Книга Третий секрет онлайн - страница 8

Глава VII

Ватикан

8 ноября, среда

20.30

Мишнер стоял перед алтарем в базилике Святого Петра. Храм был уже закрыт, и тишину нарушали только служащие, натирающие мозаичный пол. Он облокотился на широкие перила и смотрел, как уборщики водят швабрами по мраморным ступеням, выметая накопившийся за день мусор. Здесь, в усыпальнице Святого Петра, находился воплощенный в художественных шедеврах духовный центр католического мира. Подняв голову, он посмотрел на округлый балдахин, выполненный Беллини, затем устремил глаза ввысь, на расписанный Микеланджело купол, венчавший собой алтарь.

Он представил себе, как во время Второго Ватиканского собора неф,^[5] где он сейчас стоял, был заставлен рядами скамей, на которых восседали три тысячи кардиналов, священников, епископов и богословов, представляющих почти все существующие религиозные течения. В 1962 году он уже принял свое первое причастие и ожидал конфирмации. Тогда он, еще маленьким мальчиком, учился в католической школе на берегу реки Саванна на юго-востоке Джорджии.^[6] Он не осознавал значения событий, происходивших за три тысячи миль от него в далеком Риме. За прошедшие годы он не раз видел хронику открытия собора, где сидевший на папском троне ссутулившийся Иоанн XXIII призывал традиционалистов и реформаторов объединить усилия, «чтобы этот земной город уподобился небесному граду, где царит истина». Шаг был беспрецедентным. Абсолютный монарх собирает своих подданных, чтобы поставить все с ног на голову! Три долгих года участники собора обсуждали вопросы религиозной свободы, иудаизма, отношений с мирянами, безбрачия, культуры и священничества. В результате церковь подверглась значительным переменам. Некоторые смирились с ними, другие затаили недовольство.

Это напоминало ему его собственную жизнь.

Он родился в Ирландии, но вырос в Джорджии. Начал учебу в Америке, а закончил в Европе. Несмотря на такое смешанное прошлое, в Курии, в основном состоящей из итальянцев, его считали американцем. К счастью, он хорошо понимал, какая переменчивая атмосфера окружает его. Не прошло и месяца после его появления в папской резиденции, как он выучил четыре правила выживания в Ватикане.

Правило первое – никогда не действуй по первому побуждению. Правило второе – никогда не говори, что думаешь.

Правило третье – ни в коем случае не доверяй свои мысли бумаге.

И правило четвертое – ни при каких обстоятельствах не подписывай то, что ты написал по глупости.

* * *

Он любовался собором, восхищаясь гармоничными пропорциями, говорящими о почти идеальном архитектурном равновесии. Здесь были погребены сто тридцать пап, и он надеялся, что ему сегодня удастся найти среди их надгробий душевный покой.

Колин по-прежнему продолжал беспокоиться о Клименте.

Помощник главы Католической церкви достал из-под сутаны два сложенных листа бумаги. Во всех исследованиях Фатимского чуда неизменно говорилось о трех откровениях Святой Девы, и, похоже, именно эти откровения не давали покоя Папе. Мишнер развернул бумагу и прочел первое откровение, переданное сестрой Люсией:

«Святая Дева показала нам огненное море, бушевавшее под землей. В пламени мы увидели демонов и духов в человеческом облике, похожих на горящие угли, потемневших, как будто сделанных из полированной бронзы. Видение длилось несколько мгновений».

Второе откровение было прямым продолжением первого:

«Вы видите преисподнюю, куда отправляются души несчастных грешников, сказала нам Дева. Ради их спасения Господь хочет научить людей поклоняться Моему Непорочному Сердцу. Если люди послушают Меня, то будет спасено множество душ и на земле воцарится мир. Война закончится. Но если люди не перестанут гневить Господа, то в правление Пия XI начнется другая, еще более страшная война. Я пришла возвестить, что Россия должна быть посвящена Моему Непорочному Сердцу и что по субботам верующие должны совершать искупительную молитву. Если Моя воля будет исполнена, Россия обратится к вере и воцарится мир, если же нет, то ее заблуждения распространятся по всему миру, неся с собой войны и гонения на церковь. Добродетель будет преследоваться, Святому Отцу придется много страдать, и целые народы будут уничтожены. Но в конце концов Мое Непорочное Сердце восторжествует. Святой Отец обратит Россию ко Мне, она примет веру, и на мир на время снизойдет спокойствие».

А третье было самым загадочным:

«После всего, о чем я уже рассказала, слева от Нашей Девы, чуть выше Ее, мы увидели ангела с огненным мечом в левой руке. Языки пламени вокруг меча, казалось, могут сжечь весь мир, но от прикосновения к сиянию, исходящему от руки Девы, они исчезали. Указывая правой рукой на землю, ангел громко закричал: „Возмездие! Возмездие!“ – и в лучах яркого света мы увидели Бога. Мимо нас проходили люди, как будто отражаясь в огромном зеркале. Одетый в белое епископ, „похожий на Святого Отца“, другие епископы, священники и прихожане – мужчины и женщины – шли вверх по крутому склону горы, на вершине которой стоял крест, сделанный из неотесанных бревен, похожих на бревна из пробкового дуба. Прежде чем дойти до него, Святой Отец прошел через большой полуразрушенный город тяжелыми шагами, преисполненный боли и скорби. Он молился о душах умерших, тела которых он видел. И когда он был на самой вершине горы и преклонил колени у подножия высокого креста, его убили солдаты, выпускавшие в него пули и стрелы; и так же погибли и остальные – епископы, священники, мужчины и женщины и люди разных званий и положения лежали вперемежку. Под перекладиной креста стояли два ангела с хрустальными кубками в руках, куда они собирали кровь мучеников и окропляли ею души, идущие к Богу».

Слова звучали как таинственное заклинание, значение их оставалось неясным, и понимать его можно было по-разному. Десятилетиями богословы, историки и мистики предлагают самые разнообразные трактовки. Но кто знает истину?

И все-таки что-то в этих словах не давало покоя Клименту.

– Отец Мишнер.

Он обернулся.

К нему спешила монахиня, готовившая для него еду.

– Простите, но вас хочет видеть Святой Отец.

Обычно секретарь ужинал вместе с Климентом, но сегодня Папа принимал группу мексиканских епископов из Североамериканского колледжа. Мишнер посмотрел на часы. Климент рано закончил.

– Спасибо, сестра. Сейчас я приду в резиденцию.

– Но Папа не там.

Это было странно.

– Он в секретном архиве Ватикана. В хранилище. Он просил вас прийти туда.

Мишнер не стал показывать, что он удивлен, и кивнул:

– Хорошо. Сейчас буду.

* * *

Он шел по безлюдным коридорам к архиву. То, что Климент снова оказался там, не сулило ничего хорошего. Мишнер точно знал, чем занимается Папа. Он только не знал – зачем. И он пустился в размышления, перебирая в памяти случившееся в Фатиме.

В 1917 году трем крестьянским детям, живущим в долине Кова-да-Ирия, недалеко от португальской деревни Фатима, явилась Дева Мария. Гиацинта и Франциско Марто были братом и сестрой. Ей семь, ему девять. Их двоюродной сестре Люсии дос Сантос было десять. Богородица появлялась шесть раз за время с мая до октября, всегда тринадцатого числа, в одном и том же месте, в одно и то же время. При Ее последнем сошествии на землю тысячи людей видели, как в небе заметалось солнце, что являлось божественным знаком, подтверждающим реальность видения.

Прошло больше десяти лет, прежде чем церковь постановила, что эти явления Богородицы достойны признания. Но двое из трех свидетелей не дожили до этого. Через два с небольшим года после последнего сошествия Гиацинта и Франциско умерли от воспаления легких. Но Люсия дожила до старости и умерла совсем недавно, проведя всю жизнь в монастыре и посвятив себя Богу. Святая Дева предсказала это, сказав:

«Скоро я заберу к Себе Гиацинту и Франциско, но ты, Люсия, пока останешься на земле. Иисус хочет, чтобы ты жила и прославляла Меня».

Во время своего июльского явления Святая Дева дала детям три откровения. Первые два из них передала людям Люсия в первые годы после явления Девы, она даже привела их в своих мемуарах, опубликованных в 1940-х. Третье откровение слышали только Гиацинта и Люсия. Франциско почему-то не удостоился услышать его сам, но Люсии было разрешено рассказать ему все. Несмотря на все настояния местного епископа, дети отказались рассказывать о третьем откровении. Гиацинта и Франциско унесли тайну с собой в могилу, хотя мальчик и рассказал в октябре 1917 года, что третье откровение «дано для душ человеческих и, узнав его, многие бы опечалились».

Люсия осталась единственной хранительницей тайны.

Хотя она обладала хорошим здоровьем, но в 1943 году заболела плевритом, и казалось, что дни ее сочтены. Местный епископ, человек по имени да Сильва, попросил ее записать третье откровение и оставить его в запечатанном конверте. Сначала Люсия отказывалась, но в январе 1944 года в монастыре Тай ей явилась Дева и именем Господа благословила ее записать последнее откровение.

Люсия сделала все, о чем просила ее Дева. Монашку часто спрашивали о дате опубликования тайны, и она неизменно отвечала: в 1960 году. Запечатанный конверт (в нем хранилось откровение) был адресован епископу да Сильве, вложен в еще один конверт, скрепленный восковой печатью, и хранился в сейфе епархии, где и пролежал тринадцать лет.

В 1957 году Ватикан потребовал, чтобы все записи сестры Люсии, в том числе и запись о третьем откровении, были доставлены в Рим. Когда это осуществилось, Папа Пий XII положил опечатанный конверт в деревянный футляр с надписью SECRETUM SANCTI OFFICIO. Тайна Святого престола. Футляр пролежал в письменном столе Папы два года, и Пий XII так и не прочел записи.

В августе 1959 года футляр наконец вскрыли, и двойной конверт с восковой печатью передали Иоанну XXIII. В феврале 1960-го Ватикан издал краткое сообщение, где говорилось, что третье Фатимское откровение останется запечатанным. Никаких объяснений не последовало. По распоряжению Папы рукопись сестры Люсии снова уложили в деревянный футляр и поместили в хранилище. Никому, кроме Папы, не разрешалось входить туда. Начиная с Иоанна XXIII все папы заходили в архив и открывали футляр, но ни один понтифик не соглашался обнародовать содержание записей.

Так продолжалось до того момента, пока не пришел Иоанн Павел II.

В 1981 году Иоанн Павел II чуть не погиб во время покушения. Тогда он решил, что пулю от него отвела рука его небесной покровительницы. Спустя девятнадцать лет из благодарности Святой Деве он приказал обнародовать третье откровение. Во избежание разногласий к тексту откровения был приложен трактат на сорока страницах, в котором содержалось толкование сложных иносказаний Святой Девы. Были изданы и факсимиле рукописей сестры Люсии. Какое-то время журналисты живо обсуждали эту тему, но потом интерес к ней утих.

Кривотолки прекратились.

Многие забыли о Фатимском чуде.

Но Климент не переставал думать о нем.

* * *

Войдя в архив, Мишнер быстро прошел мимо дежурного префекта, который небрежно кивнул ему. В похожем на пещеру читальном зале было темно. В дальнем конце зала из-за открытой железной решетки у входа в хранилище струился желтоватый свет.

У входа, скрестив руки поверх алой сутаны, стоял кардинал Маурис Нгови. Это был худощавый человек, обветренное лицо которого свидетельствовало о том, что ему довелось немало повидать в жизни. Редкие жесткие волосы поседели, а в глазах, скрытых за очками в тонкой оправе, застыло выражение постоянной сосредоточенности. В свои шестьдесят два он уже был архиепископом Найроби, самым высокопоставленным из всех африканских кардиналов. Это был не номинальный епископ, которому пожаловали почетный, но ничего не значащий пост, а деятельный прелат, успешно управляющий огромным католическим сообществом Центральной Африки.

От повседневных дел по управлению епархией его оторвал только Климент XV, вызвавший его в Рим на должность главы Конгрегации католического образования. Работая на этой должности, Нгови глубоко вникал во все вопросы религиозного воспитания. Он оказался на переднем крае, работая бок о бок с епископами и простыми священниками и курируя все католические школы, университеты и семинарии, бывшие в ведении Святого престола. В предшествующие десятилетия к кардиналам, занимавшим эту должность, многие относились недружелюбно, но после Второго Ватиканского собора, давшего начало новым настроениям в церковной среде, враждебность развеялась, в том числе и благодаря усилиям таких людей, как Маурис Нгови, умевших сглаживать возникающие трения, не забывая в то же время отстаивать позиции Рима.

Климент назначил Нгови на эту должность из-за его серьезного отношения к работе и способности находить общий язык с людьми. Кроме того, он хотел, чтобы этот прекрасный кардинал оказался на виду. Полгода назад Климент присвоил ему титул кардинала-камерленго. Это означало, что после смерти Климента Нгови будет две недели управлять Святым престолом, пока не состоятся выборы Папы. Это был временный и скорее символический пост, который тем не менее нельзя было недооценивать, поскольку через это назначение Нгови приобретал большое влияние на следующий конклав.

Мишнер и Климент кивнули друг другу. Они не раз обсуждали, каким видится им следующий Папа. Если учесть уроки прошлого, то это должен быть человек, пользующийся всеобщим доверием, знающий языки, имеющий опыт служения в Курии – лучше всего архиепископ из какой-нибудь не очень большой и влиятельной страны. Маурис Нгови, успешно прослуживший в Риме три года, обладал всеми этими качествами, и кардиналы из стран третьего мира вновь и вновь задавали себе один и тот же вопрос: не пора ли избрать цветного Папу?

Мишнер заглянул в полураскрытую дверь. Климент стоял перед старинным сейфом, где когда-то хранились свидетельства о мародерстве наполеоновской армии. Двойные железные двери были раскрыты, и Мишнеру открылись бронзовые ящики и полки. Климент выдвинул один из ящиков. Мишнер затаил дыхание.

В ящике находился деревянный футляр. Дрожащими руками Папа держал лист бумаги. Мишнер знал, что в этом футляре лежала рукопись сестры Люсии о Фатимских видениях, но там хранился и другой документ. Итальянский перевод португальского текста, составленный в то время, когда Иоанн XXIII впервые прочел записи в 1959 году. Молодой священник, составлявший документ, тогда лишь начинал служить в государственном секретариате.

Отец Андрей Тибор.

Мишнер читал в архиве записи служащих Курии, где рассказывалось, как отец Тибор лично передал свой перевод Папе Иоанну XXIII, который прочел текст и велел положить его в деревянный футляр вместе с подлинником и запечатать.

И теперь Климент XV захотел отыскать отца Андрея Тибора.

– Опять он здесь, – прошептал Мишнер, не в силах оторвать взгляд от происходившего в хранилище.

Кардинал Нгови молча взял его за руку и отвел в сторону, ближе к стеллажам. Нгови был одним из немногих в Ватикане, кому и Мишнер, и Климент всецело доверяли.

– Что вы здесь делаете? – тихо спросил Мишнер.

– Меня вызвали.

– Я думал, Климент ужинает с представителями Североамериканского колледжа. – Он продолжал говорить приглушенным голосом.

– Он быстро ушел, – отрывисто отвечал Нгови. – Полчаса назад он вызвал меня сюда.

– Он приходит сюда уже в третий раз за последнее время. Это могут заметить.

Нгови кивнул:

– К счастью, в этом сейфе хранится много чего. Никто не знает, что он ищет.

– Маурис, мне это не нравится. Он ведет себя странно.

Только в таком разговоре наедине он мог вопреки протоколу назвать кардинала по имени.

– Мне тоже. На все вопросы он отвечает загадками.

– Я целый месяц изучал все записи о явлениях Девы Марии, – с жаром шепотом продолжал Мишнер. – Читал все записи и рассказы свидетелей. Я и не знал, что было столько явлений. Он хочет знать подробности обо всех случаях и обо всем, что сказала Святая Дева. Но не говорит зачем. Просто все время приходит сюда.

Мишнер покачал головой:

– Скоро обо всем узнает Валендреа.

– Сегодня ни его, ни Амбрози нет в Ватикане.

– Это не важно. Он все равно узнает. Иногда я думаю, что у него есть осведомители.

Из глубины хранилища послышался стук закрываемой крышки какого-то ларца, а затем скрип металлической двери сейфа. Спустя мгновение на пороге двери в хранилище появился Климент:

– Надо найти отца Тибора.

Мишнер сделал шаг вперед:

– Я нашел его точный адрес в Румынии.

– Когда ты поедешь?

– Сегодня вечером или завтра утром, смотря какие будут рейсы.

– Об этой поездке никто, кроме нас, не должен знать. Ты едешь отдохнуть. Ясно?

Мишнер кивнул. Климент тоже говорил негромко, почти шепотом. Зачем?

– Почему мы говорим так тихо?

– Разве? А я и не заметил.

Мишнер уловил в его голосе раздражение. Как будто он сказал что-то не то.

– Колин, я могу полностью доверять лишь тебе и Маурису. Но кардинал не может уехать за границу, не привлекая внимания, – он слишком заметная фигура. Поэтому сделать это можешь только ты.

Мишнер кивнул в сторону хранилища.

– А зачем вы сюда ходите?

– Я все думаю об этих бумагах.

– Его Святейшество Иоанн Павел Второй открыл миру третье Фатимское откровение в начале нового тысячелетия, – сказал Нгови. – Но сначала его проштудировали священники и ученые. Я тоже был в этом комитете. Рукопись сфотографировали и опубликовали.

Климент не ответил.

– Если что-то не так, может, собрать совет кардиналов? – сказал Нгови.

– Как раз кардиналов я больше всего и боюсь.

– А что вы хотите узнать у этого румынского старика? – спросил Мишнер.

– Он прислал мне кое-что интересное.

– Я не помню, чтобы он что-то присылал, – удивился Мишнер.

– Дипломатической почтой. – В голосе Папы едва заметно всплыло раздражение. – Запечатанный конверт от нунция в Бухаресте. Он написал, что переводил послание Девы для Папы Иоанна.

– Когда? – спросил Мишнер.

– Три месяца назад.

Мишнер вспомнил, что именно тогда Климент и начал ходить в хранилище.

– Но я не хочу вовлекать в это дело нунция. Ты сам поедешь в Румынию и посмотришь, что за человек этот отец Тибор. Я доверяю твоему мнению.

– Святой Отец…

Климент поднял руку:

– Я не хочу, чтобы меня еще спрашивали об этом.

В его словах теперь послышалась злость, что было непохоже на Климента.

– Хорошо, – сказал Мишнер. – Я найду отца Тибора, Ваше Святейшество. Не сомневайтесь.

Климент оглянулся на хранилище:

– Мои предшественники заблуждались.

– В чем, Якоб? – спросил Нгови.

Климент повернулся и грустно посмотрел на него:

– Во всем, Маурис.