно, выясню все завтра утром», – решил Серёжи и повёл велосипед в сарай.

Серёжа поставил велосипед в глубине сарая, прислонив его к мешку с картошкой. «Он как будто с неба свалился», – подумал Серёжа, запирая замок на двери сарая.

Шторм ещё несколько раз беспокойно полаял и вошёл в дом вместе с Серёжей.

Поленья в печке превратились в волшебный дворец из красных углей и рассыпались от первого же удара кочерги. Серёжа подошёл к барометру, висевшему на стене, и постучал по нему пальцем. Барометр почему-то показывал «ясно». Серёжа повесил ружьё на место, убрал коробку с пыжами в шкаф и лёг спать. А Шторм ещё долго возился у печки, задрёмывая и просыпаясь с повизгиванием " урчанием. Наконец он затих, и в доме наступила такая тишина, как будто нигде в мире не осталось ни одного звука.

Барометр не ошибся. Утро оказалось удивительно ясным.

Было так ясно, что Серёжа различал даже дырочки в берёзовой коре, которые пробивали дятлы. А сами дятлы, сидящие на голых ветках берёз, были похожи на огромных чёрных попугаев с красными перьями.

Где-то высоко в голубом небе тихо жужжал самолёт, как это бывает жарким, летним днём, когда вокруг стоит ленивая тишина. Словом, в это ноябрьское утро всё было не так, как обычно бывает в ноябре.

Серёжа спрыгнул с постели на холодный пол и сразу же вспомнил про велосипед. Приключение! Шторм, громко стуча лапами, вбежал в комнату и стал бросаться на Сережины босые ноги. Быстро одевшись, Серёжа вышел из дому и пошёл к сараю. Он отворил дверь и вошёл. Около мешков с картошкой велосипеда не было. За спиной Серёжи резко залаял Шторм. Оглянувшись, Серёжа увидел велосипед почти у самой двери. Он медленно перемещался вдоль стены! И никакого гудения! Никаких признаков мотора! Вот его переднее колесо повернулось и… велосипед выполз из сарая.

Шторм исступлённо залаял и выскочил из сарая вслед за велосипедом. Серёжа выбежал во двор.

Велосипед резко ускорил ход. Сверкнули белые кнопки на руле. «А вдруг он уйдёт совсем?» – подумал Серёжа.

– Эх, была на была! – крикнул он, вскочил в седло и нажал одну из кнопок.

В тот же момент велосипед наклонился вбок. Серёже показалось, что он падает, но тут же почувствовал, что не может оторваться от велосипеда. Тогда он нажал вторую кнопку. Велосипед загудел, выпрямился, оторвался от земли и описал огромный виток спирали. У Серёжа захватило дыхание. Его затягивало в невидимую воронку. Он изо всех сил нажал третью кнопку. На мгновение его ослепил вихрь воздуха, а когда он открыл глаза, то увидел, что под ним расстилается совершенно незнакомая местность. Проплывали какие-то жёлтые пустыри. Виднелось длинное голубое озеро. Зеленели купы деревьев. Тёплый воздух принёс запах земляники. Мелькнула поляна ромашек. Лето было в самом разгаре!

Велосипед набирал высоту. Он поднимался вверх с постоянной скоростью и весело гудел. Серёжа посмотрел вперёд и тут же изо всех сил сжал руль, пытаясь его повернуть. Прямо на него надвигалось необыкновенное летающее тело. Это была круглая платформа, похожая на голубую тарелку, покрытую колпаком со срезанной верхушкой. Она медленно вращалась в воздухе, как карусель, и в то же время двигалась вперёд. Серёжа снова взглянул вниз. Озеро стало похоже на лужу. Ромашек уже не было видно Серёжа ещё крепче вцепился в руль. Круглая платформа подплыла так близко, что до её стенки можно было дотянуться.

Серёжа протянул руку и коснулся холодной металлической обшивки. Платформа ещё немного повернулась, и Серёжа увидел выступ с кольцом. Он схватился за него и, держась за кольцо, поплыл дальше вместе со странным летающим аппаратом.

Так он летел в тёплом летнем воздухе, и вокруг него кружились ласточки. Прошло некоторое время. И тут ему показалось, что из крытой платформы доносятся голоса. Он затаил дыхание и прислушался. Под куполом платформы действительно разговаривали.

– У меня трещит голова, – сказал кто-то. – Я полечу на Остров, а ты доведи дело до конца.

– Возьми лучше мою голову. Она совсем новая, – ответил собеседник.

– Очень она мне нужна! В ней ещё ничего нет.

Наступило молчание. Потом второй голос произнёс:

– Я без вас не справлюсь. Мне ещё нет двух недель.

– А я не могу остаться, потому что у меня треснула голова. Мне необходим ремонт!

Раздалось постукивание какого-то предмета по металлу.

– Слышишь? Ещё немного, и она треснет совсем, – хрипло произнёс первый собеседник. – Я немедленно вылетаю.

– Оставьте мне инструкцию, – попросил второй.

– Она была тебе дана ещё на Острове. Поищи её как следует у себя в голове. Ты, наверно, забыл своё имя? Напоминаю Тебя зовут Дуракон-45.

– Я это знаю, – ответил второй собеседник.

– Так смотри, хорошенько отапливай небо. Дуплекс!

Тут платформа заколебалась, и Серёжа увидел, что верхушка колпака открылась, и из неё вырвался узкий луч прожектора. Потом на площадку вылез кто-то в скафандре и втащил за собой предмет, похожий одновременно и на ракету, и на рыбу с большими плавниками. Человек в скафандре поставил рыбообразную ракету вертикально и, открыв её дверцу, встал внутрь, как стенной шкаф. В тот же момент из его головы вырвались два игольчатых голубых луча.

«Он меня заметил», – с ужасом подумал Серёжа и втянул голову в плечи. Голубые игольчатые лучи продолжали слепить его и бегали по нему, как страшные щупальца. После этого внутри скафандра раздался скрежет, и из него вырвался хриплый голос:

– Посылаю сверхсрочную передачу. На платформе Дуракона-45 закрепился неизвестный туготрон. Остаться не могу. Треснула голова. Вылетаю для ремонта. На платформе дежурит Дуракон-45 с заполнением головы на тринадцать процентов.

– Вы ещё не улетели? – спокойно осведомился тот, кого называли Дураконом-45.

– Не доводи меня до накала! – ответили из скафандра. – Я же тебе говорю, что на платформе сидит какойто неизвестный туготрон.

– Ну, так что же? – снова спокойно спросил Дуракон-45.

– Как «ну, так что же»? Проявляй интерес! Узнай, кто он.

– А-а, – отозвался Дуракон-45. – Это у меня есть.

Раздалось пощёлкивание каких-то кнопок.

– Готово, – сказал Дуракон-45. – Нашёл! Знакомство, вежливость, приветствия! Включил самовентиляцию.

– Ох! Трещина пошла от головы по спине, – хрипло произнёс улетающий обитатель платформы.

Дверца ракеты захлопнулась, раздалось гудение двигателя. Летающий аппарат легко оторвался от купола платформы и пошёл вниз красиво и плавно, как пловец, прыгнувший с трамплина в воду.

Серёжа услышал, что внутри летающей платформы началась какая-то возня. Сначала раздалось негромкое позвякивание по металлической обшивке платформы, словно кто-то трудолюбиво отвинчивал гайки шведским ключом. Потом за стеной бухнули чьи-то тяжёлые шаги, и крышка купола со скрежетом медленно открылась.

Рыбообразная ракета, стартовавшая с платформы, приземлилась на главном аэродроме небесного тела, известного среди его обитателей под названием Острова туготронов.

Туготроны, населявшие этот Остров, не задумывались над тем, почему вокруг их Острова нет никакой воды. Дело в том, что туготроны не умели размышлять. Нельзя сказать, чтобы у них были плохие головы. Нет! Головы были доброкачественные и работали безотказно. Они принимали решения, запоминали инструкции и мгновенно решали задачи со многими неизвестными. Голова считалась самой ценной частью туловища, и туготроны ею очень дорожили.

Именно поэтому Хамиан-14 с такой поспешностью улетел с платформы, когда обнаружил, что в его голове неожиданно появилась трещина. Приземлившись, он вылез из ракеты и, тяжело ступая железными ногами-гусеницами, пошёл навстречу туготронам Автоскоку и Автошлепу, которые резво подкатили к нему на роликах. Оба они включили в головах подсвет экранов, и Хамиан-14 ещё издали увидел на них следующие надписи: «1 111 000000 11».

На языке туготронов, которые писали не буквами, а цифрами, пользуясь при этом двумя – единицей и нулём, – это означало следующее: «Где же неизвестный туготрон?»

Хамиан-14 тут же нажал передней конечностью в жёлтой пластмассовой перчатке одну из кнопок у себя под мышкой, и на его экране тоже вспыхнула надпись: «11 0 11 00000 1101010». А это означало: «Молчать! Не до вас мне!» Затем Хамиан-14 перешёл на речевые сигналы.

Автоскок и Автошлеп тоже перешли на обычный разговор, а на их экранах в знак симпатии к Хамиану-14 появились изображения незабудок и анютиных глазок.

– Что случилось с вашей прекрасной головой? – спросил Автоскок.

– Небольшая трещина! – ответил Хамиан-14. – мастерская Автотрама работает?

– Сейчас узнаю. Включаю радиосвязь. Вызываю мастерскую по ремонту голов.

Из плеча Автоскока выскочила небольшая антенна. Автоскок хлопнул себя по уху, включив таким образом миниатюрный приёмник, и принял передачу из ремонтной мастерской.

– Там сейчас перерыв для внутренней смазки, – сказал он.

– Неважно, – проскрипел Хамиан-14. Меня примут и во время перерыва.

– А у вас серьёзная трещина? – полюбопытствовал Автошлеп. – Неужели придётся заменить вашу драгоценную голову? А что будет с глушителем мыслей?

– Ах так! – рявкнул Хамиан-14. – Умные стали! Вопросики стали задавать! Вот сейчас включу глушитель!

Автоскок и Автошлеп мгновенно выключили свои экраны. Это означало, что в их головах совсем перестали вырабатываться какие-либо решения и вообще даже мелкие мыслишки.

Хамиан-14 подошёл к Автошлепу и приоткрыл крышку его головы. Из неё вырвалось несколько розовых пузырей, растаявших в воздухе. Хамиан-14 вынул из головы Автошлепа несколько миниатюрных катушек с намотанной на них тончайшей узкой ленточкой.

– Что у него тут делается? – бормотал он, рассматривая мельчайшие цифры, нанесённые на ленту… – Команда номер один – подмести аэродром. Команда номер два – починить дверь в ангаре. Команда номер три – сыграть в шахматы с Автоскоком. Дальше идёт какая-то шахматная галиматья.

Хамиан-14 положил обратно катушки с памятью Автошлепа и прихлопнул крышку его головы.

– Прекрасно! – сказал Хамиан-14. – Никаких новых мыслей! Можете включить свои головы.

Экраны Автоскока и Автошлепа снова засветились, но надписей на них ещё не было. Свечение экранов дрожало и переливалось.

– Дважды два! – сказал Хамиан на прощание и отправился с аэродрома в мастерскую.

Тем временем с Серёжей происходили не менее странные события. Люк летающей платформы открылся, и не успел Серёжа опомниться, как его подхватила огромная железная лапа, внесла его вместе с велосипедом в открывшееся отверстие и поставила на пол в круглой кабине, освещённой мягким розовым светом.

Щупальца, удерживающие Серёжу, разжались, и он спрыгнул с велосипеда. Велосипед с грохотом упал на пол. Наступила тишина, которую прерывало только тиканье каких-то часов и монотонное жужжание, похожее на гудение перегревшегося трансформатора.

– Привет… Ответ… Вопрос… Включён… Я 45-й Дуракон, – неожиданно запел приятный тенор.

Потом снова послышалось жужжание, и Серёжа увидел, что перед ним стоит фигура в железном шлеме, панцире и латах. Лицо рыцаря было закрыто железной заслонкой.

«Это, наверно, артист», – подумал Серёжа и спросил:

– Вы в какой кинокартине играете?

– У меня в программе нет кинокартин, – чётко ответил рыцарь. – Я играю в шашки, в шахматы, в «поддавки», в домино, лото, в «чёрное и белое не покупайте – головою не мотайте», в «орёл или решка»…

– Вот это здорово! – сказал Серёжа с восхищением. – Сыгранем в «козла»?

– Как это в «козла»?

– Это всё равно, что в домино, только стуку больше. У нас старики на бульваре «козла» забивают.

– У меня нет слов «старики» и «бульвары», – ответил рыцарь ровным голосом.

«Чудак какой-то! – подумал Серёжа. – Наверно, репетирует средневековую роль из картины о крестовых походах. Поэтому его и посадили на летающую платформу, чтобы он отвлёкся от привычной обстановки».

– Ну, тогда сыграем в домино? – весело предложил он.

– Сыграем! – согласился рыцарь. – Только на чём?

– На ящике каком-нибудь. – Предложил Серёжа. – Здесь, наверно, найдётся какой-нибудь ящик?

– Я спрашиваю вас, как вы хотите играть? – обидчиво заметил рыцарь. – На речевых командах или на телевизионной сигнализации?

Серёжа посмотрел на железный шлем собеседника и посоветовал:

– Да вы снимите шлем! Он вам, наверно, сдавливает голову.

– Мне ничего не давит на голову. Она у меня ещё почти пустая. В ней пока только игры. Я предлагаю играть в домино на речевых командах.

– Скажите, пожалуйста, – вежливо обратился Серёжа к рыцарю, – не вас ли это недавно назвали Дураконом-45?

– Когда именно это произошло? – спросил рыцарь.

– Ну, минут пять назад… Перед вылетом ракеты с вашего корабля.

– Надо всегда точно указывать время, – ворчливо заметил рыцарь. – Мы здесь измеряем все с точностью до плюс-минус одной стомиллионной. Ракета улетела с этой летающей платформы ровно пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад. Можете проверить показания приборов.

Мгновенно зажглись десятки экранов, задрожали стрелки на бесчисленных шкалах загадочных приборов. Цифры, графики, мигающие кривые, ползущие ленты самописцев – все это обрушилось на Серёжу беспокойным могуществом измерительной техники.

«Дело запутывается», – подумал он.

– А кого здесь всё-таки называли Дураконом-45 пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад? – спросил он.

– Пока мы разговариваем, прошло ещё некоторое время, – сухо заметил дотошный рыцарь и добавил: – Это меня зовут Дураконом-45.

«Тогда все понятно, – подумал Серёжа, – это местный дурак».

– А почему, – спросил Серёжа, – вы… именно… 45-й?.. Ну, как бы это сказать…

– Почему я Дуракон с номером 45? – переспросил рыцарь. – Сразу видно, что вы туготрон с другого острова.

– Кто?

– Туготрон! – повторил рыцарь. – Почему вы не включаете свой экран?

И тут заслонка, прикрывающая лицо рыцаря, засветилась, словно экран. На экране появились цифры. Одновременно раздался голос:

– Я Дуракон-45. Смонтирован десять дней назад. Прошу немедленно включить ваш экран и назвать имя. Дуплекс!

Серёжа молчал.

– Ну, так что же? – раздался нетерпеливый голос Дуракона-45.

– У меня нет экрана, – ответил Серёжа очень тихо. – Я человек. – Лицо его стало почти таким же белым, как экран.

– Не прикидывайся минитаком! – сказал Дуракон-45 с неожиданной грубостью, переходя на «ты». – Средний рост минитаков двадцать сантиметров, а в тебе… – Дуракон-45 нажал что-то у себя на затылке, – один метр пятьдесят сантиметров и четыре миллиметра, – объявил он. – Какой же ты минитак?

Оказывается, Дуракон-45 сумел измерить рост Серёжи на расстоянии.

– А я и не говорю, что я какой-то минитак! Я обыкновенный человек.

– У меня такого слова в памяти нет, – ответил Дуракон-45. – Может быть, это потому, что меня смонтировали только десять дней назад?..

В этот момент на летающей платформе раздался оглушительный рёв. Сначала он был похож на крик футбольных болельщиков. Потом рёв перешёл в завывание сирены, наконец резко оборвался, и в наступившей тишине послышался писклявый голос:

– Замечено резкое понижение температуры воздуха. Отвечайте, как работает печь для отапливания неба.

– Эх, зазевался! – воскликнул Дуракон-45 и бросился к щиту с переключателями. – Сейчас, сейчас! – торопливо бросил он на ходу в какой-то микрофон.

Железные щупальца Дуракона-45 заработали с невероятной быстротой и ловкостью. Они осторожно нажимали на кнопки, передвигали какие-то рычажки и рассыпали вокруг искры. На экране в центре головы Дуракона-45 вспыхивали то цифры, то загадочные завитушки.

«Работает, как автомат», – с восхищением подумал Серёжа. И вдруг у него возникло такое необычайное предположение, что он даже зажмурился.

Конечно, это автомат! У него железная голова. Он не знает самых обыкновенных вещей. Он работает с такой нечеловеческой скоростью! Может, туготроны – потомки наших автоматов?.. Ещё неизвестно, как они отнесутся ко мне. А что, если и мне прикинуться автоматом?

В это время Дуракон-45 закончил передвигать рычажки и подошёл к микрофону.

– Говорит летающая платформа, – отчеканил он и щёлкнул контактами, как зубами. – Наладил обогрев неба. Дуплекс! Триплекс! Симплекс! Комплекс!

Температура воздуха действительно начала повышаться. Это было отмечено всеми термометрами на Острове туготронов. А термометров там было бесчисленное множество. Каждый житель Острова имел их по несколько штук и следил за показаниями термометров с таким же интересом, с каким городской житель обычно читает утренний выпуск газеты. Температура воздуха имела для туготронов особое значение.

Страна минитаков была расположена за Голубым озером, и маленькие человечки никогда его не переходили. Они боялись попасть под гусеницы туготронов. Туготроны же не были любопытны. Всё, что им требовалось от минитаков, они регулярно получали на вертолётах. Это была начинка для головы, расфасованная по аккуратным пакетикам. Минитаки приготовляли её из смеси органических и неорганических веществ.

Сами минитаки были очень малы ростом и объясняли это тем, что всегда занимались производством микроскопических предметов. Правда, один из стариков минитаков рассказывал, что его дедушка Минилап видел одного минитака, достигавшего высоты тридцать сантиметров. Этот верзила-минитак, которого звали Стирофлекс, поднимал одной рукой гирю весом около одного килограмма.

– Сидим мы однажды со Стирофлексом, – рассказывал дедушка Минилап, – и курить нам захотелось до смерти. А курослепы у нас, как на грех, кончились. Неподалёку росла ромашка. «Не скрутить ли, – говорю, – Стирофлекс, нам цигарки из ромашки?» Ну, Стирофлекс и согласился. – Здесь дедушка Минилап обычно не в силах был совладать с собой и заливался дребезжащим старческим смехом. – Сорвал, стало быть, Стирофлекс большой лепесток ромашки, а скрутить цигарку не сумел. А все потому, что руки у него были громадные и грубые. Вот каков был гигант наш Стирофлекс! – говаривал дедушка Минилап.

К точным работам Стирофлекса не допускали.

Он не мог разглядеть даже парочку молекул без микроскопа. А кристаллики он обтачивал всегда с перекосом. Тонкие плёнки у него либо лопались, либо оказывались слишком толстыми. Поэтому он портил даже самую простую начинку для туготронной головы. Минитаки знали сто пятьдесят рецептов начинки и строго следили за тем, чтобы температура воздуха на Острове была всегда равна точно 25, 5 градуса Цельсия, потому что именно при этой температуре головы туготронов действовали безотказно. Похолодание же случалось не часто – туготроны исправно исполняли свои обязанности и непрерывно обогревали небо мощными лучами с особых летающих платформ.

Нетрудно догадаться, почему поднялось такое волнение на Острове, когда из-за рассеянности Дуракона-45 температура воздуха сразу упала до 15 градусов. В лабораториях минитаков жидкая начинка для туготронных голов свернулась, как кислое молоко. Туготроны отвинчивали головы и клали их в несгораемые шкафы, оставляя при себе временные набалдашники с походным запасом инструкций и решений. Нарастала паника. Автоскок забыл дорогу к своему приятелю Шпунтику и попал на завод для изготовления железных животов. У туготронного поэта Стихошлепа испортился переключатель, и он стал сочинять стихи только с неправильными ударениями. Изза похолодания он испортил своё стихотворение, посвящённое Дуракону-45:

 
Я уравнения решаю,
Как дважды два – и пятью пять.
Стихи мгновенно сочиняю —
Дарю тебе их на память.
 

Стихи были напечатаны на узкой длинной ленте, выползшей из уха поэта, и выглядели следующим образом: «11 00 11 000……11 00000 11».

В памяти автоматов всё было зашифровано в виде цифр. Молодым туготронам, только что склёпанным из железа, не приходилось обучаться грамоте. Они сразу же бойко произносили слова, записанные цифрами в их запоминающих устройствах. У каждого нового туготрона в голове хранилось небольшое наставление, тоже сочинённое Стихошлепом. Оно было запечатлено в начинке головы и, если записать его буквами, читалось так:

 
Регулируй, наблюдай,
Экономь микросекунду,
Зря сигнал не посылай,
Не запоминай ерунду.
 

Как видно, уже в этом раннем стихотворении Стихошлепа перепутано ударение. Очевидно, переключатель в его голове был неисправен ещё до понижения температуры.

Между тем паника на Острове постепенно прекращалась, и около несгораемых шкафов образовались очереди туготронов, сдавших свои головы на хранение.

В толпе рядовых туготронов оказался и Хамиан-14. Он был застигнут паникой по дороге от аэродрома к ремонтной мастерской. Ему тоже пришлось сдать в несгораемый шкаф свою драгоценную голову. Она имела форму тонкого весеннего огурца с крутым завитком. Хамиан-14 оставил при себе только розовый набалдашник с дюжиной мелких мыслишек. Сохраняя инкогнито в дребезжавшей толпе своих сограждан, он с беспокойством ждал очереди к несгораемому шкафу. Наконец он получил свою треснувшую голову, украшенную на затылке розовыми косичками из отходов производства, и бережно понёс её к смазочному насосу.

Несколько туготронов, узнав причудливый набалдашник Хамиана-14, шарахнулись в сторону.

– Выключайте мысли! Замыкайте предохранители! – зашумела толпа. – Здесь Хамиан-14. Сейчас он включит глушитель мыслей. Берегитесь лучей! Берегитесь замыкания!

Туготроны защёлкали контактами, и все надписи с экранов исчезли.

Хамиан-14 раздражённо помотал розовым набалдашником с маленьким экраном, похожим на карманное зеркальце. Ему не хотелось при свидетелях привинчивать к туловищу свою лопнувшую голову, поэтому он отошёл от смазочного пункта и свернул к пустырю, куда обычно сваливали всякий железный хлам. Здесь Хамиан-14, повозившись, закрепил голову гайкой на шее небольшим ключом.

Потом он нажал за ухом чёрную кнопку. Голова заработала вяло и со скрипом. Время от времени из глаз сыпались искры, а трещина на затылке, похожая на мягкий знак, то вспыхивала, то гасла, как негодная световая трубка для вечернего освещения.

«Дело дрянь», – подумал Хамиан-14, нажал кнопку глушителя мыслей и стал ждать, пока он прогреется. В затылке загудел трансформатор. Хамиан-14 приоткрыл щиток на переносице для ощупывающих лучей. Проходили минуты, а ЛУЧИ не появлялись.

«Испортился!..» – метнулась паническая мысль в опустошённой голове Хамиана-14. Глушитель, тот самый глушитель новых мыслей, который сделал его единственным властелином безотказных обитателей Острова туготронов, сломался, словно какой-нибудь захудалый регулятор!

Хамиан-14 включил голову на все катушки и стал размышлять. Тончайшие магнитные ленточки поползли в его голове плавно и бесшумно, как карамельки на конвейере кондитерского цеха.

«Кто и когда изготовил прославленную голову-огурец с глушителем новых мыслей? – вспоминал Хамиан. – Почему туготроны боятся глушителя?» – Но память не давала ему на это ответа.

Все Хамианы, начиная с 1-го до 14-го, наследовали от своих предшественников голову-огурец с глушителем новых мыслей. Но откуда досталась эта голова Хамиану-1?

Этого Хамиан-14 не знал.

«Не будем унывать, – успокоил себя Хамиан. – Пока на Острове есть ремонтная мастерская Автотрама, нет причин для меланхолии».

Он пошёл с пустыря на улицу, по которой торопливо двигались туготроны, спешившие по разным делам. Одни плавно скользили по рельсовому тротуару, не останавливаясь, другие подходили к смазочным колонкам и наскоро опрыскивали нагревшиеся части нежнейшим машинным маслом из пульверизатора.

Хамиан-14 вспомнил, что давно не проходил технический осмотр. Колени поскрипывали, и их давно пора бы разобрать и смазать. В главную маслёнку с незапамятных времён не набивался твёрдый смазочный состав «Раннее утро», и внутренние механизмы до того пересохли, что колотились друг о друга, как калёные орехи.

Хамиан-14 подошёл к двери, над которой висела вывеска со светящейся надписью: " 1111-0000-00101101101». Это означало: «Не испытывай себя на износ!»

Хамиан-14 вошёл внутрь колонки и получил от автомата связку гаечных ключей и банку с составом «Бархатистый». Все это Хамиан-14 понёс к одной из свободных стоек.

В смазочной было много туготронов. Некоторые подмазывали плечевые суставы, другие опрыскивали нагревшиеся контакты. Молодые туготроны Идиод, Клистрон и Вакукум громко болтали о похолодании на Острове и часто щёлкали новенькими переключателями под мышкой.

Хамиан-14 послушал, о чём они говорят, и быстро успокоился.

Новых мыслей нет! Все в порядке! Потом он вспомнил о поломке своего глушителя мыслей и снова опечалился.

«Надо же! Вот неприятность! Необходимо скорей отремонтировать голову», – пробормотал он.

Хамиан-14 сел в одну из стоек и отвинтил первую гайку от крышки живота. Эта крышка обычно прикреплялась пятью крупными гайками, выточенными в виде полевых колокольчиков, но живот Хамиана-14 давно уже держался только на одной. Остальные гайки были потеряны. Поэтому, как только Хамиан-14 отвернул свою единственную гайку, крышка живота с грохотом отскочила от своего хозяина и покатилась с радостным звоном. Идиод толкнул её ногой к Клистрону, тот – к Вакукуму, а Вакукум – к Хамиану-14.

«Ты что, не узнаешь меня, болван?» – хотел было рявкнуть Хамиан-14. Но он забыл включить речевую сигнализацию, и этот вопрос возник только на экране его головы в виде цифр.

Однако и этого было достаточно. На Острове не было ни одного туготрона, который не узнал бы железный завиток на огуречной голове Хамиана-14. На экранах Идиода, Клистрона и Вакукума мгновенно вспыхнула цифровая надпись, обозначавшая то же самое, что они гаркнули хором на речевых сигналах:

– Виноваты! Обознались!

После этого наступила тишина, которую прерывало только шипение смазочного вещества «Бархатистый», которым Хамиан-14 обильно поливал свои накалившиеся внутренности. Привинтив гайкой крышку и прикрыв ею живот, Хамиан-14 включил речь и пригляделся к толпе туготронов. Среди них он заметил Шатуна и Автокопыто, работавших в мастерской для ремонта голов.

– Подойдите-ка сюда, – сказал он им приветливо и для острастки покрутил ручку глушителя на голове.

Шатун и Автокопыто, лязгая железными суставами, подошли к Хамиану-14.

– Быстрей – в мастерскую! – приказал он.

Все трое вышли из смазочной, встали на рельсовый тротуар и включили двигатели. Шатун и Автокопыто покатили Хамиана-14 по рельсам, бережно подталкивая сзади, как коляску с младенцем. Розовые косицы из отходов производства взвились над огуречной головой, обнажив страшную трещину в виде мягкого знака.

В мастерской Автотрама царил обычный строгий порядок. Пластмассовый пол был натёрт до блеска. Головы лежали на удобных стеллажах, а запасные части к ним хранились в разноцветных ящичках с аккуратными наклейками. Автотрам сидел перед экраном контрольного прибора и наблюдал зарождение первых мелких мыслей в голове, предназначенной для одного из молодых туготронов.

Автотрам решил сыграть с новой головой пробную партию в подкидного дурака. Он включил свою голову на все катушки и уже предвкушал удовольствие от лёгкого выигрыша у неопытной новенькой головы. Но тут дверь отворилась, и Автотрам увидел, как Шатун и Автокопыто вкатили в мастерскую вконец разладившегося Хамиана-14.

– Что случилось? – спросил Автотрам и на всякий случай выключил в своей голове уголок приятных воспоминаний. Он тоже побаивался хамиановского глушителя мыслей.

Хамиан-14 уселся в свободную стойку и забросил одну гусеницу на другую.

– Можете быть свободны, – сказал он Шатуну и Автокопыту. – Но будьте поблизости и ждите дальнейших указаний.

На экранах Шатуна и Автокопыта появились букетики незабудок, сигнализируя о включении памяти. Они удалились. Хамиан-14 отвинтил свою голову и с напускной развязностью положил её на рабочий стол Автотрама. Оставшись в одном розовом набалдашнике, он стал похож на Дон-Кихота, собранного из москательных товаров. Крошечная головка с экранчиком повернулась к Автотраму и прохрипела голосом Хамиана-14:

– Проверьте, хорошо ли заперты двери мастерской, и принимайтесь за починку моей головы.

Автотрам нехотя отключился от игры в подкидного дурака и пошёл запирать дверь. Он частенько ремонтировал голову Хамиана-14 и знал его мнительность.

«Слишком громко орёт, – раздражённо подумал Автотрам о Хамиане-14. – От этого быстро стираются контакты».

Все неполадки в голове Хамиана-14 обычно легко устранялись. О том, что в железном огурце есть таинственный глушитель, было запрещено говорить, и Автотрам никогда не прикасался к чёрной перегородке, отделявшей макушку хамиановской головы от остальных её частей.

Старый мастер подошёл к столу и стал обследовать беспокойно жужжащую голову Хамиана-14. Увидев гигантскую трещину, Автотрам присвистнул (туготроны очень любили насвистывать ушами, и Автотрам, отличаясь особой музыкальностью, отлично свистел как левым, так и правым ухом). Мастер открыл крышку головы и начал проверять схемы.

– Тэк-с, – произнёс он и вынул схему «скокшлеп».

Он подключил её к контрольному пульту. Она работала чётко, как щипцы для орехов. Тогда он проверил все цепочки «флип-флоп». Они немного барахлили, но всё это было несерьёзно. Тогда старый мастер стал вытаскивать главную опрокидывающую схему. И тут раздался тонкий, еле слышный хруст. Этот звук был настолько тихим, что даже столкновение комара с оконным стеклом показалось бы по сравнению с ним ударом грома. Но сверхуловители звука подали его в голову Автотрама с таким мощным усилением, что мастер мгновенно оценил всю серьёзность положения. Он выпустил из глаз мощные пучки ощупывающих лучей и стал напряжённо проверять опрокидывающую схему. На лбу у него зажглись красные лампочки. Случилось то, чего боялись все мастера, чинившие когда-либо огуречную голову Хамианов. Лопнул тройник, соединявший опрокидывающую схему с коробкой глушителя мыслей.

Автотрам тихо гудел от возбуждения. Ведь, чтобы заменить тройник, надо открыть крышку глушителя мыслей. Он посмотрел в сторону Хамиана-14. Экранчик был повёрнут в его сторону, и на нём светились цифры, обозначающие местные ругательства.

«С ним шутки плохи, – подумал Автотрам. – Что делать? Отказаться от починки головы? Лишиться звания лучшего мастера на Острове и попасть в металлолом? Или открыть коробку глушителя мыслей? Сделать то, чего никогда никто не решался сделать?» – Он снова посмотрел на ненавистный экранчик Хамиана-14. На нём попрежнему светились цифры, обозначающие ругательства и угрозы.

«Эх, была не была!» – сказал себе Автотрам и стал подбираться с отвёрткой к чёрной перегородке макушки головы Хамиана-14.

К его великому удивлению, крышка была закреплена четырьмя обычными винтиками стандартного диаметра.

«Странно, что нет автоматического замка с секретом, – подумал Автотрам. – Ага, – догадался он, – сейчас в меня ударит ток», – и встал в красные резиновые калоши. Потом он взял в руки отвёртку и начал отвинчивать крепёжные винты.

Опять ничего не произошло. Тогда Автотрам решился.

Он сорвал крышку – и… застыл: коробка глушителя мыслей была пуста!

В это время Серёжа готовился к прыжку летающей платформы на ракете-парашюте. Дуракону-45 передали приказ немедленно отправить на Остров нового туготрона.

Серёжа уже влез в ракету, установленную на срезанном куполе платформы, и слушал последние объяснения Дуракона-45.

Всё было очень просто: красная кнопка – взлёт, белая – торможение, чёрная кнопка – посадка. Но Дуракон45 продолжал давать нудные и мелкие советы.

– Не забудь сказать на Острове, что экран у тебя давно испортился, а то пойдут слухи, что я, мол, отвинчивал твою голову.

– Попробовал бы ты! – тихо заметил Серёжа. – Ладно! – сказал он громко. – Не беспокойся, Дуракон! Подай-ка мне велосипед.

– Какой велосипед? – спросил Дуракон-45, и в нём щёлкнули контакты. – А-а, вот это? – Он вцепился щупальцами в руль велосипеда и легко его поднял.

Серёжа взял из железной лапы туготрона велосипед и поставил его на заднее колесо в ракету. Дуракон-45 захлопнул дверцу.

Серёжа нажал красную кнопку и услышал где-то в хвосте ракеты приглушённое гудение. Через прозрачное окошко он увидел, как мелькнули синие лучи, вырвавшиеся из глаз туготрона, но тут же зажмурил глаза, потому что его тряхнуло, а потом прижало к полу, как будто к ногам привязали гири. Ракета оторвалась от летающей платформы и взмыла вверх, как брызги праздничного салюта. Серёжа открыл глаза. Окошко поплыло слева направо, а потом вниз. Ракета повернулась и пошла на снижение.

«Главное – не прозевать тот момент, когда надо выключить двигатель и выпустить парашют. Тогда ракета начнёт плавно опускаться на землю». Палец Серёжи всё время слегка прикасался к чёрной кнопке. Наконец он не выдержал и нажал её. Он совсем забыл, что ему надо было сначала затормозить ракету. И тогда случилось то, от чего его предостерегал Дуракон-45. Выпущенный слишком рано, парашют лопнул, и ракета понеслась вниз со страшной скоростью. Серёжа с отчаянием искал каких-нибудь новых кнопок и шарил руками по гладким стенам. Колесо велосипеда больно надавило ему на ногу. Он выдернул её из-под колёса и неожиданно увидел на полу какую-то педаль.

Серёжа и нажал на неё ногой.

К счастью, это оказался аварийный переключатель. Из ракеты выскочил огромный зелёный запасной парашют, и она величаво поплыла вниз. Серёжа увидел под собой воду. Ракета-парашют опускалась всё ниже, и можно было уже различить мосты. Серёжа пролетел над мостами и оказался по другую сторону озера, на территории минитаков. Он нёсся ещё некоторое время почти над самой землёй, покрытой сверкающей зеленью. Потом ракета с хрустом врезалась в гущу ветвей какого-то дерева и скатилась на землю.

Стало совсем тихо. Где-то наверху шелестели листья.

В прозрачном окне ракеты заиграл солнечный зайчик. Серёжа потянул рукоятку рядом с окном, и стенка поползла вбок, как дверь в купейном вагоне поезда. Он вылез из ракеты и оказался в гуще огромных лопухов. Сделав несколько шагов, он остановился. Под лопухами нарастал шум, крик и возня. Лопухи закачались.

– Стойте! – закричал кто-то.

По лопухам пробежала волна. Серёжа наклонился и увидел маленького запыхавшегося человечка с растрёпанными рыжими волосами.

– Погибли заборы! – крикнул он и снова скрылся в чаще лопухов.

Ошеломлённый Серёжа увидел, как окружавшие его лопухи стали с хрустом валиться на землю. К Серёже подступала быстро растущая толпа человечков. Это были минитаки. Они отталкивали друг друга, кричали и бранились.

– Дайте мне сказать! – кричал рыжий минитак.

Его голос был еле слышен, как попискивание птенцов из гнезда. Человечек приложил ко рту миниатюрный усилитель, похожий на тычинку полевого колокольчика, и его голос вдруг приобрёл силу и загремел над лопухами.

– Разрушено несколько домов! Растоптаны поляны шампиньонов!

– Дайте туготрону свежую начинку для головы и пусть убирается обратно! – закричал кто-то в толпе.

– Я не туготрон, – сказал Серёжа. – Я сделал все это нечаянно.

Наступила тишина.

– Это минитак-гигант! – закричал усилитель. – Какое счастье! Нашёлся наш предок!

И не успел Серёжа опомниться, как рыжий минитак с усилителем бесстрашно полез на него, как монтёр на телеграфный столб, цепляясь крошечными крючками.

– Говорит редактор «Кругозорчика»! – кричал минитак – Устанавливаю антенну на плече гиганта!..

Но тут его перебил второй минитак:

– Говорит редактор газеты «Под нашим лопухом»! Начинаю телевизионную передачу. – Это кричал человечек с жужжащим аппаратом, сидевший в толстом лопухе, как в кресле.

Тем временем у ног Серёжи собрались корреспонденты других газет: «Фиалка под микроскопом», «Если приглядеться к крапиве», «Из нашей ямы». Все они держали в руках крохотные фигурки, не больше лепестка ромашки.

– Это я! – изумился Серёжа, взглянув на фигурки.

Действительно, полупрозрачные фигурки были похожи на Серёжу как две капли воды.

«Это у них вместо фотографий», – подумал он.

– Мы складываем из таких фигурок газеты, – объяснил Серёже минитак в тёмной шляпе. Он говорил тихо, но его можно было услышать и без усилителя. – А потом мы пишем статьи цифрами, как туготроны. Меня зовут Парабуц, – он улыбнулся. – Я корреспондент газеты «Если приглядеться к крапиве».

В этот момент над ухом Серёжи раздался крик редактора «Кругозорчика».

– Уберите корреспондента «Под нашим лопухом»! – орал он, цепляясь за Сережино плечо ботинками с крючками. – Я первый! Я главный! «Кругозорчик» – самая длинная газета в мире!

– А «Под нашим лопухом», значит, похуже будет? – раздался внизу ехидный голос. Это говорил Скоротак, тот самый, который вёл телевизионную передачу.

– З-з-з-з-з, – раздалось жужжание в усилителе. Редактор «Кругозорчика» от ярости не мог произнести ни слова. – З-з-з-з, – жужжал он, стягивая с себя пиджак.

Редактор «Кругозорчика» готовился к драке. Миг – и он скатился с плеча Серёжи вниз. Скоротак заслонился антенной и отступил на несколько шагов. Телезрители страны минитаков, следившие у своих приёмников за встречей с прибывшим гигантом, вздрогнули от скрежета, шума и криков, которые вырвались из репродукторов. Редактор «Кругозорчика» и редактор «Под нашим лопухом» вцепились друг в друга и покатились вместе с антенной по траве. Скоротак схватил редактора «Кругозорчика» за ногу и оторвал подошву от его ботинка. Она была не больше лепестка розы. Скоротак рассвирепел и запутался в антенной проволоке.

– Хватит, ребята, драться! – вмешался Серёжа.

Он сказал это так громко, что многие радиослушатели услышали его голос и бросились к своим окнам. Из толпы выскочили плечистые минитаки и быстро разняли Скоротака и редактора «Кругозорчика». Суета улеглась.

– Дайте мне сказать, – раздался нежный голос корреспондента «Фиалки под микроскопом». – По-моему, не надо ссориться, – сказала она. – Все хотят узнать подробности о нашем доисторическом предке-гиганте. Все хотят знать, правда ли, что мы становились маленькими постепенно? А также о том, чьи следы остались в Пустыне предков?

Редактор «Кругозорчика» решил не терять времени. Он снова вскарабкался на плечо Серёжи и задал первый вопрос.

– Как вы добились таких больших размеров? – спросил он.

– Я не добивался, – ответил Серёжа. – Я буду ещё расти.

Толпа под лопухами загалдела.

– Это Песчаный минитак! – закричал кто-то. – Спроси его про следы в Пустыне предков!

– Как вы попали на Лопушиную поляну? – спросил редактор «Кругозорчика».

– Всего не расскажешь, – ответил Серёжа. – Я прилетел с летающей платформы Дуракона-45 и перепутал управление ракетой.

– Мы знаем этого Дуракона, – зашумели минитаки. – У него голова необкатанная. Он сам ещё мало что умеет делать!

– Тише! – важно сказал редактор «Кругозорчика». – Задаю следующий вопрос. Считаете ли вы себя минитаком-гигантом?

– Нет, не считаю, – ответил Серёжа.

– Кто же вы такой?

– Человек.

– Такого не бывает, – строго сказал редактор «Кругозорчика».

Но тут Серёжа почувствовал, что ему очень хочется есть.

– А поесть у вас что-нибудь найдётся? – спросил он.

– Принесите ему цветочной пыльцы! – закричали в толпе.

В этот момент что-то упало на Серёжу сверху. Это было крепкое зелёное яблоко. Он поднял голову. Над ним свисали ветви дикой яблони. Толстый сук торчал внизу, как ступенька. Один миг – и Серёжа, подтянувшись на руках, оказался на дереве вместе с редактором «Кругозорчика» на плече и его антенной. Он с жадностью набросился на яблоки и стал с хрустом поедать их одно за другим. Хруст проходил через усилители, и оглушительный грохот раздавался по всей стране минитаков. Редактор «Кругозорчика» налепил на каждое ухо по листу, он был совсем оглушён, но продолжал вести репортаж.

– Минитак-гигант ест одиннадцатое яблоко! – сообщал он.

Серёжа бросал огрызки как можно дальше, опасаясь ушибить кого-нибудь в толпе.

– Как он громко ест! – брезгливо заметила корреспондентка газеты «Фиалки под микроскопом».

– Выключите чавканье гиганта! – закричал Скоротак. – Получено важное сообщение!

Скоротак торопливо дописал цифрами последнюю фразу своей статьи: «Если нога прибывшего гиганта совпадёт со следами в Пустыне предков, мы разгадаем тайну Песчаного минитака». Затем он прицепил к подбородку усилитель и закричал:

– Получена сверхсрочная копия следов Песчаного минитака из Пустыни предков. – Он с торжеством поднял над головой лист белой глянцевой бумаги, на котором все увидели чёрный след босой ноги.

Серёжа набил карман яблоками и спустился с дерева. «Этот Песчаный минитак, наверно, носил сорок второй номер ботинок», – подумал он.

– Мало того, – хвастливо продолжал Скоротак, – я успел приложить след нашего доисторического предка к ноге прибывшего гиганта.

Действительно, на белом глянце была аккуратно обведена пунктирной линией подошва Сережиного ботинка.

– Следы не совпадают, – зашумела толпа.

– Ещё бы! – заметил Серёжа. – Пока я ещё ношу тридцать седьмой размер.

– Значит, он не наш предок, – вздохнула представительница газеты «Фиалка под микроскопом». – Наше дело маленькое.

– Пойду чинить свой забор, – разочарованно сказал Скоротак.

Толпа минитаков стала редеть. Редактор «Кругозорчика» отцепил антенну с плеча Серёжи и, спустившись вниз, исчез под лопухами. Где-то заиграла музыка. Над кустами взвились вертолёты, похожие на стрекоз. Минитаки разлетелись с Лопушиной поляны.

– А как вас зовут? – тихо спросил кто-то.

Серёжа наклонился и увидел корреспондента газеты «Если приглядеться к крапиве». Парабуц был очень застенчив и почти никогда не задавал вопросов.

– Меня зовут Серёжа.

– Прошу вас зайти ко мне в гости, – тихо сказал маленький человечек.

– С удовольствием, – ответил Серёжа и почему-то покраснел.

– Я полечу медленно на вертолёте, – сказал Парабуц, – а вы можете дойти пешком. Я живу неподалёку.

– Спасибо, – поблагодарил Серёжа, поднял с земли свой велосипед и приготовился следовать за Парабуцем.

Парабуц быстро поднялся в воздух на вертолёте и сделал несколько кругов над лопухами. Потом он повернул к востоку и полетел в сторону Голубого озера. Серёжа шёл вслед за ним, ведя за руль свой волшебный велосипед. Вскоре он заметил, что вертолёт снижается. Из-за кустов показалась крыша домика. Серёжа ускорил шаги.

Парабуц уже приземлился и встретил Серёжу у калитки сада. Из дому выбежали его сыновья Миг и Сластик, а из окна выглядывала жена Нелида. И тут произошла неловкость, которая может возникнуть у чересчур гостеприимных хозяев.