Книга Чудесные занятия онлайн - страница 3

III
Жизнь хронопа Хулио Кортасара

 
И еще жив во мне предутренний сон,
еще жив, не забывается,
ведь это действительно – я, но вскоре я исчезну,
меня заменят: рабочий день, и кофе, и имя мое,
и известия, приходящие из внешнего извне.
 

X. Кортасар. «Возвращение к себе»

В какой-то мере и саму жизнь Кортасара можно назвать фантастической.

Начать надо с того, что он – «аргентинец из аргентинцев» – родился не в Аргентине.

Его отец работал в аргентинском торговом представительстве в бельгийской столице. Здесь 26 августа 1914 года и родился будущий писатель – в уже занятом немцами Брюсселе (шла Первая мировая война). Вскоре семья вернулась на родину и поселилась в пригороде Буэнос-Айреса, в доме, «где было полно кошек, собак, черепах и сорок». Читал Кортасар жадно, с упоением. И с таким же упоением стал сочинять сам. В одном из интервью он вспоминал: «Я начал писать в девять лет – тогда, когда влюблялся: и в свою учительницу, и в одноклассниц; любовь-то и диктовала мне страстные сонеты… Еще ребенком я открыл для себя Эдгара По и свое восхищение им выразил, написав стихотворение, которое назвал, ну конечно же, „Ворон“. Я и потом продолжал писать, но не торопился с публикациями…»

30—40-е годы для Кортасара – это время напряженной творческой работы. «Я писал рассказы и только рассказы и был беспощаден к себе, так как за образец взял произведения Хорхе Луиса Борхеса, его необычайную краткость».

Наконец, написав новеллу «Захваченный дом», автор понял, что «таких рассказов на испанском языке еще не было», и, набравшись мужества, отнес его Борхесу в журнал «Анналы Буэнос-Айреса», где он и был напечатан. Случилось это в 1946 году.

Но свой первый сборник рассказов Хулио Кортасар опубликовал только пять лет спустя. А вскоре уехал в Париж – в 40-е годы, когда президентом Аргентины был Хуан Доминго Перон, Кортасар принимал участие в антиперонистском движении («Улицы перонистского Буэнос-Айреса вычеркивали меня из жизни…»).

Во французской столице Кортасар поступил на службу в ЮНЕСКО – работал синхронным переводчиком. И продолжал непрерывно писать. Службой своей он, видимо, тяготился, но она давала верный заработок. Писатель смог «обойти» едва ли не весь земной шар (только, кажется, в нашей стране не побывал), поэтому так обширна «географическая карта» его рассказов. А главные «населенные пункты» на этой карте – Буэнос-Айрес и Париж.

За свою жизнь Кортасар издал десять сборников рассказов – «Бестиарий» (1951), «Конец игры» (1956), «Секретное оружие» (1959), «Истории хронопов и фамов» (1962), «Все огни – огонь» (1966), «Восьмигранник» (1974), «Тот, кто бродит вокруг» (1977), «Некто Лукас» (1979), «Мы так любим Гленду» (1980), «Вне времени» (1982), пьесу «Цари» (1949), четыре романа – «Выигрыши» (1960), «Игра в классики» (1963), «62. Модель для сборки» (1968), «Книга Мануэля» (1973), стихотворный сборник «Эпомы и мэопы» (1971)^[*], книги-коллажи – «Вокруг дня на восьмидесяти мирах» (1966), «Последний раунд» (1969), сборники публицистики и эссе.

Уже посмертно вышли написанные еще в 40-е годы романы «Дивертисмент» и «Экзамен», сборник рассказов «Другой берег», публицистические книги «Никарагуа, беспощадно-нежный край» и «Аргентина: культура за колючей проволокой», стихотворный сборник «Только сумерки», пьесы «До Пеуахо – ничего» и «Прощай, Робинзон!», литературоведческая работа «Образ Джона Китса». Целое собрание сочинений! И к тому же речь не идет о творческих неудачах…

Более половины жизни Кортасар прожил в Европе, и ему было горько слышать упреки в том, что он, мол, не знает современной Аргентины, а посему – не должен называться аргентинским писателем. А в последние годы своей жизни, когда страной правили военные, Кортасар был даже лишен аргентинского гражданства.

Но несмотря ни на что, вопреки всему он всегда ощущал себя писателем именно аргентинским. «Словно Орфей, я столько раз оглядывался назад и расплачивался за это, я и поныне расплачиваюсь; и все смотрю и смотреть буду на тебя: Эвридика-Аргентина…»

Снова дам слово самому Хулио Кортасару. В 1967 году в открытом письме кубинскому поэту Роберто Фернандесу Ретамару он написал о себе: «Не кажется ли странным тот факт, что аргентинец, чьи интересы всецело были обращены в молодости к Европе – и до такой степени, что он сжег за собой все мосты и перебрался во Францию, – там, спустя десятилетие, внезапно понял, что он – истинный латиноамериканец? Этот парадокс влечет за собой и еще более серьезный вопрос: не было ли это необходимо – овладеть отдаленной, но более глобальной перспективой, открывающейся из Старого Света, чтобы потом открывать истинные корни латиноамериканизма, не теряя при этом из виду глобальное понимание человека и истории? Я все-таки продолжаю верить, что если бы я остался в Аргентине, то пришел бы к своей писательской зрелости иным путем – может быть, более гладким и приятным для историков литературы, – но, безусловно, то была бы литература, обладающая меньшим задором, меньшим „даром провокации“ и, в конечном счете, менее близкая по духу тем из читателей, кто берет в руки мои книги, чтобы найти там отзвуки жизненно важных проблем».

Кортасар умел видеть остро и далеко. Умел находить точные слова для объяснения себя и мира. Но, чтобы его слово услышал мир, он должен был оставаться наедине с самим собой. А Париж, видимо, – не самое плохое на свете место для одиночества и вдохновения.

В вышедшем посмертно сборнике Кортасара «Только сумерки» есть стихотворение «Осенние итоги»:

 
Без ложной скромности: то, что осталось,
было создано в одиночестве и отвоевано у тьмы.
 

А в одном из последних своих интервью, незадолго до смерти (писатель умер 12 февраля 1984 года), он признался: «Я рад, что написал такой роман, как „Игра в классики“, и рассказы – их около восьмидесяти». Но Кортасар слукавил: рассказов он написал куда больше, чем восемьдесят. Просто отнюдь не все из них считал своей творческой удачей – до самой смерти Хулио Кортасару, признанному одним из крупнейших писателей мировой литературы XX века, не изменило «пространственное чутье времени». В данном случае – критическое отношение к самому себе…

Виктор Андреев