Книга Потрошители времени онлайн - страница 4

Глава 4

Станция Шангри-Ла представляла собой достойное кисти Эшера сочетание крупного транспортного узла, первоклассного торгового комплекса и миниатюрного города. И все это было втиснуто в огромную разветвленную пещеру в известняковых массивах Гималайских гор – пещеру, которая постепенно расширялась, пока не превратилась в один из самых оживленных вокзалов в мировой индустрии туризма во времени. Отдельные части станции выступали на поверхность земли; точнее, выступали бы, если бы проектировщики Шангри-Ла не замаскировали бы бетонные стены и устои под все ту же скальную поверхность. Поскольку внутренняя структура станции вынужденно следовала лабиринту ответвлений пещеры, ВВ-86 представлял собой хаотическое нагромождение помещений и коридоров, извивающихся во всех направлениях; кое-где их соединяли прямые, пробитые сквозь скалу туннели.

Все крупные туристические Врата, разумеется, располагались в Общем зале – обширном пространстве, заполненном извивающимися балконами, галереями, безумными лестницами и пандусами, не говоря уже о сиявших витринами магазинах и ресторанах, в которых почитали за честь оттягиваться самые богатые мира сего. Однако поскольку Общий также следовал изгибам огромной пещеры, охватить его взглядом от одного конца до другого было – увы! – физически невозможно. И уж совершенно запутанными казались жилые сектора станции, напоминавшие более всего улей, соты в котором строились обдолбанными ЛСД пчелами.

Нижние ярусы станции уходили вниз, к самому сердцу горы. Именно здесь размещалось оборудование, обеспечивавшее жизнедеятельность маленького городка. Машины, энергия для которых поставлялась небольшой атомной электростанцией, негромко гудели под скальными сводами. Это гудение дополнялось утробным журчанием воды в многочисленных трубах. В этих катакомбах вполне можно было прятаться несколько месяцев, если не лет.

Марго давно уже поняла, что станция Шангри-Ла огромна, но до сих пор и не представляла себе насколько. Скитер Джексон вел их длинными извилистыми переходами по лабиринту, который явно был знаком ему так же хорошо, как Марго – путь от апартаментов Кита до библиотеки. Было абсолютно ясно также, что Скитер раньше в полной мере пользовался этими своими познаниями, чтобы скрываться здесь от назойливых агентов Безопасности, а также злобных туристов, которых он надул, нагрел или просто-напросто ограбил.

Возможно, именно это спасло ему жизнь, когда тот взбешенный гладиатор хотел изрубить его мечом в капусту, подумала она. Время от времени, повинуясь командам Скитера, их отряд распадался, прочесывая параллельные коридоры и сходясь у следующего угла. Иногда вдалеке слышались голоса других поисковых партий, искаженные эхом. От этого Марго пробирала дрожь, от которой не спасало даже исходившее от труб отопления тепло. К этому добавлялись пронзительные крики исполинского Pteranodon Sternbergi, попавшего на станцию через нестабильные Врата из мезозойской эпохи.

Не уступавшая размерами небольшому аэроплану, эта огромная летучая рептилия жила в клетке, которую с помощью гидравлических подъемников время от времени поднимали через люк в Общий зал для «показательных кормлений». В день птеродактиль пожирал немереное количество рыбы – больше, чем ее можно было доставлять сквозь Врата. Поэтому глава санитарной службы Сью Фритчи претворила в жизнь не лишенный амбициозности проект: выращивание на станции рыбы из мальков, доставлявшихся как из Верхнего, так и из Нижнего Времени. Все коридоры нижнего яруса станции, лежавшие под Малой Агорой и Приграничным Городом, были заставлены пустыми аквариумами, ожидавшими нового запаса мальков, из-за чего зона эта напоминала давно разорившийся зоомагазин, все рыбные запасы которого распроданы по дешевке, если вообще не спущены в ближайший сортир.

В общем, это было не самое приятное место для поисков пропавшего друга.

Марго сверилась с часами. Сколько они уже ищут? Четыре часа двадцать минут. Время – по крайней мере для нее и тех, кто собирался пройти через Британские Врата, – стремительно истекало. Она прикусила губу и покосилась на Шахди Фероз, являвшую собой практически все, чем хотела стать Марго: уверенную, красивую женщину, всеми уважаемого профессионала, опытного исследователя, проводившего в Нижнем Времени почти столько же, сколько иной гид «Путешествий». Собственно, «Путешествия во времени, Инкорпорейтед» несколько раз уже предлагали д-ру Фероз провести «спиритический тур» по Британии позапрошлого века и каждый раз получали от нее вежливый, но решительный отказ. Марго восхищалась ее принципиальностью – согласие на эти предложения дало бы ей возможность грести деньги лопатой. Уж во всяком случае, достаточно, чтобы финансировать одну или две экспедиции.

Кстати, об изысканиях в Нижнем Времени...

– Кит, – негромко окликнула деда Марго. – У нас время на исходе.

Кит обернулся к ней, посмотрел на свои часы и нахмурился.

– Да. Мне очень жаль, Скитер, но Марго и д-ру Фероз нужно успеть к открытию Британских.

Скитер склонил голову набок и сжал губы.

– Видите ли, мне тоже нужно в те Врата – у меня там работа. Мы сейчас практически под Приграничным Городом. Поэтому мы проверим эту часть туннелей, а потом они могут подняться и играть в сыщиков в Британии сколько их душе угодно.

Марго затаила дыхание – такое выражение появилось на лице у Кита. Впрочем, он совладал с собой. Возможно, оттого, что увидел муку в глазах у Скитера.

– Ладно, – сказал вслух Кит. – Тогда, может, возьмешь на себя тот коридор? – Он кивнул в сторону левого ответвления. – А вам, доктор Фероз, лучше пойти с Марго – так вы сможете по дороге обсудить последние планы перед отправлением.

Марго мысленно поежилась, но возражать не посмела. В конце концов, следующие несколько месяцев ей предстояло провести в обществе этой женщины. Чем скорее она привыкнет общаться с ней – тем лучше.

Кит ткнул пальцем в сторону одного из извилистых проходов справа от них.

– Возьмите вон то, правое ответвление. Я пойду прямо. Встречаемся... через сколько? – спросил он у Скитера.

– Через ярдов пятьдесят. Там мы сможем подняться в Приграничный Город.

Они разделились. Марго покосилась на Шахди Фероз и почувствовала, что краснеет. У нее самой в копилке был разве что школьный аттестат да еще один семестр в колледже. Собственно, самостоятельно, в библиотеке, она обучилась куда большему, чем в той до невозможности занудной школе Верхнего Времени. Однако после того допущенного ею чудовищного ляпа, когда Шахди Фероз утерла ей нос по поводу шпаны из Найхола и их оружия, то, что в персональном журнале Марго значилось почти двести часов, проведенных за Британскими Вратами, или то, что она свободно говорила на кокни, не значило ровным счетом ничего. Кит здорово помучил ее, зато теперь она могла не только улавливать смысл в этой тарабарщине, но и при необходимости сама поддерживать разговор на этом невообразимом лондонском диалекте. Все это не значило ничего после того, как она облажалась в первый же день, а отсутствие высшего образования заставляло ее чувствовать себя и вовсе уязвимой.

Тем больше удивилась она тому, что Шахди Фероз первая протянула ей руку дружбы.

– Я вовсе не хотела ставить вас в неловкое положение, мисс Смит, – неловко улыбнулась та. – Если вас назначили гидом группы наблюдателей, у вас наверняка достаточно опыта для этого.

Марго едва не согласилась с этим предположением. Ей отчаянно хотелось, чтобы эта женщина считала, что она прекрасно знает, что делает. Но это было бы нечестно, а могло оказаться просто опасным, если они попадут в сложную ситуацию, а ученая решит, что Марго известно больше, чем есть на самом деле. Поэтому она откашлялась, надеясь, что краснеет не слишком сильно.

– Спасибо, но это не совсем так. – Удивленный взгляд, брошенный на нее д-ром Фероз, заставил ее торопливо продолжить, пока она не совсем струсила. – Понимаете, я учусь на разведчика времени, вот Кит и хочет, чтобы я набралась опыта в реальных условиях.

– Кит? – переспросила ее спутница. – Вы так хорошо знакомы с Китом Карсоном, что зовете его по имени? Я вам завидую.

Напряжение немного отпустило Марго. Если д-р Шахди Фероз способна завидовать ей хоть в чем-то, может, у Марго еще не все потеряно. Она улыбнулась, забыв на минуту про страх за Йаниру и ее семью.

– Ну, можно сказать и так. Он мой дедушка.

– Ого! – И тут д-р Фероз удивила Марго еще сильнее. – Должно быть, вам приходится нелегко, мисс Смит. Позвольте выразить вам мою симпатию... и уважение. Не так-то просто соответствовать своим знаменитым родственникам.

Странное дело, но Марго показалось, что Шахди Фероз имеет в виду не ее одну.

– Нет, – тихо ответила она. – Не просто. – Шахди Фероз промолчала, за что Марго была ей благодарна. Вдвоем они начали проверять двери, мимо которых проходили, и записывать номера помещений для последующей проверки Службой безопасности, поскольку все они оказались заперты, а ключей у них, разумеется, не было. Марго барабанила в дверь, кричала: «Эй? Йанира? Маркус? Это Марго Смит...» Никто не отвечал, если не считать эха их собственных голосов в гулком коридоре, словно насмехавшегося над их беспомощными попытками. Марго прикусила губу. Сколько комнат еще остались непроверенными, сколько миль туннелей? Господи, ну должны же они быть хоть где-то!

Нет, не где угодно, сказала она себе. Если они убиты, преступникам либо нужны были бы ключи, чтобы отпереть дверь, либо они взломали бы замок, что было бы заметно сразу. До сих пор ни Марго, ни Шахди Фероз не обнаружили никаких подозрительных царапин, выдающих взлом. Значит, возможно, они еще живы.

Где-то.

Господи, сделай так, чтобы они были живы – хоть где-то.

Туннель повернул, следуя изгибу пещеры, и почти сразу же влился в основной туннель – в нескольких ярдах от того места, где они разошлись. Кит уже стоял, поджидая их. Скитер, молчаливый и мрачный, появился через пару минут.

– Ладно, – буркнул Скитер хриплым от огорчения голосом. – Это был весь отведенный нам сектор. – Боль в его голосе вывела Марго из размышлений о собственных проблемах, кольнув ее чувством вины. В конце концов, сама она ничего не потеряла в этом дурацком споре с Шахди Фероз – ну разве что спеси поубавилось. Скитер только что лишился единственных друзей в этом мире.

– Мне очень жаль, Скитер, – неожиданно для себя произнесла она и сама подивилась тому, как искренне это прозвучало.

Скитер встретился с ней взглядом, помолчал, потом медленно кивнул:

– Спасибо. Спасибо, Марго. Ладно, нам пора подниматься в Общий, готовиться к открытию Британских. – Он поморщился. – Я ведь тоже буду таскать поклажу, раз уж подрядился на эту работу. Но там не останусь.

Нет, с неожиданной ясностью поняла Марго, он ведь и правда не останется. Он вернется через те же Врата и, возможно, загоняет себя поисками до смерти, не давая себе времени ни на сон, ни на еду... Молча поднялись они по лестнице в шумный Приграничный Город. До открытия Врат Дикого Запада оставалось меньше суток, и самозваные ковбои в кожаных галифе шатались, звеня шпорами, из салуна в салун, приставали к девицам из бара и расплескивали по столам дешевое виски. Из открытых дверей ближнего салуна доносились дребезжащие звуки расстроенного пианино и голоса туристов, обсуждающих ход поисков, судьбу нападавших на Йаниру строителей, ее семьи и ее послушников, а также, само собой, личность Потрошителя.

Напротив салуна «Веселый Джек» какой-то парень с длинными висячими усами, одетый в маскарадное сочетание широкополого мексиканского сомбреро и красного шелкового платка на шее с черными кожаными галифе, черной же рубахой, пижонскими кожаными ботинками и совсем уже абсурдно смотрящимися серебряными шпорами, шатался туда-сюда в толпе, надрывая глотку:

– Вот увидите, медаль ихняя все равно что у меня в кармане! Меня звать Джо Тайролин, миледи, и гадом буду, если не выиграю это их сраное состязание!

Он пристал к туристке, щеголявшей в стильном костюмчике из бычьей кожи. Та отпрянула – судя по всему, от него изрядно несло спиртным. Джо Тайролин, пьяный как полено – самое пьяное полено в Приграничном Городе, – вытащил из кобуры пару редких армейских кольтов и исполнил замысловатое танцевальное па, взмахнув при этом руками. Один из его револьверов взмыл в воздух и с плеском плюхнулся в конскую поилку у входа в салун. Толпа встретила это веселым ржанием. Лицо его, цветом не уступавшее алой шелковой бандане, приобрело мрачное, как его черная одежда, выражение.

– Вот увидите... ик!.. всех обставлю! Слышите? Джо Тайролин бьет орла в глаз за три сотни ярдов... – Он стал на карачки и принялся выуживать пистолет из поилки.

– Как бы он не утонул, – пробормотала Марго. – Боже, я даже рада, что нам в Лондон, а не в Денвер.

Кит тоже проводил взглядом пьяного искателя приключений.

– Будем надеяться, его стрелковый опыт ограничится тем состязанием, о котором он бормочет. Слишком много я видел идиотов вроде этого, которые, попав в Денвер, тут же вызывали кого-нибудь из местных на поединок. Порой даже из тех местных, кого нельзя убить, потому что он важен для истории. Сплошь и рядом они возвращаются на станцию в брезентовых мешках.

– Могу себе представить, какой шум поднимали их родные, – заметила Шахди Фероз.

– Уж не без этого. Именно поэтому администрация вокзала требует от всех туристов собственноручно расписаться на заявлении, в котором они принимают всю ответственность за подобные инциденты на себя. В общем, – Кит бросил еще один брезгливый взгляд на пьяного Джо Тайролина, который к этому времени успел расплескать воду по мостовой, забрызгав при этом всех туристов в радиусе нескольких ярдов, – дураки имеют возможность понять, что законы путешествий во времени подобно законам физики неодолимы и безжалостны, не делая скидок никому.

Скитер промолчал. Он только покосился на пьяного туриста и поджал губы. Но в глазах его застыла такая боль, что Марго почти физически ощущала ее. Она нерешительно протянула руку и коснулась его локтя:

– Мне очень жаль, Скитер. Я надеюсь, что ты найдешь их. Передай им... передай им, что мы помогали искать, ладно?

Скитер словно окаменел от ее прикосновения, но все же кивнул:

– Спасибо, Марго. Увидимся.

Он повернулся и нырнул в толпу, пройдя мимо Джо Тайролина – тот исполнил еще один пируэт и тяжело плюхнулся в поилку, из которой только что выудил свой пистолет. Толпа, сомкнувшаяся за Скитером, снова разразилась хохотом. Марго не смеялась. Скитер страдал – так сильно, как от него никто бы не ожидал. Она подняла взгляд и увидела, что Кит внимательно смотрит на нее. Он кивнул, словно прочитав ее мысли. Собственно, эта его способность до сих пор немного пугала ее – и тем не менее за это же она любила его сейчас сильнее, чем когда-либо.

– Я тоже буду искать, проказница, – пообещал он. – А ты лучше беги переоденься и тащи багаж, пока не опоздала.

Марго вздохнула.

– Спасибо. Придешь нас проводить?

Он нежно взъерошил ей волосы.

– Только попробуй запрети мне это.

Она крепко-крепко обняла его, стараясь сдержать слезы, упрямо наворачивающиеся на глаза.

– Я тебя люблю, Кит, – шепнула она и поспешила прочь, пока он не увидел слез.

Разведка времени – занятие для твердых духом.

Беда только, в эту минуту Марго не ощущала в себе нужной твердости.

Ночь выдалась сырая.

Нет, не дождливая – если бы! В воздухе висела ядовитая пелена угольного дыма, речного тумана и пара, смешавшихся в вонючих желтых каплях. Над поблескивающими крышами из мокрой черепицы повисали длинные завитки жирного черного дыма; они пригибались к земле причудливыми, уродливыми горгульями. Высоко над ними в небе стояла редкая, почти забытая гостья – луна. Ее серебряный серп напоминал туго натянутый лук Божественной Ночной Охотницы, нацеливший свои стрелы прямо в сердце задыхающегося в собственных испарениях города.

Газовые горелки в разбитых уличных фонарях шипели в ночи словно запутавшиеся в паутине пчелы. Туман превращал огни в вялые, бессильные комки желтого света, едва освещавшего мокрую брусчатку мостовой и закопченные стены домов. В воздухе мешались всевозможные запахи. От реки тянуло вонью выброшенных на берег водорослей и прочей гнили, а также отходов жизнедеятельности огромного города, к которой примешивался запах соли.

Далекий аромат сырого сена доносился с огромных рынков Уайтчепла и Хеймаркета, напоминая о том, что где-то вдалеке, за этими скользкими кирпичными стенами, в полях дуют еще свежие ветры. Но гораздо отчетливее улавливался запах болот и речного ила, струившийся от причалов Уоппинга, Степни или Айл-ов-догз, – запах словно от груды пролежавших слишком долго в воде утопленников.

В домах зажиточного люда, выстроившихся вдоль Темзы к западу отсюда и по всей северной части города, давно уже загасили газовые лампы и свечи. Но здесь, на шумных улицах Уоппинга, Уайтчепла и Степни, повсюду слышались пьяные голоса, горланящие слова любимых песен. В комнатках размером не больше кладовки, сдаваемых внаем в кирпичных домах для бедноты, сутенеры разыгрывали старую, как мир, но от этого не менее прибыльную игру, используя для нее дешевых шлюх, доверчивых матросов и ножики с выкидными лезвиями. Работяги и их жены стояли или сидели в дверях и окнах, слушая музыку, доносящуюся из питейных заведений или клубов для бедноты вроде Уайтчеплской ассоциации трудящихся, – до тех пор, пока усталость после долгого рабочего дня не гнала их спать. В переулках потемнее процветал бизнес иного рода. Мужчины – группами, парами или поодиночке – скользили от тени к тени, держа наготове фомки и прочие орудия труда.

На одной из улиц, где туман сгустился особенно сильно, что не мешало музыке литься из окон и дверей популярного у местных жителей заведения, брел, шатаясь и поскальзываясь на булыжной мостовой, одинокий молодой мужчина – скорее даже светловолосый подросток. Несмотря на юный возраст, он уже сам зарабатывал себе на жизнь, хотя и не самым обычным образом. Большую часть этой ночи он провел, планомерно напиваясь; начавши с «одного стакана для разогрева», он продолжал в том же духе, поглощая пинту за пинтой того, что было дешевле всего в каждом следующем кабаке, пока не оказался в этом крысином закоулке.

Из желтой завесы возникла фигура уличной девки неопределенного возраста, при виде юнца она зазывно заулыбалась.

– Ты, парень, видать, из тех, кому не помешает теплая компашка, а? – Она заботливо взяла его за руку; он стоял, привалившись к закопченной стене, добавив еще одно темное пятно на некогда дорогой рубахе, видывавшей лучшие времена в модном Вест-Энде. Она заглянула в его глаза и улыбнулась. – Хошь, мигом справлю удовольствие, и всего-то за четыре пенни? – Опытная рука скользнула вниз, к его бесформенным штанам.

Он тоже провел рукой по предлагаемому товару – это ожидалось, а ему надо было хранить хоть остатки своей репутации, но сокрушенно вздохнул, поскольку даже в столь пьяном состоянии не совсем утратил способность думать.

– Нету у меня четырех пенсов, душка, – произнес он на сленге, к которому начал уже привыкать на этих улицах. – Воще ни пенса. Весь вышел, вот он я какой. А что было, так на пару пинт спустил.

Женщина посмотрела на него внимательнее, насколько позволял царивший в переулке полумрак.

– Чтой-то голос навроде как знаком...

Она вгляделась еще и вдруг брезгливо взвизгнула и оттолкнула его руку.

– Что ты мне голову-то дуришь, Морган? Хватаешься, словно как готов меня за три пенни трахнуть, когда трахать-то надобно тебя самого? Слыхала я про тебя всякого, Морган, Полли Николз распиналась, как ее по пьяни развезло... – Женщина с силой оттолкнула его от себя. – Ступай к своему любимому мистеру Эдди – ежель он тебя взад пустит, кем бы он ни был, урод несчастный! – Она недобро хохотнула и исчезла в темноте, бормоча что-то насчет времени, потраченного зря на безбородого педика, и что пора ей найти какого мужика с честным причиндалом, чтобы заработать на жизнь.

От толчка безденежный – и, как выяснилось, печально известный – пьяный юнец ударился о сырую стену и, охнув, сполз по ней вниз, на мокрую мостовую. С минуту он сидел, глотая слезы от обиды и потирая ушибленное плечо. Потом задумался, что ему делать дальше. Провести остаток ночи в грязи на мостовой ему не улыбалось. Идти ему было некуда, денег – ни пенса, а до Кливленд-стрит и того престижного вест-эндского заведения, где он некогда пользовался популярностью у определенного рода клиентов, было так же далеко, как до завтрашнего вечера, когда Эдди принесет ему наконец обещанные деньги. До той поры у него и на еду-то денег не будет.

В глазах щипало. Черт бы побрал эту суку Полли Николз! Она ведь ничем не лучше его, какой бы праведницей ни держалась по отношению к нему. Обыкновенная грязнуля, готовая задрать юбку за каких-то вонючих четыре пенса – или, если уж на то пошло, за стакан джина. Морган по крайней мере имел дело с почтенными, богатыми клиентами; впрочем, мысль об этом только усиливала его чувство жалости к себе. Дорогое заведение из Вест-Энда вышвырнуло его, когда он лишился их самого богатого клиента. Ну не виноват же я, что Эдди бросил меня ради этого чертова мистика с его обходительностью, дорогим домом и чертовым уродством...

И Полли Николз, да проклянет Бог эту пьяную суку, узнала откуда-то об этом заведении на Кливленд-стрит и о том, чем там занимался Морган, и приперла его к стенке.

– Все про тебя знаю, Морган, – прошипела она. – Все, что ты позволял делать с собой за деньги. Слыхала я, отложил ты кой-чего на черный день из того, что подзаработал в том доме, откудова тебя выперли. Так вот, Морган, гони денежки, тогда я, может, и не заложу тебя, а? Эти констебли, что из отдела «Эйч», им, поди, любопытно будет узнать про хорошенького мальчика вроде тебя.

У Моргана дух перехватило от ужаса. Меньше всего Моргану нужны были неприятности с полицией. Проституция – серьезное обвинение даже для женщины. А уж парень, которого поймали продающим себя другому мужчине... Ну, о смертной казни речь не идет, но уж тюрьма светит наверняка, чертовски много лет тяжелой работы, а уж подумать, что может случиться с парнем вроде него в тюрьме... Но Морган вышел из дома на Кливленд-стрит, не имея при себе ничего, кроме одежды, что была на нем, полукроны, которой наградил его сверх счета последний клиент и которую ему удалось утаить от содержателей дома, да еще синяка под глазом.

И писем Эдди.

– Вот... – Он достал полкроны и протянул ей. – Вот все, что у меня осталось. Пожалуйста, Полли, я и так умру с голоду, только не говори констеблям.

– Полкроны и только? – взвизгнула она. – Каких-то сраных полкроны? Вот ублюдок маленький! Только-только из дорогого дома, где богатеи тебя на руках носили, – и ты даешь мне всего полкроны?

– Но это все, что у меня осталось! – в отчаянии захныкал он. – Они у меня все отобрали! Даже почти всю одежду! – Он горько усмехнулся. – Посмотри на мое лицо, Полли! Вот что они оставили мне в подарок!

– Что ж, копы изукрасят тебя получше, миленок! – Она повернулась и сделала шаг прочь. – Констебль!

– Погоди! – Морган схватил ее за руку.

Она остановилась.

– Ну, чего еще?

Он облизнул пересохшие губы. Это все, что у него осталось... но если эта пьяная шлюха отправит его в тюрьму, что толку ему будет от писем Эдди? И кто сказал, что он должен отдать ей все?

– Есть у меня еще одна вещь. Очень ценная вещь.

– Чего за вещь? – прищурилась она.

– Письма...

– Письма? Да ты никак за дуру меня держишь?

– Но это ценные письма! Они стоят уйму денег!

Взгляд прищуренных глаз оживился.

– И что за письма у тебя такие, Морган, что они стоят уйму денег?

Он снова облизнул губы.

– Любовные, – прошептал он. – От очень важного человека. Они написаны им самим и подписаны его именем. Там описано все, что он делал, когда приходил ко мне в тот дом, и все, что он собирался делать в следующий визит. Они стоят целое состояние, Полли. Я поделюсь ими с тобой. Он готов заплатить мне кучу денег, чтобы получить их обратно, – кучу денег, Полли. Завтра вечером он выкупит у меня первое из них. Я дам тебе часть этих денег...

– Денег? Ты дашь мне письма! – фыркнула она. – Ха! «Поделюся с тобой»! С твоего позволения я возьму письма, вот как! А ну, ублюдок маленький, гони письма! – Она протянула к нему жадную руку, и взгляд ее сделался угрожающим.

От ненависти к ней у Моргана сжались кулаки. Хорошо еще, что он не сказал этой суке, сколько всего у него писем. Он поделил их на две связки и спрятал одну в штаны, а другую под рубаху. Те, что лежали под рубахой, были написаны Эдди по-английски. Те же, которые он положил в карман штанов, представляли собой «особый сюрприз», который Эдди посылал ему в последний месяц их встреч. Грязная потаскуха не смогла бы прочитать в них ни слова. Он достал перевязанный бечевкой пакет из кармана и протянул ей.

– Вот, черт тебя побери! Желаю тебе позабавиться, читая их! – добавил он с мстительной усмешкой и побрел прочь, прежде чем та сообразила, что принц Альберт Виктор написал эти письма по-валлийски.

Теперь, несколько часов спустя, после того, как ему удалось найти какого-то матроса из порта, предпочитавшего более, так сказать, мужественные развлечения, Морган был пьян, обижен, изрядно напуган и ужасно одинок, а до его родного Кардиффа было далеко-далеко. Морган совершил глупость, чертовски ужасную глупость, когда уехал из Кардиффа, но теперь жалеть об этом было уже поздно. И не мог же он сидеть здесь всю ночь – любой проходящий констебль обратит на него внимание, и тогда он точно воспользуется гостеприимством отдела «Эйч» столичной полиции.

Морган щурился, вглядываясь в туман. Ему показалось, что он различает темную фигуру стоящего неподалеку мужчины, но тут туман соткался еще гуще, никто к нему так и не подошел, и он решил, что помочь ему встать на ноги некому, кроме него самого. Медленно подобрав под себя ноги, он оперся о стену и постепенно принял более или менее вертикальное положение, закашлялся и, дрожа, двинулся нетвердой походкой по окутанной туманом улице. Время от времени ему слышались близкие шаги за спиной, но, возможно, это просто туман и эхо искажали шум далеких кабаков: пьяный смех и пение. Во всяком случае, каждый раз, когда он оборачивался, он не видел ничего, кроме колышущейся желтой пелены. Поэтому он продолжал идти более или менее прямо, то и дело отталкиваясь от стены. Он держал путь к убежищу, которое приглядел себе на случай, если у него не будет денег на ночлежку.

Открывшийся справа узкий проулок лишил его опоры. Он вильнул вбок, словно парусник, застигнутый врасплох внезапным шквалом, сделал несколько нетвердых шагов в сторону и, врезавшись в кирпичную стену, еле удержался от нового падения в грязь. Он тихо выругался себе под нос и тут снова услышал все тот же завораживающий шорох крадущихся шагов. Только на этот раз это не был обман слуха. Кто-то шел к нему в тумане, ускорив шаг.

Другая шлюха, наверное, или уличный воришка в надежде поживиться за его счет – не знает же тот, что у него давно уже ничего нет. В его одурманенном сознании забрезжила тревога. Он начал поворачиваться – но было уже поздно. На голову его обрушился тяжелый удар. В глазах вспыхнул яркий свет, и он, не успев даже вскрикнуть, провалился в черноту.

Упасть на мостовую он, впрочем, не успел: мускулистый человек лет тридцати с лишним, смуглое лицо и взгляд которого выдавали в нем выходца из Восточной Европы, выступив из тумана, подхватил его под мышки. Он поморщился – так пахло спиртным и потом от испачканной, некогда богатой одежды юноши. Однако сейчас ему было не до брезгливости. Одним рывком он уверенно повернул бесчувственное тело паренька и закинул его на плечо. Быстро оглядевшись по сторонам, он удостоверился в том, что царящий в переулке полумрак скрыл его нападение от посторонних глаз.