Цитаты из книги Волшебная гора - страница 2

(время) Словно Уленшпигель водит тебя за нос по кругу, по неисчислимым точкам поворота… точкам окружности. Да из чего и состоит окружность как не из одних лишенных протяженности точек поворота, ведь кривизну не измеришь, у неё нет постоянства направления, вот и получается, что вечность не «все прямо, прямо», а «кругом, кругом», настоящая карусель.

Весьма примечательно, – сказал он. – Ни одного сколько-нибудь связного суждения, ни одной отвлеченной мысли человек не выскажет без того, чтобы не выдать себя с головой, бессознательно не вложить в них всё своё «я», не передать символически лейтмотив и исконную проблему всей своей жизни.

Таковы все наставники. Себе они разрешают всё интересное под тем предлогом, что они-де до этого «доросли», а от молодежи требуют, чтобы она признала себя ещё «не доросшей» до интересного.

Ах, подите вы со своим роком! Достаточно человеческому разуму захотеть стать сильнее рока, и он сам станет роком.

А где же критика? Где воля? Где право проклинать то, что проклято?

Справедливость - это, конечно, только словесная шелуха, обычная для буржуазной риторики, и, чтобы действовать, нужно прежде всего знать, какую справедливость имеешь в виду: ту, которая хочет отдать каждому принадлежащее ему, или ту, которая хочет дать всем одно и то же.

"Да, время - загадочная штука, и что оно такое - понять очень трудно!"

Авиаторы, летчики, по уверениям Нафты, это все плохие и подозрительные люди, прежде всего они очень суеверны. Они берут с собой в самолет всякие талисманы, изображения свинки, ворону, трижды плюют через одно плечо и через другое, надевают перчатки удачных пилотов. Как примерить столь примитивную нелепость с мировоззрением, лежащим в основе их профессии?

...у меня на родине существует сказка об одной особе, которая была наказана тем, что при каждом слове у нее изо рта выскакивала то змея, то жаба. В книжке не упоминалось о том, как она сама относилась к этому, однако я лично всегда считал, что она старалась помалкивать.

Вот он куда гнул! – думал Ганс Касторп. – Вот до чего дошло! И, кажется, я сам виноват, что дело дошло до этого. Я сам приложил руку, мне сейчас это становится ясно. Неужели я действительно так побледнел? Может быть, ведь вопрос действительно поставлен ребром... Могу я еще лгать? Да, пожалуй, могу, но я не хочу. Пока что буду рассматривать кровавые пятна, эти винные пятна на простыне