Книга Книга духов онлайн - страница 4

3

Официальная аудиенция была назначена на завтрашний вечер, а с утра три молодые фрейлины собрались у дверей в покои Джессмин. На сей раз наряды сестер были попроще, но все равно по виннамирским меркам богатые и пестрые. Сандаал опять была одета в серое и держала в руке мандолину из блестящего эбонитового дерева, такую же черную, как ее длинные прямые волосы. У Катины и Розы были темно-русые кудри, из которых они соорудили причудливые локоны, собрав их в узел.

Служанка впустила девушек, и те вежливо присели в реверансе перед королевой. Джессмин, улыбаясь, кивнула им:

– Доброе утро, миледи.

Она оставалась в кресле-качалке перед огнем, на руках у нее уютно устроилась Лилит. Малышка только что поела и теперь погружалась в сон.

– Доброе утро, ваше величество, – ответили дамы, потупив глаза.

Впервые Джессмин ощутила, что стесняется убогой меблировки своих покоев. Гобелены выцвели, кисти обтрепались, серые, унылые каменные стены покрылись плесенью. Эти дамы происходили из зажиточных семей. Что они могут подумать?

Королева продолжала мягко покачиваться в кресле из кленового дерева, разглядывая молодых женщин.

– У меня раньше никогда не было фрейлин. – Ее взгляд остановился на утонченном аристократическом лице Розы. – Я не знаю, что я могла бы для вас сделать.

– Позвольте нам сделать кое-что для вас, миледи, – горячо произнесла младшая сестра, поразив королеву странным ксенарским акцентом. – Я привезла томик стихов Нэпьера, чтобы почитать вам вслух, а Катина привезла игры…

– Нэпьер?

– Новый поэт из Беньира – великий воин с чуткой душой сельского жителя.

Он – один из немногих, переживших войну с Виннамиром.

Катина слегка толкнула сестру локтем.

– Он очень популярен на юге. Все его стихи переведены на ксенарский. Мы привезли вам много новых книг, ваше величество. И новую музыку тоже.

Только Сандаал не принимала участия в разговоре. Осторожно поставив мандолину на низкий диванчик, она пошла к очагу, чтобы принести чайник и наполнить чашку королевы.

– И сколько времени вы намерены прислуживать мне? – спросила позабавленная Джессмин.

– Сколько вам будет угодно, миледи, – ответила Катина, выступая вперед.

– Вы позволите? – Она осторожно взяла ребенка из рук королевы, отнесла его в колыбельку и укрыла одеялом. – Что бы вам хотелось сегодня, ваше величество? Может быть, выйдем в сад подышать утренним воздухом? Может быть, вы желаете вязать или вышивать?

Джессмин покачала головой:

– Сперва я хотела бы познакомиться с вами. Сядьте. Расскажите мне о себе и своих семьях, и как вы решились приехать сюда.

– Конечно, ваше величество, – сказала Катина и сделала знак остальным, чтобы те уселись.

Старшая из сестер Д'Ял, казалось, была здесь в милости, и остальные подчинялись ей, хотя для Джессмин было очевидно, что Сандаал делает так только потому, что сама этого хочет. Утро прошло быстро и приятно, пока Роза и Катина говорили на свою любимую тему – о самих себе. Потом служанка принесла чай и сдобу. На подносе лежали крохотные сладкие пирожные, приготовленные личным поваром Великого посланника.

Сандаал Д'Лелан избегала привлекать внимание к себе, поэтому она села на подоконнике, тихонько наигрывая на мандолине чарующе прекрасные мелодии. Джессмин нашла, что каждая дама обворожительна по-своему. Катине было двадцать лет, она была первенец в семье лорда Рема Д'Яла и привыкла все делать по-своему. Царственность Джессмин не пугала ее, и Кэт использовала тончайшие манипуляции, чтобы затмить в ее глазах младшую сестру. Девятнадцатилетняя Роза была болтушка и сплетница, не слишком простодушная – но зато молодая, веселая и неискушенная. Сандаал оставалась загадкой, которую королева могла бы разгадать на досуге, но очарование ее музыки уже раскрывало кое-что из глубины души юной девушки, и в ней были печаль и тьма.

К обеду подошел принц Робин с перепачканными руками и лицом. Он без обычных жалоб позволил Розе вытереть их влажной тканью. В свои четыре года он уже умел быть совершенно очаровательным, даже кокетливым в обществе хорошеньких женщин. Пока они обедали, мальчуган позабавил их болтовней о своих приключениях в дворцовом саду. Проснулась мокрая и голодная Лилит, и Роза по распоряжению Кэт встала, чтобы сменить ей пеленки, прежде чем принести принцессу к маме.

– Хочу еще яблочного сидра, – сказал Робин, слегка завидуя вниманию, которое притягивала малышка. Он поднял свою чашку.

– Пожалуйста, – поучительным тоном добавила Джессмин, пока Роза доливала ему сидр.

– Пы-жалуста, – выговорил мальчик, улыбаясь. Его веснушчатые щеки и нос слегка загорели на весеннем солнце.

Он допил сидр и внезапно забрался Катине на колени.

– Робин!..

– Все в порядке, миледи. Он меня не беспокоит. – Старшая из сестер Д'Ял обвила мальчугана руками и прижала его к себе, тот радостно хихикал.

Подносы были отставлены в сторону, и сестры начали рассказывать о Катае и Внутреннем море. Катина была блестящей рассказчицей, и Джессмин с неожиданной тоской представила людные, пестрые улицы, крики торговцев.

На середине рассказа кто-то заскребся в дверь, нарушив очарование.

Королева сказала:

– Войдите.

С поклоном вошел пожилой согнутый камергер:

– Скоро начнется аудиенция, миледи. Его сиятельство Великий посланник и его величество король ожидают вашего прибытия.

Джессмин неохотно поднялась. Ей гораздо больше нравилось ее теперешнее общество. Ее вовсе не привлекала перспектива скучного вечера. Но у нее были причины присутствовать на этой особенной аудиенции, причины, думать о которых она не хотела. Кэт снова взяла на руки ребенка.

– Я принесу вам ее попозже, когда она опять проголодается, – пообещала старшая сестра. – Не беспокойтесь. Я нянчилась с восемью братишками и сестренками. Мы все о ней позаботимся. Правда, Лилит?

Лилит что-то проворковала в ответ и фыркнула. Джесс не беспокоилась – скоро должна была прийти няня малышки. Вдобавок она уже доверяла этим девушкам, и они ей очень понравились. Сандаал со скромнейшей улыбкой предложила проводить королеву в зал аудиенции, но Джессмин отказалась. Хотя ей нравилось общество этих дам, она не хотела, чтобы они превратились в свиту, следующую за ней по пятам каждую минуту.

Камергер повел ее по тускло освещенным коридорам в зал аудиенций. Зал был освещен лучами, пробивающимися сквозь узкие окна в дальней стене.

– Ваше величество, – произнес Великий посланник скрипучим голосом, склоняясь перед ней.

Король, сидевший на троне, встал и спустился с помоста. Держа королеву за руку, он помог ей подняться по каменным ступеням и сесть на мягкий бархат. Все это казалось странным. Ни разу за все эти годы она не сидела на троне. Всем было известно, что в согласии с брачным контрактом Джессмин была соправительницей Виннамира, хотя она всегда уступала государственные заботы своему мужу, предлагая свои советы только по его просьбе.

– Дорогая моя, – прошептал Гэйлон и поцеловал ей руку, прежде чем выпустить ее пальцы.

– Разве советник не приглашен? – спросила королева.

Кроме них троих в зале никого не было.

– Лорд Д'Ар предложил сперва поговорить наедине, – ответил муж, и Джесс заметила напряженность в его словах.

Королева взглянула на Великого посланника:

– Что ж, говорите, милорд.

Эовин опять поклонился, хотя это причиняло ему боль.

– Могу я поинтересоваться сперва, как ваше величество нашли ксенарских фрейлин?

– Сегодня с утра они первым делом посетили меня, – улыбнулась Джессмин.

– И я нашла их весьма приятными. Я благодарна вам за их общество, милорд, сколько бы оно ни продлилось. Но что побудило вас, сир, привезти их с собой?

– Миледи, этого всего лишь напоминание о вашем южном наследстве. Вы должны узнать цель моего визита…

Королева сжала губы:

– Мне она известна, и я должна сказать вам откровенно, что вам не уговорить меня покинуть мужа и мое королевство. Вам нужен другой правитель.

Великий посланник тоже поджал губы:

– От вашего отца осталось много побочных сыновей и дочерей, но никто из них не годится для трона. Вы – единственная, кто выжил из дома Геррика, ваше величество. Вы – единственная, кто может вновь объединить аристократию и установить баланс между властью дворянства и купечества. – Он умолк на мгновение, чтобы расправить одежду своей морщинистой рукой. – В последние годы над Ксенарой нависла угроза гражданской войны. Мое здоровье с годами ухудшается, но я сделал все, что мог, для сохранения трона. Теперь я предлагаю вам занять место, принадлежащее вам по праву.

– Неужели вы думаете, что нас волнуют ваши проблемы? – холодно спросил Гэйлон. – С какими бы трудностями вы ни столкнулись, мы пережили гораздо худшее. Ксенара первой начала войну, а не Виннамир.

Эовин Д'Ар произнес, глядя в пол:

– Это правда, милорд. Но закончили ее вы.

Джессмин увидела, как мука исказила бледные черты короля, и почувствовала эту боль как свою собственную. Все эти смерти так долго лежали грузом на его плечах, и теперь, когда он наконец только начал жить заново, воспоминания опять вернулись преследовать его.

– Милорд, – ледяным тоном произнесла королева, – отдаете ли вы себе отчет в том, что говорите? Виннамир – мой единственный дом. Как только я родилась, меня забрали от матери, отдали на воспитание отцу моего мужа и обручили с Гэйлоном в надежде заключить мир между нашими государствами – мир, который мой отец предпочел нарушить. У меня нет обязательств перед Ксенаром, и кровные связи не имеют для меня никакого значения.

– Приношу вам свои извинения, ваше величество, но обязательства имеются. Давно ли вы просматривали ваш брачный контракт?

Гэйлон положил руку на плечо жены:

– Наша копия была уничтожена, прежде чем я отнял свою корону у Люсьена

Д'Салэнга.

– Тогда будьте любезны прочитать его сейчас, – сказал посланник, доставая свиток из широкого рукава.

Поклонившись, он подошел к ступеням помоста и вручил бумагу королю. Прежде чем взять свиток, Гэйлон долго смотрел на него. Джессмин выхватила свиток из его пальцев и развязала ленту.

Копия была сделана на ксенарском языке, вычурном и претенциозном. В обмен на юную принцессу ксенарцы получали права на владение водами и природными богатствами и возможность влияния на виннамирскую корону через ее брак с принцем и наследником. Если бы не две королевские подписи и красная печать в конце, это могло бы сойти за расписку о продаже призовой лошади. Раздраженная Джессмин продолжала вчитываться в документ.

– Двенадцатый параграф, миледи, – подсказал Эовин.

Глаза королевы отыскали строки, которые заставили сжаться ее сердце.

«Если по какой-либо причине дом Геррика придет в упадок, право на ксенарский трон переходит к Джессмин Д'Геррик и ее наследникам. Таким образом, в случае неспособности или нежелания Джессмин Д'Геррик занять ксенарский престол это право переходит к ее старшему сыну или дочери. В случае же несовершеннолетия наследника, домами Мирена, Кошена и Фальстеда избирается регент до вхождения оного в возраст».

– Джесс?

Голос Гэйлона показался ей очень далеким.

– Члены дома Кошена, так же как и дома вашего отца, погибли в Занкосе, миледи, – Великий посланник стоял уже рядом с троном. – Но влияние Миренов и Фальстедов в Катае все еще сильно. Поскольку между нашими государствами не было никаких связей, я не знал, есть ли у вас дети, но вышеупомянутые дома уже предупреждены.

– Что? – воскликнул король. – Предупреждены о чем?

Посланнику следовало бы знать, с кем он имеет дело, – с расчетливым и смертоносным королем-чародеем, – но он с готовностью ответил:

– О выборе регента для вашего сына Тейна, который унаследует ксенарскую корону, если ваша жена откажется. Это документально подтверждено вашими отцами, и вы связаны этим договором.

Гэйлон посмотрел на Джессмин расширенными от ужаса глазами:

– Это правда?

Она кивнула, не находя слов, чтобы утешить его или себя. Серый Камень в кольце на правой руке короля внезапно блеснул яркой вспышкой синего света, и бумага испарилась из пальцев Джессмин. Джессмин застыла в изумлении.

– Хватит с нас контрактов, – произнес Гэйлон, криво улыбнувшись Великому посланнику.

– Другая копия хранится в королевской библиотеке в Катае, – проворчал старик. – Это всего лишь кусок бумаги. А все дело в содержании. Вы должны руководствоваться вашей честью, сир. Вспомните, что ваш отец по доброй воле подписал контракт и верил в то, что наследник окажется достойным его.

– Он неуклюже поклонился: – Ваше величество, у меня больные суставы, и я слегка утомился. Если вы позволите…

– Разумеется, лорд Д'Ар, – ответила Джессмин. – Вы можете удалиться.

Прошу простить, если мы не слишком благосклонно приняли ваши новости, но я уверена, вы понимаете, почему. Обещаю, что мы подумаем над всем, что вы нам сообщили.

– Не смею больше ни о чем вас просить.

Великий посланник проковылял вниз по ступеням и направился к выходу из зала, где ожидали двое охранников.

Двери закрылись, и в воцарившейся тишине королева смотрела, как ее муж пытается взять себя в руки. Еще несколько лет назад она испугалась бы за жизнь старого посланника, но Гэйлон был уже опытным чародеем. Он повернулся к ней:

– Каким образом мог быть заключен этот договор, когда мы были еще детьми?

Джессмин смотрела на свои пустые ладони.

– Короли всегда обязаны царствованием своим предкам и подданным. Наш выбор часто делают за нас и до того, как мы сами можем его осознать. Именно так было с Тейном.

– Я не хочу отдавать его им, – прорычал король, меряя шагами комнату. – Я не хочу, чтобы он вырос при дворе, который живет интригами. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день мне пришлось воевать с собственным сыном.

– Я тоже, – согласилась королева. – Но есть только один способ избежать этого. – Она подождала, пока Гэйлон не остановился перед ней. – Я сама должна занять трон.

Король опять побледнел и испустил яростный крик:

– Нет, Джессмин!

– Это должно быть сделано, мой господин, – тихо прошептала королева. – С помощью лорда Эовина я смогу со временем учредить правительственный совет. Когда все уладится, я смогу вернуться домой, в Виннамир, которому я принадлежу. Если две страны объединятся, как надеялись наши отцы, тогда я смогу править Ксенарой отсюда. Мы сможем править Ксенарой.

– Ради бога, Джесс, – простонал Гэйлон. – Ты даже не понимаешь, что говоришь. Ты никогда не захочешь вернуться к нищете и заброшенности этой страны, если ты почувствуешь вкус ксенарского богатства. Что-нибудь обязательно удержит тебя там. И к тому же опасности… Эти люди режут и травят друг друга ради развлечения. – Он опустился перед ней на колени, лицо его исказила боль: – Я не смогу прожить без тебя. Единственное, что удерживает меня от безумия, – ты и наши дети.

Джессмин наклонилась и обняла мужа.

– Тогда ты должен поехать со мной, – она подарила ему долгий поцелуй, – потому что я тоже не могу жить без тебя.

Снова холодный ветер с океана принес тяжелые густые тучи, но дождя этим утром не было. Порывистый ветер развевал зеленые знамена, которые держали два беловолосых стражника, и раздувал плащ Тейна. Дэви наблюдал, как Сорек с сыновьями обмениваются торжественными прощальными словами с Тейном, затем король Ласонии пожал ему руку.

Один из всадников, стоявших позади, выехал вперед, ведя на поводу белую маленькую кобылку с густой гривой и хвостом и мохнатыми ногами. Сорек повернулся к принцу.

– Это мой прощальный подарок вам, милорд, – сказал он. – Она совсем молода, и у нее еще нет имени, но она быстра как ветер, очень добродушна и будет вам верно служить. Принимаете ее?

Вспыхнув от удовольствия, Тейн взял поводья:

– Она красива, но мне нечего подарить вам взамен…

– Мне ничего не нужно, кроме вашей благодарности, ваше высочество.

– Нет, постойте! – Принц поймал край плаща и засунул руку в глубокий карман подкладки. Длинная деревянная флейта была старая и потрепанная, но это была любимая игрушка принца. – Если вы будете дуть в нее слишком долго, она становится мокрой, но из нее можно извлечь неплохую музыку.

– Спасибо, – сказал король с благодарностью. – Я всегда буду хранить ее.

Сыновья подошли к нему, чтобы помочь престарелому монарху сесть в седло, затем они сели на своих лошадей. Сорек и его отряд медленно удалялись на север через поля. Маленькая кобылка в растерянности попыталась последовать за ними, но Тейн крепко держал поводья.

– Как ты назовешь ее? – улыбаясь, спросил герцог.

– Еще не знаю, – Тейн взглянул в лицо герцогу. Несмотря на улыбку, под глазами у герцога лежали тени, и лицо его казалось изможденным. – Это должно быть особенное имя.

Кобылка вытянула шею и заржала вслед остальным лошадям, все ее тело напряглось.

– Она хочет домой, – печально сказал Тейн.

– Но со временем она привыкнет и полюбит Виннамир. – Герцог сделал знак Фитцуолу увести лошадь. – Поместите ее в конюшню рядом с Кристаль. Я хочу, чтобы они подружились.

– Есть, – ответил сержант и повел лошадку. Ее копыта выбивали глухую дробь на камнях.

– Ее надо подковать, – крикнул Дэви вслед.

Тейн продолжал смотреть на удаляющихся всадников Ласонии, исчезающих вдали. Ему хотелось бы поехать туда когда-нибудь – в эту холодную снежную страну. В его мире было много чудесных мест. Принц только начинал учиться читать, и больше всего ему нравились уроки географии и истории. По правде сказать, он скучал по Каслкипу и своим наставникам. Замок Госни оказался скучным-прескучным местом, и Дэви, занятый государственными расчетами, уделял принцу мало внимания.

– Ваше высочество?

Плащ мальчика продувался ветром, и он продрог.

– Иду, – ответил он рассеянно и проследовал за герцогом в дом.

Медленно тянулся очередной скучный серый день. Тейн пытался читать книги, которые он привез с собой, но его природная живость не давала ему долго сидеть на одном месте. После обеда на кухне в обществе ворчливого повара мальчик набрал полную пригоршню моркови и отправился в полуразрушенную конюшню.

Серая кобыла Дэви, Кристаль, немедленно подошла к нему, обдавая горячим дыханием и ожидая угощения. Новая кобылка, казалось, не замечала его. Она продолжала расхаживать по тесному загону.

– Иди сюда, моя хорошая, – позвал ее Тейн без особой надежды.

Выросший среди лошадей, мальчик понимал, как она огорчена тем, что ее товарищи покинули ее.

Это была первая лошадь, которую принц мог назвать своей, и это нравилось ему. Хотя это был не пони, кобылка была достаточно маленького роста, чтобы подойти ему. Он мог даже сам оседлать ее, встав на скамеечку, а шестилетнему ребенку было приятно любое проявление самостоятельности. Но ей нужно было имя, что-нибудь царственное, достойное ее изящной, чистокровной красоты. «Соджи» на бенджарском наречии означало «ветер», с которым сравнил ее король Сорек.

– Соджи, – тихо позвал мальчик, пробуя слово на вкус.

Лошадь остановилась и вскинула голову, глядя на него, затем продолжила движение. Пусть будет Соджи. Имя определенно нравилось ему. Один из стражников, юноша по имени Тод, начал сгребать вилами сено в загоны – прошлогоднюю сладкую траву, теперь сухую и пыльную.

– Ваше высочество, – произнес дружелюбный молодой солдат и бросил вилы у дверей в загон Соджи.

Тейн посмотрел на петли и засовы старой деревянной дверцы.

– Ты думаешь, что это ее удержит, Тод?

– Да, милорд. Я думаю, они достаточно прочные.

– Я не хочу, чтобы она убежала.

– Нет, она привыкнет. Правда, малышка?

Тод почмокал губами, лошадь повернулась и направилась к нему. На мгновение Тейн почувствовал себя оскорбленным.

– Так их подзывали в Ласонии, – объяснил стражник. – Дайте ей морковку, и она быстро признает вас.

– Соджи, – сказал Тейн, протягивая на ладони кусок моркови, как учил его отец.

Она осторожно взяла его мягкими теплыми губами, и Тейн заглянул в ее влажный коричневый глаз: он был почти влюблен в свою первую лошадь. Сзади него раздался стук подков по каменным плитам двора. Так как замок Госни был крепостью, конюшни находились в защищенном внутреннем дворе.

– Привет всем! – раздался крик, усиленный эхом от каменных стен.

– Минуточку! – крикнул Тод и поспешил к выходу.

Бросив быстрый взгляд на Соджи, Тейн побежал за стражником. Слишком много посетителей за последние несколько дней. Возможно, ради этого стоило забраться так далеко на север. Фитцуол вышел во внешний двор почти одновременно с Тодом и Тейном. Во дворе был всего один всадник – молодой герольд в камзоле со знаками королевского дома. Под ним была взмыленная лошадь, нервно бившая копытом по камням и вырывавшая из рук поводья.

Герольд помахал запечатанным конвертом:

– Я привез срочное сообщение герцогу Госни от его величества короля.