Книга Заявление о любви онлайн - страница 4

ЗАЯВЛЕНИЕ О ЛЮБВИ

…В Дисциплинарный отдел районного суда я обращаюсь в связи с делом рег. номер 1328/01 по вопросу о нарушении правил дорожного движения.

…числа …месяца 01 г. полиция потребовала у меня документы с целью оштрафовать за неправильную парковку автомобиля марки… На квитанции о штрафе я поставил крестик – такая у меня подпись. Полицейский заявил, что раз так, он передает дело в Коллегию по правонарушениям, и, похоже, слово сдержал. Заявляю, что я не собирался никого оскорблять, а уж тем более представителя местных властей…

Она подняла глаза на мужчину. Тот улыбался.

– Это шутка? – спросила она резко.

Она на работе, и у нее нет времени на глупые шутки.

– Нет, что вы, – вежливо ответил мужчина, но глаза его продолжали улыбаться. – Я прилагаю соответствующие документы, образец подписи из банка и так далее.

Она сжала правую руку в кулак. Она не верила ни единому слову. Но раз человеку хочется вытворять такое… Она злилась на себя, что вообще заговорила с ним, стала расспрашивать. Думать – не ее дело. Ее дело – перепечатывать.

– Пожалуйста, присядьте и подождите.

Она положила руки на клавиатуру, и из-под пальцев поплыли слова, обращенные к районному суду в связи с делом per. номер 1328/01. Она нажала кнопку «Печать» и только после этого вновь взглянула на мужчину.

Небольшого роста. Чуть выше ее. Надень она туфли на каблуках, ему было бы неловко идти с ней по улице. Надо же – у него красивые волосы. Густые. Такие густые, что, если запустить в них пальцы, как показывают в кино, он бы, наверное, даже не почувствовал. Сколько времени ему приходится проводить у парикмахера? Хорошо пострижен, не слишком длинно, не слишком коротко. И руки красивые. Она это сразу заметила, еще когда он протянул ей свои каракули. Прекрасные мужские руки, ухоженные и крепкие.

Запищал принтер.

Она что, совсем спятила – думать о таких вещах? Ей, похоже, нечего делать. Даже не поинтересовалась, сколько нужно экземпляров. Что с ней такое происходит?

– В двух экземплярах, будьте добры.

Она будет добра. Иначе зачем она здесь сидит?

– Двадцать злотых, – сообщила она подчеркнуто вежливым тоном.

Это клиент, а она здесь работает. Надо об этом помнить. Что-то особенное, видно, витает в воздухе, если она забылась.

– Спасибо. – Мужчина поднялся и положил деньги рядом с компьютером.

– Счет?

– Нет, не надо.

Когда она протягивала ему страницы, их ладони на мгновение соприкоснулись. Она замерла, но через несколько секунд он уже был на пороге.

Его «до свидания» осталось без ответа, дверь закрылась. Только тогда она заметила, что сидит, затаив дыхание. Она встала, и ей показалось, что ноги не слушаются. Никогда, никогда в жизни с ней не случалось ничего подобного. Такая реакция на совершенно постороннего мужчину! Может, дело в погоде? Небось давление упало. И жуткая духота. Со вчерашнего дня небо затянуто серыми тучами, будет дождь.

Она открыла окно и вдохнула полной грудью. Ноябрь – и такая теплынь! Она бездумно смотрела на улицу, хотя работы было полно. К завтрашнему дню надо закончить перепечатку диплома – вот он выходит из подъезда, есть в нем что-то, привлекающее внимание, а ведь невысокие мужчины обычно некрасивы – да еще два коротких заявления в жилищный кооператив. Боже, он остановился и поднял голову!

Она будто ошпаренная отскочила от окна. Заметил или нет? Какой позор!

Села за компьютер и принялась ловко выстукивать фразу за фразой. Какое счастье, что в свое время она окончила курсы машинописи! Здесь ее наверняка никто не станет искать. Можно начать все сначала.

Подаю заявление на развод по вине моего мужа Иренея Д., сына Юзефа и Михалины, который, несмотря на то что женат на мне уже много лет, не выполняет своих обязанностей, вследствие чего возник постоянный и длительный разлад супружеских отношений, чему я, высокий суд, имею доказательства, которые готова представить высокому суду, потому что это такой подлец и лентяй, разве что суд ему напомнит, что у нас ведь дети, тогда, может, он одумается, высокий суд…

Она взглянула на экран и еще раз перечитала странное заявление. Сразу видно, что эта женщина не хочет разводиться! И суду вместе с Иренеем Д. обеспечен цирк по полной программе. За каким чертом она интересуется чужой жизнью? Нет! Нет и еще раз нет. Здесь МАШИНОПИСНОЕ БЮРО. Не более того.

Почему женщины не могут смириться с тем, что их больше не любят?

Она давно смирилась. От угасания любви нет лекарств. Можно лишь уйти. Попытаться забыть. Перестать жить иллюзиями. Прекратить себя обманывать. Вставать утром, в одиночестве завтракать. Работать. Не думать о глупостях. Не ждать. Так, как она.

Это ее сбило с толку заявление по поводу неправильной парковки.

Она давно пыталась обрести покой и, в сущности, смирилась со своим одиночеством. Возвращалась домой поздно, по дороге покупала что-нибудь поесть, принимала душ и надевала длинное домашнее платье из тонкого бархата. В нем она была как дама из другой эпохи. Распускала длинные волосы, которые целый день были стянуты в узел, и не могла не признать: в такие моменты она выглядела, словно… словно… женщина. Да, может, и некрасивая, но безусловно интересная. Она садилась в кресло, поджимала ноги и включала Бреговича. Тихая музыка разглаживала ее лицо, и она читала почти до полуночи. Книги были для нее всем. Она путешествовала. Бывала в местах, о которых могла лишь мечтать. Оплакивала чужие несчастья, не стыдясь слез, порой смеялась, заглушая Стинга. А утром просыпалась и вновь стягивала волосы в тугой узел на затылке, надевала скрывавшее фигуру прямое черное или бежевое платье. Так держать!

Утро следующего дня было не похоже на другие. Уже собравшись выйти, она задумчиво остановилась перед зеркалом у самой двери и вдруг одним движением выдернула шпильку. Волосы рассыпались по плечам. Так явно более… привлекательно. Зачем, собственно, она убирает волосы? Им надо отдыхать. Почему бы не сегодня?

В тот день помещение машинописного бюро показалось ей еще более мрачным. А ведь она проводит здесь половину жизни! Никогда не замечала, что стены тут голые и строгие да попросту грустные. А если поставить на окно какие-нибудь цветы… Или, может, не на окно, а у кресла? Там, в углу? Наверняка стало бы уютнее…

К чему забивать себе голову такими вещами? Сегодня у нее и в самом деле много работы. Она включила компьютер, на экране расцвели новые слова:

В связи с вышесказанным убедительно прошу повторно рассмотреть…

Было начало пятого, когда она взглянула на часы в нижнем углу экрана. Как хорошо, что не пришла жена Иренея Д., – заявление еще не готово.

Она откинула голову – болел затылок, да и вообще все как-то… В этот момент скрипнула дверь – и на пороге появился Он.

Одной рукой она подхватила волосы, мгновенно собрав их в тугой пучок, другую опустила в сумку в поисках шпильки. И снова разозлилась на себя: что за дурацкая идея! Она подколола волосы на затылке, а он все стоял и невозмутимо ее рассматривал. Это продолжалось целую вечность.

– Добрый день, – сказал он. – Я, собственно…

– Слушаю. – Она быстро взяла себя в руки, и взгляд ее стал твердым.

– …хотел пригласить вас на чашечку кофе. – Он не улыбался, как вчера, был напряжен.

– Большое спасибо, – ответила она официальным тоном. – Во-первых, я не пью кофе, во-вторых, не имею привычки встречаться с клиентами, а в-третьих, у меня много работы. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

Мужчина слегка нахмурился, а может, ей просто показалось.

– Что ж, прошу прощения, – произнес он, а она вновь положила пальцы на клавиатуру.

Дверь хлопнула. Она, не поднимая головы, разглядывала часы в нижнем углу экрана. Минута, две, три… Теперь он выходит из подъезда, внимание: ни в коем случае не подходить к окну. Как по-дурацки она себя вела, затем эти объяснения: «Во-первых… во-вторых…»

Она злилась. Злилась на себя. Ей не следует… Да еще эти волосы… Надо перестать заниматься самообманом. Просто она надеялась, что увидит его снова. Мужчину, который в присутствии полицейского ставит вместо подписи крестик! Человек, который наверняка подсмеивается над миром и женщинами вроде нее. Мужчину, который – что уж тут скрывать – произвел на нее впечатление.

В связи с изменением моего положения извещаю соответствующие органы…

На следующий день она пришла в бюро раньше обычного. Она плохо спала, на рассвете проснулась от кошмара.

Когда он вошел, она сидела перед экраном компьютера уже третий час. Вежливо, не смущаясь и не улыбаясь беззаботно, как прежде, мужчина сказал:

— У меня две страницы текста. Можно вас попросить перепечатать к завтрашнему дню?

Она старалась не смотреть на него, но это не имело значения. Достаточно было голоса. Глубокого и ласкового, хоть и чужого. Голоса клиента.

– Пожалуйста.

Она взялась за его текст, когда стемнело. Зажгла настольную лампу. Решила, что сегодня может посидеть подольше.

Да ведь здесь нет начала! Что за небрежность!

Она открыла новый файл и начала печатать:

…напоминала лань. Так способны двигаться только животные – исполненные очарования и свободные. Даже представить себе трудно, какое наслаждение – идти рядом с этой стройной женщиной. Ревнуя к взглядам других мужчин, я укрыл бы ее цветными зонтиками со всех сторон. Но она все равно была бы царицей – на улице и везде, где бы ни очутилась. Кажется, земля, по которой она ступает, принадлежит ей – так уверен каждый ее шаг…

Она остановилась. Это, должно быть, ошибка. Он перепутал страницы. Дал ей не тот текст. Это какие-то личные записки, в них нельзя заглядывать посторонним. Но она все же просмотрела сколотые красной скрепкой страницы. Украдкой, по диагонали.

Не знаю, что со мной происходит. Я с трудом понимаю себя и вижу в душе целое море чувств, о существовании которых не подозревал. Ее беспомощный взгляд так трогателен, даже равнодушие и гнев не в состоянии защитить ее. Но когда она коснулась моей руки, я чувствовал…

Она отложила рукопись. Сердце билось так, будто она бежала неведомо куда, а теперь пришла пора остановиться и оглянуться. Она узнает этого мужчину вопреки его воле. Случайно. Словно подглядывает в замочную скважину за парочкой, занимающейся любовью. Уйти нельзя – заметят. Можно лишь закрыть глаза. Она закрыла глаза и подумала, что о ней никто никогда… вот так не… А может, он писатель? Или поэт? Но крестик вместо подписи? Она стряхнула печаль, которой вдруг на нее повеяло. Надо вернуть ему эти листки. Не стоило их читать.

Квартира показалась ей неприятной и холодной. Она полежала с закрытыми глазами в ванне. Сразу после купания забилась в угол дивана. Не могла читать или слушать музыку. Ей хотелось только спать, больше ничего.

В среду Мужчина появился перед самым закрытием.

– Это, наверное, не тот текст, который вы хотели, который… который я… – Она запуталась, а он смотрел ей прямо в глаза, кажется, чуть смущенно.

– И в самом деле. Простите. Вот тот, который нужен. Я приду завтра после обеда, вы успеете?

Успеет. Прежде чем она опомнилась, он исчез.

Я представляю ее себе на каблуках. Она напоминала бы лань… Я наблюдал за тем, как она печатает. Как нежно ее пальцы бегают по клавиатуре, а глаза – словно у испуганного зверька. Только бы никто не заметил.

Да как он смеет! Как смеет делать из нее посмешище, идиотку. До чего дешевая уловка, до чего… наглый тип, нехороший человек. Да ему просто доставляет удовольствие смущать ее! Она поспешно листала страницы. Ну вот, пожалуйста!..

Вчера наши руки впервые соприкоснулись. Мне показалось – я дотронулся до пламени, которое не обжигает, а способно согреть всю твою жизнь. Я поднял глаза. Лицо неприступное и чужое. Как же с ней сблизиться? Она подобна своим волосам – когда их ничто не удерживает, они живут собственной жизнью.

Она краснела и бледнела от злости. Так к ней клеиться! Судить о ней! Видеть ее насквозь…

Что сделать, чтобы страх не появлялся в ее глазах, как в тот день, когда я пригласил ее на чашечку кофе?

Страх! Тоже мне! Она просто не желает играть в подобные игры. Разумеется, она перепечатает этот текст и отдаст ему. Словно это не о ней. Словно это никакая не игра, а просто задачка, которую надо решить. Разозлившись, она положила руки на клавиатуру. Напечатала текст и скрепила скрепкой. Синей. Вот так!

Она долго ворочалась в кровати. Под одеялом жарко, без одеяла ее насквозь пронизывал ночной ноябрьский холод. Буквы на экране складывались в слова, которые не желали исчезать.

…Да ведь это всего лишь шанс, ничего больше. Нельзя упускать то, что может оказаться важным.

Она не питала никаких иллюзий. Не красавица. Не подросток. Она зрелая женщина, а со зрелыми женщинами такого не бывает. То есть в жизни не бывает. Значит, это не правда, а вымысел, какое-то недоразумение. Или игра. Чтобы ее раздавить. Раскрыть. Завладеть ею. Но она не дастся.

Утро она встретила сидя за столом. Над кофе поднимался пар.

Открыла шкаф и из-под стопки серых и бежевых вещей вытащила забытое платье из красного кашемира и черный жакет. Нечего прятаться, делать вид, будто испугана. И вовсе она не испугана, он это увидит.

Она встала перед зеркалом и принялась расчесывать волосы. Длинные, ниже плеч, блестящие после вчерашнего мытья – она не стала стягивать их на ночь, и теперь они, воспользовавшись свободой, закручивались у самого лица маленькими локонами. Она отбросила их назад. Сегодня она будет выглядеть так.

Он вошел и явно удивился. Даже очень. Она удовлетворенно наблюдала за ним. Улыбнулась. Сказала: – За срочный заказ – двойной тариф.

И больше ни слова. Он достал деньги, поблагодарил, на мгновение заколебался, а она продолжала улыбаться:

– Что-то еще? Извините, у меня много работы.

Он смотрел на нее внимательно, словно хотел увидеть что-то, чего, видимо, не рассмотрел, а потому отвернулся и вышел.

Она снова уселась перед экраном и закончила отложенный вызов по делу мужа Иренея Д. Подлеца и лентяя. Она не дала себя обмануть.

Ночью одеяло вновь показалось ей слишком тяжелым и теплым. Она сбрасывала его, и тогда ноябрьский холод проникал до самых костей. Измученная, заснула лишь под утро. Впервые опоздала на работу.

Перед дверью ждал неопрятный парень, на ушах – наушники плеера.

– Пани Ханна М.? Вам посылка.

Он пошел к машине, чтобы взять коробку, а она тем временем открыла дверь. Пришлось расписаться в квитанции. Парень положил цветы на стол и исчез.

Букет был огромный. Яркий и пестрый. Она даже не знала названий некоторых цветов. К высокой розе приколот конверт. Она разорвала его и принялась читать:

Простите, если обидел Вас. Простите, что не был откровенен. Своим заявлением я лишь хотел привлечь Ваше внимание. Знаю, что после работы Вы нигде не бываете. Простите и за то, что охватившие меня чувства я приписал также и Вам. Это во мне сидит страх перед миром, которому я пытаюсь противостоять. Когда Вы случайно коснулись моей руки, я почувствовал, как трескается скорлупа, в которую я забился много лет назад. Я не знал, как быть. Вы отказали мне так решительно, что я ухватился за последнюю соломинку – тексты, которые Вам предстояло пропустить через компьютер. Я надеялся, что, если Вы узнаете правду, у нас появится шанс… мой телефон… буду ждать…

И крестик вместо подписи.

Сегодня она не станет работать. Просто повесит табличку: Бюро закрыто из-за болезни машинистки. Вот и все, ничего сложного. Когда она отрезала кусок картона, чтобы написать это, в комнату вошла жена Иренея Д.

И тогда она сделала то, на что не имела никакого права.

– Подумайте, пожалуйста, – сказала она, протягивая женщине отпечатанное заявление. – Вы ведь его любите. Пока кто-то любит, остается надежда.