Книга Лучшие подруги онлайн - страница 2

Глава вторая

Не знаю, как быть. Я нервничаю. Происходит что-то странное. Дело в Алисе. У неё какой-то секрет, которым она не хочет со мной поделиться. Раньше у нас никогда не было друг от друга секретов!

Я обо всём ей рассказывала, даже о том, как описалась после «Макдоналдса», потому что не пошла в туалет после двух больших порций кока-колы и молочного коктейля. Алиса знает, что я не люблю засыпать, пока не зажгут ночник, маленький кроличий домик, – просто не очень люблю темноту. Когда дедушку положили в больницу на операцию, я сказала Алисе, что ужасно боюсь, что ему не станет лучше, хотя, слава богу, он потом быстро поправился.

Алиса тоже всегда делилась со мной своими секретами. Она рассказала мне, какой скандал разразился между её родителями, когда однажды папа слишком много выпил на вечеринке. Подруга призналась, как однажды стащила шоколадную ириску в видеоцентре.

Конфета валялась на полу, поэтому Алиса надеялась, что её кто-то уронил, но всё равно боялась, что её примут за воровку. Она так сильно разволновалась, что не смогла съесть ириску. Я ей в этом помогла – лишь бы она не нервничала!

Чего она мне только не рассказывала! Но сейчас у неё есть этот секрет. Она не знает, что я про него знаю. Я узнала не по-честному. Я прочитала её дневник.

Согласна, никогда нельзя читать чужие дневники, особенно если это дневник лучшей подруги. На самом деле я несколько раз залезала в дневник Алисы. Не из вредности или любопытства. Просто очень интересно узнать, о чём она думает, как будто у неё во лбу открывается маленькое окошко и сквозь него можно заглянуть в мозг. Чаще всего это очень приятно, потому что она пишет обо мне.

Сегодня в классе Джемма всех смешила, и даже миссис Уотсон расхохоталась… Мы с Джеммой сочинили комикс про всех животных в Ноевом ковчеге. Жирафы неожиданно подскочили и пробили в крыше дыру, а шел сильный дождь. Тогда слоны растопырили уши и заслонили Ноя и его семью, и никто не промок.

У Джем полным-полно идей. В школе сегодня было тошно, потому что мама не хочет покупать мне замшевый пиджак, который мы видели в субботу, но Джемма поделилась со мной шоколадкой и сказала, что купит мне много замшевых пиджаков, когда мы подрастем.

Мне нравится, что на каждой странице она рассказывает, какая я смешная, изобретательная и добрая. Мне приятно, что на титульный лист дневника она приклеила нашу забавную фотографию, на которой мы стоим обнявшись. Она обвела её серебряным фломастером, точно рамкой, а вокруг поместила свои любимые наклейки с цветами, дельфинами, котятами и балеринами.

Из-за этого вчера я потихоньку заглянула к ней в дневник. Днём мы чудесно провели время, рисуя квартиру, в которой будем жить вместе, когда вырастем. Алиса сначала как-то странно себя вела, но я подумала, что это потому, что она хуже меня рисует.

Она воспряла духом, когда я пообещала взять картинки из маминых журналов. Ей понравилось выбирать и вырезать наши двуспальные кровати, и огромный мягкий диван, и большущий холодильник, и белый пушистый ковёр. Она стала вырезать из разных журналов маленькие яркие разноцветные шестиугольнички, чтобы сделать из них лоскутные покрывала на наши кровати и такие же подушки на диван. Мне понравилось вырезать еду и вклеивать её в наш холодильник, хотя некоторые контейнеры с мороженым и шоколадными эклерами оказались слишком большими и испачкали ковёр. Представьте себе огромную коробку с мороженым, в которую поместится ваша голова, если вдруг вам захочется его лизнуть. Вообразите огромные шоколадные эклеры, на которых можно сидеть (хотя трусы от глазури станут липкими). Потом к ковру я пририсовала чернилами глаза, уши, мордочку и четыре лапы с когтями, превратив его в живого белого медведя, которого можно обнимать и по очереди кататься на его спине.

Похоже, Алиса из-за этого немного рассердилась.

– Я думала, ты будешь стараться, Джем, а ты устроила мазню, – сказала она, открывая и закрывая свой маленький рот в такт с ножницами, которыми работала.

Я тоже немного рассердилась, потому что у неё целая вечность ушла на то, чтобы подобрать цвета и узоры для лоскутных покрывал. Алиса рассердилась ещё больше, когда у меня вдруг зачесался нос, я чихнула, и все кусочки разлетелись, прежде чем она успела их наклеить.

Но в этом не было ничего особенного – обычная размолвка Джеммы и Алисы, а вовсе не настоящая ссора. Мы никогда, никогда, никогда всерьёз не ссорились и никогда не переставали быть лучшими подругами. Почему же она не рассказывает мне свой секрет?!

Неужели она больше не хочет, чтобы я была её лучшей подругой?! За чаем она тоже вела себя странно. Еда была необыкновенно вкусной, хотя мы были втроём – мама, Алиса и я. Папа работал на такси, Кэллум был у Айеши, а Джек унёс поднос с едой в свою комнату, потому что не захотел отрываться от компьютера. Мы ели замечательные спагетти по маминому рецепту, фруктовый салат с чудными завитушками взбитых сливок из баллончика, и каждая получила по горсти «Смартиз». Я выбрала себе синие, а Алиса – розовые подушечки.

Я всё съела. Даже вылизала тарелку, пока мама не видела. Алиса съела очень мало. Она вообще к еде относится осторожно, но любит спагетти, фрукты со сливками и «Смартиз» не меньше меня, так что это точно был дурной знак. Она даже не захотела участвовать в соревновании, кто быстрее втянет в себя спагетти. Когда на моей тарелке уже ничего не осталось, Алиса задумчиво наматывала и наматывала спагетти себе на вилку, но ничего не ела.

– Если хочешь, я за тебя доем, – предложила я просто для того, чтобы помочь.

– Не заглядывай в тарелку Алисы, Джемма, – предостерегла мама, – нечего было сметать свою порцию за две минуты, будто пылесосом! Ты ведёшь себя за столом как голодная горилла!

Я начала кривляться, как обезьяна, бить себя в грудь и чмокать губами. Мама рассердилась. Это было несправедливо, потому что она сама завела разговор про гориллу. Спагетти у Алисы стали совсем холодными, и маме пришлось их тактично убрать. Алиса всё-таки съела чуть-чуть фруктового салата, хотя выжала на фрукты лишь капельку сливок. Зато я вовсю разгулялась и принялась делать на своей тарелке сливочную гору, и в конце концов мама выхватила у меня баллончик. Потом мы стали есть «Смартиз».

– Помнишь, как мы украсили «Смартиз» глазуревую верхушку нашего торта на последнем дне рождения? – спросила я. – Эй, ты разве забыла, что каждая седьмая подушечка «Смартиз» выполняет самое заветное желание?

– А вот и нет! Ты всё выдумала! Желания исполняются, когда режешь праздничный торт. У нас сейчас нет торта, и сегодня не наш день рождения.

– Мы можем загадывать желания, когда захотим, хоть в дни рождения, хоть нет. Ну же, Алиса, загадай со мной желание!

Мы всегда загадываем одно и то же желание.

– Хочу, чтобы мы оставались друзьями всегда-всегда, – сказала я.

Я слегка стукнула Алису кулаком под ребра, и тогда она тоже произнесла желание. Правда, скорее промямлила. Потом опустила голову и отпила соку. Закашлялась, пролила сок и побежала в ванную.

– Ах, бедная маленькая Алиса! Она подавилась «Смартиз»? – спросила мама.

– Вряд ли, – ответила я.

Алиса вернулась из ванной с покрасневшими глазами. Я знаю, что, если подавишься, выступают слёзы, но, похоже, Алиса плакала. Тогда я об этом не задумалась. Алиса всегда была плаксой-ваксой. Она плачет по самым нелепым поводам. Даже от счастья, например, когда я подарила ей бабушкину фарфоровую куклу Мелиссу. Бабушка оставила её мне, когда умерла. Я очень любила Мелиссу, потому что она была любимой куклой моей бабушки. А когда-то давным-давно Мелисса была любимой куклой бабушкиной бабушки. Она была очень хорошенькой, с мягкими каштановыми кудряшками и блестящими карими глазами, с настоящими ресницами. Я заставляла её без конца моргать, потому что у неё это здорово получалось. Мама сердилась и говорила, что у куклы могут провалиться глаза, если я буду небрежно с ней обращаться.

Алиса тоже любила мою куклу, особенно её красивое белое платье с нижними юбками и длинными кружевными панталонами (только представьте себе трусы, которые закрывают вам коленки!). Мне очень, очень хотелось поиграть с Мелиссой. Я, конечно, не девочка, которая любит всё девчачье, но всегда обожала играть в куклы. В дикие, грязные, увлекательные игры! Мои Барби продирались сквозь садовые джунгли, боролись с дождевыми червями и чуть не тонули под проливным дождём. Я смотрела на чистенькую Мелиссу. Даже её маленькие замшевые сапожки с жемчужными кнопочками были белыми. Представляю, как бы она выглядела, если бы жила у меня. Вдруг я нашла выход – нужно отдать Мелиссу подруге. Алиса прижала её к груди (осторожно, чтобы не помять платье), и по её щекам покатились крупные слёзы.

Я волновалась, что совершила ошибку и Мелисса ей не понравилась. Алиса убедила меня, что плачет от радости. Позже в тот день, когда мама узнала про мой поступок, я плакала от боли, ярости и отчаяния. Она таааак рассердилась на меня за то, что я отдала бабушкину куклу!

Я подумала, может, Алиса опять плачет от радости из-за нашего самого заветного желания? Ну, это уж слишком даже для неё!

После чая, казалось, она пришла в себя. Мы смотрели телевизор и во время нашей любимой музыкальной программы стали подпевать и пританцовывать вместе с исполнителями. Ну, Алиса правильно выполняла все движения, а я просто подпрыгивала и размахивала руками во все стороны.

Пришёл Кэллум и присоединился к нам. Он тоже танцует как безумный, ещё покруче, чем я. Алиса немного нервничает, когда он во время танца начинает нас подбрасывать, но я это обожаю. Потом Кэллум умчался к Айеше.

Мы с Алисой вывели Бешеного Лая на прогулку в сад. Мы в который раз уже учили его служить. Когда Лай был маленьким пушистым щеночком, он умел подавать лапу и очень смешно ею трясти. Я ужасно обрадовалась и подумала, что его можно выдрессировать в Чудо-Собаку. Мы с Алисой могли бы с ним выступать. На мне был бы чёрный фрак, а на голове – котелок, и я бы отдавала команды. Алиса надела бы балетную пачку в оборочках и стала моим первым ассистентом.

Однако Бешеный Лай стал гавкать как подорванный, когда превратился в пса-подростка, и ни за что не хотел служить. Иногда он тряс лапами, если был в очень хорошем настроении и его подкупали шоколадной конфетой, но наотрез отказывался танцевать на задних лапах, делать сальто или прогавкать поздравление с днём рождения. Он очень громко и настойчиво лаял, прося вас убраться подобру-поздорову и больше не надоедать ему.

Вчера вечером он тоже залаял как сумасшедший, когда я заставляла его балансировать, стоя на цветочном горшке. Горшок был большой. Ему ничего не стоило бы удержать на нём равновесие, если бы он захотел. Он так рассердился на меня, что Джек оторвался от своего компьютера и, спотыкаясь, пришёл из своей комнаты к нему на помощь.

– Оставь его в покое, ты, маленькая собакомучительница! – сказал он, оттаскивая Бешеного Лая.

– Я только хочу, чтобы он стал звездой! – ответила я. – Я даже подумала о его профессиональном псевдониме. Собака-Звезда. Ты понял? Существует настоящая Собака-Звезда.

– Вот и отцепись от бедного животного и найди себе звёздного пса, – ответил Джек, волоча Бешеного Лая в дом.

Я беззвучно, одними губами, выругалась за его спиной, и Алиса захихикала. Потом мы вскарабкались на большую яблоневую ветку и оттуда прокричали все грубые слова, какие могли вспомнить. Я знаю их гораздо больше, чем Алиса. Было здорово сидеть на ветке и болтать ногами. Я даже попробовала не сходя с места немножко попрыгать, но Алиса испугалась. Потом она сказала, что отсидела себе попу и хочет спуститься вниз. Так мы и сделали.

Папа много лет подряд обещает построить мне домик на дереве, но ему постоянно не хватает времени, чтобы приступить к делу. Я знаю, Алисе бы очень хотелось иметь домик.

Потом мама позвала нас домой, и мы стали готовиться ко сну. Мы сидели в пижамах по обоим краям кровати, поставив между собой большую миску попкорна. Я играла в морского льва – подбрасывала попкорн в воздух и ловила ртом, а Алиса в это время делала запись в своём дневнике. У меня не всегда получалось быть учёным морским львом, хотя я очень старалась.

– Ты прыгаешь, трясешь кровать и не даешь мне писать! – возмутилась Алиса.

– Ну, это не просто – ловить ртом попкорн! – воскликнула я.

– Ты поперхнёшься, если не будешь осторожней, – сказала Алиса, закрывая свой дневник. – Перестань вести себя как поросёнок, Джем! Сейчас я хочу покрасить ногти. Давай я и тебе накрашу!

– Скучно, – ответила я. – Будешь потом на меня ворчать за то, что я их смазала.

– А ты не смазывай! – строго сказала Алиса. Она потянулась за пузырьком с лаком и открыла его.

– Ты иногда говоришь прямо как моя мама, – пожаловалась я и пихнула её ногой.

Я её попихала с большим удовольствием. Стукнула по миске, и попкорн рассыпался по всей кровати. Алиса подпрыгнула и пролила розовый липкий лак себе на запястье и на рукав пижамы.

– Ах, Джем! – взвизгнула она и, вскочив на ноги, побежала в ванную смывать его.

Я постаралась загнать попкорн обратно в миску. Он куда только не закатился – даже трещал у Алисы в дневнике. Я его вытряхнула, а потом краем глаза посмотрела, что там написано. Потом я прочитала это раз и ещё раз.

Я не знаю, что делать. Чувствую себя ужасно. Не могу рассказать Джемме, просто не могу. Это должно остаться СЕКРЕТОМ. Однако так трудно вести себя нормально, как будто мы по-прежнему останемся лучшими подругами, как хотела Джемма, лучшими подругами навеки.

У Алисы появилась новая лучшая подружка?

Я ей просто надоела?

Я никак не могла заснуть. Ворочалась и ворочалась в крошках попкорна, раздумывая, не разбудить ли Алису и не задать ли ей вопрос в лоб. В конце концов я покрепче к ней прижалась и накручивала и накручивала себе на пальцы прядь её длинных волос, словно пытаясь навеки привязать её к себе.