Книга Кутюрье Смерти онлайн - страница 2

Глава 2

Поднялся ветер – холодный пронизывающий мистраль, вспенивший на морской глади белые барашки. Шиб поднял воротник куртки и засунул руки в карманы. В ярких лучах солнца город выглядел отмытым жавелевой водой: краски стали ярче, контуры предметов резче и четче.

На террасе «Мажестика» никого не было. Шиб вошел в сумрачный бар, отыскивая взглядом будущую клиентку. Ей, должно быть, за сорок, и она принадлежит к сливкам общества. Три четверти его «специальной» клиентуры относились именно к этой категории. Люди определенного возраста, с солидным счетом в банке, чувствительные и романтичные на слегка извращенный манер.

Две старушки оживленно болтали за чаем, на губах у них повисли крошки от круассанов. Мужчина в темно-синем деловом костюме, с наушником от мобильного телефона в левом ухе и органайзером в правой руке, читал «Монд». Молодая блондинка в юбке и кардигане бутылочно-зеленого цвета вполголоса отчитывала маленькую девочку, которая отказывалась пить молоко, яростно мотая головой. Пара туристов, снаряженных картами и фотоаппаратами, склонились над путеводителем, о чем-то споря.

«Значит, она еще не пришла», – подумал Шиб и, щелкнув официанту длинными пальцами, заказал эспрессо. Он слегка нервничал.

Кофе оказался хорош. Шиб медленно пил, разглядывая зал в зеркале, висевшем над баром. Десять часов десять минут. Может, она передумала? В этот момент чья-то рука тронула его за плечо, и он резко обернулся, расплескав кофе.

Молодая женщина в зеленом смотрела на него серыми миндалевидными глазами. Они были примерно одного роста. Аристократически худощавая, слегка сутулая, на вид– лет тридцать пять. Узкое лицо с тонкими чертами, высокие скулы, хорошо очерченный рот. «Чем-то похожа на Вивьен Ли», – подумал Шиб.

– Месье Морено? – спросила она своим низким голосом, удивительным в этом хрупком теле.

– Э-э... да, – пробормотал Шиб, вставая. Ерзая в глубоком кожаном кресле, девочка лет пяти-шести играла с подставкой для мобильного телефона, тряся ее во все катушки. Женщина сделала Шибу знак следовать за ней.

Они сели за стол. Прежде чем заговорить, женщина отпила глоток «Перье».

– Меня зовут Бланш Андрие, а это Аннабель. Анна, поздоровайся.

– Неть! – Аннабель глубже забилась в кресло. – Папа не разрешает разговаривать с гулу-гулу.

«Гулу-гулу» называли африканцев, которые продавали на пляжах стеклянные бусы. Шиб деликатно потер кончик носа. Надо же, ее еще и зовут Бланш...^[7]

– Анна! – воскликнула женщина.

Повернулась к нему и смущенно объяснила:

– Простите ее, она слишком взвинчена в последнее время.

– Бац, прямо в нос! – завопила Аннабель, энергично нажимая кнопки электронной видеоигрушки, на экране которой сражались два каратиста.

– Наша семья в дружбе с графиней Ди Фацио, – продолжала Бланш. – Жан-Юг, мой муж, играет... то есть, я хочу сказать, раньше играл в гольф с Антуаном.

– Ваш муж тоже судовладелец? – поинтересовался Шиб.

– Нет, он финансист. Деньги. Огромные груды денег.

– И чем я могу быть вам полезен?

– Тебе конец! – победно закричала Аннабель.

– Потише, дорогая. Хотите еще кофе, месье Морено?

– Да, спасибо.

Официант материализовался рядом с ней прямо из воздуха прежде, чем Шиб договорил. Бланш заказала два кофе и долила себе «Перье».

– Мы с Жан-Югом женаты пятнадцать лет. У нас было шестеро детей. Мы католики, – добавила она, словно оправдываясь.

Сколько же ей лет? Трудно распознать возраст этих богатых, тщательно ухоженных женщин. Во всяком случае, меньше сорока. Шиб плохо представлял женщину в окружении разнокалиберных детей, цепляющихся за ее юбку. Бланш порылась в сумочке от Негтёз, вытащила фотографию.

– Взгляните, – сказала она.

Семья Андрие в полном составе на фоне аккуратно подстриженных цветущих рододендронов.

– Вот Жан-Юг, – указала Бланш.

Отец семейства, высокий, стройный, со светлыми коротко подстриженными волосами платинового оттенка, с квадратным подбородком и пронзительным взглядом голубых глаз, был одет в спортивную куртку такой ослепительной белизны, что становилось больно глазам. На руках он держал девочку примерно двух лет.

– Энис, наша младшая, – объяснила Бланш. Вокруг отца стояли еще четверо детей, все– с волосами пшеничного цвета. Шиб узнал Аннабель, обхватившую отца за ногу и скорчившую гримасу в объектив.

– А это Шарль, старший, – продолжала Бланш, указывая на подростка с подстриженными бобриком волосами.

На нем была такая же спортивная белая куртка, как у отца, и внешне он являл собой его уменьшенную копию. Шарль был высоким, сильным, очень бледным, с тонкими яркими губами. У него был печальный вид.

– Луи-Мари. – Бланш указала на другого мальчика, более хрупкого, в синем блейзере, с волосами, зачесанными назад, и пренебрежительной усмешкой на лице. Он приставил два пальца, раздвинутые буквой V, к голове радостно улыбающейся девочки.

– А это она... – прошептала Бланш, чуть побледнев. – Наша Элизабет-Луиза... Элилу.

Шиб сделал вид, что совершенно поглощен изучением фотографии, чтобы позволить собеседнице взять себя в руки.

«Элизабет-Луиза». Малышка улыбалась во весь рот, так что были видны скобки на зубах. Ее длинные белокурые волосы развевались по ветру. Лицо пестрело веснушками. Просто рекламная фотография идеальной семьи...

– Боже мой, если бы мы только знали... – всхлипнула Бланш.

Немного успокоившись, она продолжила:

– Эта фотография сделана месяц назад. Семнадцатого марта. Вдень рождения Луи-Мари.

Пижон в синем блейзере... Шиб уже собирался вернуть снимок, но тут заметил, что Шарль держит в руках фотографию, повернув ее в сторону объектива: на ней был малыш в ползунках, светловолосый и кудрявый, весь в ямочках. Бланш перехватила взгляд Шиба.

– Леон, наш третий. Он утонул в бассейне, в полтора года. Это случилось в 1992-м, – спокойно объяснила она.

Шиб чуть не подавился и осторожно кашлянул, прежде чем спросить:

– Так чем я могу быть вам полезен? Бланш посмотрела на него в упор.

– Я хочу, чтобы Элилу осталась с нами, месье Морено. Я ни за что не допущу, чтобы она оказалась совсем одна под землей, как ее бедный брат.

Официант поставил перед ними два кофе и удалился.

– А что об этом думает ваш муж? – спросил Шиб, сделав глоток обжигающего напитка.

– Разумеется, Жан-Юг согласен. Я бы никогда не решилась на такой шаг, не спросив его позволения. Я не привыкла действовать за его спиной.

Шиб наблюдал за Бланш, пока она размешивала сахар в чашке.

На шее Бланш поблескивал маленький золотой крестик. Никаких других украшений, очень легкий макияж. Католичка из хорошей семьи – от кончиков волос до кончиков ногтей, не слишком длинных, с безупречным маникюром. Эта обманчивая простота раздражала. Хотелось наподдать по сумочке, «скромненькой», тыщи эдак за две евро!

Одна только мысль о том, чтобы работать над телом ребенка, отвращала. Он откажется.

– А где сейчас... Элилу? – спросил Шиб.

– В семейной часовне, – объяснила Бланш, – Она... она ушла от нас позавчера. Наш врач зарегистрировал смерть.

– Сейчас я вас всех сделаю! – зарычала Аннабель.

– Аннабель! Чтобы я никогда больше от тебя такого не слышала! Неделю будешь отлучена от телевизора!

Аннабель захныкала и принялась бить маленькими кулачками по креслу.

– Прошу вас извинить ее, она в шоке, как и все мы, – пробормотала Бланш, обращаясь к Шибу. Губы ее дрожали.

Прекрасные губы– полные, четко очерченные...

И тело девочки в часовне. Выкачать из него кровь. Удалить внутренние органы... Безупречная женщина так холодно выражает свою скорбь...

– Вам нужно получить разрешение... – начал Шиб.

– Мой муж этим занимается, – перебила его Бланш. – В нашей усадьбе есть семейное кладбище, – добавила она, не отрывая глаз от Аннабель, которая вскарабкалась на подлокотник кресла.

– Потребуется делать вскрытие, – тихо добавил Шиб.

– Это не имеет значения. Я хочу, чтобы наша малышка осталась с нами, чтобы я могла видеть ее личико, трогать ее ручки...

Холодное, одеревеневшее тельце девочки, которая уже никогда не вырастет и со временем станет похожа не столько на спящего ангелочка, сколько на старую сморщенную карлицу...

– Я должен буду применить некоторые химические вещества... – продолжал Шиб очень тихо, пока Аннабель гонялась за залетевшим на террасу голубем.

Казалось, Бланш с трудом сдерживает приступ дурноты. Но она справилась и в конце концов согласно кивнула.

– Используйте все что угодно, лишь бы она выглядела как можно более... живой.

На слове «живой» женщина слегка запнулась. Шиб молча кивнул, потом сказал:

– И все-таки я бы посоветовал вам еще немного подумать. Хотя бы до вечера. Потом позвоните мне.

– Я пришла сюда не затем, чтобы просить у вас совета, месье Морено, – отчеканила Бланш, – Я прошу вас выполнить работу, за которую вам очень щедро платят, – если мои сведения верны.

Как она смеет разговаривать с ним в таком тоне? Да пусть везет свою девчонку в крематорий! Шиб поднялся, уже собираясь сказать: «Я вам не слуга», но вместо этого вежливо произнес:

– Я не уверен, что соглашусь на вашу просьбу. Бланш подняла на него большие серые глаза,

Шиб различал ее зрачки в глубине радужной оболочки, видел, как едва заметно дрожат губы, как бьется маленькая жилка на виске.

– Прошу вас, – тихо произнесла она. – Пожалуйста.

Шиб вздохнул, глядя на цветущие лавровые деревья, ярко освещенные солнцем.

– Когда я могу к вам приехать?

– К двум часам. Мы будем вас ждать.

Дорога вилась по склонам холма, поднимаясь к вершине. Пахло смолой, лавандой и диким жасмином.

Шиб еще раз сверился со своими записями: повернуть направо после трансформаторной будки, потом– первый поворот налево. Ладно. Он переключил скорость, и шины зашуршали по гравию.

Он опустил верх, подставляя лицо ветру и апрельскому солнцу.

Дорога теперь шла вдоль старинной каменной стены, увитой плющом. Он увидел покрытые ржавчиной решетчатые ворота. Рядом с ними на стене висел новенький блестящий почтовый ящик из нержавеющей стали, была установлена кодовая панель автоматического открывающего устройства.

Шиб подъехал к воротам и затормозил. На почтовом ящике он разглядел бумажный прямоугольник под слоем пластика с надписью: «Андриё де Глатиньи». Ну да, ну да... Дворяне. Не кичатся голубой кровью. Скромность или снобизм? Он выключил зажигание, вышел из машины и потянулся. Потом нажал на кнопку медного звонка.

Он ждал, прислушиваясь к шороху листьев. Ветер стал прохладнее. Издалека доносился глухой рокот экскаватора. Шиб взглянул на часы: 13.57.

Ворота со скрипом приотворились, и Шиб увидел юную смуглянку с густыми черными волосами, уложенными в узел на затылке. На ней было цветастое платье с широкими рукавами и голубой льняной фартук.

– Месье Морено? – спросила она, щурясь.

– Да, у меня назначена встреча с госпожой Андрие де Глатиньи, – ответил Шиб.

– Можете опустить «де Глатиньи». У них это не принято.

Девушка посторонилась, впуская его.

– Они ждут вас в зимнем саду, – сказала она. – Пожалуйста, идите за мной.

– Вы живете здесь? – спросил Шиб, следуя за ней по пятам.

– Если вы хотели спросить – не любовница ли я хозяина дома, то нет, – бросила девушка, поднимаясь по аллее, обсаженной цветущим гибискусом. – Я всего лишь служаночка. Меня зовут Айша.

«Кобылка-то необъезженная!»– сказал бы Грег.

– Они приятные люди? – спросил Шиб и чуть не упал, запнувшись о корень.

– Да, можно и так сказать. Вы врач?

– Нет. Почему вы так решили?

– Ну, я подумала, вас к ней вызвали. Она так плоха!

– Кто?

– Госпожа Андрие. Она совсем слетела с катушек, напихивается транквилизаторами. Немудрено– после этого ужасного несчастья с малышкой.,. – Голос Айши дрогнул.

– Вы очень ее любили? – спросил Шиб.

Она так резко обернулась, что Шиб от неожиданности отступил на шаг.

– Любила я ее или нет, не имеет никакого значения. Но она была совсем маленькой... Дети не должны так умирать.

– Я вижу, вы тоже потрясены... Айша сцепила пальцы,

– Это я ее нашла. У подножия лестницы. Я думала, она потеряла сознание, и хотела привести ее в чувство. А потом увидела, что ее голова... вывернута назад. О, черт!

Девушка отвернулась. Шиб почувствовал, что хотел бы как можно скорее убраться отсюда.

Скоро они подошли к дому. Это было изящное строение XVIII века из светлого камня. Правое крыло окружал итальянский сад. За огромным столетним эвкалиптом виднелась голубая гладь бассейна.

Садовая мебель из кованого железа под высокими французскими окнами. Детский велосипед, брошенный на выложенной плитами дорожке. Качели в тени раскидистой сосны. На усыпанной гравием площадке перед домом– два автомобиля бок о бок; бордовый «крайслер» и последняя модель «ягуара», цвета серый металлик. Шиб восхищенно провел ладонью по железу. Айша, справившаяся с чувствами, потянула его за собой в сторону восьмиугольного стеклянного павильона близ левого крыла дома.

Открыв дверь, она объявила:

– Месье Морено.

Прислонившись спиной к гигантским бамбуковым стеблям занавески, Бланш Андрие де Глатиньи сидела на низком керамическом, цвета прудовой воды японском табурете перед круглым столиком, где был сервирован чай в сервизе темной глины. Шиб насчитал три крошечные чашки. В павильоне повсюду стояли кактусы и диковинные тропические растения. Смешение ярких красок и сильных запахов создавало иллюзию джунглей в миниатюре. Общее впечатление усиливал шум искусственного водопада, стекавшего по кирпичной стене.

Айша вышла, не дождавшись от хозяйки ни слова. Шиб стоял у двери, заложив руки в карманы.

– Садитесь, – внезапно произнесла Бланш своим удивительным голосом. – Мой муж сейчас придет.

Шиб опустился на керамический табурет и принялся машинально поглаживать его прохладные гладкие изгибы.

– Зеленый чай, – предложила Бланш, наполняя кукольную чашечку. Ее серые глаза были непроницаемы, как озера, скованные льдом.

Шиб молча кивнул. Пламеневшие азалии отражались в стекле. Пахло свежевскопанной землей.

Услышав приглушенный шум шагов, Шиб обернулся. Перед ним стоял Жан-Юг Андрие. Метр восемьдесят пять, плоский живот, мощные плечи, светлые волосы аккуратно подстрижены, синий костюм от Даниеля Кремье, светло-серая рубашка, шелковый галстук ручной работы от Вуиттон, на ногах– сверкающие черные туфли от Берлутти. Классически правильное лицо. Никаких украшений, кроме обручального кольца и «лунной» модели «Омеги» на левом запястье. Шиб носил часы на правом. Привычка, оставшаяся с детства.

Он поднялся и пожал протянутую руку. Сильные, уверенные пальцы. Ухоженные ногти.

– Моя жена рассказала мне о вашей беседе. Приятный голос. Легкий баритон.

– Полагаю, вы уже решили, сколько это будет стоить, – продолжал Андрие совершенно непринужденным тоном.

Застигнутый врасплох, Шиб назвал обычную сумму.

– Графиня Ди Фацио очень хорошо отзывалась о вашей работе, – добавил хозяин дома так, как будто речь шла о работе дизайнера или краснодеревщика. – Я ценю качество превыше всего.

«И, разумеется, ты большой эксперт по части бальзамирования маленьких девочек», – подумал Шиб, изобразив улыбку, больше похожую на гримасу. Андрие ему не нравился. Слишком ухожен. Слишком хорошо одет. Слишком хорошо поставленный голос – мужественный без грубости и изысканный без педерастической манерности. Просто само совершенство. Идеальный партнер для своей изысканной супруги. Словно их вывели в специальном инкубаторе.

– Не угодно ли вам пройти со мной в часовню? – спросил Андрие. – Жена подождет нас здесь.

Госпожа Андрие не проронила ни слова, потягивая чаи маленькими, как сама чашечка, глотками.

Мужчины пересекли залитый солнцем сад, прошли под сводом ветвей цветущей глицинии и оказались перед маленькой часовней из обтесанных камней, построенной в романском стиле. Дверь, обитая кованым железом, была закрыта. Господин Совершенство толкнул ее, и она бесшумно распахнулась. Никакого леденящего душу скрипа, никаких летучих мышей.

Внутри было сумрачно и довольно прохладно. Цилиндрический свод, необычный неф с узкими стрельчатыми окнами и цветными витражами, на которых в примитивно-наивной манере изображались Страсти Господни, несколько рядов скамеек из орехового дерева, свеженатертых воском, алтарь, возвышающееся над ним распятие в человеческий рост, с красивым плачущим Христом из оливкового дерева. В стенах было несколько высоких ниш – в одной стояла раскрашенная статуя Франциска Ассизского, остальные – тоже, видимо, предназначенные для статуй или предметов культа – пустовали. Несколько старинных знамен, украшенных гербами и вытканными золотом латинскими надписями, свешивались со стен. Пол был выстлан неровными шероховатыми плитами многовековой давности. Перед алтарем высилось сооружение, похожее на деревянные козлы. На нем можно было различить очертания маленькой фигурки, с головой укрытой белой простыней.

Шиб сделал глубокий вдох, а Жан-Юг Андрие резко откинул простыню. Черты его лица исказились.

– Моя дочь, Элилу, – глухо сказал он.

Девочка не выглядела спящей. Она выглядела мертвой. Мраморная, голубоватого оттенка кожа, запавшие щеки, заострившийся нос. Ее длинные волосы, того же золотистого оттенка, что у отца, были тщательно расчесаны и украшены красной бархатной лентой. Крошечные ручки с посиневшими ногтями сложены на груди. Белое платье из органди и черные лакированные туфельки с ремешками.

Шиб чувствовал себя подавленным. Ему нравились мертвецы, нравилось ими заниматься. Но только не этой маленькой покойницей. Это было бы слишком печально.

Но пойти на попятный он не мог. Нельзя еще сильнее усугублять горе этих людей отказом.

– Ее нужно будет перевезти в мою мастерскую, – сказал он.

«Мастерская» – нейтральное слово, ассоциирующееся с обычной работой.

– Когда? – спросил Андрие.

– Лучше всего сегодня. Время очень много значит в подобных...

– Да, я знаю, – перебил его Жан-Юг. – Но я не хочу ничего слышать о том, что вы собираетесь с ней делать, меня не интересуют детали, я не собираюсь вдаваться в подробности. Надеюсь, это ясно?

– Вполне. Распорядитесь, чтобы ее доставили ко мне сегодня вечером. Вот телефон фирмы, которая занимается перевозками подобного рода.

Андрие небрежным жестом взял протянутую ему карточку, словно речь шла о доставке продуктов на дом.

– Очень хорошо. Я тотчас же этим займусь.

Он повернулся и направился к двери. Шиб последовал за ним, разглядывая каменные плиты пола.

Когда они вышли на улицу, Андрие не предложил ему вернуться в павильон. Он вынул мобильный телефон из чехла, прикрепленного к брючному ремню из крокодиловой кожи, и коротко бросил:

– Айша, проводите, пожалуйста, месье Морено.

Айша появилась практически мгновенно, оправляя платье.

– Моя жена позвонит вам завтра, – сказал Ан-дрие, пожимая руку Шибу. – Благодарю, что согласились приехать.

И исчез за стеклянной дверью зимнего сада.

Шиб направился следом за Айшей к выходу, мимоходом отметив, что она чертовски хорошо сложена– круглая попка, тонкая талия, пышная грудь. Скорее всего, арабка. Словно догадавшись о его мыслях, она направила разговор в другое русло:

– Месье сильно тревожится о мадам. Он боится, как бы у нее не было рецидива...

– Рецидива? – переспросил Шиб.

– У нее была очень тяжелая депрессия после смерти первого ребенка. Ну, вы знаете, – того, что утонул. Она несколько месяцев провела в психиатрической клинике.

– Кажется, они с мужем очень привязаны друг к другу, – ровным тоном произнес Шиб.

– Да, они никогда не ссорятся. По мне, так это скучновато, но у каждого свой вкус...

–Он, должно быть, нравится женщинам? – продолжал расспрашивать Шиб. – Высокий, светловолосый, мускулистый...

«Как Грег», – добавил он про себя. Айша ослепительно улыбнулась, показав жемчужные зубы.

– Вы что, ревнуете? Я вот, например, не люблю блондинов. Мне нравятся смуглые волосатые свирепые мужики, – добавила она, распахивая железные ворота.

Шиб выпятил нижнюю челюсть и напряг мускулы.

– Извините, но вы не относитесь к этому типу, так что...

– А к какому типу я отношусь? – спросил Шиб. – Ну, говорите, не бойтесь.

– Вы такой маленький и хрупкий, что...

– Нет-нет, не продолжайте! – со смехом закричал Шиб, забираясь в машину, – Вы хотите, чтобы я умер от горя? – Он завел двигатель и тронулся с места, а девушка, улыбаясь, закрывала ворота.

«Маленький и хрупкий»! Хорошенький маленький негритосик, черненький негритосик для беленькой Бланш. Черт, почему он подумал о ней? Она ему вовсе не нравится. Та же Айша в сто раз сексуальней!

Вернувшись домой, он убрал синьора Ди Фацио в морозильную камеру и занялся подготовкой препаратов для предстоящей работы. На автоответчике было сообщение Грега о том, что тот поочередно насладился Пэм и Софи: «Потрясающе, muy caliente^[8], тебе бы стоило поучаствовать!», – а потом они все вместе отбыли в Монако, завтракать в «Отель де Пари».

Шиб стер запись и спросил себя, что сказал бы Грег о Бланш Андрие. «Размораживай ее быстрей, чувак, ей требуется скорая трахпомощь!» То, что эта женщина носит траур, причем самый скорбный – по собственному ребенку, – вряд ли что-нибудь значило в системе ценностей Грега.

Нет, хватит думать о Бланш Андрие. Через несколько часов ее дочь окажется здесь, и он будет рассекать ножом ее мертвенно-бледную плоть. Шиб глубоко вздохнул и принял позу для медитации. Немного внутренней пустоты не повредит.

Но вместо пустоты он вдруг услышал крики. Крик маленькой Элилу, падающей с лестницы. Крик Айши, обнаружившей тело: «Мадам, мадам, идите скорее сюда, это ужасно!» Хриплые крики Бланш Андрие, похожие на стоны раненого животного, и окаменевшее бледное лицо Жан-Юга Андрие, сжимающего в руке стакан с апельсиновым соком. Стук каблучков по древним каменным плитам, завывание сирены вдалеке, плач других детей, которых спешно уводят в комнаты: «Айша, помогите мне!»

Он приказал семейству Андрие убраться из его головы со всеми их драмами, печалями и криками. Но они отказывались повиноваться, они прочно гнездились в его сознании, и Шибу пришлось долго стоять под ледяным душем, чтобы эти люди наконец угомонились.

Когда раздался звонок в дверь, он был готов: все необходимые инструменты выложены в ряд, в музыкальный центр вставлен диск Тома Уэйтса, готового запеть: «Cold was the night, hard was the ground...»

Вошли Люка и Мишель, переругиваясь на ходу. Эта парочка всегда напоминала ему Лорела и Харди^[9]. Люка, лысый громила, приближался к пенсионному возрасту. Мишель, рыжеволосый живчик, вряд ли весил больше шестидесяти кило. Они иногда подрабатывали на стороне, чтобы слегка округлить месячное жалованье, и использовали для этого похоронный фургон своего патрона. Люка часто страдал от болей в спине, а Мишель слишком много пил, об опасных последствиях чего его постоянно предупреждал лечащий врач.

– Положить, куда обычно? – спросил Люка, который нес под мышкой, как чемодан, маленький закрытый гроб.

– Что, привалила работенка? – закричал Мишель, слегка приподнимая форменную фуражку. – У вас не найдется чего-нибудь выпить? Умираю от жажды!

Шиб предложил обоим холодного пива, расплатился наличными и закрыл за ними дверь, охваченный внезапным желанием приняться за работу. Однако ему помешал очередной звонок. Это был Пажо, полицейский агент из похоронного отдела, долговязый нескладный тип. Согласно пункту 1 постановления R363 и Кодексу коммун, он обязан был присутствовать при каждом вскрытии. Шиб заметил, что он выглядит утомленнее обычного. Пажо проводил все свободное время и даже ночные часы, строя парусник, свою собственную яхту, на которой собирался отправиться в кругосветное путешествие, подальше от утомительных ежедневных забот и запаха формальдегида. Шиб протянул ему образчик смеси, которую собирался использовать, и конверт с заранее оговоренной суммой денег. Пажо испытывал ужас при одной только мысли о том, чтобы понаблюдать за работой Шиба. Он запустил пальцы в светлые волосы, рассыпался в благодарностях и ушел, радуясь, что получил несколько лишних часов для строительства своего драгоценного корабля.

Наконец-то один! Шиб натянул резиновые перчатки и размял пальцы, как пианист перед концертом. Прежде всего он проверил, готова ли бальзамировочная жидкость и достаточно ли ее. Сi х Vi = Cf х Vf. Исходная концентрация формальдегида, объем вещества для впрыскивания в соответствующей банке, концентрация содержимого в той же банке, объем банки. Потом он поднял крышку гроба. Этот момент всегда был волнующим. Смесь возбуждения и тревоги перед внезапным явлением Смерти.

При виде маленького воскового личика Шиб снова испытал брезгливое чувство, впервые возникшее у него в часовне. Девочка со своими запавшими щеками, аккуратно расчесанными волосами, опущенными ресницами и особенно руками– маленькими ручонками, скрещенными на щуплой груди, с ноготками, покрытыми бесцветным лаком, была похожа на спящего вампиреныша.

И от нее уже шел запах. Совсем легкий, но все равно ощутимый– характерный запах мертвой плоти.

Шиб встряхнул головой, брызнул себе в ноздри из пульверизатора ароматической смесью с экстрактами сосны и лаванды и вздохнул. Старый Эль Айяш наверняка был бы им недоволен.

Что ж, прежде всего нужно снять с трупа одежду. Шиб распрямил холодные сухие ручки Элилу и принялся расстегивать платье. Ткань слегка шуршала под его пальцами. Одна из пуговиц все никак не поддавалась и в конце концов оторвалась. Он положил ее возле раковины. Закончив раздевать девочку, он взял толстую трубчатую иглу и воткнул ей в живот, чтобы откачать из тела всю жидкость.

Длинный шрам тянулся от левого бедра до колена. Шиб провел по нему кончиками пальцев. Довольно старый. Еще один шрам был на правой лодыжке.

Заинтригованный, он перевернул тело на живот. Застарелые синяки, явно появившиеся до смерти, смешивались со свежими кровоподтеками – следствием смертельного падения. Очередной шрам на левом плече. Шиб приподнял длинные волосы девочки, обнажив проломленный затылок. Никаких явных следов насилия. Он снова перевернул тело на спину.

Явная предрасположенность к несчастным случаям, странная для такой малышки... Не заигралась ли она однажды до того, что потеряла голову – увы, в буквальном смысле слова?

Начальные такты «Take the ‘A’ train» из мобильника едва не заставили его подпрыгнуть. Он отложил трубчатую иглу, резким движением поднес телефон к уху.

– Алло, это мастерская Джека-Потрошителя? Грег.

– Что тебе нужно? Я только-только приступил к работе...

– Да брось ты! Хочешь, сходим в индийский ресторан?

– С кем?

– Да ни с кем, вдвоем.

– Я думал, ты в Монако с этими... как их...

– Забудь, эти шлюхи свалили с рокерами-итальяшками. Так как?

– Честно говоря, я подустал.

– Вечно ты «подустал», это у тебя профессиональная болезнь.

– Ладно, уговорил, встретимся в восемь вечера.

– В «Тай». И ради бога, не одевайся как на похороны.

Вот так. Снова наступил на те же грабли. Ты себя не уважаешь, Шиб. Вечно играешь роль жертвы. Завязывай с этим, заведи постоянную женщину, живи нормальной жизнью, держись подальше от вульгарного мира Грега.

Нормальная жизнь, усмехнулся он про себя, погружая тонкое острое лезвие в окоченевший живот. Что это такое – нормальная жизнь? Может ли человек, который целыми днями потрошит трупы, жить нормальной жизнью? В компании живых слишком шумно, вот в чем проблема. Одна из проблем.

Хорошо. Теперь большая чистка. Поскольку девочка наверняка получила черепную травму в результате падения, Шиб осторожно зажал левую сонную артерию и сделал инъекцию в правую. Только после этого он впрыснул формальдегид в левую, чтобы избежать вздутия периорбитальных тканей. Следом он перерезал яремную вену, по которой должны были отойти органические жидкости. Можно было приступать к замене крови формалином. Новая трубчатая игла воткнулась в сонную артерию, через длинный каучуковый шланг, соединенный с контейнером, пошла бальзамировочная жидкость. Совершенно неуместная ассоциация с бензином, заливаемым в двигатель... Шиб нажал кнопку, приводившую в действие компрессор, и застыл в напряженном внимании. На миг ему показалось, что глаза девочки чуть приоткрылись. Смешно. Несчастная малышка была теперь не более чем грудой окоченевшей плоти. Он оперся о стол. Аппарат заработал, Шиб ощутил знакомую легкую вибрацию. Бальзамировочная жидкость начала переливаться в сонную артерию, чтобы затем распространиться по всей кровеносной системе, вытесняя кровь, которая стекала из открытой вены в дренажную трубку. Хорошо. Шиб отложил скальпель и осторожно раздвинул края разреза длиной примерно в двенадцать сантиметров, откуда предстояло извлечь печень, легкие, желудок и кишечник, промыть их и поместить в канопы – священные сосуды. После инъекции формальдегида в этом не было необходимости, но Шиб все же предпочитал работать по старинным правилам, хотя и использовал современные достижения.

Он работал еще с полчаса, потом отложил инструменты. Ему плохо удавалось сконцентрироваться, он явно был не в форме. Он глубоко вдохнул, выдохнул, сделал несколько простых упражнений. Нервная дрожь пробежала по его пальцам, как электрический разряд. Это уж совсем никуда не годится... Что же его так беспокоит?

Он принял позу Анубиса^[10] и начал негромко произносить нараспев семьдесят две строфы Повелителя Тайн, в ритме дыхания, которое понемногу выровнялось.

Зазвонил телефон. О, черт!

– Алло, это Бланш Андрие.

– Я вас слушаю.

Я просто хотела узнать... все ли нормально.

Превосходно, мама, собрали все бананы! No problemo!

– Я недавно приступил, но, кажется, все хорошо. Не волнуйтесь.

Я не волнуюсь, просто... Я хочу сказать...

«Бланш! Ты там не уснула, детка?»

– Извините, меня зовут.

Бряк! Отдыхай, приятель. Шиб вернул мобильник на подставку– чуть резче, чем следовало. Не надо было отвечать иа ее звонок. И на звонок Грега тоже. И на все остальные чертовы звонки.

Он открыл дверь мини-рефрижератора и начал большими глотками пить из глиняного кувшинчика ледяной чай с мятой. Потом снова обернулся к Элилу. Она выглядела жалко– голенькая, с торчащими ребрами, с толстой трубчатой иглой в шее. Кошмарное зрелище – ничего общего с обычной спокойной безмятежностью усопших.

Он заметил на полу листок бумаги и поднял его. Это было разрешение на захоронение, подписанное доктором Жераром Кордье. «Перелом шейных позвонков, явившийся следствием случайного падения с лестницы». «Должно быть, ты и впрямь бежала сломя голову, малышка Элилу», – с горечью подумал Шиб.

Две минуты спустя он обнаружил, что лихорадочно набирает номер доктора Кордье, даже не сняв испачканной резиновой перчатки. Трубку взяла секретарша, которая объявила, что ему неслыханно повезло– она только что отменила один запланированный визит и доктор– она восторженно придыхала– сможет уделить ему час. Шиб так же горячо поблагодарил ее и вернулся к работе, чувствуя смутное облегчение.

Он полчаса проторчал в приемной, декорированной в бело-серых тонах, сидя между непрерывно сморкавшимся толстяком и женщиной с утомленным лицом, не снявшей верхней одежды. От скуки Шиб листал журналы, разбросанные на низком стеклянном столике. «Прибыль», «Современные ценности», «Дом и сад»... Когда он уже собирался плюнуть на свой замысел и отправиться восвояси, дверь кабинета отворилась и на пороге появился бородатый мужчина лет пятидесяти, который жестом пригласил его войти.

Кабинет был таким же скромным, как приемная. Две репродукции Кандинского, одна – Шагала. Письменный стол из стали и стекла, ручка «Монблан», блокноты для записей.

– Присаживайтесь. Что вас ко мне привело?

Меня беспокоит правая рука, она иногда немеет. Ваш телефон дала мне госпожа Андрие, – добавил Шиб, делая вид, что любуется Шагалом, хотя терпеть его не мог.

– Бланш? – переспросил Кордье, изогнув седую бровь. – Вы знакомы с семейством Андрие? – добавил он, беря правую руку Шиба за запястье и осторожно ощупывая ее.

– Я недавно с ними познакомился. В связи с той драмой...

– А, вы знаете. Ужасно, не правда ли? Как только не складываются человеческие судьбы... Приподнимите руку, вот так... Здесь больно?

– Немного. Я по профессии патологоанатом, и мне предстоит делать вскрытие. Кстати, мне еще нужно получить у вас официальное свидетельство о смерти.

– Конечно. Не хотел бы я оказаться на вашем месте, старина. Моя работа тоже не слишком веселая, но ваша... Вдохните поглубже.

– Да, работа не из приятных. К тому же, как подумаешь, что родители малышки целыми днями казнят себя за то, что не смогли за ней уследить...

– Ну, знаете, падение с лестницы... Как, собственно, они могли это предотвратить? Вообще запретить ей бегать и играть?

– С непоседливыми детьми приходится всегда быть начеку. Должно быть, это очень утомительно.

– О, Элилу как раз не была такой уж непоседой. Ей просто не повезло, вот и все. А вам я на всякий случай посоветовал бы сделать рентген.

– Я упал, когда катался на лыжах, в прошлом году. Последние две недели рука болела. Вы думаете, может быть трещина?

– Маловероятно. Вы бы почувствовали боль гораздо раньше. Скорее всего, это обычный вывих.

Шиб вышел на улицу, держа в руке рецепт и копию свидетельства, подтверждающего, что Элилу не страдала заразной инфекционной болезнью, из-за которой нельзя было бы проводить вскрытие. Визит, однако, оказался не совсем бесполезным.

На террасе «Тай» было полно посетителей. Грег, как всегда, сидел за лучшим столиком, потягивая виски и расточая улыбки направо и налево. Он замахал рукой, увидев Шиба, словно боялся, что тот может сесть куда-то еще.

Как только Шиб опустился на свое место, Грег сунул ему в руки меню– «Умираю от голода!», раскритиковал его серую рубашку– «Ты ее купил в комке?»– и обругал за то, что тот отказался от аперитива. Шиб пропустил все это мимо ушей и углубился в чтение, пока Грег перечислял достоинства и недостатки женщин, сидевших за соседними столиками.

– Я закажу «Праун Тандори», – объявил Шиб.

Он обожал креветки в пряном соусе. Грег остановил свой выбор на бириани – «Мало не покажется!»– и заказал бутылку «Шатонеф-дю-поп». Официант откупорил ее, налил немного в бокал на пробу. Пока Грег дегустировал вино, официант неподвижно стоял рядом, глядя поверх голов присутствующих.

Шиб, чувствуя себя неуютно (так бывало всякий раз, когда Грег демонстрировал барские замашки), отвел глаза и начал рассматривать зеркало, стоявшее в углу. Его внимание привлекла высокая прическа какой-то женщины– тяжелый узел густых черных волос. Тонкая смуглая рука, золотой браслет с бирюзой, четкий профиль, знакомая улыбка. Айша!

Мужчину, сидевшего напротив нее, он не мог толком разглядеть – ему был виден лишь седой затылок и широкие плечи, обтянутые джинсовой рубашкой. Ее отец?

– Эй, на что ты там пялишься?

– Извини.

– Выпей лучше вина. Чертовски классная штука!

– Да, очень вкусно.

– Ей-богу, приятель, ты меня разочаровываешь! Можно подумать, ты сын священника... Давай, ешь как следует, а то совсем отощал!

Шиб машинально ковырял вилкой еду, все еще пытаясь разглядеть лицо спутника Айши. Казалось, разговор с ним не доставляет ей большого удовольствия. Время от времени она кивала, нервно посматривая по сторонам, и пила маленькими глотками розовое вино. На ее лице была натянутая вежливая улыбка.

«Наверное, познакомилась с каким-нибудь занудой, а теперь жалеет, что приняла его приглашение», – подумал Шиб, расправляясь с креветками и краем уха слушая Грега, рассказывавшего последние городские сплетни:

– Представь себе, эта шлюшка Летиция, любовница мэтра Симса, нотариуса, изменяет ему с его массажистом!

– В самом деле?

В этот момент мужчина обернулся, чтобы попросить счет, и Шиб вытаращил глаза от изумления. Это был Кордье. Домашний врач семьи Андрие, обедающий наедине с их служанкой. Что это значит? Хм, этот тип наверняка имеет право выписывать наркотические вещества...

– А она недурна, эта малышка, – присвистнул Грег. – Я бы не отказался от нее на десерт. Ты с ней знаком?

– Нет, с чего ты взял?

Она только что с тобой поздоровалась.

Что?

– Ну да, она помахала тебе рукой. Одно из двух: либо она была мгновенно сражена твоим несравненным обаянием, либо вы знакомы.

– Ну, шапочно...

– Это мне без разницы. Познакомь нас!

– Но она не одна.

– Подумаешь, какой-то старый хрен! Смотри, они собираются уходить! Давай быстрее!

Шиб повернулся как раз в тот момент, когда Айша и доктор вставали из-за стола. Увидев его, Айша улыбнулась, а Кордье не смог скрыть удивления.

– Добрый вечер, – поздоровался Шиб. – Позвольте представить вам Грегори, моего друга с детских лет. Грегори, это Айша и доктор Кордье.

– Какое совпадение! – бросил Кордье, явно не собираясь задерживаться.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросил Грег с хищной улыбкой. В глазах у него плясали чертики.

– Ну... – Айша заколебалась.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – отрезал Кордье, холодно улыбнувшись, и они вышли.

Грег повернулся к Шибу.

– Мне подходит эта красотка. Видал, какие буфера? А почему этот мудак сказал: «Какое совпадение»? Его ты тоже знаешь? – спрашивал он, щедро накладывая в тарелку рис с овощами.

– Это врач одного из моих клиентов. Як нему обращался из-за проблем с рукой.

– По-моему, – хмыкнул Грег, – это не самая главная твоя проблема.

Снаружи было холодно, дул резкий сырой ветер, на небе клубились облака, море фосфоресцировало. Прохожие шли быстрыми шагами, опустив головы. У мусорного ящика с довольной мордой писала собака.

Шиб посмотрел по сторонам и увидел Айшу на стоянке такси. Воротник ее зеленого пальто был поднят, руки засунуты в карманы. Грег тут же устремился к ней, словно сеттер, завидевший дикого кролика.

– Куда вас отвезти, мадемуазель? – галантно спросил он,

Айша вздрогнула, но улыбнулась, увидев Ши-ба, который еле поспевал за высоченным приятелем.

– Я живу довольно далеко, месье Морено подтвердит.

– Ах, месье Морено подтвердит? – переспросил Грег, с ухмылкой глядя на Шиба. – Даже если так, это не имеет значения. Не оставлять же вас здесь замерзать. Это опасно для здоровья.

– Мне бы не хотелось вас затруднять...

– Это нас нисколько не затруднит, правда, Шиб? Небольшая прогулка, ничего страшного. Поехали!

Айша последовала за ними, Грег заговорил о ресторане, где они только что были, и Шиб почувствовал, что она слегка напряглась. Взглянув на свою любимую «Флориду», он вздохнул, Домой он вернется в лучшем случае через час.

Грег вел свой внедорожник с лихостью автогонщика. Айша предусмотрительно отказалась сесть на переднее сиденье. Она устроилась сзади и для большей безопасности пристегнулась ремнем. Грег поставил компакт-диск в лазерный проигрыватель, и из стереоколонок полилось «One more time...» Дафт Панк.

– Нравится? – прокричал Грег, оборачиваясь.

– Да, – ответила Айша. – Я люблю техно.

– Я тоже. Знаете клуб «Палладио»? На Новой улице?

– Да, клевое место.

– Хозяин– мой друг. Можно съездить туда как-нибудь вечерком, если захотите.

«Только не рассчитывай на меня», – подумал Шиб, глядя в окно на оливковые деревья, которые яростно трепал ветер. «Палладио» всегда был битком набит, грохочущая музыка заглушала слова, делая общение невозможным, а напитки обладали убойной силой. Шиб каждый раз выходил оттуда с ощущением, что вырвался из ада.

– А ваш друг к нам присоединится?

– Нет, он вечно занят.

Они продолжали болтать, пока впереди не показался дом Андрие, освещенный луной.

– Вот здесь, – сказала Айша, и Грег притормозил у решетчатых ворот.

Из дома не доносилось ни звука. Светилось лишь одно окно на втором этаже, остальные были темными.

–Вы здесь живете? – недоверчиво спросил Грег.

– Да, у моих хозяев, – ответила Айша. – Они клиенты месье Морено.

– Называйте меня Шиб, – автоматически попросил он.

– Ты выполняешь работу для этих людей? – спросил приятеля Грег неожиданно серьезным тоном.

– Да, в некотором роде, – уклончиво ответил Шиб.

– Они недавно потеряли дочь, Элилу, – добавила Айша, открывая дверцу, – Это их ужасно потрясло.

– Мадам Андрие чувствует себя лучше? – спросил Шиб, тоже выходя из машины.

– Нет, к сожалению, – ответила Айша. – Ей всю прошлую ночь снились кошмары, несмотря на снотворное. Я слышала, как она кричала во сне. К ней позвали священника.

– Священника?

– Да, отца Дюбуа. Он двоюродный брат ее мужа. Я, правда, не очень хорошо представляю, чем тут может помочь священник, но это, по крайней мере, не повредит... Я сама не слишком-то религиозна, – добавила Айша, слегка улыбнувшись.

– Я тоже, – почему-то сказал вдруг Шиб.

– Эй, вы о чем? – спросил Грег.

– О религии, – объяснил Шиб.

– Мать твою, кто бы сомневался! Ты бы завел философскую беседу даже с Дженнифер Лопез!

Айша рассмеялась.

– Спасибо, что подвезли. Мне пора идти, уже поздно.

Грег тут же вынырнул из машины.

– Вот мой телефон, – объявил он, всовывая ей в руку визитную карточку.

Не говоря ни слова, Айша улыбнулась и открыла ворота. Мужчины смотрели ей вслед, пока она поднималась по тропинке к дому.

– Задница у нее потрясающая, – прокомментировал Грег. – Да и все остальное – что надо.

– Между прочим, она любит грубых мужественных брюнетов, – ехидно сказал Шиб, устраиваясь на сиденье.

– Ничего, научится любить высоких обаятельных блондинов. Как думаешь, может, мне свозить ее к «Эльзасцу»?

Любимая пивнушка Грега.

– Хотя, возможно, она не ест свинину, – задумчиво добавил он.

– Кто тебе сказал, что она вообще согласится с тобой куда-то поехать? – спросил Шиб.

– Я прочитал это в ее глазах. Ты, как всегда, ничего не замечаешь. У нас с ней все тип-топ.

Он включил зажигание, вполголоса напевая «Айшу» Каледа^[11].

«За что мне все это?»– спросил Шиб, обращаясь к Луне.

«Я не знаю, и мне наплевать», – ответила она и скрылась за облаком. Вот и поговорили.