Книга Винтерфилд онлайн - страница 3

4. Подарочек

С первой же минуты Лея заперлась в глухой защите, давая себе время избавиться от шока. Судя по всему, Эрна фон Скерд не желала тратить время и силы на какую-то фрейлину. Она собиралась смять, опрокинуть и растоптать ее в первую же минуту.

Победитель определялся согласно заработанным очкам. Каждой при начале поединка присваивалась определенная сумма, написанная мелом на черных досках, возле которых дежурили расторопные ученики. Судейская бригада, сформированная из самых авторитетных Мастеров Гильдии, не спускала с фехтующих глаз, время от времени подавая знак начислить или удержать сколько-то очков. Потерянная одним из поединщиков сумма шла в доход другого, и победа считалась одержанной, когда проигравший полностью исчерпывал свой лимит, а сумма победившей стороны удваивалась. Штрафовали за подлый удар, за нечистоту «школы», за намеренное причинение боли. Однако обмен знаками происходил так неуловимо, да и сама их система была так тщательно закодирована, что сами фехтовальщики зачастую не знали, кто из них выигрывает бой, пока финальный рожок не провозглашал конец поединка.

С первого взгляда казалось, что здесь все будет ясно, как божий день. Фон Скерд знала немыслимое множество приемов, и по логике вещей Лея, блокировавшая ее всего несколькими чисто отработанными защитами, никак не могла выстоять против нее больше минуты.

Однако стояла. Не атакуя – где там! – но неустанно и трудолюбиво, как пчелка, набирая себе очки.

Ибо фехтование фон Скерд было полно грязи. При завидном количестве, качества – никакого. Где-то локоть, поднятый выше допустимого, где-то выпад глубже разумного. Она осваивала новое, не отшлифовав старое до зеркального блеска, компенсируя пробелы «школы» свирепостью и быстротой, которой Лея могла противопоставить только моментальные увороты, пропускавшие свистящее в воздухе оружие соперницы в долях дюйма от себя. Она держалась на чуть-чуть, практически на одном чувстве равновесия и меры, напрочь отсутствовавших у фон Скерд.

Фехтовать с Эрной было немыслимо тяжело. Никакого джентльменства она не придерживалась и в помине. Там, где спортсмен только обозначает наносимый укол или удар, оставляя его без концовки, без того окончательного акцента действия, какой, собственно, и отличает имеющее целью убийство или увечье боевое фехтование от фехтования спортивного, она не церемонилась, полосуя противницу вовсю. Она ничего не смягчала, и было невероятно сложно не поддаться соблазну ответить ей тем же и тем самым низвести благородное искусство до безобразной драки на металлических прутьях.

– Эта ученица не делает мне чести.

Голос короля она знала, герцог Анколо не позволил бы себе заговорить первым. Стало быть, эти слова произнес лорд Грэй. Природа наделила Лею необычайно тонким слухом, благодаря которому она частенько оказывалась в курсе самых неожиданных мнений и событий. В условиях фрейлинской службы эта особенность частенько оказывала ей мелкие услуги. Фон Скерд, Лея могла поручиться, не слышала ничего, тогда как ее собственный аппарат восприятия как-то абстрагирование и даже немного отстранение, словно речь шла и не о ней в том числе, включился сам собой, услужливо знакомя ее с комментариями, которыми обменивались король и лорд Грэй.

– Еще один такой удар, – сказал государь, когда Лея едва восстановила дыхание после опаснейшего пробоя под ребра, стоившего Эрне половины всех остававшихся у нее очков, – и я ее дисквалифицирую.

– А, вы обратили внимание, что она ломает девочку!

Король хмыкнул. Как и большинство нормальных людей, он терпеть не мог Эрну фон Скерд, однако ее бурные страсти, не прикрытые никакой внешней благопристойностью, были слишком лакомым кусочком для его хобби. Можно даже сказать, он любовался искренностью и красочностью ее имиджа злодейки.

– Посмотрите, – спокойно продолжал чемпион, – она ее делает на чистой «школе». Никогда не видел ничего подобного. Аи да Катарина, каков сюрприз. Фон Скерд бьет сама себя.

По мнению Леи, до «бьет» здесь было еще очень далеко, эта сдержанная лесть не позволила ей возликовать и потерять бдительность. Однако она приободрилась и даже сумела нанести сопернице полноценный укол под задранный локоть, чем существенно укрепила свои позиции. Рефери отчаянно семафорили, обмениваясь со своими подручными целым каскадом таинственных знаков, цифры на досках стирались, писались и снова стирались с такой быстротой, что глаз не мог уследить за их сменой. Во всяком случае, ее собственные глаза были заняты кое-чем поважнее.

Еще дома, когда отец давал ей первые уроки меча, он научил ее уделять оружию соперника лишь толику внимания, остальное же отдавать глазам, что напротив. Они выдают намерение раньше, чем клинок, а кроме того, это дает некоторую власть над психикой противника.

Эрна фон Скерд бесилась. Она вышла победить мокрохвостую сучонку наскоком, вытереть ноги и перешагнуть через нее. Не она, а трт, в кресле, был ее желанной жертвой, чьим унижением она жаждала насладиться сполна.

И перестроиться она уже не могла. Она была рабом своих страстей, а не их полноправной властительницей. Чем больше очков она теряла за «грязь», тем опаснее, непредсказуемее и мощнее становились ее удары. Лея изнемогала. Если она упадет, никакие очки не спасут ее, то будет полная победа фон Скерд.

– Кто эта девочка? – спросил лорд Грэй, опуская обязательное «сир». Она потом вспомнит эту тонкость, сейчас у нее нет на нее времени.

– . Одна из фрейлин жены, дворяночка с Запада, кажется, Андольф. Ах, какое коварство! Я и не подозревал, что моя дражайшая супруга способна скрывать такое маленькое чудо, и тщательно, в тайне, готовить ее. Не правда ли, хороша?

– Хорошая девочка, – согласился чемпион. – Чистенькая и хваткая. Неотразимая, как банальность.

Слава богу, они оценивали ее профессионализм, а не женские стати. Она и того наслушалась от придворных, когда те полагали, что она стоит слишком далеко, или когда им было наплевать на ее оскорбленные чувства.

А потом все случилось в один момент. Взвыл рожок, рефери выскочил меж соперницами, его помощники схватили за руки бранящуюся и брызжущую слюной фон Скерд, и герольд важно, но явно давая понять, что лично он очень рад, объявил победительницей полуфинала представительницу сборной ее величества Лею Андольф.

Брави фон Скерд взорвались негодующими воплями, оскорбляя победительницу, судей и систему подсчета очков, но их заглушил рев публики, обожающей спортивные скандалы. Гиацинты кинулись обнимать Лею, дрожащую всем телом, словно загнанная лошадь. При любой иной системе подсчета очков она неминуемо бы проиграла. Букмекеры метались в толпе, кто-то во всеуслышанье выяснял судьбу своих ставок, Катарина фон Лиенталь с многозначительным и довольным видом сделала королеве книксен, та смотрела на нее с явным сомнением, сердясь, что ее выставили дурой и одновременно радуясь небывалому взлету своей команды.

Влажные пряди прилипли к разгоряченному лицу Леи, она вспомнила наконец об этикете, повернулась к королю и поклонилась ему. Внимательный взгляд лорда Грэя в момент остудил ее возбуждение. Вольно ему разглядывать ее!

Она и в мыслях не держала, будто может победить фон Скерд, она еще не свыклась с этим триумфом, но сейчас…

Всю ее, до последней клеточки, пробил озноб. Фон Скерд уже БЫЛА, и то были цветочки. Вот кто ее ждет. Тело ее молило о пощаде. Против него она и руки поднять не сможет. Он одним мизинцем намажет ее на бутерброд.

Фрейлины отхлынули от нее, Эрну фон Скерд, заботливо придерживая под локти, выдворили за канаты, толпу оттеснили туда же, гул стих, словно усмиренный взмахом дирижерской палочки, лорд Грэй неторопливо поднялся, свеженький, вытянул из ножен меч. Что, уже?

Лея поняла, что еще один его шаг, и она умрет от разрыва сердца.

Он сделал этот шаг, грациозный и смертоносный, как огромная кошка, и положил меч к ее ногам. Тишина стала гробовой, и Лея никак не могла сообразить, что означает этот жест.

– Я сражен юностью и красотой, – пояснил чемпион, взял ее безвольную руку и поцеловал. Зал кругом угрожающе поплыл, и она беспомощно подчинилась, когда он заставил ее подняться по ступенькам возвышения и занять его кресло. Бывшее его. Он уступил ей без боя.

– Что за черт? – прошипел король, продолжая благостно улыбаться для публики, криками приветствующей новую чемпионку. – Как ты смеешь превращать мой фестиваль в балаган?

На выразительном худом лице лорда Грэя цвело выражение глубокого довольства собой. Будто она тут и не сидела.

– Посмотрите, – мурлыкнул он, – какая хорршая девочка. Когда еще мне выпадет случай уйти галантно, красиво… и небитым.

– С Эрной ты бы так не раскланялся?

– Да я что, рехнулся?

Будто ее тут и не было!

Эрна, стоявшая у самых канатов, мерила их прищуренными презрительными и злыми глазами.

– Спрятался за бабью юбку! – выкрикнула она. – Ха! Радуйся сегодня, девочка, успевай, на чужом месте сидючи. Я тебя запомнила. Скоро плакать будешь. И не сядешь ты сюда через год, липовая чемпионка!

С этими словами она развернулась на каблуках и вышла, уводя за собою толпу свистящих и улюлюкающих прихвостней.

– Тебя сейчас в клочки разорвут, – сказал король. – Ты что, не понимаешь, сколько народа на тебя ставило и потеряло денежки из-за твоей паскудной галантности? Я назначу расследование, и если окажется, что ты поставил против себя… дисквалифицирую к чертям!

– Сделай милость, – буркнул экс-чемпион, провожая глазами Эрну фон Скерд. Что-то в нем неуловимо изменилось, будто внезапно выдохлось искристое шампанское или наступило отрезвление. – Я уж отсидел все на свете в этом кресле…

Сидя в кресле, вожделенном для всех, кроме нее, Лея чуть не плакала. Какая, к дьяволу, галантность? Неужели все ослепли? Он попросту воспользовался ею, чтобы от души лягнуть осточертевшую ему злобную стерву. В эту минуту она находилась в полном согласии с чувствами, питаемыми к нему фон Скерд, и расписалась бы под каждым ее словом. Спрятался за бабью юбку? Точно!

Наградил ее сомнительным титулом липовой чемпионки. Это прилипнет. Подарил ей своего врага. Душевное вам спасибо, благородный лорд Грэй!