Книга Джим Пуговка и машинист Лукас онлайн - страница 8

Глава восьмая,
в которой Джим с Лукасом обнаруживают загадочные надписи

Взошла полная луна, заливая улицы и площади города Пиня светло-серебристым сиянием. С дворцовой башни донеслись низкие гулкие удары колокола, усиливаясь и вновь замирая.

– Это Ю, час цикады, – сказал Пинг Понг, – сейчас все младенцы Миндалии получают вечернюю бутылочку молока. Позвольте, я схожу за своей!

– Ну конечно, – ответил Лукас.

Пинг Понг убежал и вскоре появился опять. В руках он сжимал бутылочку с соской, маленькую, как будто игрушечную. Устроившись на подушечке, он объяснил:

– Молоко ящерицы я ценю больше всего. Ребенку моего возраста оно просто необходимо. Несмотря на не очень приятный вкус, оно крайне полезно.

И он принялся старательно сосать из бутылочки.

– Послушай-ка, Пинг Понг, – немного погодя сказал Лукас, – а где ты так быстро раздобыл для нас этот ужин?

Пинг Понг прервал свою трапезу.

– На кухне царского дворца, – небрежно ответил он. – Вон видите? Там впереди возле серебряной лестницы входная дверь.

Сейчас при свете луны дверь была хорошо видна. А днем друзья ее просто не заметили. Джим был очень удивлен.

– Тебе что, можно так просто туда? – спросил он.

– А почему бы и нет? – пожав плечиками, ответил Пинг Понг с важным видом. – Я как никак тридцать второй внук господина Шу Фу Лю Пи Плю, придворного шеф-повара.

– Тебе точно разрешили взять оттуда еду? – озабоченно спросил Лукас. – Я думаю, ее готовили для кого-то другого.

– А-а, ужин для его царского величества, – небрежно махнув ручкой, ответил Пинг Понг, как будто в этом не было ничего особенного.

– Как? – в один голос сказали Лукас и Джим, ошеломленно глядя друг на друга.

– Ну да, – объяснил Пинг Понг, – просто его царское величество опять ничего не пожелал есть.

– Почему это? – спросил Джим. – Ведь было так вкусно.

– Мда, а вы, достопочтенные чужестранцы, разве не знаете, что случилось у нашего царя? Об этом же всем известно.

– Нет, – ответил Лукас. – А что у него случилось?

Пинг Понг внезапно стал ужасно серьезным.

– Я вам все покажу, когда закончу, – пообещал он, – только, пожалуйста, подождите еще немного!

Тут он взялся за свою бутылочку и прилежно зачмокал.

Лукас и Джим многозначительно посмотрели друг на друга.

Может быть, Пинг Понг покажет им дорогу к царю?

В ожидании Лукас задумчиво вертел перед собой одну из палочек и вдруг, что-то на ней заметив, стал изучать другую. Наконец, он сказал:

– Здесь что-то написано. Кажется, стихи.

– А какие? – спросил Джим. Он же еще не умел читать сам.

Прошло довольно много времени, прежде чем Лукас разобрал написанное, потому что миндальские буквы расположены не слева направо, а сверху вниз.

На одной палочке стояло:

«Увижу луну – глаза мои слепнут от слез.»

А на другой:

«Луна за пеленою слез, словно лик моего дитя.»

– Какая печальная надпись, – заключил Джим, услышав содержание.

– Да-а, видать кто-то горюет по своему ребенку, – сказал Лукас, – может, он умер или очень сильно болен. Или так далеко отсюда, что этот кто-то не может с ним видеться и поэтому так убивается. Например, если ребенка похитили.

– Точно, похитили, – задумчиво согласился Джим, – такое бывает.

– Вот бы узнать, – сказал Лукас, закуривая свою носогрейку, – кто это сочинил.

Пинг Понг, который тем временем расправился со своей бутылочкой, внимательно выслушал беседу друзей, а потом объяснил:

– Эти стихи, достопочтенные чужецемцы, написал его величество царь Миндальский.

По его приказу их нанесли на палочки по всей стране, чтобы мы постоянно об этом думали.

– О чем? – хором спросили друзья.

– Подождите еще капельку! – попросил Пинг Понг. Он быстро отнес всю посуду обратно во дворец, и вытащил лампион из колеса.

– А теперь, достопочтенные чужеземцы, пойдемте! – торжественно объявил он и зашагал прочь. Однако сделав несколько шагов, малыш остановился и обернулся назад.

– У меня есть просьба, – сказал он со стеснительной улыбкой. – Мне ужасно хочется разочек прокатиться на вашем локомотиве. Нельзя ли это как-нибудь устроить?

– Почему бы и нет? – удивился Лукас. – Скажи только, куда нам надо ехать.

Джим взял малютку Пинг Понга на руки, они все вместе сели на локомотив и поехали.

Кажется, Пинг Понг все-таки немного побаивался, несмотря на его вежливо-храбрую улыбку.

– Вот уж быстро так быстро! – пищал он. – На следующей улице налевопожалуйстаеслинеошибаюсь, – при этом он озабоченно погладил себя по полному животику, – теперьнаправобудьтедобры – еслинеошибаюсь, ой, – теперьпрямо – якажется – немногопоспешил – смолоком теперьчерезмостпожалуйста – этодлядетеймоеговозраста – всевремяпрямо – детеймоеговозрастанеполезно – опятьнаправобудьтедобры – совершеннонеполезно, ой-ой! Как быстро!

Спустя несколько минут они уже были на другой, абсолютно круглой площади.

В самом ее центре стоял огромный цветной лампион, величиной с афишную тумбу. Он светил темно-красным светом. На большой пустой площади в голубом сиянии луны лампион выглядел странно и немного жутковато.

– Стоп, – приглушенно сказал Пинг Понг. – Мы пришли. Здесь находится центр Миндалии. А там, где большой лампион, – самый центр мира. Это вычислили наши мудрецы. Поэтому площадь называется просто «Центр».

Они остановили Эмму и выбрались наружу.

Подойдя к большому лампиону, друзья увидели, что на нем что-то написано. Снова миндальскими буквами и снова сверху вниз. Выглядело это так:

Я, Пунь Гинь, царь миндальский, торжественно объявляю, что отдам в жены свою дочь, принцессу Ли Си, тому, кто вызволит ее из Дракон-Города.

Расшифровав надпись, Лукас изумленно присвистнул.

– Что там написано? – заинтересовался Джим.

Лукас прочитал надпись вслух.

А малютка Пинг Понг становился тем временем все беспокойнее.

– С молоком я и впрямь поторопился, – озабоченно пробормотал он себе под нос пару раз. И вдруг вскрикнул: – О, боги небесные!

– Что с тобой? – участливо спросил Джим.

– Ах, достопочтенные чужеземцы, – расстроенно отвечал Пинг Понг, – вам же известно, каково оно, с сосунками моего возраста: столько волнений в сей поздний час! Но ничего не поделаешь, это уже произошло, и мне настоятельно необходимо сменить подгузник.

Они срочно поехали обратно ко дворцу, где Пинг Понг спешно попрощался.

– Уже давно пришло время спать для младенцев вроде меня, – сказал он. – Итак, до завтра! Приятного сна, достопочтенные чужеземцы! Рад был с вами познакомиться.

Он поклонился и исчез в тени дворца. Было видно, как открылась и опять закрылась дверь царской кухни. Потом опять стало темно и тихо.

Друзья, улыбаясь, смотрели вслед малышу.

Тут Джим сказал:

– Мне кажется, все дело не в молоке, а в поездке на нашей старушке Эмме. Как ты считаешь, Лукас?

– Возможное дело, – пробасил Лукас. – В первый раз поехал, да к тому же еще совсем кроха. Пойдем, Джим, пора на боковую. Бурный выдался денек сегодня.

Они забрались в кабину и устроились поудобнее. Уже во время путешествия по океану спать в кабине стало для них привычным делом.

– А стоит нам, по-твоему, – тихонько сказал Джим, закутавшись в одеяло,

– попробовать освободить принцессу?

– Попробовать стоит, – ответил Лукас, выколачивая трубку. – А если это получится, то царь точно позволит нам проложить в Миндалии железную дорогу.

Тогда старушка Эмма войдет в свою привычную колею, и мы сможем остаться здесь.

Джим подумал, что оставаться здесь, ему вообще-то, не так уж сильно хочется.

Конечно, в Миндалии чудесно. Но лучше бы податься туда, где не так много людей, и где их можно отличить друг от друга. Вот, например, замечательная страна Усландия…

Но он не стал об этом распространяться, а то Лукас еще подумает, что его тоска по дому заела. Вместо этого он спросил:

– А ты уже имел дело с драконами? Мне кажется, это не так-то просто.

На что Лукас весело ответил:

– Да я еще ни разу в жизни драконов не видел, даже в зоопарке. Но моей Эмме, думаю, такая бестия не страшна.

Голос Джима прозвучал жалобно:

– Да-а, одна-то, может, и не страшна, но там же стояло что-то про целый их город.

– Поживем-увидим, старина, – ответил Лукас, – а сейчас давай спать. Спокойной ночи, Джим! И не переживай.

– Угу, – пробормотал Джим. – Спокойной ночи, Лукас!

А потом он еще немного повспоминал госпожу Ваас и подумал, чем она сейчас может быть занята. А еще потом он попросил у Бога, что если она грустит, то пусть он пошлет ей утешение. И, пожалуйста, пусть он ей все объяснит. А еще потом Джим прислушался к ровному и глубокому посапыванию Эммы, уже давно заснувшей, и задремал сам.