Книга Призрак Рембрандта онлайн - страница 2



2

Кабинет Финн, крошечная комнатушка без окон, больше похожая на кроличью клетку, затерялся в лабиринте коридоров и таких же клеток на втором этаже «Мейсона – Годвина». То есть, поскольку дело происходило в Англии, он назывался, разумеется, не вторым, а первым, а первый этаж именовался здесь цокольным, что, с одной стороны, было вполне логичным, но с другой – здорово раздражало. Иногда Финн вообще казалось, что она переехала не в Англию, а прямиком на страницы «Алисы в Стране чудес». Что тоже было в некотором роде логичным, поскольку на самом деле Льюиса Кэрролла звали вовсе не Льюис Кэрролл и был он совсем не писателем, а профессором математики и богословом.

Лондон представлялся Финн странным местом, населенным еще более странными людьми. Мать, умершая всего год назад, как-то объясняла ей, что на Англию, как и на прочие европейские страны, давит груз слишком долгой истории. «От этого их цивилизация слегка искривилась, детка. Все они стали немного эксцентричными и норовят все усложнять – от элементарных человеческих проявлений до порнографии», – предупреждала она дочь. Насчет порнографии Финн точно не знала – все ее знакомство с этой отраслью предпринимательства ограничивалось рекламными листовками, которые проститутки всех специализаций наклеивали в телефонных будках, – но в том, что люди здесь обитают довольно эксцентричные, она уже имела возможность убедиться на личном опыте. Покончив с пончиком и кофе, Финн постаралась забыть о Ронни и включила компьютер.

В тот день ее работа состояла в бесконечном изучении старых списков клиентов, для того чтобы в итоге выбрать из них тех, кого могли бы заинтересовать лоты, выставляемые на торги в конце апреля. Аукцион намечался нелегкий: на этот раз он не посвящался какой-нибудь конкретной теме вроде «Между двумя войнами. Произведения британских художников 1918–1939 годов», а представлял собой что-то вроде весенней генеральной уборки, во время которой аукционный дом избавлялся от всяких непроданных остатков: начиная с полудюжины полотен дельфтской школы, залежавшихся в фондах аж с пятидесятых годов, до небольшого Сезанна, которого Ронни придерживал, дожидаясь самого благоприятного момента.

Собственные фонды играют немаловажную роль в работе любого аукционного дома. Широкая публика даже не подозревает, что в основе этого бизнеса лежит самая заурядная спекуляция. Все крупные дома уже не первую сотню лет подрабатывают тем, что скупают произведения искусства не для клиентов, а для себя, а потом в подходящий момент сбывают их с молотка, кладя в карман не комиссионные, а полную стоимость товара.

Апрель в этом смысле не являлся исключением: более половины лотов, проданных за последние двенадцать месяцев, были спущены в зал торгов из собственных запасников «Мейсона – Годвина». Поговаривали, что в прошлом году Ронни сильно потратился на приобретение произведений сомнительной ценности, а в некоторых случаях и сомнительного происхождения. Финн, например, наверняка знала, что совсем недавно он купил бюст Пьеро де Медичи, якобы созданный современником Леонардо, скульптором Мино да Фьезоле, а в результате тот оказался умелой подделкой середины восемнадцатого века, автором которой был небезызвестный Джованни Бастианини. Разница между двумя скульпторами была примерно такой же, как между платиновым слитком и чугунной чушкой, ошибка оказалась весьма дорогой, и потерянные деньги требовалось как-то компенсировать. Финн не думала, что у Ронни хватит наглости продать фальшивку как настоящего Фьезоле, но выдать ее за «прекрасный образец скульптуры Возрождения» он, возможно, попытается.

К половине первого она закончила с клиентами на букву «Д» и вышла перекусить. Так как позволить себе ирландское рагу в историческом пабе «Муллиганз» Финн не могла, она ограничилась куском разогретой пиццы в кафетерии и уже скоро опять сидела за компьютером, копаясь в клиентах на букву «Е». К четырем часам она начала жалеть о том, что не курит и, стало быть, не имеет ни малейшего предлога хоть на минутку выйти на улицу и постоять под дождем. Наверное, она умерла бы со скуки, не дотянув до конца рабочего дня, но ее спас звонок из приемной.

– К нам тут забрел какой-то тип с пакетом под мышкой, – заныла Дорис, чей голос всегда действовал на Финн, как скрип железа по стеклу. – Я ему объясняла, что мы не делаем атрибуцию без экспертизы, но он уверяет, что у него Ян Стен. Я послала его к вам. Этого типа ни с кем не спутаешь, дорогуша: на нем дурацкая футболка с надписью «Гарвард». Фиолетовая. И грязные кроссовки.

Иными словами, совсем не тот человек, у которого под мышкой может оказаться голландский мастер семнадцатого века. Тон Дорис не оставлял сомнения в том, что она просто решила сплавить назойливого посетителя Финн.

– Американец?

– Англичанин, но очень настырный. Требовал самого мистера Де Паней-Коттрелла, но я ему объяснила, что придется ограничиться вами, мисс Райан. Разберитесь с ним, пожалуйста.

Дорис повесила трубку, не дожидаясь ответа. Скорее всего, судьбу посетителя решило название американского университета на его футболке. Финн быстренько набрала в строке поиска имя Яна Стена и убедилась, что «Мейсон – Годвин» уже имел дело с этим голландским живописцем. Небольшая жанровая сцена – селяне, танцующие вокруг майского шеста, – ушла почти за миллион фунтов стерлингов. Ян Стен всегда ценился высоко, даже при жизни.

Через пару минут в дверях ее кабинета показалась высокая фигура. Все было именно так, как описала Дорис: фиолетовая гарвардская футболка, грязноватые «найки», а под мышкой – пакет в коричневой оберточной бумаге, перевязанный простой бечевкой. Кроме кроссовок и футболки на посетителе были не слишком чистые джинсы, сильно потертые на коленях. Определенно не похож на счастливого владельца Яна Стена или иного шедевра.

Дорис не упомянула только о том, что посетитель был чрезвычайно хорош собой. Худое, загорелое лицо, копна светлых, выгоревших на солнце волос и фигура, как у олимпийского чемпиона по плаванию. Очень большие, ярко-синие глаза симпатично щурились за стеклами круглых, как у Гарри Поттера, очков. И посетитель, и пакет были слегка забрызганы дождем. Зонта у него в руках Финн не заметила. Он был, пожалуй, немного старше ее: лет тридцать с небольшим. Финн улыбнулась незнакомцу:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– У меня тут картина…

Он достал из-под мышки пакет и показал ей. Определенный оксфордский акцент, причем настоящий, а не напыщенная, гнусавая подделка, как у Леди Рон. Пакет при ближайшем рассмотрении оказался продолговатым, примерно двенадцать на шестнадцать дюймов – как раз подходящий размер для Яна Стена. Посетитель бережно положил его на стол.

– Садитесь, пожалуйста. – Финн кивнула на единственный свободный стул. – Кстати, меня зовут Финн Райан. – Она еще раз улыбнулась.

– Уильям Пилгрим, – откликнулся посетитель. – Билли. Вы американка.

– Колумбус, штат Огайо.

– «Гуд-бай, Колумбус».

– Филипп Рот.

– Его первая книга.

– Фильм с Али Макгроу и Ричардом Бенджамином. Мама как-то заставила меня посмотреть по телевизору.

– Ну, – улыбнулся Билли Пилгрим, – похоже, эту тему мы исчерпали.

– Картина, – напомнила Финн.

– Картина, – кивнул он.

Она развернула оберточную бумагу. Рама отсутствует, масло, холст, прикрепленный к подрамнику ржавыми полукруглыми скобами. Еще одна жанровая сценка: на этот раз пяток пьянчуг с пивными кружками сидят на лавке под раскидистым деревом. Сюжет, несомненно, характерный для Яна Стена. Вместо подписи инициалы «ЯХС» – Ян Хавикс Стен.

– Очень мило, – признала Финн.

Мило, но совсем не то, что он думает.

– Это не Стен? – догадался Пилгрим по ее тону.

– Боюсь, что не Стен, – подтвердила Финн.

– Но почему? Она у нас в семье уже давно. Вроде бы досталась от голландских предков. И мы всегда считали, что это Ян Стен.

– Для картины такого размера Ян Стен выбрал бы дубовую доску, – объяснила Финн. – А если бы все-таки писал на холсте, тот был бы приклеен к подрамнику или прибит гвоздиками, а не прикреплен скобами. И за триста лет картину наверняка бы перенесли на новый холст и сменили подрамник.

– Понятно.

– И подпись неправильная. Стен всегда подписывался «Я. Стен» и никогда не ставил инициалы. Он терпеть не мог свое второе имя – Хавикс. Но у меня есть и одна хорошая новость.

– Правда?

– Возможно, это Китинг.

– Китинг?

– Том Китинг. Известный английский фальсификатор. Начал работать после Второй мировой войны. Специализировался на голландских мастерах. Его подделки сейчас дорого стоят сами по себе.

– Но не столько, сколько стоил бы настоящий Стен?

– Нет. Разумеется, гораздо меньше.

– А вы, похоже, хорошо в этом разбираетесь.

В его голосе Финн послышалось любопытство. Она пожала плечами:

– У меня в университете было две специализации: золотой век голландской живописи и художники Возрождения. А мой профессор защитил докторскую диссертацию по творчеству Яна Стена.

– Стен стух, так сказать, – скаламбурил Пилгрим.

– Увы, – засмеялась Финн.

Если посетитель и был расстроен, то хорошо это скрывал. Она начала упаковывать картину.

– Я дам вам номер Института искусств Курто, если хотите. Можете позвонить им насчет Китинга. Они скажут точнее.

Пилгрим минуту подумал, а потом покачал головой:

– Не стоит, мисс Райан. Она мне вообще-то нравится, и, если я не получу за нее кучу денег, лучше оставлю себе. Пусть висит в салоне.

– В салоне? – переспросила Финн.

Странно, он вроде бы не похож на парикмахера. Или, может, это какой-нибудь другой салон? Не надо забывать, что в Англии говорят по-английски, а не по-американски.

– Я живу на яхте, – объяснил блондин. – Называется «Дутый флеш».[1]

– «Дутый флеш»? – удивилась Финн. – Странное название для судна.

– Вообще-то я не сам его придумал. Так называлась лодка Тревиса Макги у Джона Макдональда. Я писал диссертацию по его романам о Макги.

– Докторскую диссертацию? – уточнила Финн.

– Да. – Пилгрим очень мило покраснел. – Я вообще-то немного разбрасывался. Степень бакалавра получал за французскую литературу, в аспирантуре занимался испанской, а докторскую защитил по современной. – Он грустно фыркнул. – И главное, все без толку. Одно время подумывал стать учителем, но потом понял, что мне гораздо больше нравится возиться с лодками, и плюнул на все.

Тут Финн сообразила, что деловая часть разговора уже закончилась. Однако ей не хотелось так быстро отпускать этого блондина.

– А кто такой Тревис Макги? – полюбопытствовала она.

– Боже милостивый! И это спрашивает американка! Это то же самое, что признаться, будто никогда не слышали о Джоне Уэйне. Вы правда не знаете? – недоверчиво спросил он.

– Понятия не имею.

– А видели когда-нибудь фильм «Мыс страха»?

– Конечно. Роберт Де Ниро и Ник Нолти.

– Я бы сказал, Грегори Пек и Роберт Митчем, – нахмурился Билли, – но это уже другая история. А суть в том, что фильм поставлен по роману Джона Макдональда. А еще он написал двадцать один роман о Тревисе Макги, и у каждого романа в названии есть какой-нибудь цвет: «Оранжевый саван», «Расставание в голубом», «Шустрая рыжая лисица».

– И у этого Макги была яхта «Дутый флеш»?

– Да. Плавучий дом. Адрес: Флорида, Форт Лодер-дейл, Байя-Дель-Мар, причал «Эф-восемнадцать».

– И у вас тоже плавучий дом?

– Нет. У меня «Хаут-Бей» сороковая с парусом Маркони.[2] Старая южноафриканская модель.

Финн почти ничего не поняла, но слушать его все равно было интересно.

– Так этот Тревис Макги – вымышленный персонаж? – продолжала расспрашивать она.

– Да.

– Похоже, вы с ним хорошо знакомы.

– Сначала он играл в футбол, а потом повредил колено и нашел себе новое занятие: возвращал владельцам похищенные ценности и заодно спасал красавиц из рук злодеев. Этакий Робин Гуд и детектив Майк Хаммер в одном лице. Можно сказать, прототип всех неотразимых проходимцев в американской литературе. Мечта журнала «Плейбой». Человек, на которого всякий истинный американец в глубине души мечтает быть похожим.

– И которого терпеть не может всякая истинная американка, – подхватила Финн.

– Может, и так, – вздохнул Пилгрим. – Но он – герой своего времени и когда-то был, что называется, культовым персонажем. Представьте себе Дэниела Буна,[3] Дэви Крокетта,[4] Джона Уэйна, Гекльберри Финна и Тома Сойера в одном флаконе. Последний американский авантюрист и первый антигерой.

Пилгрим вдруг запнулся и опять покраснел.

– Я, кажется, прочитал вам целую лекцию, – виновато сказал он.

– Может, вам все-таки стоило пойти в учителя?

– Боже, какое ужасное предложение! Дети с вечно сопливыми носами и игровыми приставками в ранцах. Я бы свихнулся через неделю! – Он встал со стула. – Боюсь, что отнял у вас слишком много времени, мисс Райан. Извините.

– Нет, мистер Пилгрим, я с удовольствием с вами поболтала. Честно говоря, это было самое приятное занятие за день.

Она тоже встала, вручила ему упакованную картину и протянула руку. Его пожатие было теплым и сильным, но в то же время бережным. Финн почувствовала даже мозоли на его ладони. Этими руками он зарабатывает себе на жизнь. Ей это нравилось. И Билли Пилгрим ей нравился. Интересно, он очень испугается, если пригласить его куда-нибудь выпить кофе? Опыта в таких вещах у Финн было маловато.

– Спасибо за помощь, мисс Райан. Вы были очень добры.

Он переступил с ноги на ногу, как застенчивый подросток.

– Не за что. И зовите меня просто Финн. Когда меня называют мисс Райан, я чувствую себя воспитательницей в детском саду.

– Вы могли бы рассказывать малышам сказки о минхере Яне Стене.

– И вытирать их сопливые носы.

– Фу! – ужаснулся Билли Пилгрим и засмеялся.

– Так вы сейчас на «Дутый флеш»? – не без тайной надежды поинтересовалась Финн.

– Нет пока. У меня есть квартира в городе. Завтра надо кое с кем встретиться в Сити. Поверенные и все такое. Хочу продать небольшую недвижимость в Корнуолле.

Сначала картина, теперь недвижимость. Похоже, он собирается куда-то уехать.

– Коттедж?

– Да, типа того, – кивнул Билли.

– Собираетесь устроить себе каникулы?

– Угу, хочу поплавать по морям.

– Подальше от дождей?

– Надеюсь.

– А уже решили, куда поплывете?

– Об этом я еще особенно не задумывался.

– А что бы сделал в такой ситуации Тревис Макги?

– Смешал бы себе мартини с джином и посоветовался бы с Мейером.

– С Мейером?

– Это его друг, философ по призванию. Жил через пару причалов от Макги. Его лодка называлась «Джон Мейнард Кейнс».[5]

– Наверное, он был экономистом?

– Что-то вроде того. В тексте это не уточняется.

– Делец с Уолл-стрит?

– Да, но на пенсии.

Вот теперь они действительно совершенно исчерпали тему.

– Ну что ж… – сказал Билли.

– Ну что ж, – откликнулась Финн. – Было очень приятно познакомиться с вами. Может, еще когда-нибудь встретимся.

Последний шанс. Если уж он не среагирует на этот намек, значит, всему конец.

– Надеюсь, что так.

Немного застенчивая улыбка, вежливый кивок – и все. Ушел. Финн плюхнулась на стул. Английский Тревис Макги скрылся в лондонском тумане. В довершение несчастий через десять минут на пороге ее кабинета возник Ронни. Выглядел он примерно так же, как одноклассник Финн, «ботаник» Артур Биндокер во время очередного приступа астмы. Лицо над узлом дорогого галстука налилось малиновым цветом, глаза вылезали из орбит, а на висках надулись вены.

– Здесь был его светлость, а мне никто не потрудился сообщить! – полузадушенным голосом возвестил он.

– Кто? – вытаращилась на него Финн.

– Его светлость герцог, разумеется!

Финн никак не могла понять, чего он от нее хочет.

– Здесь не было никакого герцога.

– Дорис присылала к вам человека по имени Уильям Пилгрим, так?

– Билли. Любитель лодок.

Ронни передернуло.

– Этот Билли, как вы его называете, – лорд Уильям Уилмот Пилгрим, барон Нитский, граф Пенденнис, герцог Керноуский.

– Он сказал, что его зовут Билли. А всего остального даже не упомянул.

– Зачем он приходил?

– Приносил картину на оценку.

– И что вы ему сказали?

– Он считал, что это Ян Стен. На самом деле это была просто недурная подделка.

– У вас не та квалификация, чтобы отличить подлинного Яна Стена от подделки, мисс Райан. Для таких заключений мы держим целый штат экспертов.

– Холст был прикреплен к подрамнику проволочными скобами, Рон.

– Это еще ничего не значит! Подрамник могли поменять во время реставрации!

– Но его не меняли, – спокойно возразила Финн, в душе проклиная себя за болтливость. – И холст был оригинальным. Вы же сами понимаете, что настоящему холсту Стена исполнилось бы уже триста лет и он давно сгнил бы, если его не продублировать. Нет никаких сомнений – это подделка. И подпись неправильная. Возможно, это не слишком удачный Том Китинг, но и только.

– И вы все это сообщили ему?

– Конечно. С какой стати мне врать?

– Это вообще не ваше дело – разговаривать с ним. Надо было немедленно сообщить мне. Его светлость потенциально очень ценный клиент, и его не должна принимать всякая мелкая сошка.

– Мелкая сошка? – прищурилась Финн.

– Его светлость заслуживает самого почтительного отношения, которого вы, боюсь, просто не в состоянии ему обеспечить, – ледяным тоном отрезал Ронни.

Финн с трудом подавила желание треснуть этого напыщенного идиота чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она вышла из-за стола и торопливо натянула плащ.

– Я иду домой, – заявила она, вынимая зонтик, – в свою мелкую квартирку в Крауч-Энде.

– Ничего подобного вы не сделаете! – захлебнулся возмущением Ронни.

Сделав шаг в сторону, он преградил ей дорогу и демонстративно посмотрел на свои золотые, тонкие, как монета, «Патек Филипп»:

– Еще нет пяти часов.

– Я иду домой, – повторила Финн, – а если вы немедленно не отойдете, я поступлю так, как меня учил инструктор по самообороне.

Ронни побагровел еще больше, но поспешно отошел.

– Я вас уволю! – прошипел он ей вслед.

– Увольняй на здоровье, – буркнула Финн себе под нос, быстро спускаясь по лестнице.

Она была сыта по горло Рональдом Де Паней-Коттреллом, Мейсоном, Годвином и всей этой чертовой Англией.

Ронни не обманул, и, когда Финн добралась домой, на автоответчике ее ждало сообщение о том, что она уволена из аукционного дома «Мейсон – Годвин». Чек ей вышлют по почте, а Министерство внутренних дел будет извещено о том, что отныне она безработная и посему не имеет права на рабочую визу. В голосе Дорис звучало ледяное удовлетворение. Кроме того, в почтовом ящике оказалось письмо от какого-то лондонского адвоката. Прекрасный конец прекрасного дня. Чтобы утешиться, Финн спустилась вниз в ресторан «Пальчики оближешь» и там заказала себе чизбургер, капустный салат, порцию картошки-фри с чили и к ней мисочку мексиканского соуса. К черту диету и к черту Англию!



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт